Манкуртстан. Актан Токiш Манкуртстан романантиутопия
 Скачать 0.63 Mb.
|
|
Эту историю дети должны знать. Маленькие не всё поймут, но, когда они вырастут, они вспомнят эту легенду и откроют для себя ее глубокий смысл. А мой внук достаточно большой, он всё поймет уже сейчас. Да, манкурт не знает ни имени своего, ни рода, ни родины. Но манкуртом никто добровольно не становится, он – жертва чьей-то воли, чье-то преступного решения. Кто в ответе за то, что происходит с нашими детьми? Кто сделал их такими, безпамятными? Несколько поколений казахов делали из собственных детей манкуртов. Мы – их «джунгары», цинично обрекшие ничего не понимающих детей на унижение и рабство! Мы с женой безжалостно натягивали шкуры на головы своих детей, они наденут их нашим внукам. И никто из нас не задумался, что станет с манкуртом, кому и чему он, думать не умеющий, будет служить. Кто и что он без корней, без связи со своим народом, со своей землей?! Манкурт, своей родины не помнящий, продаст ее; своего народа не знающий, предаст его. Века назад наши предки знали эту очевидную и простую истину. Мы получили то, чего добивались с завидным упорством: наши дети не знают своего языка, истории страны, традиций, обычая чтить предков. И скажи им сейчас: откажись от родителей-стариков, не вспоминай, забудь, – и они это сделают. Мы сами подготовили их к этому. Сердце отказывалось верить в это, но разум не мог не видеть очевидного. «Нет, - уговаривал я себя, - так думать нельзя, ещё есть шанс всё исправить». Мы возьмем большой кусок кошмы, варёное мясо, айран и пойдем с детьми в степь. И я начну рассказывать. Там они лучше себе представят, как жили их предки, что завещали потомкам, какой ценой была сохранена наша земля. И по вечерам мы будем много говорить с внуком. Я расскажу ему о его прапрадеде-бие, о прадеде, сосланном в Сибирь, о деде – шахтере-коммунисте, о себе и своей жене, о наших мечтах. А еще здесь он научится ездить верхом. Это очень важно для мужчины – управлять конем, сливаться с ним воедино, чувствовать его силу и укрощать его, подчиняя своей воле. Благодаря этому в былые времена мальчишки взрослели рано, в двенадцать-тринадцать лет. Им ещё не всегда хватало силёнок, но они уже постигали науку воинов-кочевников. Важно было как можно раньше развить ловкость и сноровку, а сила приходила потом. Учиться быть воином, уже став взрослым и сильным мужчиной, слишком поздно. Сначала в период роста тело научалось всему, потом эти навыки утраивались физической силой и выносливостью. И еще. Когда тело наливается силой, дух уже должен быть закалён. Вот это и есть воин-кочевник. Когда казахи слезли с коней, они утеряли свою мужественность, жизнестойкость – то, что составляло репутацию и славу их предков в веках среди разных народов, ценивших кочевников за их способность жить и воевать в седле, непритязательность в быту и умение тонко чувствовать, терпимость к таким разным многочисленным соседям и верность традициям отцов. В кровь и мозг казахов перестало поступать то, что горячило и обостряло восприятие жизни, давало человеку уверенность в своих силах и сознание своего преимущества, – стремительный полет в бескрайней Степи, укрощенный норовистый конь, органичная связь с природой-мирозданием. Мне видится, как уже через месяц мой внук один поскачет вглубь Степи, чтобы оказаться между небом и землей, далеко-далеко со всех сторон смыкающихся на горизонте. И ничего вокруг. Только он, небо над головой и земля под ногами. И тогда он поймёт, кто он. Кровь ему подскажет. Иначе и быть не может... Ближе к вечеру мне принесли письмо от дочери. Она писала, что внук ко мне на каникулы приехать не сможет, так как отец отправляет его на 3 месяца в летнюю школу в Германии. Мол, он, ее муж, уже сейчас «soll f;r die Zukunft seinen Sohnes sorgen ». Веками казахи говорили: «Не будь сыном своего отца, будь сыном своего народа». Где-то оборвалась мудрость предков и потерялась... Я смотрел в Степь и плакал. О чём? О прошедшей жизни? Нет, я плакал о будущем, которого у меня уже никогда не будет, моего будущего в моих внуках и правнуках. Со стороны юрт я услышал старую-старую песню, которую кто-то печально пел: Отан Анадан ;уат аламыз, Ал;а же;іспен біз барамыз. Ба;та б;лб;л сайрайды ;за;, Жайнайды ке; даламыз. Эта песня словно прорвала во мне что-то, копившееся внутри весь месяц и теперь хлынувшее наружу. Мне хотелось кричать. Что-то страшное поднималось к горлу из самого нутра. Я боялся, что кто-нибудь услышит мои рыдания и испугается. Даже оплакивая своих близких и собственную, отнятую у меня жизнь, я так не рыдал. Я не знал, что могу так невыносимо страдать. Я встал, и пошёл в Степь навстречу заходящему солнцу, и родилась во мне песня: Манкурт, сними шкуру со своей головы! Манкурт, сорви с мозгов кандалы! Пусть с болью и кровью, но шкуру сними, Душу казаха тем сохрани! Пусть выживут не все, но появится шанс Себя уберечь от беспамятства! Глас Мой услышь сквозь шкуру манкурта, Вспомни себя, своих предков юрту! Пусть не будет в тебе веры святой В то, что всё в порядке с тобой, Что накормят тебя за верную службу. Перестань принимать кабалу за дружбу! Пригласи за свой дастархан друзей, Угощай, привечай всех народов людей! Но не смей отдавать предков родину ты, Права нет у тебя предавать их мечты! Вспомни свой род до седьмого колена, Сильным будь, как они, сядь в седло, ноги – в стремя! Бессилья твоего не простят аруахи. Что есть страшнее для тебя, казаха?! Я на голову внуков призываю грозу – То спасения путь, я молчать не могу! Степью вздохни, вспомни запах полыни! Ты – казах, не манкурт ты отныне! Я старик, а;сакал, и давно не солдат, Но ты должен услышать моё грозное: «ДАТ!» С давящей на сердце тоской и четким осознанием того, что пел о невозможном, я рухнул на землю. Я смотрел в небо над Степью, такое высокое и чистое, какого нет больше нигде на земле. И я подумал: «А вдруг это возможно?». Жаль, что никто не услышал моего плача и песни моей... Сердце билось с перебоями. Последними вздохами я жадно глотал горький запах полыни. Да, именно в Степи я хотел умереть... |