А. Н. Чанышев ф ил ос о фи я древнего мирам рекомендовано Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов вузов
 Скачать 18.63 Mb.
|
|
Сочинения. Эпикуру принадлежало около 300 папирусных свитков книг. Но от них сохранились в основном лишь названия О природе, Об атомах и пустоте, Краткие возражения против физиков, О критерии, или Канон, Об образе жизни, Оконечной цели. В других сочинениях Эпикура трактовались вопросы музыки и медицины, проблемы зрения и справедливости, но все это погибло, поэтому главными источниками наших знаний об Эпикуре и его учении остаются десятая книга в компиляции Диогена Лаэртского, где приводятся три письма Эпикура к его ученикам — Геродоту, Пифоклу и Менекею, а также эпикуровы Главные мысли. Громадную информацию об эпикуреизме дает поэма Лукреция О природе вещей. В 1888 г. была опубликована найденная в ватиканской рукописи подборка изречений Эпикура, отличающаяся от той, что содержится в его Главных мыслях. Кроме того, мы имеем найденные при раскопках Геркуланума папирусные свитки, в которых содержатся как сочинения эпикурейца Филодема из палестинской Гадары, современника Цицерона, говорящие об эпикурейской традиции, таки отрывки из писем самого Эпикура. Кроме того, в 1884 г. в Эноанде в Ликии (Малая Азия) была найдена высеченная на камне неким Диогеном надпись, содержащая как бы эпикурейский катехизис Некоторые древние авторы обвиняли Эпикура в плагиате, например, Аристон в Жизнеописании Эпикура» утверждает, что Эпикур якобы списал свой Канон с Треножника Навсифана, тогда как стоики со своей стороны утверждали, что Эпикур выдавал за свое и учение Демокрита об атомах, и учение Аристиппа-киренаика о наслаждении как высшем благе. Некоторые основания для подобных обвинений были — ведь эллинистическая философия малооригинальна, она скорее повторяет и дополняет старое, чем создает новое, так что если философы и строят, то уже на застроенном участке, так что они скорее перестраивают, чем строят. Философия. Обращаясь к философии Эпикура, отметим прежде всего, что для него философия — главное и основное средство достижения человеком наиболее (по возможности) счастливой жизни. В вышеупомянутом письме к Менекею Эпикур советует Пусть никто в молодости не откладывает занятий философией, а в старости не утомляется занятиями философией ведь для душевного здоровья никто не может быть ни недозрелым, ни перезрелым. Кто говорит, что заниматься философией еще рано или уже поздно, подобен тому, кто говорит, будто быть счастливым еще рано или уже поздно. Поэтому заниматься философией следует и молодому, и старому первому — для того, чтобы они в старости оставался молод благами в доброй памяти о прошлом, второму — чтобы он были молоди стар, не испытывая страха перед будущим (Цит. по Лукреций. О природе вещей. МС. Таким образом, для Эпикура занятия философией — путь к счастью, это вполне согласуется с общей этической направленностью эллинистической философии. Однако все же без познания природы вся эта невозмутимость невозможна. Отсюда необходимость физики. Ноу Эпикура физика не имеет самодовлеющего значения, она лишь основа для этики. Об этом Эпикур говорит вполне определенно если бы не смущало' неведение пределов страданий и желаний, тонам незачем было бы даже изучать природу (X, Каноника. Однако изучающий природу нуждается в теории познания — Эпикур называл ее каноникой, потому что в основе его теории познания лежало учение о критериях, или канонах, истины (канон — мера, образец, критерий). Главный и первичный критерий истины Эпикур видел в непосредственно данных нам ощущениях. Здесь Эпикур занимает вполне определенную позицию. Так, в письме к Геродоту он настаивает на том, что мы должны во всем держаться ощущений (X, 38). Эпикур позволяет себе не согласиться ни с Платоном, ни с Аристотелем в том, что они видели в разуме главный источник наших знаний о мире, отличный от ощущений. Второго такого источника знания человека о мире и о самом себе у Эпикура нет. У Эпикура разум полностью зависим от ощущений. Нету него и демокритовского резкого деления познания на темное (чувственное) и светлое (разумное, когда первым познается то, что существует по мнению, а вторым — то, что существует поистине (те. атомы и пустота. Нет, разум, согласно Эпикуру, не имеет своего особого предмета, он опирается на ощущения, которые внеразумны в том смысле, что разум не может ни ничего от себя привнести к ощущениям, ни опровергнуть ощущения. Ощущения независимы и от памяти — память о некогда испытанных ощущениях не может ничего в них изменить. Далее, одно ощущение не может опровергнуть другое. Прав ли здесь Эпикур? И да, и нет. Он прав в том, что ощущения действительно единственный источник наших первоначальных знаний о внешнем мире. Но ведь и сами ощущения нуждаются в критерии. Таковым критерием может быть только практика, а вовсе не сами ощущения. Эпикур этого не знал. Неудивительно поэтому, что он не мог развести ложные и истинные ощущения и ошибочно утверждал, что видения безумцев и спящих тоже истинны (X, Однако ощущения хотя и главный, ноне единственный критерий знания. В том же письме к Геродоту Эпикур, сказав, что во всем должно держаться ощущения, говорит, что надо также держаться наличных бросков мысли или любого иного критерия, держаться испытываемых нами претерпеваний...» (X, Согласно Диогену Лаэртскому, ссылающемуся на Канон Эпику ра, последний вводили такой критерий истины, как предвосхищение (,пролепсйс). Получается, что в Каноне Эпикур говорил критерий истины — это и ощущения (айстхэсейс), и предвосхищения (пролеп- сейс), и претерпевания (патхэ). Эпикурейцы же, сообщает Диоген, прибавляют еще образный бросок мысли (X, Из слов Диогена Лаэртского можно подумать, что сам Эпикур обходился первыми тремя критериями, четвертый же придумали его ученики — эпикурейцы, но это не так, потому что Эпикур в сохранившемся письме к Геродоту сам говорит о бросках мысли». Однако все критерии, кроме ощущения, у Эпикура вторичны. Так, по его мнению, предвосхищающим ощущения знанием является знание, которое уже было некогда получено нами из ощущений. Таким образом, такое знание предвосхищает не ощущения, не опыт вообще, а лишь новый опыт, позволяя лучше ориентироваться в окружающем нас мире, узнавать сходные и различные между собой предметы Так, чтобы спросить Кто там стоит поодаль, лошадь или корова — «Айсгхэсис» единственное число от «айстхэсейс») означает чувство чувствование, ощущение сообразительность, понятливость. «Пролепсйс» (единственное число от «пралепсейс») означает предположение, предчувствие, предвидение. «Патхос* единственное число от «патхэ») — событие, происшествие, случай несчастье, беда страдание, болезнь страсть, волнение, возбуждение, аффект. «Епиболэ» (единственное число от «епиболай») — накидывание, набрасывание натиск, напор, вторжение нужно знать заранее, благодаря предвосхищению, облик той и другой (X, 33). Однако знать заранее не означает, как у Платона, что сравнение двух предметов, например, по длине, предполагает наличие сверхопытной идеи равенства. Предвосхищение — оттиск, предварением которого были ощущения (X, 33). Но это неслучайный и не единичный оттиск, это то, что часто являлось нам извне и такие явления как бы наслаивались друг на друга своими общими, а следовательно, и существенными частями. Это наслоение происходило в памяти, так что оттиск — памятование того, что часто являлось нам извне». Эти оттиски и есть, далее, нечто иное, как то, что обычно подразумевают под понятиями. Иначе говоря, понятия — это те глубокие оттиски в нашей памяти, которые создаются в результате неоднократных наслоений в нашем сознании ив нашем восприятии ощущений от сходных предметов и которые служат в дальнейшем для опознавания предметов и явлений окружающего нас мира, для ориентировки в нем как «предвосхищения». Что же касается претерпевания («патхэ»), то это критерий не столько истины, сколько нашего отношения к вещам, определяющий ток каким вещам мы должны стремиться, а чего должны избегать — в соответствии с эпикурейским представлением о наслаждении как высшей ценности жизни и о страдании как о высшем зле. Если угодно, «претерпевание» можно назвать критерием моральных оценок. Остаются несколько загадочные броски мысли, которым Эпикур придавал большое значение, говоря, что истинно только то, что доступно наблюдению или уловляется броском мысли (X, 62) и что главным признаком совершенного и полного знания является умение быстро пользоваться бросками мысли (X, 36). Судя по контексту, можно подумать, что Эпикур понимает под такими бросками умение объяснять многое через немногое, умение обобщать, видеть за частями целое, выделить главное, умение в кратких словах охватить все, что ранее изучено по частям, умение свести многое к простым основами словам, увидеть первое, не нуждающееся в доказательстве значение. Возможно, что под броском мысли Эпикур понимали удачное домысливание, для чего необходима интеллектуальная интуиция, а также умение представить себе то, что в принципе чувственно невос- принимаемо. Таксам Эпикур домысливал чувственную картину мира до атомов и пустоты. Без домысливания пустоты невозможно эмпирически наблюдаемое движение, а без домысливания атомов необъяснима масса данных нам в наших ощущениях эмпирических явлений. Так что получается, что разум все жене пленник ощущений, но и сам многое может. Отождествляя воспринимаемый нами в ощущениях мири мир объективный, действительный, так, как он существует независимо от наших ощущений, Эпикур несколько иначе, чем Демокрит, решает проблему того, что позднее было названо проблемой первичных и вторичных качеств. Он согласен с Демокритом, что сами по себе атомы не имеют вторичных, чувственных качеств, но он несогласен стем, что вторичные качества совершенно субъективны. Здесь Эпикур занимает среднюю позицию вторичные качества не присущи самим атомам, но они и не возникают лишь на ступени субъектно-объектного отношения. Вторичные качества возникают на уровне сложных, состоящих из многих атомов объектов как результат взаимодействия атомов, их сочетаний и движений. Однако саму возможность чувственного восприятия отдаленных от цас предметов Эпикур объясняет в духе Демокрита. Все предметы существуют как бы двояко сами по себе, первично, и вторично — в качестве постоянно истекающих от них тончайших вещественных образов, идолов. Эти идолы существуют также объективно, как и сами испускающие их вещи. Непосредственно мы живем не среди самих вещей, а среди их образов, которые постоянно теснятся вокруг нас, отчего мы и можем вспомнить отсутствующий предмет вспоминая, мы просто обращаем свое внимание на образ предмета, который существует объективно, независимо от нашего сознания ив тоже время дан нам непосредственно. Поскольку Эпикур полагал чувства непогрешимыми, ошибки в познании или заблуждения он объяснял не ошибкой в восприятии, а тем, что мы неправильно судим о данных нам ощущениях. Чувства не ошибаются — ошибается разум. Но, могли бы мы возразить Эпикуру, . суждения разума могут быть и суждениями об истинности или ложности ощущений и восприятий предметов. Однако такое суждение Эпи кур запрещает разуму, утверждая, что видения безумцев и спящих тоже истинны. Таким образом, теория познания Эпикура страдает абсолютизацией сенсуализма. Как мы уже сказали, сами по себе ощущения не могут быть критерием истины — таким критерием может быть только практика. Физика. Учение Эпикура о природе включает в себя как общие, мировоззренческие вопросы, таки частные. В Письме к Пифоклу», предметом которого являются небесные, астрономические и метеорологические явления, Эпикур задается вопросом не только о возникновении мира его интересуют и конкретные знания. Он говорит о восходе и закате светил, об их движении, о фазах Луны и о происхождении лунного света, о солнечных и лунных затмениях, о причинах правильности движения небесных тел и о причинах изменения продолжительности дня и ночи. В центре его внимания предсказания погоды, происхождение облаков, грома, молнии, вихрей, землетрясений, ветров, града, снега, росы, льда. Его интересуют и кольца вокруг Луны, и кометы, и движение звезд. Но вместе стем Эпикур не стремится к единственно правильному объяснению. Он допускает как бы гносеологический плюрализм, то что каждое явление может иметь несколько объяснений (например, думает Эпикур, затмения Солнца и Луны могут происходить и вследствие погасания этих светили вследствие их заслонения другим телом. Для Эпикура здесь важно одно — доказать то, что, каковыми бы ни были причины природных явлений, они все являются естественными. Для него важно то, чтобы при объяснении не прибегали к вымышленным божественным силам. Естественное же объяснение небесных явлений возможно потому, что происходящее на небе принципиально не отличается от происходящего на Земле, которая сама — часть неба, ведь сам наш мир — область неба, заключающая в себе светила, Землю и все небесные явления (X, 8 8 ). В отличие от идеалиста Платона сего космической теологией и Аристотеля сего резким делением мира на надлунную и подлунную части Эпикур отстаивает материальное единство мира. Здесь он резко противопоставляет науку и мифологию. Мировоззрение Эпикура не только антиидеалистично, но и антимифоло- гично. Только подобная физика может освободить людей от распространенного страха перед небом и снять сих души бремя беспокойства. Эпикур не мог дать подлинно научного объяснения, пожалуй, ни одному из интересующих его небесных явлений, номы называем его физику научной, потому что он подчеркивал, что физика должна не только описывать природу, но и находить естественные причины природных явлений. Только такая физика может принести людям искомую эпикурейцами безмятежность, а это для Эпикура, у которого физика должна была служить этике, главное если бы людей не беспокоили страх перед атмосферными явлениями и страх смерти, тоне было бы нужды в физике. Как бы там нй было, Эпикур рисует грандиозную картину мира, правда, следуя здесь за Левкиппом и Демокритом. Как и его предшественники, Эпикур берет из философии все, по его мнению, рациональное. Он вполне согласен стем, что мы называем законом сохранения бытия. В письме к Геродоту Эпикур говорит прежде всего ничто не возникает из несуществующего (X, 39), иначе все возникало бы из всего, не нуждаясь нив каких семенах. С другой стороны, ничто и не погибает и не превращается в несуществующее, потому что если бы исчезающее разрушалось в несуществующее, все давно бы уже погибло, ибо то, что получается от разрушения, не существовало бы (X, 39). Эпикур обосновывает, далее, вечность Вселенной какова Вселенная теперь, такова она вечно была и будет, потому что изменяться ей не во что, ведь кроме Вселенной нет ничего, что могло бы войти в нее, внеся изменение (X, Согласно Эпикуру, существуют лишь тела, их свойства, постоянные и преходящие, и пустота. О том, что существуют тела, говорят ощущения. Они же говорят и о свойствах тел. Постоянные свойства тел их форма, величина, вес. За пустоту говорит движение если бы не существовало того, что мы называем пустотой, то телам не было бы где двигаться и сквозь что двигаться, — между тем очевидно, что они двигаются (X, Сами тела или простые, или сложные, при этом сложные тела состоят из простых, простые же тела просты, потому что неделимы. Это атомы. Эпикур домысливает атомы — может быть, это и есть пример все же несколько загадочного броска мысли — так если бы не было предела деления, то сущее, дробись, разлагалось бы в ничто, если, конечно, беспредельно делимое тело не было бесконечно велико. Только бесконечно большое тело может бесконечно делиться, не становясь ничем Но таких тел не бывает. Итак, должен быть допущен предел деления — это неделимое, это атомы, которые крепки и неде лимы благодаря своей абсолютности, ведь атомы нисколько не содержат в себе пустоты. Атомы разнятся друг от друга величиной, формой и весом. Величина атома ограничена, атом не может быть зрим. Число форм атомов не бесконечно, а неисчислимо (необъятно) велико, потому что не может быть, чтобы столько различий возникло из объятного количества одних и тех же видов (X, 42). Здесь чувствуется скрытая полемика Эпикура с Левкиппом и с Демокритом, которые допускали атомы величиной с мири считали число форм атомов бесконечным. В последнем вопросе неправы и Эпикур, и Левкипп с Демокритом: число форм атомов химических элементов или, на другом уровне, элементарных частиц) конечно, атомисты недооценивали число комбинаций из конечного числа элементов и преувеличивали разнообразие мира. Отрицая превращение бытия в небытие и обратно, Эпикур не допускает ни абсолютного возникновения, ни абсолютного уничтожения, все изменения и перемены совершаются путем пространственных перемещений атомов, путем их прибавления где-либо и убавления в другом месте. Источник движения находится в самих атомах. Эпикур не нуждается для объяснения движения атомов нив мировой душе Платона, нив неподвижном перводвигателе Аристотеля. Однако Эпикур все жене может научно объяснить источник движения атомов, он, правда, находит его в таком естественном качестве, как вес, но он не понимает того, что весне является постоянным свойством тел, что это как раз их временное свойство, которое может быть, но может и не быть. Иное дело — масса. Но иона не может быть источником движения. В случае же веса тел источником движения здесь является не само тело, которое движется, а притяжение его со стороны другого гораздо большего тела, гравитация. У Эпикура же все атомы падают под действием своего веса в пустоте, те. весне связывается с гравитационным полем, а приписывается самим атомам каких постоянное свойство в любой ситуации Так или иначе атомы Эпикура имеют своим первоначальным движением падение в бездонной пустоте под действием собственного веса. При этом Эпикур совершенно верно утверждает, что скорость падения не зависит отвеса атомов, более тяжелые атомы падают не быстрее, чем более легкие, как думал Аристотель, не будучи в состоянии отвлечься от сопротивления среды и отрицая пустоту. У Эпикура же именно потому, что атомы движутся в пустоте, которая никакого сопротивления движению атомов не оказывает, все атомы движутся с одинаковой скоростью независимо от своего веса. Однако Эпикур ничего не знает об ускорении падающего тела. Его атомы движутся с одинаковыми скоростями прямолинейно и равномерно, так что ни один атом не может догнать другой, ни один атом не может налететь на другой. Нов таком случае взаимодействие атомов невозможно, а следовательно, невозможно и образование из них миров. И здесь Эпикур вводит новый, по сравнению с атомизмом Левкиппа и Демокрита, момент. Правда, в сохранившихся сочинениях и высказываниях Эпикура этот момент отсутствует, его нет даже в письме к Геродоту, где, в частности, говорится о том, как атомы несутся сквозь пустоту с равными скоростями. Об этом новом моменте мы узнаем из надписи Диогена Эноандского, от Аэция, Лукреция Кара. Так, например, Аэций говорит, что «Эпикур (учил, что есть) два вида движения согласно весу и согласно отклонению. О Лукреции мы скажем позднее. Цицерон излагает этот момент в учении Эпикура критически «Эпикур утверждает, что атомы несутся в силу своей тяжести вниз по прямой линии Это и есть, по его мнению, естественное движение тел. Но затем его осенила мысль, что если бы все атомы двигались сверху вниз, то никогда ни один атом не пришел бы в соприкосновение с другими. Поэтому Эпикур прибег к ложному утверждению он заявил, что атом якобы чуть-чуть отклоняется, но это совершенно невозможно. Отсю- да-де возникают сплетения, сочетания и сцепления атомов между собой, ив результате образуется мири все, что в нем содержится. Не говоря уже о том, что все это по-детски выдумано, Эпикур не достигает даже того, что хочет. Однако это не совсем так своим учением о самопроизвольном и неопределенном в пространственно-временном отношении движении атомов Эпикур ввел в физику диалектическое учение о спонтанности движения ив самой природе нашел основание для свободы человека, его мышления и поведения. Современная физика с ее принципом неопределенности в микромире (поведение целостных и устойчивых микрочастиц неопределенно в пространственно-временном отношении, принцип причинности там не действует) подтверждает, что в учении Эпикура о самопроизвольном отклонении атомов в неопределенном месте ив неопределенное время был заложен интуитивный рациональный смысл. Эпикур доказывает беспредельность тел во Вселенной беспредельностью числа в ней атомов, атак как на каждый мир в ней затрачивается конечное количество атомов, то, поскольку бесконечное не умаляется отнятым у него конечным, доказывается и беспредельность миров во Вселенной. Беспредельность же самих атомов во Вселенной доказывается через ее пространственную беспредельность. Предельное количество атомов затерялось бы в беспредельной Вселенной. Вселенная же пространственно беспредельна, потому что иметь предел значило бы иметь край, а на край можно было бы посмотреть со стороны, что Эпикур считает невозможным. То, что не имеет предела, то беспредельно и неограниченно. Эпикур резко различает пространство и время. Пространство как пустота вместилище одно из начал, время же случайное свойство вещей, которое мы искусственно выделяем из смены дня и ночи, из движения и покоя. |