Нерсесянц В.С. Политические учения Древней Греции. Академия наук СССР и нс т и тут государства ипр а в а

• Название: Академия наук СССР и нс т и тут государства ипр а в а
• Анкор: Нерсесянц В.С. Политические учения Древней Греции.pdf
• Дата: 04.07.2018
• Размер: 4.88 Mb.
• Имя файла: Нерсесянц В.С. Политические учения Древней Греции.pdf
• Тип: Документы; #21050
• страница: 4 из 20

По-разному расценивается аристократизм пифагорейцев ив нашей литературе. Политическим идеалом Пифагора и его последователей полагал С. Ф . Кечекьян,— было господство знати над широкими массами демоса» 61. Расходясь с такой однозначной и, как мы полагаем, неадекватной оценкой, Л. С. Мамут справедливо пишет Политическую докрину пифагореизма, по-видимому, нельзя все же целиком отождествлять с идеологией дряхлеющей родовой аристократии. Пифагорейцы не препятствовали развитию новых, рабовладельческих производственных отношений, поощряли ремесла и торговлю. Пифагор настаивал на необходимости выполнять предписания государства, соблюдать писаные законы, которые он ставил выше неписаных обычаев старины, угодных родовой аристократии По мнению Л. С. Мамута, гораздо определеннее, чем пифагорейцы, на стороне родовой знати выступал Герак­
лит. Противоположную позицию поэтому вопросу отстаивает H. Н. Залесский. Если, замечает он, Пифагор в политическом отношении был деятелем совершенно определенного направления, те. создателем аристократического союза, то Гераклит при всем его антидемократизме — идеолог прогрессивного лагеря, левого крыла аристократии B a r k e r Ер К . Op. cit., S. 52— 53.
61 История политических учений. е изд. I Под ред. С. Ф . Кечекья
­
на и Г. И. Федькина. М .: Госюриздат, 1960, с. 55.
62 История политических учений. е изд. / Под ред. КА. Мокичева.
М .: Высшая школа, 1971, ч. 1, с. 43.

Учение пифагорейцев, представлявших интересы денежных людей в городах Великой Греции продолжает
H. Н. Залесский учение о слиянии противоположностей в среднем было чуждо Гераклиту. Он бросает вызов пифагорейской доктрине мир образовался не через слияние, а через разделение, не через гармонию, а через борьбу. Отрицая пифагорейское учение, Гераклит достигал большего, чем одно только подтверждение старой аристократической позиции. Он вкладывал в нее новый смысл в соответствии с новой расстановкой классовых сил для него противоположностями являются не аристократы и простые люди, а свободные и рабы 63. Ив подтверждение этого Залесский приводит следующий афоризм Ге­
раклита: Война — отец всего и всего царь одним она определила быть богами, другим — людьми одних она сделала рабами, других — свободными. Подробнее на воззрениях Гераклита мы остановимся в следующем параграфе. Здесь же они нас интересуют в связи с оценкой пифагорейства кроме того, сопоставление взглядов пифагорейцев и Гераклита значимо для нас и как введение к последующему освещению учения Гераклита. Прежде всего отметим, что в приведенном гераклитовском афоризме свободные и рабы различаются потому же критерию, по которому различаются боги и люди по их отношению к Логосу, которому подчинена и война, а не только как социальные классы. Если брать это гераклитовское изречение не изолировано, а в контексте остальных его суждений, станет очевидным, что под свободными имеются ввиду и аристократы, а под рабами — и простые люди, упоминаемые Залесским. Далее, бросается в глаза противоречивость суждений Залесского, характеризующего пифагорейцев и как представителей интересов денежных людей, и как приверженцев староаристократической позиции, хотя ясно, что в социально-политическом и иных отношениях это были существенно различные платформы. Неверно также философскому радикализму Гераклита диалектике борьбы противоположностей) автоматически придавать социально-прогрессивный смысл (здесь уместно заметить, что мы вовсе не отрицаем того, что позиция Залесский. Указ. соч, с. 20.

самого Гераклита, несомненно, отличалась от староаристо­
кратических социально-политических идеалов, а философской умеренности пифагорейцев (примирение противоположностей в гармонию) — непременно консервативно-охра­
нительный смысл. Если философские концепции Гераклита и пифагорейцев в известном отношении представляли собой антитезы (примирение или борьба противоположностей, то отсюда вовсе не следует, будто в равной мере антитетичны, противоположны были и их социально-поли­
тические позиции. Напротив, мы видим, что, несмотря на различие философских воззрений Гераклита и пифагорейцев, они были приверженцами аристократии, аристократии знания, а не крови. Но что есть истинное знание и подлинная аристократия Этот и другие связанные с ним вопросы решались, однако, по-разному.
Пифагорейцы были ближе к практической политике,
Гераклит вообще чурался ее как чуждого и низкого для себя дела. Можно сказать, что пифагорейцы в гораздо большей степени, чем Гераклит, ориентированы на проблематику общества и государства и заняты ею. Кстати говоря, ярким свидетельством подобной большей социальности пифагорейцев является сам факт их объединения в союзы, принимавшие активное участие в политической жизни. Такой коллективизм, пусть даже вдохновленный аристократическими идеалами, был чужд индивидуалисти­
чески настроенному эфесскому аристократу, склонному видеть во всяком скоплении людей неразумную и ненавистную толпу. В свете всего этого в принципе неверно сам факт большей социально-политической активности и коллективности пифагорейцев (их организацию в союз аристократического характера) рассматривать как свидетельство их большего аристократического консерватизма, а изрядную дозу индивидуализма и социально-политиче­
ского индифферентизма Гераклита однозначно расценивать как показатель его прогрессивного расхождения со староаристократической позицией.
В той мере, в какой уместно сравнивать их социально- политические взгляды, следует заметить, что пифагорейцы в своем отходе от староаристократических социально- политических идеалов гораздо более радикальны, конкретны и практичны, чем Гераклит.

Во времена пифагорейцев и Гераклита ( V I — начало
V в. дон. э) позициям старой аристократии был нанесен смертельный удар выступившими повсеместно на арену активной политической деятельности широкими слоями демоса. Господство родовой знати было подорвано развитием производительных сил, ремесел и торговли, которое привело к концентрации значительных богатств в руках нового слоя людей (владельцев мастерских, крупных торговцев и т. д. В условиях борьбы за власть между родовой знатью, новыми богачами (по преимуществу торгово-денежными людьми) и демосом в большинстве древнегреческих полисов старая аристократия оттеснялась отправления, а восстановление ее господствующих позиций могло быть лишь спорадическими кратковременным. Но даже ив этом случае знать не могла не считаться с новыми социальными силами, с влиятельными богачами, торговцами, ремесленниками и низами демоса, консолидированными обстановкой острой классовой борьбы. Иначе говоря, сама аристократия должна была лавировать и искать компромиссы со своими социальными и политическими противниками. Времена чистого и безраздельного господства родовой знати были позади. Старой аристократии нужно было приспосабливаться к новой социально- политической ситуации. В этих условиях претерпевала существенные изменения и сама аристократическая идеология, неизбежно модифицировались воззрения приверженцев аристократического правления, трансформировались представления о том, что же собственно есть аристократия при сложившейся обстановке и новой расстановке сил. Можно сказать, что перед идеологами аристократии возникла актуальная проблема переоценки ценностей, поиска новой формулы аристократии, или — что тоже самое — формулы новой аристократии.
Принципиально общим для подходов пифагорейцев и
Гераклита к этой проблеме является выбор ими интеллектуального (логико-философского, научно-математическо­
го, словом, духовного, а не природного) критерия для определения того, что есть лучший, благородный, добронравный и т. п. (все это — тогдашние синонимы аристократа. Этот концептуальный переход от предопределенной природой (по принципу рождения) аристократии крови к аристократии духа был существен, помимо прочего, уже в том плане, что благодаря такой модернизации понятия аристократ аристократия из естественно замкнутой касты как бы становилась открытым классом, доступ в который был поставлен в зависимость не от природных привилегий предопределенного круга, а отличных достоинств и усилий каждого. Подобное обновление и расширение формулы аристократии явно расходилось со староаристократической идеологией и с воззрениями ее ортодоксальных приверженцев.
В этой связи весьма поучительно сравнение пифаго­
рейско-гераклитовского понимания лучших как аристократов духа с позицией такого типичного сторонника правления аристократов крови, как поэт Феогнид Мегарский
(II половина V I — начало V в. дон. э. Его элегии пронизаны восхвалением благородных по крови, старой знати. Их как добрых поэт противопоставляет всем остальным — ненавистным ему худым. Благородство, по
Феогниду, обусловлено (у людей и у животных) происхождением. Так, обращаясь к своему юному другу Кирну, сыну Полипая, он замечает:
«Д аж е баранов, о Кири, и ослов, и коней мы ведь ищем Все благородных, и всем нужен от добрых приплод.
В жены же взять худородную вовсе за зло не считает Муж благородный, коль с ней денег он много берет.
Женщина также не прочь быть женой худородного мужа,
Был бы богата такой знатного много милей.
Деньги все чтут благородный простую берет себе в жены, Низкий же знатного дочь — деньги сравняли так род.
Не удивляйся же, сын Полипая, что род наших граждан Меркнет ведь доброе с злым стало мешаться у нас Государство, где отправления отстранены аристократы и к власти пришел демос, Феогнид сравнивает с неуправляемым кораблем, которому грозит гибель в разбушевавшейся стихии У кормчего, дельного мужа, отняли руль. Это был опытный страж корабля. Деньги насиль-
64 Цит. по Рад ц и г СИ. История древнегреческой литературы. М .: Высшая школа, 1969, с. 131.

ственно грабят нарушился всякий порядок делят добро, ноне всем равную долю дают. Грузчики всем верховодят, и подлые добрыми правят. О, я боюсь, что волна нашу ладью поглотит 65. Феогнид готов испить черной крови худых, лишь бы вновь установилась столь желанная ему былая власть благородных. Мечтая о возврате 66 прошлых порядков в их чистом, нетронутом виде, он призывает своих единомышленников сурово расправиться с демосом и обуздать его:
«Твердой ногой наступи на грудь суемыслящей черни,
Бей ее медным бодцом, шею пригни под ярмо.
Нет под всевидящим солнцем, нет в мире широком народа,
Чтоб добровольно терпел крепкие воз жи господ».
В сравнении с позицией Феогнида, которая выглядит как своеобразный контрольный образец чистой и безоговорочной приверженности староаристократическому умонастроению, отчетливей и ясней становится значение того нового понимания аристократии, которое характерно для пифагорейцев и Гераклита — при всем различии между собой их неоаристократических концепций и идеалов.
Гераклит, сожалея о прошлом и саркастически отзываясь о новых порядках, все жене столь ослеплен своим аристократическим происхождением и симпатиями, чтобы не понять неудержимости происходящих изменений, необходимости переоценки ценностей, поиска новых (по сути дела неоаристократических) идеалов. Пифагорейцы и вовсе свободны от ностальгии по староаристократическим временам. Они деятельно, уверенно и оптимистично трудятся над практической реализацией своих новых воззрений Там же Кстати говоря, откровенная и бескомпромиссная установка Ф еог­
нида на возвращение былого господства знати пользовалась успехом не только у тогдашних аристократов, но и много позже. Отдаленное эхо феогнидовской надежды на возврат былого явственно звучит в аристократическом по своим целям мифотворчестве Фр. Ницше о « вечном возвращении того, что уже было именно в перспективе этого вечного возвращения Ницше, горячий поклонник Феогнида, усматривает реализацию своей антидемократической утопии о « новом господстве и новом рабстве ( Ниц ш е Фр. Полн. собр. соч. М, 1910, т. 9, с. 211 ; Он же. Сумерки идолов. СПб., 1907, со правлении лучших, аристократов знания — людей над­
лежаще отобранных, воспитанных и образованных. Пифагорейские союзы были школой формирования кадров партии новой аристократии, а их воззрения — идеологической программой неоаристократической реформации, призванной заблокировать движение демоса и его претензии на политическое господство.
Г ЕРА КЛ И Т
Гераклит (ок. 530 — ок. 470 г. дон. э) — знаменитый античный философ-диалектик, уроженец города Эфес. Принадлежал к очень знатному роду, представители которого ранее были базилевсами Эфеса. Ново времена самого Ге­
раклита его аристократический род был отстранен от власти победившей в Эфесе демократией. Отвернувшись от политической практики и заняв по отношению к ней отчужденную позицию, Гераклит вместе стем в своем философском творчестве уделял заметное внимание проблематике полиса и его законов. Так, его работа О природе включала следующие три раздела о вселенной, о полисе, о божестве67.
Политико-правовые взгляды Гераклита можно уяснить лишь в контексте его мировоззрения в целом 68. Все в мире, согласно Гераклиту, находится в вечном изменении, движении, борьбе и обновлении. Нельзя дважды войти в одну и туже реку, поскольку все течет и изменяется (см. Платон, Кратил, а. Солнце — новое не только каждый См Маков ель с кий А . Досократики. Казань, ч. 1, с. 136.
68 Для взглядов Гераклита, как и для античных представлений в целом, характерно рассмотрение политико-правовой проблематики и вообще всех земных, человеческих дели отношений в неразрывной связи и единстве с глобальными, космическими процессами. Отсюда и трактовка полисного порядка как отражения космического порядка, поиски космических истоков полисных норм и установле­
ний. Политическое знание — часть знания о природе вообще, о космосе. О взаимовлиянии политических и общефилософских представлений во взглядах античных мыслителей (см Др а ч Г. В. Изменение представлений о космосе в связи с социальным развитием полиса Автореф. канд. дис. Р. н/Д ., 1975, с. 8—9).

день, но вечно и непрерывно новое (Фрагменты Герак­
лита», 32) В этом вечном потоке изменений единое состоит из противоположностей, а противоположности переходят друг в друга и составляют единство. День и ночь — одно. И добро и зло — одно. Прямое и кривое — тоже одно. Путь вверх и вниз — один и тот же. Одно и тоже в нас — живое и мертвое, бодрствующее и спящее, молодое и старое. Ведь это, изменившись, есть то, и, обратно, то, изменившись, есть это (Фрагменты Гераклита», 78). Учение Г ераклита о всеобщей изменчивости и текучести носит на себе заметные черты релятивизма. В одну и туже реку говорит он мы входим и не входим, существуем и не существуем (Фрагменты Гераклита», 81). Та же относительность всего правда, относительность не всякая, нов рамках определенной противоположности звучит ив следующем его афоризме Единое, единственно мудрое, не желает и желает называться именем Зевса (Фрагменты Гераклита», 65). Но подобный релятивизм не означает у самого Гераклита, как у ряда его последователей, ни беспорядочности мира, ни его непознаваемости. Так, гераклитовец Кратил, считавший, что относительно изменяющегося нет ничего истинного, полагал, что не следует ничего говорить, и только двигал пальцем и упрекал Гераклита за его слова, что нельзя войти в одну и туже реку дважды, ибо сам он полагал, что этого нельзя сделать и единожды (Аристотель, Метафизика, а, 5— Уже отмечаемое Гераклитом единство противоположностей (таких, например, противоположных пар, как целое и нецелое, все и одно, жизнь и смерть, добро и зло, война и мир, согласное и разногласное, сходящееся и расходящееся, изобилие и голод и т. д) свидетельствует она личии в мире необходимых связей и скрытой гармонии, доступных в принципе человеческому познанию. Основой упорядоченной связи противоположностей и упорядочен Фрагменты Гераклита / Пер. МА. Дынника.— В кн Материалисты Древней Греции. М .: Госполитиздат, 1955, с. 42. В дальнейшем на этот перевод Фрагментов Гераклита» мы будем ссылаться в самом тексте номера фрагментов мы приводим общепринятые, указанные у МА. Дынника в квадратных скобках

ности мира как космоса (а космос для Гераклита и есть упорядоченный мир, мировой порядок) является огонь — всеобщий эквивалент взаимопереходящих противоположных явлений и мера мирового порядка в целом. На огонь обменивается все, и огонь — на все, как на золото товары и на товары — золото (Фрагменты Ге­
раклита», Огонь — одновременно принцип (первоначало) и мера космоса и всех происходящих в нем процессов и явлений. Мера огня определяет облик космоса. Всем управляет вечный огонь, отделяя и связывая явления мира. Образование космоса, те. упорядочение мира, связано с недостатком огня (это путь вниз, изобилие огня (это пресыщенность и путь вверх) ведет к пожару и гибели космоса. Весь этот цикл (мировой год) от возникновения до гибели космоса занимает, по гераклитовской космогонии, 10 800 лет 70. Этот космос, один и тот же для всего существующего, не создал никакой боги никакой человек, но всегда он был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим Фрагменты Гераклита», 20) Обусловленность судеб космоса изменяющейся мерой огня — это и есть, по Гераклиту, всеобщая закономерность, тот вечный логос, который лежит в основе всех событий мира. Все в мире совершается согласно этому логосу через борьбу и по необходимости. Справедливость и Правда
(Дике) состоят в том, чтобы следовать всеобщему божественному логосу.
Представлениями о всеобщей борьбе противоположностей, их вечной войне пронизаны не только космологические и гносеологические, но также и этические, социальные, политические и правовые взгляды Гераклита, все его мировоззрение в целом. Следует знать говорит он что война всеобща и правда — борьба и что все происходит через борьбу и по необходимости (Фрагменты Ге­
раклита», 62).
70 См Маков ель с кий А . Досократики, ч. 1, с. 143.
71 Об этом афоризме Гераклита В. И. Ленин пишет Очень хорошее изложение начал диалектического материализма ( Ленин В. И.
Полн. собр. соч, т. 29, с. 31 1 ).

Философское положение о том, что в мире царят необходимость и закономерность (всеобщий логос, в системе взглядов Гераклита имеет также императивно-нравствен­
ное значение. Применительно к сфере человеческих поступков и отношений само наличие в мире единого все- управляющего логоса означает этическую обязанность следовать ему. Поэтому замечает Гераклит,— необходимо следовать всеобщему. Но, хотя логос всеобщ, большинство людей живет так, как если бы имело собственное понимание (Фрагменты Гераклита», 92). Уже согласно философско-гносеологической позиции Гераклита, люди неравноценны друг другу, неравны между собой. Мышление — великое достоинство, и оно обще всем людям. Но большинство людей неразумны, не понимают смысла того, с чем встречаются, хотя и полагают, что понимают.
Мудрость же доступна лишь немногим. Она состоит в понимании и признании того, что миром правит разум, логос. Правда, по сравнению с богом даже мудрейший из людей покажется обезьяной. Но путем мышления и самопознания человек может понять истину и действовать в соответствии с ней. Имея ввиду начертанную на храме Аполлона в Дельфах надпись Познай самого себя и относясь к ней как к божественному призыву, Гераклит про себя гордо признается Я исследовал самого себя Фрагменты Гераклита», 80). Себя, следовательно, он относит к мудрым. Но человеческая мудрость по сравнению с божественным разумом — это всего лишь мнение, поэтому для обозначения мудрого человека Гераклит пользуется более скромным словом философ (те. любящий мудрость, ноне мудрец как таковой. Очень много замечает он должны знать мужи-философы» Фрагменты Гераклита», К своим предшественниками современникам, приобретшим широкую известность в качестве мудрецов, Гера­
клит относится весьма критично. Никто из тех, чьи учения я слышал признается он не дошел до признания, что мудрое от всего отлично (Фрагменты Гераклита»,
18). Гомер, по его мнению, заслуживает того, чтобы быть изгнанным из общественных мести высеченным розгами. Кстати, с подобным опасливым отношением к Гомеру, правда, без упоминания розог, мы встречаемся и у Платона. Видимо, причина этого — в той вольности и непочтительности, с какой Гомер высказывается о богах. Иронично относится Гераклит и к многознанию Гесиода, Пифагора, Ксенофана, Гекатея: Многознание не научает быть умным (Фрагменты Гераклита», 16). С похвалой он отзывается лишь об одном из семи мудрецов — о
Бианте из Приены, чье учение было лучше, чему других (Фрагменты Гераклита», 112). Гераклиту, несомненно, должно было импонировать восхваление Биантом закона и законопослушания в полисной жизни. Но что особенно должно было быть близко собственным представлениям Гераклита, это суждение Бианта о том, что высшее благо состоит в разуме, постигающем справедливость и правду. В свете герак^итовских воззрений Биант шел по верному пути — к осознанию логоса, разумных начал полисной нравственности и законности.
Для понимания взглядов Гераклита как сторонника аристократии духа весьма значимо то обстоятельство, что в его словоупотреблении и мировоззрении так называемые «мужи-философы», мудрые, лучшие люди и т. п. образуют один социальный полюс, который резко противопоставляется им другому полюсу — невежественной толпе. Гносеологическая противоположность знающие — незнающие в социально-политическом плане проявляется как противоположность немногих — многих. В борьбе этих противоположностей симпатии Гераклита на стороне знающих, немногих. Он откровенно и резко — в этом отношении с ним сопоставим, пожалуй, только Ницше — нападает на большинство, толпу, ее мнение, образ жизни, нравы, религию, политическое правление. Все, что связано с толпой, ему чуждо и ненавистно. Нет никакого сомнения, что Гераклит — противник демократии вообще ив частности, той, которая установилась в его родном городе Эфесе. Победу демократов он воспринял с горечью и сарказмом. Характерно следующее его суждение о победивших демократах, изгнавших его брата
Гермодора: Правильно поступили бы эфесцы, если бы все они, сколько ни есть возмужалых, повесили друг друга и оставили город для несовершеннолетних они, изгнавшие Гермодора, мужа наилучшего среди них, со словами Да не будет среди нас никто наилучшим, если же

таковой окажется, то пусть он живет в другом месте и среди других (Фрагменты Гераклита», Демократия для Гераклита — это правление неразумных и худших. Отвергая демократию и считая разумным правление лучших, Гераклит тем самым выступает как сторонник аристократии, те. правления лучших. В этом смысле он, конечно, является приверженцем аристократии. Нов суждениях Гераклита речь идет уже не о старой аристократии, не оправлении родовой знати, не об аристократах крови, а о новой аристократии, об аристократии знания, словом о разумной аристократии. Старая аристократия считала свои привилегии, в том числе политические, само собой разумеющимся, естественными вечным явлением. Выступление демоса и его успехи нанесли смертельный удар этой патриархальной староари­
стократической идеологии. Правда, консервативно настроенные приверженцы аристократии цеплялись запрошлое и мечтали о реставрации своих привилегий, власти и старых порядков. Гераклит не относится к их числу. Он был для этого слишком неполитичен и непрактичен. С вершин постигнутого им мирового логоса он отчужденно ивы сокомерно взирал на низменную сферу политики и полисной жизни с ее страстями и интересами. Лучшие люди говорит он, относя, разумеется, к их числу и самого себя одно предпочитают всему вечную славу — преходящим вещам толпа же насыщается подобно скоту Фрагменты Гераклита», 111 в ) . Отвернувшись от общественной жизни своего родного полиса, Гераклит бросает своим согражданам такое саркастическое пожелание Да не покинет вас богатство, эфесцы, чтобы вы срамились своей подлостью (Фрагменты Гераклита», 84). Причем высокомерие суждений Гераклита следует воспринимать скорее не как психологическую характеристику его личности, а как ту объективно высокую меру — меру космического огня и логоса которой он мерит дела человеческие, в том числе и полисные. Отсюда — и мрачный пессимизм Гераклита, прозванного Плачущими Темным 72. Философ, нацеленный на вечную славу и без Плачущий Гераклит — это не только иносказательный эпитет.
Судя по всему, печальные и неразумные дела земные действительно

различный к житейскому благу, плакал, конечно, не о потерянных привилегиях знати. Да и возврат их не мог его воодушевить.
Положения Гераклита о лучших и худших, полисе, законах и т. д это непросто лишь высказывания философа о его личных отношениях к тем или иным порядкам, но, по существу своему философские суждения о политике, государстве и праве. В свете этого совершенно ясно, что его аристократические политические идеалы никак нельзя отождествлять стой или иной позитивной программой и конкретной идеологией политического властвования. Философская концепция Гераклита тем, в частности, и отличается от конкретных политико-идеологических программ, что ее требования носят всеобщий, абстрактно­
идеальный характер. Это, например, означает, что принцип, требующий согласования всей жизни людей (в том числе их государственной жизни, законов и т. д) с веле­
ниями логоса, сохраняет свою силу применительно ко всем формами типам политического правления. Очевидно, что данный принцип критически заострен прежде всего против демократии. Но ясно также и то, что правление старой родовой знати тоже не соответствует этому принципу.
Философски сформулированный Гераклитом принцип политического правления в силу своего идеального характера как всеобщей меры и масштаба по сути дела критичен к позитивной политической практике и старой аристократии, и демократии. Правда, есть нечто общее, что роднит позицию Гераклита со староаристократической идеологией и разнит ее с идеологией демократической. Этим общим является отстаивание достоинств и привилегий меньшинства, немногих, лучших, критически противопоставляемых большинству, худшим. Пользуясь этими словами, Гераклит, однако, вкладывает в них иной смысл, поскольку основным принципом деления на вызывали у него сочувственные, бессильные и горькие слезы человека, познавшего огромную пропасть между мировым логосом и неразумной, суетной жизнью людей. И плач Гераклита, и его темнота (а это ведь не только сложность его афоризмов для понимания) имеют один и тот же корень — печаль его мудрости

лучших и худших является для него не критерий происхождения и крови, а личных усилий и знания. Соответственно этому «знающие-незнающие» — вот главное деление людей по их достоинству, ценности, значимости. И старая аристократия, и Гераклит — за меньшинство, немногих. Но это — разное меньшинство, разные немногие. Лучшие в словоупотреблении Гераклита — это не лучшие в смысле староаристократического сло­
варя.
В свете всего этого позицию Гераклита сегодня точнее было бы характеризовать как элитаристскую концепцию. В тех конкретно-исторических и политических условиях элитаризм Гераклита объективно означал неоаристо­
кратическую альтернативу демократии, которая повсеместно теснила старую аристократию 73. Повсюду, где Гераклит говорит о лучших как о немногих, он против демократии там же, где под лучшими он имеет ввиду знающих, там он явно расходится со староаристократическими представлениями. Очень четко отход Гераклита от идеологии родовой знати заметен в вопросе о законах. Исследователи справедливо отмечают, что Гераклит, выступая за новый, писаный закон полиса (номос), тем самым отказывался от староаристократического правосознания, ориентировавшегося на старое родовое право, ветхие традиции и обычаи Народ говорит Гераклит,— должен сражаться за закон, как за свои стены (Фрагменты Гераклита», 100). Эта яркая формулировка идеи борьбы за право имеет в Односторонне поэтому мнение, будто Гераклит в вопросах политических стоял на реакционных позициях и защищал политическую идеологию родовой знати (см, например История политических учений I Под ред. С. Ф . Кечекьяна и Г. И. Федькина, с. 55—
56). Несостоятельна, на наш взгляд, и противоположная позиция, согласно которой Гераклит — сторонник реформ солоновского типа см Др а ч Г. В. Указ. соч, с. 15; К е с сиди Ф . X . Философские и эстетические взгляды Гераклита Эфесского. ММ ысль,
1963, с. 4 0 ). Быть сторонником реформ солоновского типа — значит быть умеренным демократом, каковым Гераклит не был См Д ы н ник МА. Материалисты Древней Греции В кн Материалисты Древней Греции, с. 10; История политических учений I Под ред. КА. Мокичева, ч. 1, с. 43—44 (автор раздела Л. СМ амут).

виду, конечно, не закон демократической партии, но над­
партийный принцип законности как таковой, принцип господства закона в полисной жизни. В данном контексте следует воспринимать и слова Гераклита о том, что своеволие следует гасить скорее, чем пожар (Фрагменты Ге­
раклита», Полис и его закон — это, по Гераклиту, нечто общее, одинаково божественное и разумное по их истоками смыслу. Тем, кто желает говорить умно, должно укреплять себя этим для всех общим, как город, законом и много крепче. Ведь всечеловеческие законы питаются единым божественным, который простирает свою власть, насколько желает, всему довлеет и над всем одерживает верх Фрагменты Гераклита», в. Божественный закон как источник человеческих законов это тоже самое, что в других случаях обозначается как логос, разум, природа ведь единое, единственно мудрое, не желает и желает называться именем Зевса (Фрагменты Гераклита», Божественная справедливость и правда (дике) интерпретируются Гераклитом как то разумное начало (всеобщий логос, к которому восходит и которое выражает должен выражать) человеческий закон. Убога прекрасно все, и хорошо, и справедливо, люди же одно считают справедливым, другое — несправедливым (Фрагменты Ге­
раклита», 61). Такое несовершенство человеческих представлений о справедливости является, по Гераклиту, результатом непонимания людьми всеобщего логоса. Правильное мышление, следовательно, способно преодолеть это множество неверных представлений о справедливости и адекватно познать смысл вечного логоса и божественной справедливости. Из самого факта множественности людских представлений о справедливости в дальнейшем греческие софисты делали тот вывод, что самое понятие справедливости не абсолютно, а относительно и зависит оно от той или иной точки зрения. Гераклитов­
ский же подход — признание самой истинной справедливости согласно божественной ее природе и мировому логосу) и возможности ее философского познания — был в последующем развит Сократом и Платоном, резко критиковавшими нравственный релятивизм и индивидуализм софистов

Божественные, космические процессы и весь космос в целом (как мера вечного огня) дают, согласно концепции
Гераклита, разумный масштаб и меру человеческим явлениям, делами отношениям, в том числе и человеческим законам. Без такого божественного, космически-огненного масштаба у людей, по Гераклиту, не было бы и самого представления о справедливости. Имени Правды они не знали бы, если бы этого не было (Фрагменты Герак­
лита», 60). Гераклит, следовательно, не ограничивается отсылкой к божественным истокам человеческих законов. Эта традиционная теологическая характеристика закона для него слишком поверхностна ведь Зевс, по Геракли­
ту,— это всего лишь одно из наименований мирового логоса. Старое представление о том, что всем управляет Зевс, Гераклит модифицирует и конкретизирует в том смысле, что всем управляет логос, всем управляет вечный огонь. Для Гераклита Зевс, логос, огонь — синонимы. В теологической плоскости человеческий закон восходит к божественной справедливости и правде (дике) 75, в гносеологической плоскости — ко всеобщему логосу, в онтологической плоскости — к вечному огню. В связи с этим триединством истоков закона важно иметь ввиду то принципиальное для всей концепции Гераклита положение, что именно онтологическое начало — огонь — дает меру и масштаб) всему остальному сам космос упорядочен лишь благодаря определенной мере огня.
Уже семь мудрецов, как мы видели, проявляли в своих этико-политических изысканиях большой интерес к понятию мера. Причем меру они в целом еще толкуют как нечто среднее, срединное между двумя крайностями. Пифагорейцы углубляют понимание меры и прилагают значительные усилия к выяснению ее сущности. Надлежащая мера, согласно пифагорейцам, это уже не среднеарифметическое и типичное, а наиболее ценное в Эрнст Кассирер отмечал, что «дике» означает порядок права, но для Гераклита «дике» вместе стем означает порядок природы, поскольку и право, и природа подчиняются одному и тому же всеобщему правилу бытие через логос и через «дике» утверждает (велит) нечто универсальное, возвышающееся над всяким своенравием и любой особенностью индивидуальных представлений и иллюзий ( C a s s i r e r E r n s t . Op. cit., S. 10).

цифровой по своей природе гармонии мира. Сущность меры, таким образом, пифагорейцы выводят из цифровой сущности космического порядка и гармонии, а не из эмпирических явлений и их середины. Также и Герак­
лит решает вопрос о мере в контексте сущности космического миропорядка и его первоначала (огня. Его подход к данной проблеме последовательней и содержательней, чему пифагорейцев изменчивая мера (и мерность, присущая самому огню как космическому первоначалу и материалу, представляет собой, согласно Гераклиту, определяющий масштаб для всего остального. Гераклит, следовательно, указал не только на объективную, онтологическую природу меры, но также и на диалектику ее изменений и текучести.
Мера всех космических и земных явлений, по Герак­
литу, зависит от колеблющейся (в пределах цикла большого, космического года) меры огня, которая и придает необходимость и порядок природными общественным процессам. Солнце говорит Гераклит,— не перейдет своей меры, иначе его бы настигли Эринии, помощницы Правды (Фрагменты Гераклита», 29). На помощь онтологии, как видим, приходит теология на страже огненной меры стоят боги, и их кара неминуема. Правда настигнет лжецов и лжесвидетелей (Фрагменты Гераклита», 118). Всем отступникам от меры Гераклит предрекает наказание при жизни и после смерти.
Основная гносеологическая характеристика закона, по
Гераклиту, состоит в его соответствии всеобщему логосу мировым закономерностям. Это означает правильное понимание космической и божественной природы закона, иначе говоря, его онтологических и теологических характеристик. Такое понимание доступно лишь немногим, знающим. Здесь мы снова сталкиваемся с гераклитов­
ским элитаризмом. Главное в законе — это, согласно Ге­
раклиту, его соответствие всеобщему логосу, а вовсе неформальная процедура его принятия народным собранием. Понимание же того, что есть всеобщий логос и, следовательно, соответствующий ему закон, доступно лишь немногим (одному, лучшему, ноне всем.
Поэтому правопониманию одного (лучшего) Ге­
раклит дает явное предпочтение перед правосознанием де

моса. И воле одного повиновение — закон (Фрагменты
Гераклита», 110). Впрочем, недоверие Гераклита к политической мудрости демоса (многих, толпы) носит всеобщий характер. Его откровенная неприязнь ко всему демократическому звучит в следующем афоризме Один для меня — десять тысяч, если он — наилучший Фрагменты Гераклита», При всем неоаристократическом элитаризме и философском индифферентизме к политической практике, характерных для воззрений Гераклита, в них все же отчетливо присутствует идея солидарности интересов свободных членов полиса, которые, несмотря на их внутренние распри, в целом противостоят несвободным, рабам. Война говорит он отец всего и всего царь одним она определила быть богами, другим — людьми одних она сделала рабами, других свободными (Фрагменты Ге­
раклита», 44). Противоположность свободные — рабы 76 является, следовательно, тем идейными социально- политическим контекстом, с учетом которого Гераклитов других случаях говорит о противоположности между лучшими и худшими, немногими и «толпой».
Строго говоря, основы мировоззрения Гераклита не исключают полисную гармонию под знаком философски познанного всеобщего логоса — нечто аналогичное платоновскому идеальному полису. Но для такого продолжения воззрениям Гераклита не хватает политического энтузиазма и оптимистической веры. Его позиция открыта для подобных возможностей, как открыт и доступен всем путь к логосу, путь в лучшее. Но это — открытость его фи H. Н . Залесский в данной связи замечает, что Гераклит вкладывал в староаристократические представления новый смысли для него противоположностями являются не аристократы и простые люди, а свободные и рабы ( 3 а лесс кий. Н . Указ. соч, с. 2 0 ). На наш взгляд, подобная оценка является несколько односторонней. Противопоставляя свободных и рабов, Гераклит в тоже время противопоставлял аристократов (лучших) и простых людей
(демос, толпу ) ,— иначе вообще было бы неуместно говорить об аристократичности, элитарности, антидемократичности его воззрений. Что же касается позиции старой аристократии, с другой стороны, то очевидно, что и ее представители не ограничивались противопоставлением аристократов простым людям, но считали само собой разумеющимся фактом противоположность свободных и рабов

лософской позиции, сам же Гераклит весьма далек от политического реформаторства и разработки проектов идеального политического устройства. Самое большее, что он делает в данном направлении, это его указание на общность интересов свободных членов полиса, которая нашла свое воплощение в общем для всех них полисе и общем законе. Отсюда — и гераклитовский призыв ко всем гражданам полиса тек свободным) : гасить своеволие и придерживаться общего для всех закона.
В своих политико-правовых взглядах Гераклит остается в рамках полисного мировоззрения. Говоря о полисе и его законе, он имеет ввиду прежде всего определенный полис — родной Эфес, который считался полисом Артемиды, как, скажем, Афины были полисом богини Афины. В свете этого положение Гераклита о том, что народ должен сражаться за закон, как за свои стены, означает призыв бороться за божественные (и, следовательно, разумные, соответствующие всеобщему логосу) основы данного полиса. Закон (номос), о котором здесь говорится, это не то или иное предписание народного собрания или другого органа полиса, а божественно-разумный принцип устройства данного полиса как такового, закон его учреждения и функционирования, словом коренной конституционный закон. Полис и его закон (номос) восходят к божественной справедливости и не должны от нее отвлекаться, иначе покровительство богов сменится их карой.
Эфесский полис находится под покровительством Артемиды. И Гераклит, призывая сограждан следовать требованиям божественной справедливости и вечного логоса, отдает рукопись своей работы в храм Артемиды, под покровительство богини — учредительницы и хранительницы эфесского полиса.
Учение Гераклита пользовалось широкой известностью во всей Элладе и оказало заметное влияние на последующую философскую и политико-правовую мысль. Сократовское положение оправлении знающих и платоновская идея оправлении философов находятся в очевидном родстве с воззрениями Гераклита направление лучших, познавших смысл всеобщего логоса. В разных вариациях и модификациях была использована и развита античными авторами мысль Гераклита о разуме как объективной

(божественно-космической) основе изменчивых человеческих представлений о справедливости и правде (дике), о логосе как основе номоса (закона. В этой связи можно сказать, что к гераклитовской концепции восходят все те естественноправовые доктрины античности и нового времени, которые под естественным правом понимают некое разумное начало (норму всеобщего разума, подлежащее выражению в позитивном законе.
Широкое распространение получил среди античных авторов неоаристократический лексикон Гераклита сего резким противопоставлением знания лучших мнению толпы и вообще характерным для него переводом проблемы аристократы — демос» в плоскость интеллектуального различия знающих (лучших) и незнающих, мнящих (худших. Во всех нападках на демократию и обоснованиях правильности иных, недемократических, порядков после Гераклита, как правило, присутствует столь характерное для его позиции интеллектуальное недоверие к политическому и правовому сознанию демоса, толпы.
Гераклитовская гносеологизация нравственного по своему смыслу понятия лучший, привнесение в него интеллектуального оттенка стало в дальнейшем чуть лине нормой античного философского словоупотребления.
Различные аспекты учения Гераклита привлекали пристальное внимание мыслителей античности, средневековья, нового и новейшего времени. Особым интересом пользовался и продолжает пользоваться его диалектический взгляд на мир природы и общества. Имея ввиду прежде всего гераклитовскую диалектику, Гегель признавал Нет ни одного положения Гераклита, которого я не принял в свою логику Историческая связь времени идей, в частности схема античные концепции — Гегель — марксизм, упорно используется рядом современных буржуазных авторов для атак против принципов диалектики и историзма, особенно в их марксистской трактовке. Так, К. Поппер, приписывая Ге гель. Соч. М, 1932, т. 10, с. 246. В русле гегелевской интерпретации воззрений Гераклита исполнена и работа о Гераклите правоверного гегельянца Ф . Л ассаля ( L a s s a l l е F. Die Philo­
sophie Heracleitos des Dunkeln von Ephesos. Berlin, 1858, Bd. 1—2).

концепциям Гегеля и марксизма тоталитарный характер, видит истоки этого тоталитаризма в античных учениях.
«Гегель, исток всего современного историцизма,— замечает К. Поппер,— был прямым продолжателем Гераклита, Платона и Аристотеля При подобных интерпретациях особым нападкам подвергаются взгляды на войну Гераклита, Гегеля и их последователей, к которым автоматически причисляются все сторонники диалектики (с ее признанием борьбы противоположностей и т. п. При этом явно игнорируются отличия, присущие различным концепциям диалектики. Так, в духе афоризмов Гераклита о войне (война — отец всего, война всеобща» и т. д) интерпретируют гегелевские суждения о войне (о нравственном моменте войны) Б. Рассели Я. Гоммес79. Отрицать общее влияние Герак­
лита, и прежде всего его диалектики, на всю последующую диалектику, в том числе и гегелевскую, конечно, не приходится. Однако отмеченные критические сближения взглядов Гераклита, Гегеля и других диалектиков представляются необоснованными преувеличениями и натяж­
ками.
Гераклитовская война, как это видно из всего контекста его учения всего лишь резкий и концентрированный образ борьбы, другими словами образное, иносказательное, нечисто понятийное обозначение борьбы противоположностей, а вовсе неадекватное название общеизвестного феномена. Для Гегеля же, если перейти на язык гераклитовской афористики, война — не отец всего, а дитя нравственности. Далее, война у Гераклита именно потому и всеобща, и отец всего, что у него отсутствует мысль о чем-то третьем (те. синтезе) по отношению к борющимся противоположностям. У Гераклита отсутствует идея синтеза противоположностей, ив его представлении гармонией является непосредственно сам факт борьбы этих противоположностей. Отсюда ясно, в частности, почему война у Гераклита — отец всего, ау Гегеля — лишь P o p p e r КР асс ел Б. История западной философии. МИЛ, с. 75 7 ;
H o m m e s J . Krise der Wahrheit. Regensburg, 1958, S. 120.

момент нравственной целостности, представляющей собой синтез предшествующих противоположностей.
Стремление в критических целях сконструировать схему прямой идейной связи между Гераклитом, Гегелем и марксизмом по широкому кругу философских и политико­
правовых вопросов отчетливо присутствует в работе К. Роде. Диалектическое миропонимание Гераклита,— пишет он снова, 2000 лет спустя, встречается нам правда, модифицированное в виде завершенной философской системы Гегеля и примыкающего к ней диалектического материализма, который сегодня определяет правовую систему полмира 80. В своем критическом схемотворчестве К. Роде явно не считается с конкретно-историческим смыслом затрагиваемых им учений, их мировоззренческим, социально-классовым своеобразием, идейно-политическим назначением и т. п.
Тенденциозно интерпретируя историю политических и правовых учений, он уже в раннем периоде развития античной философско-правовой мысли усматривает те противоположности, которые якобы определяют современную идеологическую борьбу. Этим целям служит проводимое им противопоставление позиций Солона и Гераклита, которые, судя по его трактовке, символизируют собой истоки противоположных идеологий и социально-политических систем современности. Таким образом резюмирует К. Роде Солон и Гераклит, две вершины раннегрече­
ской философии, являются неиссякаемым источником, с помощью которого также и антагонистические идеологии современности надеются легитимировать себя 81. В свете подобной противоположности Солон — Гераклит» Роде и освещает смысли характер идейной связи «Гераклит —
Гегель — марксизм».
Заметная страница в истории обращений к Гераклиту связана с именем Фр. Ницше — ярого поборника новой аристократии и нового рабства. Взгляды Гераклита он интерпретировал в перспективе собственных, антидемокра­
тически заостренных представлений о вечном возвраще­
80 R o d е K . Geschichte der europäischen Rechtsphilosophie. Düssel­
dorf, 1974, S. 12.
81 R о e K . Op. cit., S. 12.

нии» одного итого же. Особенно восхищали Ницше отчужденность от мирской суеты и политических дрязг отшельника храма Артемиды, его аристократизм и высокомерное отношение к современникам, историческим людям. Ибо замечает Ницше,— мир всегда нуждается в истине и, следовательно, ему нужен Гераклит; хотя для самого Гераклита мир ненужен. Для чего ему слава Слава среди всегда уносимых течением смертных, как он презрительно выражается 82. Ницшевская интерпретация взглядов Гераклита как трагического мировоззрения была в дальнейшем акцептирована многими экзистенциа­
листами.
Гераклитовская концепция всеобщности борьбы в природе и обществе была в модифицированной форме широко использована представителями социального дарвинизма. Заметное влияние на различные концепции естественного права оказала идея Гераклита о господстве в мире все- управляющего логоса, являющегося естественно-божествен­
ной основой разумности человеческих политико-правовых порядков и установлений. В той или иной форме эту гераклитовскую идею использовали сторонники как рационалистических, таки религиозно-божественных доктрин естественного права Ниц ш е Фр. Полн. собр. соч. Мг, с. 351.

Глава вторая
П ЕР ИО ДР АС ЦВЕТА ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОЙ ПОЛИТИКО- ПРАВОВОЙ МЫСЛИ первая половина I V вв. дон. э ДЕ МОКР И Т
Жизнь и творчество Демокрита (ок. 460—370 гг. дон. э) протекали в условиях расцвета античных полисов. Местом его рождения были Абдеры, город во Фракии. Отец Де­
мокрита, Дамасипп, был так знатен и богат, что мог без затруднений принять у себя в качестве гостя персидского царя Ксеркса сего войском. С раннего детства и до глубокой старости Демокрита не покидала величайшая страсть к познанию. Его первыми наставниками были магии халдеи, оставленные Ксерксом в знак оказанного ему госте­
приимства.
После смерти отца Демокрит, выбрав меньшую долю наследства (в деньгах, много путешествовал в поисках знаний, посетил Вавилон, Персию, Египет, Эфиопию, Афины и ряд других эллинских полисов. По возвращении в родные Абдеры, где оставались его братья Геродот и
Дамас, Демокрит подвергся опасности быть приговоренным к изгнанию, так как согласно действовавшему у аб­
деритов закону человек, растративший отцовское имущество, лишался права быть погребенным в своем отечестве. Но Демокриту удалось склонить судей на свою сторону. Он прочитал им свое лучшее произведение — Большой мирострой». Книга была оценена в значительную сумму — в пятьсот талантов (по другим сведениям — в сто талантов, и обвинение в растрате наследства было снято. В дальнейшем Демокрит избирался абдеритами на должность архонта. Сохранилась серебряная абдерская монета с надписью При Демокрите». Сограждане величали Де­
мокрита Философией, как несколько позже Протагора, другого знаменитого абдерита,— Разумом. Демокрит умер в преклонном возрасте, уморив себя голодом. Он был с почестями похоронен на государственный счет, и ему была поставлена медная статуя

Демокрит был энциклопедическим мыслителем и плодовитым автором. В его многочисленных сочинениях, судя по сохранившимся фрагментами сведениям, были затронуты все основные темы тогдаших естественнонаучных, философских, этических и политико-правовых исследований *. В истории философии Демокриту принадлежит выдающееся место мыслителя, разработавшего вместе со своим учителем Левкиппом (ок. 500—440 г. дон. э) основы атомизма. С именем Демокрита В. И. Ленин связывал материалистическую линию античной философии2.
Согласно воззрениям Демокрита, все в мире состоит из атомов (неделимых частиц вещества) и пустоты. В своем вечном движении в пустоте неизменные атомы сталкиваются между собой, образуя все видимые тела, бесчисленные рождающиеся и умирающие миры. Все происходит по необходимости. Существо этой необходимости состоит, по Демокриту, в том, что причина всех вещей и явлений коренится в спонтанном, независимом от постороннего вмешательства или божественного провидения движении атомов в пустоте. Будучи качественно однородными и неизменными, атомы отличаются друг от друга лишь по форме, порядку и положению. Истинная действительность сокрыта далеко в глубине, погружена вне кий глубокий колодец. Она недоступна чувственному познанию и общему мнению. Так, лишь согласно общему мнению, существуют сладкое, горькое, теплое, холодное, цвет и т. п, тогда как поистине существуют только атомы и пустота. Отсюда — присущий позиции
Демокрита известный скептицизм относительно возможностей человеческого познания вообще и чувственного познания в особенности. Однако, как об этом свидетельству Русский перевод сохранившихся фрагментов Демокрита и сведений о нем см Лур ь е С. Я . Демокрит. Л .: Наука, с. 187—
3 8 2 ; Материалисты Древней Греции. М .: Госполитиздат, 1955, с. 53— 178.
2 См Ленин В. И. Полн. собр. соч, т. 18, с. 131.
3 Здесь и далее фрагменты Демокрита приводятся в переводе С. Я. Лурье (Лур ь е С. Я. Указ. соч, с. 22 0 ).
4 Этот восходящий к античному атомизму взгляд был в новое время развит Д . Локком в учении о первичных и вторичных качествах вещей (см .: Антология мировой философии. М .: Мысль, 1970, Т.
2, Сет его собственная атомистическая концепция, истинная действительность, согласно Демокриту, все же доступна познанию, ноне чувственному, темному познанию, а познанию светлому, разумному. Эти исходные общефилософские и гносеологические представления Демокри­
та заметным образом сказываются на его подходе к этической и политико-правовой проблематике.
В своем социально-политическом учении Демокрит одним из первых в истории античной мысли стремится рассмотреть возникновение и становление человека, человеческого рода, общества и политической жизни как составную часть естественного процесса всеобщего развития, представляющего собой в своей действительной основе ив конечном счете движение атомов в пустоте. Люди, как животные, возникли, по Демокриту, из воды и грязи. Рожденные природой, люди первоначально вели звероподобный образ жизни и действовали в одиночку. Затем вследствие страха перед лицом природы и ввиду пользы от совместных действий они постепенно научились помогать друг другу и действовать сообща, собираясь в группы и создавая те первичные объединения, из которых в дальнейшем сложились различные народы. Входе этого длительного процесса люди под влиянием нужды, подражая природе и животными опираясь на свой опыт, приобрели все свои основные знания и умения создали язык для общения, научились познанию вещей, употреблению огня и строению жилищ, изобрели искусства и все прочее, необходимое для общественной жизни. Таким образом, человеческое общество появляется лишь после долгой эволюции, в результате прогрессивного изменения первоначального естественного состояния. Ведущую роль в этом процессе перехода от животного состояния к цивилизованной жизни Демокрит отводит самой человеческой природе, тому обстоятельству, что человек — богато одаренное от природы живое существо, обладающее годными на все руками, разумом и сметливостью души 5. Благодаря этим своим качествами присущему им свойству к общению первобытные люди сумели выжить в Материалисты Древней Греции, с. 150.

борьбе с окружающей природой и приспособиться к внешним обстоятельствам.
Переход от первобытной стадной жизни к цивилизованному общению и культуре изображается Демокри­
том как необходимый процесс естественной эволюции, совершавшийся без божественного вмешательства. Итак замечает он ни упомянутые искусства, ни какое-либо другое не следует возводить ник Афине, ник другому божеству все искусства порождены стечением времени потребностями и обстоятельствами. Представление же о богах является следствием непонимания окружающей природы, небесных явлений, которые страшили и приводили в ужас первобытных людей. Последовательно развивая предпосылки атомистических воззрений, Демокрит подчеркивает необходимый характер природных и общественных процессов и явлений, отрицая тем самым роль и значение божественного провидения. «Парменид и Демо­
крит,— сообщает в этой связи Аэций,— все выводят из необходимости она же и судьба, и справедливость, и провидение, и миротворчество. Левкипп же, Демокрит и Эпи­
кур считают, что мир, состоя из атомов, неодушевлен и управляется не провидением, а некоей бессознательной природой 7. Будучи результатом естественного развития, общество, полис и его законы вместе стем представляют собой искусственные, человеческие образования. Они не даны в готовом виде самой природой, но образованы людьми в процессе их эволюции от стадности к цивилизованной жизни. Причем сам этот прогресс человеческого умения и культуры носил необходимый характер естественного развития присущих человеку первичных природных свойств. Поэтому искусственный характер государства и законов означает, по Демокриту, непроизвольный их разрыв с природой, а, скорее, их определенную специфику и своеобразие.
В свете атомического мировоззрения Демокрита и его гносеологической концепции соотношение естественного и искусственного означает, строго говоря, соотношение того, что существует по правде (те. истинной действитель­
6 Лур ь е С. Я. Указ . соч, с.
351.

ности), итого, что существует лишь согласно общему мнению. Но, поскольку человеку, поучению Демокрита, доступно не только темное, чувственное познание, но также и светлое, разумное познание, ясно, что между существующим по правде и существующим по общему мнению нет непроходимой пропасти и непреодолимого разрыва. Этические, политические и правовые взгляды
Демокрита и представляют собой, согласно его воззрениям, следствие и вывод из того, что он называет природой и правдой. Соответствие природе Демокрит расценивает как критерий справедливости в этике, политике, законодательстве. То, что считается справедливым замечает Демокрит,— не есть справедливое несправедливо же то, что противно природе 8. Это по сути своей естест­
венноправовое положение Демокрита скептически и критически направлено не вообще против справедливости, но лишь против неистинных представлений о справедливости, против того, что считается справедливым со стороны темного познания и непросвещенного общего мнения. Отсюда — и характерные для позиции Демокрита критические суждения о практически существующих государственных порядках и наличном законодательстве, соответствующих общему мнению и расходящихся с требованиями природной правды. Предписания законов говорит Демокрит,— искусственны. По природе же существуют атомы и пустота 9. В этом же контексте противопоставления естественного и искусственного Демокрит утверждает, что законы — дурное изобретение поэтому мудрец не должен повиноваться законам, а жить свободно 10. Здесь под свободой имеется ввиду жизнь по правде, независимость от общего мнения и продиктованных им условных и искусственных предписаний.
Различение естественного и искусственного несет в учении Демокрита существенную мировоззренческую и этическую нагрузку. И смысл его многочисленных суждений по социально-политической, правовой и моральной проблематике состоит в попытках привести искусственное Материалисты Древней Греции, с. 152.
9 Лур ь е С. Я. Указ. соч, ст. е. все сферы человеческой жизни) в соответствие с естественным, с природной правдой и истиной. Поэтому его критика искусственного (наличных порядков, законов, нравов и т. п) пронизана позитивными целями и свободна оттого тенденциозного негативизма, с которым вдаль нейшем некоторые софисты противопоставляли естественное и искусственное.
Этика Демокрита, исходящая из той предпосылки, что природа и ее истина доступны для человеческого познания принадлежащих усилиях (воспитание, образование и т. п .), нацелена на совершенствование моральных качеств и об­
щественно-политических форм жизни людей, на преодоление разрыва между искусственными естественным. Демо­
крит в общем и целом проповедует этику примирения, согласования этих двух начал (в пользу природного начала, примата истины над мнением, ноне их вражду и войну, как это потом станут делать некоторые со­
фисты.
Рассчитывая на дальнейший эволюционный прогресс в результате расширения и углубления человеческих знаний, улучшения человеческих нравов и т. п, Демокрит развивает этику золотой середины, восхваляет во всем надлежащую меру, критикует крайности (излишек и недостаток) и пороки (властолюбие, алчность, зависть, невоздержанность и т. п, бичует несправедливость, произвол и взаимную вражду людей. Прекрасна говорит он надлежащая мера во всем. Излишек и недостаток мне не нравятся 11. Принимая во внимание, что человеческая жизнь шатка, недолговечна и полна тягот, следует, учил Демокрит, стремиться к чему-то возвышенному и вечному, а не к низменному и преходящему. Про себя он говорил, что предпочитает найти одно причинное объяснение, чем стать обладателем персидского царства. Он остро критикует алчность и стяжательство. Разумно, по его словам, приобретать лишь самое умеренное имущество и ограничиваться лишь самыми необходимыми хлопотами о нем. Призывая к преодолению опасных крайностей богатства и бедности, Демокрит всячески стремится и вовсе элиминировать их реальную противоположность. Бедность Материалисты Древней Греции, си богатство, говорит он, это лишь синонимы нужды и изобилия. Вопрос тем самым переносится из социально­
политической плоскости в плоскость морально-психологи­
ческую: тот, кто доволен немногими в силу этого не ощущает нужды, тот не беден. Человек, таким образом, богат, если беден желаниями. Ибо замечает Демокрит,— желание малого приравнивает бедность богатству 12. Эти суждения об умеренности и воздержании адресованы по преимуществу к бедным, неимущим. Богатых же Демокрит призывает обуздать свои пороки (скупость, жадность, расточительность) и быть добропорядочными, справедливыми и щедрыми в своих взаимоотношениях с другими гражданами полиса. Когда имущие решаются давать взаймы, помогать и оказывать благодеяния неимущим подчеркивает Демокрит,— тов этом уже заключено и сострадание, и преодоление одиночества, и возникновение дружбы, и взаимопомощь, и единомыслие среди граждан, и другие блага, которые никто не может исчислить Умеренность, воздержание и надлежащая мера в имуществе, потребностях, желаниях и поступках) являются, по Демокриту, необходимым условием не только для благоустроенной общественной жизни, но и для достижения личного счастья и высшего блага — спокойного и удовлетворенного состояния души (эвтюмии). Благое состояние души, которое является высшей целью познавательных и нравственных усилий человека и наградой за мудрость и добродетельную жизнь, Демокрит воспевает как бесстрашие и безмятежность просвещенного и просветленного духа. Без надлежащего познания и разума богатство и слава не делают человека ни справедливым, ни счастливым.
Придавая большое значение соответствующему воспитанию и образованию, Демокрит замечает Причина ошибки — незнание более правильного 14. Обучение помогает природе и позволяет проявиться в человеке тем чертам, которые природа заложила изначально. Для образования, отмечал он, нужны три вещи природные спо­
12 Материалисты Древней Греции, с. 161.
13 Лур ь е С. Я. Указ. соч, с. 364.

собности, упражнение и время. Больше людей становятся хорошими благодаря упражнению, чем от природы. Воспитание для юношества — руководитель, для старости — помощь в пути, для людей благополучных — украшение, для испытывающих бедствие — прибежище, дома — увеселяющее, вне дома — не отягощающее, снами пребывающее ночью и днем, на родине и на чужбине 15. С похвалой Демокрит отзывается об упорстве в учении и постоянстве в труде. Всякий труд говорит он приятнее бездеятельности, если люди получают то, ради чего они трудятся 16. В результате надлежащего воспитания и обучения у человека формируется правильное мышление — источник трех способностей, которые охватывают всечеловеческие дела. Эти три способности, порождаемые мышлением, суть умение принимать правильные решения, говорить безошибочно и действовать должным образом. В ряде других суждений Демокрит настойчиво подчеркивает мысль о разуме как необходимой основе единства слова и дела, намерения и поступка. Человек, заслуживающий доверия, замечает он, отличается и узнается не только потому, что он делает, но и потому, что он желает. Враг не тот, кто наносит обиду, но тот, кто делает это преднамеренно 17. Добро, по Демокриту, состоит не в том, чтобы не делать несправедливости, а в том, чтобы даже не желать этого. Добродетельный человек движим разумом, чувством долга и стыда, ноне страха. Причем Демокрит отмечает, что речь прежде всего идет о долге человека перед самим собой и стыдиться человек должен больше всего самого себя. Не совершай ничего неподобающего, даже если никто об этом не узнает такова одна из основных максим демокритовской этики. Справедливость подчеркивает он есть исполнение долга, несправедливость — неделание того, что должно, уклонение (от выполнения своих обязанностей 18. Лучше страдать несправедливо, чем самому совершить несправедливость. Долг обязывает человека препятствовать совершению не Лур ь е С. Я. Указ. соч, с. 369.
18 Там же, с. 376.
17 Материалисты Древней Греции, с. 158.

справедливого поступка. Следует заступаться за несправедливо страдающих и обижаемых. Если же человек не в состоянии этого сделать, то по крайней мере он должен не содействовать совершающейся несправедливости. Не соучаствовать в торжествующей несправедливости — это тот нравственный минимум, который диктуется демокри­
товской этикой долга. Высшие же добродетели, согласно этой этике, состоят в смелости духа и неустрашимости мысли.
Этике Демокрита при всей настойчивости его призывов к воздержанию и умеренности чужд аскетизм. Он считает неразумным сопротивляться необходимым потребностям природы. Жизнь без праздников — это, по его меткой характеристике, длинный путь без остановок на отдых. Только неразумные люди, говорил Демокрит, живут, не наслаждаясь жизнью. Упражняясь в познании и нравственном самоусовершенствовании, человек, согласно
Демокриту, приучается получать удовольствия от самого себя. Такой человек, достигший благого состояния духа
(эвтюмии), доволен собой, себя не презирает, а радуется и любит себя зато, что он одновременно свидетель и созерцатель прекрасного 19. Эти самоуважение и любовь к себе, сопутствующие эвтюмии,— нечто совершенно иное, нежели эгоизм или эгоцентризм.
Демокрит восхваляет дружбу, любовь к друзьям, сочувствие к бедствующим, взаимопомощь. Правда, он, расходясь с пифагорейским взглядом на дружбу, согласно которому у друзей всеобщее, выступал против общности имущества, в том числе между членами семьи и друзьями. Общее имущество по сравнению с имуществом личным используется нерадиво и быстро транжирится, ибо, замечает
Демокрит, в общественной рыбе нет костей С дружбой связано единомыслие, которому Демокрит придает важное значение в этическом и политическом отношениях. Единомыслие скрепляет граждан полиса в коллектив друзей, упрочивает государство. Только при единомыслии подчеркивает он возможно совершение Лур ь е С. Я . Указ , соч, с. 378.

великих дели ведение войн государствами, а иначе все это невозможно Единомыслие предстает, в характеристике Демокрита, как синоним моральной, духовной и социально-политиче­
ской солидарности, в условиях которой допустимо благородное соревнование, но исключено стремление к первенству. Соревнование благородных, поясняет он, приносит пользу соревнующемуся и не вредит тем, с кем соревнуются. Стремление же быть первым неразумно причиняя вред противнику, человек упускает из виду собственную пользу. Кроме того, стремление к первенству порождает зависть — начало распри, пагубной и для борющихся сторон, и для полисной солидарности свободных граждан в целом. Междоусобная война — зло для обеих сторон это бедствие одинаково и для победителей, и для побежденных 22. Солидарность и единомыслие узкого круга друзей представляют собой, по смыслу учения Демокрита, образец и модель для более широких и разносторонних отношений свободных членов полиса, античного города- государства. Что речь идет о солидарности и общих интересах именно свободных граждан, ясно уже из суждений Демокрита о рабстве как о чем-то естественном и нормальном. Рабы, согласно Демокриту, это несамостоятельные индивиды, не автономные, далее неделимые субъекты общения, не атомы социально-политических и правовых отношений, а зависимые и подчиненные части тела их владельца. Рабами поучает Демокрит,— пользуйся как частями тела каждым по своему назначению 23. Этот взгляд на раба как одушевленное имущество был типичен для античного социального и правового сознания ив дальнейшем нашел свое отражение также ив аристотелевской характеристике раба.
Единомыслие и нравственно-социальная солидарность свободных членов полиса являются, по Демокриту, важнейшей и необходимой чертой благоустроенного государства. Полис — это общее дело всех его свободных членов. Государство олицетворяет собой общее дело своих граж­
21 Лур ь е С. Я . Указ. соч, с. 370.
22 Там же

дани служит его опорой. Интересы этого общего дела и заботы о нем определяют существо и границы прав и обязанностей граждан. Дела государственные подчеркивает Демокрит,— надо считать много более важными, чем все прочие каждый должен стараться, чтобы государство было благоустроено, не добиваясь больших почестей, чем ему приличествует, и не захватывая большей власти, чем это полезно для общего дела. Ибо государство, идущее по верному пути величайшая опора. Ив этом заключается все когда оно в благополучии, все в благополучии, когда оно гибнет, все гибнет Приведенная демокритовская оценка государства — одна из ранних и, пожалуй, одна из самых прямолинейных и откровенных в многочисленном ряду характерных для всей античной политической мысли апологий полиса как формы совместной жизни и общего дела. Даже у Платона, яркого приверженца государственнических воззрений и несомненного этатиста античной чеканки, об этом сказано осторожней, во всяком случае не резче. Правда, из контекста демокритовского суждения видно, что речь идет о разумно устроенном полисе, те, по сути дела, о некоем желательном, идеальном образе полиса — о государстве, идущем по верному пути. Кроме того, государство в трактовке Демокрита — это, скорее, сама община и коллектив свободных людей, имеющих свое, не навязанное им никем извне общее дело, а не внешняя и чуждая для данной общности специальная организация властвования и насилия. В самом общем виде в концепции Демокрита подразумевается, что источником и возможными носителями власти являются все свободные члены общества, которые в своем необходимом единении и общем деле как рази образуют полис. Государство как нечто отличное от формирующего его коллектива свободных людей, по существу, остается вне поля зрения Демо­
крита. Его занимает не та проблема, как оградить членов общества от государства, а проблема иного плана как данное общество заставить быть благоустроенным государством, как данному сообществу свободных людей жить Лур ь е С. Я . Укал, соч с. 360—361.
«