А. Н. Чанышев ф ил ос о фи я древнего мирам рекомендовано Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов вузов
 Скачать 18.63 Mb.
|
|
Сущность. Сущность — ключ к сущему. Аристотель подчеркивает, что вопрос о том, что такое сущее этот вопрос сводится к вопросу, что представляет собою сущность (VI, 1). Проблеме сущности посвящено ядро Метафизики — это VII и частично VIII книги. В понимании сущности Аристотель уже весьма далек от первых физиологов, сводивших сущность к той или иной форме вещества, как Фалес к воде. Несогласен они с пифагорейцами, которые сущность находили в числах. Разошелся Аристотель и с академиками и не считал, что сущность — потусторонние идеи. В своем исследовании проблемы сущности Аристотель насчитывает пять или шесть возможных ее воплощений. Он говорит, что сущностью признают субстрат, суть бытия и то, что из них состоит, а также — всеобщее (II, 13), или о сущности говорится если не в большем числе значений, тов четырех основных во всяком случае и суть бытия, и общее, ирод принимают за сущность всякой вещи, и рядом сними, в-четвертых, лежащий в основе вещи субстрат (II, 3). Обобщая эти два высказывания, мы получаем следующие виды предполагаемой сущности 1 ) субстрат, 2 ) суть бытия, 3) то, что состоит из сути бытия и субстрата, 4) род, 5) общее и 6 ) всеобщее. Однако они должны пройти испытание критериями сущности. Критерии сущности. У Аристотеля можно найти, им, правда, не сформулированные, два критерия сущности 1 ) мыслимость, или познаваемость в понятии, и 2 ) способность к отдельному существованию (VII, 3). Однако, строго говоря, эти два критерия несовместимы, потому что лишь единичное обладает самостоятельным существованием безоговорочно (VIII, 1), однако единичное не удовлетворяет первому критерию, оно не постигается умом, не выражается понятием, ему нельзя дать определения. Аристотелю приходится-искать компромисс между двумя критериями. Ему надо пройти между Сциллой и Харибдой. Аристотель ищет золотую середину. Надо найти такую сущность, которая бы была способна к самостоятельному существованию и познаваема в понятии. С этим требованием они подходит к возможным сущностям. Субстрат. Субстрат (подлежащее) определяется Аристотелем онто логически и логически (в соответствии с параллелизмом онтологии и логики у Аристотеля. Логически субстрат — это то, о чем сказывается все остальное, тогда как он сам уже не сказывается о другом (VII, 3). Онтологически же он то, что лежит в основе двояким образом, или как эта вот отдельная вещь. или как материя для осуществленное, 13). В первом случае субстрат совпадает с третьей возможностью сущности, ибо то, что состоит из сути бытия и субстрата, и есть единичная вещь. Во втором случае Субстрат есть материя (о ней ниже). Отметим сразу, что Аристотель отказывает, как правило, материи вправе быть сущностью она неспособна к отдельному существованию, и непознаваема в том смысле, что у нее нет понятия. Так что у Аристотеля материя не проходит на роль сущности по обоим критериям Что же касается единичной вещи, то она, как уже сказано, хотя и субстрат, однако не сущность, ибо не только невыразима в понятии единичному нельзя дать определения, но и является составным целым. Ведь единичная вещь состоит, согласно Аристотелю, из пока еще для нас таинственной сути бытия и субстрата (на этот раз материи, а составное идет позже своих частей. Род. Общее. Всеобщее. Род, общее и всеобщее подходят к роли сущности по первому критерию, ноне подходят по второму все они определимы, ноне существуют сами по себе. Здесь Аристотель решительно расходится с Платоном и академиками, у которых идеи, выражавшие родовое, общее и всеобщее, как рази были наделены отдельным существованием. Аристотель об этом говорит так Если взять философов современных, они скорее признают сущностями общие моменты в вещах (роды это общие моменты, а (как раз) родам, по их словам, присущ характер начали сущностей в большей мере (II). Аристотель совершенно несогласен с этими современными философами. Что касается родов, то он четко определяет, что роды не существуют помимо видов (III, 3). Следовательно, роды самостоятельно не существуют, и они не могут быть сущностями. Поэтому для Аристотеля немыслимо говорить, как это делали академики, о самостоятельной родовой сущности, например об идее животного. Животное как таковое, как родовое, не существует, оно существует только в качестве своих видов слонов, волков, кошек, крыс и т. п. Поэтому нельзя говорить и о том, что есть самостоятельная, существующая независимо от сознания человека идея мебели. Это для Аристотеля совершенно ясно. Род — это, после вида, минимально общее. И если род сам по себе не существует, тотем более не может самостоятельно существовать и то, что является более общим, чем род. А тем более не может самостоятельно существовать и всеобщее. Что это такое Аристотель говорит Всеобщим называется то, что по своей природе присуще многому (VII, 13). Но если всеобщее присуще многому, у чего же оно будет сущностью Или у всех вещей, которые тем или иным всеобщим объемлются, или ни у одной. Ноу всех всеобщее сущностью быть не может. А если всеобщее будет сущностью у одной, тогда и все остальное, к чему относится это всеобщее, будет этой вещью. Конечный вывод Аристотеля таков Ни всеобщее, ни родне есть сущность (VIII, Категории. Вершина всеобщего — категории, наиболее общие роды высказываний (XII, 4), далее несводимые друг к другу и не могущие быть обобщаемыми. В Категориях дается полный перечень и анализ десяти категорий. В Метафизике такого полного перечня, а тем более анализа категорий, нет, но категории там упоминаются, хотя и не все ив разных составах. Например, мысль ставит в связь или разделяет либо суть вещи, либо качество, либо количество, либо еще что-нибудь подобное (VI, 2), или «Категории.поделены на группы — означая сущность, качество, место, время, действие и страдание, отношение и количество (XI, 12). Итак, названы восемь категорий суть вещи, или сущность, качество, количество, отношение, место, время, действие и страдание. Аристотель поясняет, что когда мы говорим о сущности, или о сути вещи, мы отвечаем на вопрос, что она есть, а не на вопрос, какова эта вещь (качество, и не на вопрос, как велика она (количество) и т. п. Анализируя эти категории, Аристотель находит между ними принципиальное различие он резко отделяет категорию сути вещи, или категорию сущности, от других категорий. Только категория сущности обозначает в общей форме то, что способно к отдельному, самостоятельному существованию. Все остальные семьи даже девять категорий обобщают то, что самостоятельно не существует, а существует лишь как то, что присуще тому, что обобщено в категории сущности, или сути вещи. Говоря о качестве, количестве, отношении и т. д, Аристотель подчеркивает, что ни одно из этих свойств не существует от природы само по себе и неспособно отделяться от сущности (VII, 1), что все другие определения высказываются о сущности (VII, 3), что, кроме сущности, ничто не может существовать отдельно (см. XII, 1), так что все категории, кроме сущности, нельзя даже, пожалуй, без оговорок считать реальностями (XII, 1). Эта позиция Аристотеля постоянна. Ив Физике он настаивает на том, что ни одна из прочих категорий не существует в отдельности, кроме сущности все они высказываются о подлежащем сущность (1,2), или Только сущность не высказывается по отношению к какому-либо подлежащему, а все прочие категории — по отношению к ней (I, 1 ). Итак,мы фактически уже сказали, что такое сущность это первая категория среди всех других, сколько бы их ни было, категорий. Но все-таки что это такое И как эта первая категория может быть сущностью, коль скоро она, как категория, относится ко всеобщему И как она относится к единственно оставшемуся у нас претенденту на роль сущности — ко все еще таинственной сути бытия»? Но пока что скажем о небытии. Выше было отмечено, что небытие у Аристотеля существует относительно ив трех смыслах. Первый смысл допущения небытия Аристотель связывает с категориями. Небытие не существует само по себе, в относительном смысле оно существует лишь в некоторых категориях (например, не-белый, нигде, никогда и т. п, но все жене в категории сущности сущности ничто не противополож но. Таким образом, подлинной сущностью, по Аристотелю, является то, что подходит под категорию сущности. Но, выясняя, в какой мере это отвечает двум критериям сущности, следует учитывать различное понимание сущности в Категориях ив Метафизике В Категориях различаются первичная и вторичная сущности. В Метафизике говорится лишь о первичной сущности. И роковой ошибкой является столь распространенное отождествление первичной сущности в Категориях и первичной сущности в «Метафизике»! В Категориях первичной, или первой, сущностью является то ли единичная вещь, то ли понятие, обозначающее ту или иную единичную вещь или класс вещей (чувственных сущностей). Вторичная же, или вторая сущность виды ироды. В Метафизике, напротив, первая сущность — не единичная вещь, а о второй сущности там вообще не говорится (столь принципиальное различие между Метафизикой и Категориями дает основание некоторым исследователям не считать автором Категорий Аристотеля). Главное противоречие онтологии Аристотеля. Как мы видели, в Метафизике подчеркнуто, что родне может быть сущностью. Однако возникает вопрос, не является ли ею вид, ибо род существует всегда в своих видах. Единичная вещь не может быть сущностью, так как она неопределима, хотя и автономна. Но автономен ли вид Или он тоже существует лишь в индивидах? Для Аристотеля несомненно, что все девять категорий, начиная со второй, обозначают то, что самостоятельно вне вещей не существует. Реально же существует только то, что обозначается категорией сущности. Далее, роды существуют лишь в видах. А раз так, то для Аристотеля нет проблемы, существует ли, например, прекрасное само по себе (у Платона оно существовало как идея прекрасного, или существует ли животное как таковое. Как животное, таки прекрасное сами по себе, по Аристотелю, не существуют. Проблема же у Аристотеля начинается тогда, когда ему приходится выбирать между единичной вещью и ее ближайшим видом, между данным столом и столом вообще (или письменным, обеденным, кухонным столом, если их принять за ближайшие виды, между данным человеком и человеком (или мужчиной, женщиной, ребенком, стариком, если это принять за ближайшие виды по отношению к этому человеку. Выше было отмечено, что два критерия сущности у Аристотеля несовместимы, что он ищет компромисса между ними. Такой компромисс состоит в том, что он принимает за сущность не единичную вещь, ибо она неопределима, не род, ибо он самостоятельно не существует, и не качество, количество и т. п, ибо они также самостоятельно не существуют, а то, что уже определимо и что ближе всего к единичному, настолько к нему близко, что почти с ним сливается. «Суть бытия. Это и будет искомой в Метафизике сущностью, названной здесь сутью вещи, или сутью бытия вещи». Формальная причина. Суть бытия вещи — ее форма, или ее первая сущность (в Метафизике. Форма, суть бытия и первая сущность в Метафизике синонимы. Формою я называю суть бытия каждой вещи и первую сущность подчеркивает Аристотель (VII, 7). Конечно, Аристотель употреблял не неведомое ему латинское словоформа, а греческое слово «морфэ» (слово это живет в русском языке в таких сложных словах, как морфология и т.п.). Юпочом к пониманию формы (морфэ) Аристотеля является отождествление ее с сутью вещи (с первой сущностью, по Метафизике, с сутью бытия вещи. Поэтому форма не всякое общее начало, а минимально общее, ипритом такое, которое присуще самостоятельно существующим вещам, непосредственно. Понимание сути бытия, а тем самыми формы как минимально общего, такого общего, которое почти сливается с единичным, дабы, как Антей от Земли, черпать у него силу для существования, но все жене сливаться с ним до неразличимости, довольно драматично выражено в VII книге Метафизики, где автор, говоря о сущности и сути бытия, как рази колеблется между общим (лишь минимально общими единичным. С одной стороны, он говорит, что суть бытия и сама вещь — одно и тоже, что суть бытия есть основным образом вот эта отдельная вещь (VII, 4). С другой же стороны, он оговаривается, что суть бытия и сама вещь — одно и тоже лишь некоторым образом и что, как сказано выше, суть бытия является сутью вот этой отдельной вещью лишь основным образом. Или более ясно Суть бытия признается за сущность отдельной вещи (VII, 6 ), а сущность вещи — это последнее видовое отличие и определение вещи (VII, 12). Определение же вещи — формулировка, состоящая из видовых отличий, ипритом из последнего из них (там же. Окончательный вывод Аристотеля таков суть бытия не будет находиться нив чем, что не есть вид рода (VII, 4). Поэтому, когда Аристотель заявляет, что суть бытия для тебя состоит в том, чем ты являешься сам по себе (VII), то это надо понимать лишь в том смысле, что ты человек, те. нечто видовое, а вовсе не в том, что ты неповторимая уникальная личность. Метафизичность сущности. Таким образом, форма как суть бытия вещи — это тот или иной вид определенного рода. Только он отвечает с натяжкой) обоим критериям сущности. Но сколь ни мала такая натяжка, в силу ее оказывается, что виду Аристотеля все же обладает самостоятельной сущностью, вид отрывается от индивидов и превращается в форму как вечную и неизменную — в ту самую метафизическую сущность, которая и является предметом философии. Подгоняя вид под второй критерий сущности (ибо первому он заведомо отвечает. Аристотель отдает дань идеализму. Само единичное оказывается вторичным по отношению к общему. Правда, это минимально общее, которое первично и по отношению к более широкому общему (в этом главное отличие Аристотеля от Платона. У Аристотеля выходит, что вид первичен по отношению и к единичному, и к родовому. Форма, по Аристотелю, находится посредине между отдельными родовым, которые существуют благодаря видовому. Именно оно главное, решающее начало бытия и знания. Форма не качество, не количество, не отношение, а то, что составляет суть вещи, без чего ее нет. Аристотель, правда, допускает, что и другие категории, кроме категории сущности, имеют свою суть бытия, ибо ведь можно спросить Что такое белое, ноне в основном смысле (VII, 4). Форма же — суть бытия в основном смысле, а в этом основном смысле суть бытия имеется у одних только сущностей» (VII, Форм столько, сколько низших видов, далее не распадающихся ни на какие другие виды. Концентрируя внимание на таких видах, Аристотель способствовал конкретному исследованию природы, невозможному без внимания к единичному, нос точки зрения нахождения в нем общего. Вид, конечно, важнее, чем род, ибо, объединяя индивиды в виды или же дробя на них род, мы глубже поймем природу, чем если бы мы сосредоточились лишь народах и парили бы над природой в бесплодном умозрении. Но все же виды Аристотеля метафизичны — это вечные и неизменные сущности. Правда, они не сотворены. Аристотель говорит, что форму никто не создает и не производит (VIII, 3). Но все же они существуют сами по себе и, будучи внесенными в материю, как бы творят вещи. Поэтому каждая чувственная сущность или отдельное есть нечто составное она слагается из активной формы и пассивной материи — восприемницы формы. Здесь Аристотель недалеко ушел от своего учителя Платона. Материя. Материальная причина. Как уже отмечено у Аристотеля, материя, как правило, не может быть сущностью. Как и форма, материя — латинское слово, неизвестное Аристотелю. Он употреблял здесь греческое слово «хюлэ», означавшее лес, кустарник, дрова, строевой лес необработанный материал тема, предмет исследования или описания осадок, гуща, муть наконец, материя в самом общем смысле. Материя в понимании Аристотеля — материал, вещество. Аристотелевская материя двояка. Во-первых, материя — бесформенное и неопределенное вещество, то, что само по себе не обозначается никак определенное по существу, никак определенное по количеству, никак обладающее каким-либо из других свойств, которыми бывает определено сущее (VII, 3). Такова первая материя. Во-вторых, материя в более широком смысле — это то, из чего вещь состоит (V, 24), и то, из чего вещь возникает (VII, 7). Такая материя включает в себя как первооснову первую материю, из которой состоят и возникают в конечном счете все вещи. Все вещи состоят в конечном счете, если их лишить всех форм, из первоматерии. Непосредственно же вещи состоят и возникают из уже оформленной последней материи. Такая материя — материя лишь для того, что из нее непосредственно возникает. Так, камни — материя лишь для каменного дома и вообще для того, что из них строят, носами по себе камни — непросто материя, а неоднократно оформленная материя, это первоматерия, получившая форму земли, которая получила затем, в свою очередь, форму каменности. Такая материя имеет свою суть бытия (в той мере, в какой она оформлена. Такая материя и определима, и познаваема. Первая же материя сама по себе непознаваема» (VII, Аристотелевская материя пассивна, безжизненна, неспособна сама по себе из себя ничего породить. По своей неопределенности она похожа на апейрон Анаксимандра, но сходство на этом и кончается у Анаксимандра апейрон активен, он обладает движением, он все из себя порождает. Очень важно и то, что материя у Аристотеля вечна, ив этом она не уступает форме. Материя и формы — два совечных начала. Нельзя приписать, — сказано в Метафизике возникновения ни материи, ни форме (XII, Роль материи в мировоззрении Аристотеля очень велика. Все, что существует в природе, состоит из материи и формы. Без материи не может быть ни природы вообще, ни вещей в частности. Выше уже отмечалось, что Аристотель понимал вещь как составное целое, состоящее из субстрата — материи и сути бытия — формы. Вещь как индивидуальная сущность (XII, 3) вторична по отношению к материи и форме. Вещь возникает в результате того, что в материю вносится форма. Итак, материя — соучастник формы в вещах. Но хотя материя и вечна, именно она источник преходящего характера вещей, именно благодаря материи, стоящей на черте бытия и небытия, а может быть, и выходящей за эту черту, вещь способна быть и не быть (VII, 7). Кроме того, материя — источник индивидуализации вещей. Правда, этот вопрос для Аристотеля неразрешим. Если все люди обладают одной сущностью (а согласно Аристотелю, таки есть, ибо суть бытия людей в том, что они люди, тогда все люди должны были бы обратиться водного человека, существенная разница между ними исчезает. Допустить же, что каждый человек имеет свою суть бытия, свою сущность, Аристотель не может, ибо такая сущность была бы неопределимой. Поэтому он пишет Будет ли сущность одна у всех, например у (всех) людей Это было бы нелепо ведь все вещи, у которых сущность одна образуют одно. А может быть, таких сущностей будет много, и они будут различные Но и это невозможно (III, 4). Здесь Аристотель не находит ничего лучшего, как указать на материю как на источник индивидуализации. Вещи, одинаковые по неделимому виду "различны по материи (VII, 8 ). Поэтому то, что по числу образует множество, все имеет материю (XII, 8 ), и все предметы различаются по материи (XII, 2), и не только предметы, но и люди Каллий и Сократ различны благодаря материи (VII, 8 ). Однако материя не может придать существенные различия, поэтому люди в своей видовой (а другой быть не может) сущности одинаковы. Эта общефилософская установка не отражается на социальном утверждении Аристотеля о природном неравенстве людей, из которых одни якобы по своей сущности рабы. Философски же остается совершенно неясным, как то, что не содержит в себе никакой определенности, может индивидуализировать, поскольку в материи нет существенных различий. Именно поэтому материя составляет источник случайности в мире. Выходит, что все различия между вещами случайны (разумеется, вещами одного итого же вида. Если же эти различия неслучайны, тогда в этом мнимом уже виде надо искать несколько видов, внутри которых различия между индивидами все же случайны. |