Литература русского зарубежья. ЛРЗ. 1. Первая волна русской эмиграции причины, этапы, пути, состав. Первая волна эмиграции возникает в результате великого исхода
 Скачать 270.42 Kb.
|
|
Мнимая и действительная значимость человека в романе Н. Нарокова «Мнимые величины». Н. Нароков прозаик. Участник деникинского движения, 1932 год – арест, скитания по провинциальным университетским городам, преподавательская деятельность (математик). В 1944 вывезен из Киева отступающими немецкими войсками. Автор романов «Мнимые величины» (1952), «Никуда» (1961), «Могу!» (1965), в которых поставлена проблема свободы, морали и вседозволенности. «Мнимые величины» (1952). Лекция: Частная ситуация как проявление общественного конфликта. Личностная и социальная сторона конфликта, система образов зеркал, противостояние безликого зла и живой души. Значение снов, символических притч, воспоминаний о детстве в психологической характеристике персонажей. Апелляция к идеям и образам Ф. Достоевского. Этический и религиозный характер нравственного выбора. Трансцендентный характер зла. Образ НКВД как «нечеловеческого мира», фантомность системы, мнимость героя. Логика движения сюжета: демонстрация несостоятельности идеи тирании как главного закона 50 мироздания, обретение человеком общечеловеческой нравственности. Своеобразие женских образов: противопоставление внутренней мощи и внешней слабости, стремление к внутренней свободе и независимости от идеологии, нравственная чистота личности. Идея продолжения истинной, свободной жизни. Семантика заглавия произведения, функция «математического» эпиграфа. Практика: смыслы в произведении: 1) люди типа Семенова-Любкина, которое тоже могут оказаться под машиной государства 2) мнимая картина мира 3) мнимые отношения 4) если же с мнимой величиной выполнить какие-то действия, то она станет действительной (Евангелие и Софья): это истинные единицы (как отмечает и сам Любкин). Интернет: Роман "Мнимые величины" (1952) – одно из первых в русской литературе произведений, где задолго до Солженицына была сделана попытка художественного осмысления "культа личности" и трагедии 1937 года. Это попытка объяснения реальных событий российской истории ХХ века с опорой на философские идеи Достоевского, на его художественное осмысление человеческой природы. В "Мнимых величинах", как и в романах Достоевского, сюжетом движет не столько конфликт человека с другим человеком, сколько столкновение идеи и реальности, некоей жизненной философии с действительностью и человеческой "натурой". Название романа во многом символично. С одной стороны под мнимыми величинами подразумеваются такие люди, как наш главный герой. Им кажется, что они всемогущи и олицетворяют в своем лице власть, но на самом деле это не так. Ведь и у них нет никакой уверенности в завтрашнем дне. Они лишь пешки в огромной системе, которая не щадит никого на своем пути. Но есть и еще один смысл названия. Роману предпослан эпиграф, смысл которого сводится к тому, что мнимая величина обладает свойством переходить в действительную. Так и в произведении: мнимый шпион начинает ощущать себя реальным агентом иностранной разведки, а мнимый заговор разоблачается как настоящий. Главный герой романа Любкин, после всех злоключений приходит к выводу, что его деятельность, его власть над другими, его взгляды, его отношения с любовницей – это всё «ненастоящее». И это открывает для читателя ещё один смысл названия романа. Все жизненные ценности Любкина оказываются «мнимыми величинами» по сравнению с «настоящим» с духовной чистотой и стойкостью Евлалии. Люди, типа Евлалии Григорьевной, которые незаметны и безлики, но обладают особой внутренней силой. И пока существуют такие люди есть надежда на будущее. Герой Нарокова – Любкин считает, что нужно создать другие основы существования общества для полного освобождения от людских несправедливостей и страданий. И что на пути к этой цели неизбежны жертвы и оправдано преступление. Обстоятельства сталкивают его с Евлалией, он знакомится с ее семьей, с условиями ее жизни и приходит к выводу, что отец этой женщины буквально отравляет ей жизнь, не дает ей выбиться из нищеты. На эту мысль его невольно наталкивает соседка Евлалии Софья Дмитриевна. Любкин понимает, что его попытки помочь Евлалии обеспечить себя и сына не ведут ни к чему (все деньги растрачивает ее отец Григорий Михайлович), и он делает вывод, что единственный выход – "освободить" Евлалию от отца, поэтому он приказывает арестовать его. Он считает, что "целесообразно" пожертвовать плохим человеком ради спокойствия хороших людей. Любкин использует свою неограниченную власть, чтобы "вытереть слезы" Евлалии. Любкин считает, что он вправе решать, что является счастьем для Евлалии, а что нет. Он довольно долго пытается втолковать ей, что арест ее отца – это для нее благо. Однако результат действий героев получается противоположным задуманному. Любкин причинил боли Евлалии гораздо больше, чем сделал ей добра. Он дает ей выгодные заказы и устраивает освобождение от официальной работы – её начинают считать "сексотом" и ненавидеть. Он "освобождает" ее от отца – она чувствует не облегчение, а горе. Жизнь сложнее теории: нельзя математически выверить чувства человека и подчинить их логике. Что касается целей героя Нарокова, то здесь внешне дело обстоит как будто бы сложнее. В конкретном случае с Евлалией его цель, несомненно, в том, чтобы "вытереть её слезы", сделать её хоть немного более счастливой. Однако в романе речь идет не только об этом, но и об основной деятельности героя как руководителя областного НВКД, которая связана с непрерывным и неизбежным кровопролитием. Ради чего? Герой Нарокова вовсе не слепое орудие в руках высшей власти; он ясно понимает, что творит. В начале VII-й главы романа дается разговор Любкина с его другом и соратником Супруновым о целях уничтожения "врагов народа". Оба приходят к выводу, что ближайшая цель в том, чтобы полностью подчинить людей власти во имя самой власти. А дальнейшая, конечная? Супрунов говорит: "Вожжи в руках – великое дело… И вот я сейчас держу вожжи в руках. А на этих вожжах тысячи человеческих жизней. А поэтому я не просто человек… Сила! А коли сила, значит, я выше, потому что сильный всегда выше". Любкин же вроде бы и соглашается с ним, но все-таки не совсем: "В твоих руках вожжи? Выше ты? Ну и ладно! Но только вожжи-то… Настоящее ли это?" Он уже начинает понимать, что власть – это "мнимая величина", а значит, не может быть подлинной целью. Почему Любкин помогает Евлалии? В этом случае он не помышляет о какой-либо власти. Евлалия потом делает вывод, что ему хотелось сделать добро, потому что в его жизни было уже слишком много зла, что он тяготится под бременем зла и внутренне стремится к добру. В одном из эпизодов любовница Любкина Елена Дмитриевна спрашивает его, зачем разрушили старую жизнь, где были веселые гулянья и масленичные блины. "Любкин нахмурился. Он очень хорошо знал, что надо отвечать на такой вопрос, но отвечать не стал: что-то мешало ответить готовыми словами…». В романе есть эпизоды, где вскользь говорится об эволюции взглядов и целей Любкина. В начале XII-й главы Нароков пишет, что в первые послереволюционные годы Любкин был увлечен именно коммунистической идеей, понимаемой как идея социальной справедливости и равенства людей (правда, в романе практически нет какой-то более развернутой расшифровки ее сути). То есть в начале своего революционного пути Любкин действует ради благой цели, ради счастья "наибольшего количества людей", однако постепенно все меняется: коммунизм становится для него пустым словом, за которым стоит лишь отвлеченная теория. Любкин и Супрунов, которые "в 18-м году за коммунизм кровь проливали и умереть готовы были", приняли "инквизиторскую" идею о допустимости зла и насилия на пути к всеобщему счастью. На их взгляд, зло является неизбежным начальным этапом на пути к добру. Однако этот начальный этап затягивается, разрастается, превращаясь в дурную бесконечность, и заслоняет собой благую цель. Люди из объекта заботы и любви превращаются для любкиных и супруновых в препятствие. Кроме насилия, есть и другое сильнейшее средство, используемое героями ради достижения цели, – обман, манипуляция сознанием людей. В романе "Мнимые величины" Любкин пытается манипулировать сознанием Евлалии, стремится поставить ее в такие условия, чтобы она сама отреклась от отца, отказалась от попыток его спасти. Но он действует в основном логическими доводами, а логика не единственное и не самое сильное средство манипуляции сознанием, сам же Нароков пишет в романе, что новое сознание вколачивается не только в мозг, но и "в сердце", и "в шкуру". Поэтому в случае с Евлалией он терпит поражение. Однако если отвлечься от этой конкретной ситуации и обратиться к картине всей системы общественных отношений, созданной в романе Нарокова, то мы увидим в ней целую совокупность "мнимых величин", сотворенных как раз путем манипуляции сознанием людей. Под постоянным прессом пропаганды определенных идей, зачастую иллюзорных, под мощным воздействием на сознание и подсознание человек начинает жить в мире "мнимых величин". Создавая эту картину и сам образ "мнимых величин", Нароков приводит читателя к выводу, что Советском Союзе 30-х годов ХХ в. практически все живут в каком-то выдуманном (как сейчас говорят, "виртуальном") мире. Попавший в НКВД Варискин придумывает заговор "Черной руки", которым якобы руководят Любкин и Супрунов, сам вполне искренне увлекается своей выдумкой и даже начинает в нее верить. Следователь внушает заключенному Русакову мысль о том, что тот на самом деле шпион Росскопф, и в конце концов Русаков это признает – выдуманная фигура начинает жить реальной жизнью, а человек, Русаков, как бы исчезает. И коммунизм Нароков представляет тоже некой "мнимой величиной": "Мы с тобой, – говорит Супрунов Любкину, – в 18-м году за коммунизм кровь проливали и умереть готовы были, а ведь коммунизма-то и нет… Суперфляй для дураков есть, а коммунизма нет…" Оба героя противопоставляют коммунизму, то есть идеальной теории, большевизм как конкретную практику управления людьми, полного подчинения окружающих своей воле. Однако в конечном итоге Любкин приходит к выводу, что и большевизм – такая же "мнимая величина". Любкин не смотря ни на что, еще способен чувствовать чужую боль и страдать из-за того, что как-то причастен к этому. Гражданская война, служба в НКВД притупляют это чувство, но в глубине души Любкина оно все же сохраняется, живет. Именно поэтому он испытывает потребность сделать добро: он устал от зла. Не случайно Евлалия видит в его взгляде "пытливость затаенной муки". Любкин вроде бы не задумываясь соглашается на предложение Супрунова ликвидировать Варискина, по глупости оговорившего их обоих, а вместе с ним и следователя, записавшего его показания Но после того как оба опасных человека были убиты, а протокол с оговором уничтожен, Любкин, в отличие от Супрунова, испытал не облегчение, а какую-то непонятную ему самому злость: он "почему-то разозлился… не на протокол, а на что-то внутреннее, неясное". В финале романа острые страдания героя проявляются открыто, когда он ясно видит, что, желая помочь Евлалии, он на деле причинил ей зло. Своеобразие представления о родине в стихах поэтов второй волны эмиграции. Писатели второй волны внесли свежую струю в литературу русского зарубежья. На их долю выпали не меньшие испытания, чем для писателей первой волны, и это не могло не сказаться на их мироощущении и на их творчестве. Самые распространенные темы их произведений - лишения военных лет, плен, ужасы большевистского террора. Вместе с тем через все их творчество проходит тема Родины, тоска по ней, размышления о настоящем и будущем России. Наиболее крупные поэты второй волны Иван Елагин, Николай Моршен, Владимир Юрасов, Игорь Чиннов. Все их творчество пронизывали гражданская и политическая тема. Так, Иван Елагин, переселившийся в 1943 году со своей женой Ольгой Анстей из Киева в Берлин, обеспокоен судьбой родины, последствиями войны. Поэт ясно выражал свою гражданскую и политическую позицию в сборнике стихотворений «Ты, мое столетие» (1948), большинство из которых являются политической лирикой. Поэт обвиняет государство в гибели невиновных людей, в беззаконии, в геноциде. Через все творчество Кленовского проходит тема Родины, которая воплощена в образы Петербурга, Царского Села, а также в образы любимых поэтов Пушкина и Гумилева, которые были для него «дороже всех». Петербургу посвящен цикл "Стихи о Петербурге, Царскому Селу трогательные стихи "Долг моего детства", "Не забытое, не прощенное", "Когда я мальчиком с тобой дружил", "Царскосельская гимназия", "Царскосельский сон". Д.И. КЛЕНОВСКИЙ (КРАЧКОВСКИЙ): Выпускник Царскосельского лицея и Санкт-Петербургского университета, представитель поколения и духовной формации серебряного века. Единственный дореволюционный сборник – «Палитра» (1917). Позиция «внутреннего эмигранта», вынужденный отказ от творчества, работа журналистом и переводчиком. 1942 год – решение о выезде с оккупированной территории в Австрию. Взлет творчества: 11 стихотворных книг (мотив «Болдинской осени»). «След жизни» (1950) как осмысление жизненного пути. Беспощадность новой эпохи, образ поэта как пленника родной страны. Неприятие нигилизма, утверждение правоты жизни, значимость категорий прощения и милосердия. Память о трагедии как тяжелая, но благословенная ноша. «Навстречу небу» (1952), «Неуловимый спутник» (1956), «Уходящие паруса» (1962), «Разрозненная тайна» (1965), «Певучая ноша» (1969), «Теплый вечер» (1975), «Последнее» (1977) и другие сборники. Концепция поэтического творчества как откровения: стремление постичь, передать след жизни, прикоснуться к неуловимой тайне бытия; устремленность навстречу небу. Связь быта и бытия, дар «тайнослышания» (традиции Е.Боратынского и Ф.Тютчева). Понимание жизни человека как осколка огромного целого, попытка его воссоздания средствами искусства. Любовь и искусство как высшие мгновения бытия. Значимость категории памяти, миражность мира воспоминаний. Русский язык как способ выражения души и сближения с родиной. «Переизбыток культуры». Завершенность и отточенность формы, акмеистическая ясность стиха, сдержанность интонаций. Ориентация на напевность, лиризм. Стихотворение Д. Кленовского "Не забытое, не прощенное" подводит читателя к теме, связанной с Россией. Речь идет об участи русского народа после революции, участи друзей, оставшихся на родине. Поэт готов многое забыть и простить, отказаться от горьких воспоминаний, но его коробит тот дух, который воцарился в России, дух, оставшийся навсегда чуждым тем, кто покинул родину, принявшую большевизм. "Чужая весна" теперь в России, лучшие погибли, и о них не принято вспоминать, они не заслужили даже "холмика" "с некрашеным крестом". Именно этого презрения к памяти и не может "простить" своим бывшим согражданам поэт. В стихотворении незримо присутствует образ погибшего друга - поэта Н. Гумилева. Но толковать данное произведение следует шире: это протест против той бездуховности, безверия, которые определяют теперь жизнь на родине: Когда весной – чужой весной! – Опять цветет сирень, Тогда встает передо мной Мой царскосельский день. Он тронут ранней сединой, Ему за пятьдесят, Но молодой голубизной Его глаза горят. Он пахнет морем и руном Гомеровской строки, И гимназическим сукном, И мелом у доски; Филипповским (вкуснее нет!) Горячим пирожком, Девическим, в пятнадцать лет Подаренным, платком… Стучит капель, оторопев На мартовском ветру, Звенит серебряный припев Кавалерийских труб, И голуби, набив зобы, Воркуют на снегу. …Я всех забыл, я всё забыл, А это – не могу! Может быть и различны облики, в которых предстает родина в стихотворных произведениях поэтов-эмигрантов 2 волны. Но как бы часто ни повторялся мотив неприятия и осуждения, он не может заслонить тему привязанности к покинутой земле. Однако лишь немногие из авторов находят в себе мужество не только сказать об этой связи, часто болезненной и мучительной, но и признать ее необходимость и оправданность, иными словами - ощутить свой долг перед брошенной Россией: "Верни же нынче долг свой запоздалый И, хоть и трудно, улыбнись ей - ты". Эти строки Д. Кленовского из стихотворения "Долг моего детства" - обращение к тем, кто все еще был готов отвернуться от поруганной святыни. Под "долгом", очевидно, следует понимать не тяжесть вины, которой не было и не могло быть, а желание служить родине своим творчеством вплоть до последнего земного часа, остаться в памяти соотечественников любящим, а не ненавидящим. Таким образом, речь идет о долге христианина перед поруганной родиной. Связь с Родиной ими не потеряна, поэт верен ей: РОДИНЕ Между нами — двери и засовы, Но в моей скитальческой судьбе Я служу тебе высоким словом. Не чужбине я служу — тебе. Я сейчас не мил тебе, не нужен, И пускай бездомные года Все петлю затягивают туже — Ты со мной везде и навсегда. Душное минует лихолетье, Милая протянется рука... Я через моря, через столетья Возвращусь к тебе издалека. Не спрошу тебя и не отвечу, Лишь прильну к любимому плечу И за этот миг, за эту встречу, Задыхаясь, все тебе прощу. Кленовский неоднократно писал в своих стихах о Гумелеве, однако ранние его воспоминания скудны – в силу того, что Гумелев был гораздо старше. Одно из таких стихотворений было написано в 1945 году. Оно посвящено Гумелеву и так и называется «Н.С. Гумелеву». Основная тема стихотворения – горести и тяготы эмигрантской жизни, жизни не на родине. Звучат мотивы тоски по родному краю, по близким людям и мотивы «холода чужбины». Стихотворение наполнено тоскливыми нотами, это проявляется и в его ритме и в стиле. Сложно сказать, что же преобладает в стихотворении – личное или общественное. С одной стороны, это тоска героя – автора, его обращение к «учителю». Но с другой – это тоска любого эмигранта по своей родине. Стихотворение наполнено горестными нотами, для автора все вокруг чужое, мир враждебен и полом неприятностей. Используя метафоры и сравнения, связанные с природой, Кленовский рисует картины увядания и холода жизни: «Как валежник, сухие годы Под ногою хрустят мертво, Волчьей ягодою невзгоды Обвивают истлевший ствол». «Сухие годы», «истлевший», «голые сучья», «бессмысленнейшей расплаты», «как череп» - картины горя, смерти и тления. И в этом кошмаре автор обращается к тому, кого считает своим учителем, тем, кто может оживить все – к Гумелеву: «Дай мне руку! Как никогда ты Мне, учитель, нужен сейчас, В час бессмысленнейшей расплаты, В обнаженный, как череп, час». |