Манкуртстан. Актан Токiш Манкуртстан романантиутопия
 Скачать 0.63 Mb.
|
|
- Может, мне не ехать к ним? Что я там увижу хорошего? - Ты так разочарован в нас? - Что тут скажешь, дочка. Я же никого не упрекаю. Я не был рядом, чтобы помочь вам найти верную дорогу. - Ну зачем ты так, папа? Мы же не потерялись. Съезди, с внуками познакомишься, пообщаешься. - Пообщаешься? Я не знаю ни китайского, ни итальянского... Кстати, что ты сделала с мамиными книгами? - Выбросила. Знаешь, современные дети книг не читают. - А ты сама? - Мне некогда. - Найди хотя бы время пообщаться с детьми. - О чем ты, папа? - Ты не понимаешь, что значит «пообщаться с детьми»? На 5 день моего пребывания в Костанае дочь с детьми провожала меня Талдыкорган к Жомарту. Мы с дочкой договорились, что летом они всей семьей приедут ко мне, как только я окончательно устроюсь. Они смогут снять квартиру и у нас будет возможность побольше пообщаться. Еще я рассказал ей о пользе для здоровья детей летнего отдыха на жайлау в юртах. И что это очень популярно сейчас, даже иностранцы приезжают. Оказывается, она об этом слышала. Я сказал, что могу устроиться туда кем-нибудь и присмотреть за детьми. Она дала обещание отпустить ко мне сына на летние каникулы, если я смогу устроиться. На том и порешили. Внук заговорщески посмотрел на меня и, хотя обычно при матери вел себя очень сдержанно, подошел обняться. - Жазда келесі; бе ? – спросил я. - ;ріне, келемін! – шепнул он. – Кеше кешке мне вьетнамды;;а ;н айтап бердім. - Солай ма? Ол не айтты? - Ол айтты , что я тупой, раз у меня ушел год на то, чтобы выучить песню. И пообещал спеть мне завтра под гитару вьетнамские хиты. Внучка, обняв меня, прошептала: «Ата, du bist ;жеге ;;сайсын». Неужели помнила свою ;же? Я сел в поезд. Н-да, я стал чувствителен и слезлив. Старость, что ли. Не замечал в колонии за собой такой сентиментальности. XI Я заранее попросил сына не встречать меня на вокзале. Помнил горечь встречи с дочерью и, если откровенно, хотелось немного оглядеться. Вот и огляделся! Изредка мелькали казахские и славянские лица. Кругом почти одни китайцы и все китайское: вывески, рестораны, магазины и прочее. Все очень быстро двигаются и говорят. С темпом жизни в Костанае и Астане не сравнить. Гулять по городу расхотелось. Спросил русского парня, как добраться до нужной мне улицы. Боялся, что ответит по-китайски. Но он ответил по-английски. Нужная мне улица находилась в КАЗАХ-ТАУНЕ! Казах-тауны в Китайской орде… О Небо, горе мне. Взяв такси, я показал водителю бумажку с адресом и доехал. Зарегистрировавшись в «old people-house», поехал к сыну. Он жил не в казах-тауне, а в центре города, в красивом особняке. У моего тридцатилетнего сына было две дочери 7 и 9 лет. Вся семья встречала меня на пороге дома. Угощали меня мясом по-казахски за низким столиком, наливали чай с молоком. Чувствовалось, сноха подготовилась к встрече. Но этот весь реквизит не грел душу. Говорили они по-китайски, сын переводил. Я чувствовал себя здесь чужим еще в большей степени, чем у дочери. Может, потому, что совсем ничего не понимал и все время ждал перевода, или потому, что сына своего почти не знал. Я был в гостях у чужих людей, у иностранцев. А ведь передо мной сидел мой сын, моя кровь, продолжатель моего рода. После ужина он повез меня в мое жилище. Я спросил, почему этот район называют «казах-таун». Он ответил, что казахи не любят селиться рядом с китайцами и живут в отдельных районах. Просто их меньше, поэтому казахские районы в городах, где в основном проживают китайцы, так называют. - А разве не должно быть казахов не менее 50 % от общего числа жителей? Сын промолчал, сделав вид, что внимательно следит за дорогой. - Почему твои не говорят по-казахски? - Так получилось. Окружение в основном китайское. - Разве не должны были те, кто приезжает к нам, учить наш государственный язык? - Папа, о чем ты? Никто, презжая к нам, казахский язык не учит. - А почему? Это же элементарное уважение в народу, на земле которого ты живешь. - А раньше, в ваше время, приезжая, учили? Где же было тогда понятие об элементарном уважении к народу? Причем и окружение не было китайским, школы казахские были, страна была независимая. И что? - Живя на территории, которая сдана в аренду, вы тем более должны были сохранять все национальное. - Это почему? Главное – мы живем здесь и не сходим с этой земли. - Окопавшийся! – бросил я. - Что? Я не понял... И что вы, старики, со своими разговорами о земле, языке, о нации! Ну что это даст? Тут главное – остаться на этой территории, на своей земле. - О какой своей земле ты говоришь?! - Это та земля, по которой я хожу! - В свое время в Восточном Туркестане люди тоже думали, что главное оставаться на своей исконной земле. И когда земля уже принадлежала другому государству, они продолжали так думать: надо просто оставаться на этой земле. Этой землей распоряжались, заселяли её китайцами, вытесняли отовсюду местных, лишили их родного языка и их не стало: кто-то эмигрировал, кто-то ассимилировался, единицы несогласных были уничтожены. А ведь люди считали себя патриотами и оставались на своей земле. Только почему-то теперь нет у них ее, своей земли. - Отец, ну чего вы, старики, от нас требуете. Время ушло. Каких перемен можно ожидать? И потом, вам что, колонии мало? Теперь все проблемы решены. Везде порядок, у людей есть работа, у детей – будущее. Опять же, вас содержат: сыты, обеспечены. - А мне сытость не нужна. Я готов и впроголодь жить. - Знаю. Мне рассказывали, в какой нищете при вас раньше жили пенсионеры и не только они. - Да, лучше впроголодь, но свободным, чем сытым рабом. И о каком, скажи мне, будущем для детей ты говоришь? - Они не будут нищими, которые кормятся лишь разговорами о независимости, пока иностранцы грабят страну. - А китайцы не иностранцы? Они не грабят, выкачивая нашу землю? - Они платят за это ту цену, в которую оценили свою землю казахи. Разве не так? И они не хотят быть иностранцами, они хотят жить здесь как на родине, учат детей любить эту землю. - Не сомневаюсь. А где будут казахи? - Казахов никто не гонит. - Хочешь, чтобы они за это благодарили? - Отец, это бесполезный разговор... Ну хорошо. Ты думаешь, лучше, чтобы мы сами жили на огромной территории, не умея ее обустроить, накормить ее богатствами несколько миллионов человек, жить в нищете и бесправии? Или все-таки лучше заселить землю людьми, которые этого хотят, и которые способны использовать ее на пользу людям. Теперь все, кто хочет, могут добиться благополучия, законы соблюдаются всеми, коррупции нет, преступлений нет. Все устроено для людей. И если это стало возможным благодаря другому народу, раз уж мы сами не смогли этого сделать, что в этом плохого? Ты мыслишь категориями народа, государства, а я исхожу из категории человека. И потом коммунизм, к которому мы идем, более справедлив по отношению к человеку, чем та демократия (то ли управляемая, то ли переходная, то ли азиатская), которую вы строили, да так и не построили. - Те, кто ту «демократию» строил, на самом деле к ней и не стремился. - Ты так говоришь о них, как будто ты тогда не жил в стране. Вы все строили, и у вас не получилось. Только не говори мне, что, когда решали вопрос о сдаче страны, ты сидел в колонии за свободу, что ты не имеешь к этому отношения. - А я этого и не говорю. И я не открещиваюсь от того, что в итоге стало с нашей страной, сын. Почему ты решил, что я буду «умывать руки» от своей униженной Родины или оправдывать себя? - Ну, не знаю. Если бы вы, те, кто попал в колонии, пришли к власти, то всё началось бы сначала. А народ не мог снова ждать и гадать, что же получится у вас, а, может и не получится. Кыргызстан в начале века проходил через попытку скинуть засидевшегося лидера с его семейкой и довериться оппозиции, да только хуже стало... Вот наш народ и нашел единственный выход. Сами не могли управлять, поручили другим. И ведь эти другие с легкостью справились, уже через пару лет навели порядок. - Ты сам не знаешь, что говоришь. У тебя каша в голове. Казахи говорили: «Счастлив народ, сам собой управляющий». Подумай об этом. Сделай усилие! И пойми, что такое народ, страна, свобода! Загляни в прошлое хоть на полвека! - Это уже не имеет значения. Зато я разбираюсь в том, что происходит сейчас, и как надо жить. И потом, мама мне рассказывала, какой беспредел творился в стране и почему ты поддержал тех, кто вышел на улицы с протестом. Даже представить страшно, как вы жили. Вор на воре, нищета и полнейшее бесправие людей, апатия, невозможность обеспечить будущее детей, правовой нигилизм, полное отстутствие морали и культуры. Все, что считается у цивилизованных людей предосудительным, а то и преступным, у вас приносило жизненный успех и культивировалось. Я не хочу учить своих детей лгать, воровать, предавать, ставить подножки, идти по головам... - Этому, к несчастью, учит жизнь, управляемая законами, которые родители не смогли сделать справедливыми! Сын не слушал: - Не хочу, чтобы они получали оценки, а не знания, чтобы зависть к имущим и чувство социальной несправедливости отравляли им жизнь и травмировали психику. Нет, повторения этого нельзя допустить. Сын говорил очень убежденно, искренне веря в сказанное. Органы опеки поработали? Даже с дочерью они не пошли дальше общих инструкций, а его нашпиговали. Почему? Более благонадежен? Или догадывались, что у меня с сына будет другой спрос, нежели с дочери, и на этот случай вооружили. Тут было проще, чем с дочерью: он меня почти не знал. Ему было всего 7 лет, когда меня забрали. Впрочем, не уверен, что органы им как-то особенно занимались. Боюсь, в этом даже не было необходимости. Он жил среди китайцев и перенял их видение проблемы. Да и захочет ли он и ему подобные в чем-то разбираться, если у них все благополучно? Он не хочет абсолютно ничего менять в своей жизни, жизнь остальных его не интересует. У нас получался разговор двух глухих. XII На другой день я пошел побродить по городу и зашел пообедать в какую-то забегаловку. Взял блюда, пальцем указывая на выставленные на витрине образцы. Из дальнего угла мне помахал рукой старик, приглашая за свой столик. Он был старше меня лет на десять, на вид суров, но суровость его была не злая, а исполненная достоинства. Он сразу определил, что я впервые в Китайской орде, поняв это по моему заинтересованному взгляду, по тому, что я не понимал китайца, который меня обслуживал. Местных казахов-стариков он узнает по их мимике и жестам. Они стараются не смотреть на то, что видят вокруг, чаще всего не обращаются к китайцам (тем более не заходят в китайские ресторанчики). И главное: в их желании сохранить спокойствие и продемонстрировать (китайцам или себе?) собственное достоинство проскальзывает суетность и страх. Мой визави не сидел в колонии и всё, что здесь происходило, видел своими глазами. Он был настоящей находкой для меня. Он мне и рассказал, как все начиналось, когда пришли китайцы. Китайцам сдали территорию двух областей на 75 лет. Аренда закончится только в 2090 году. Как показало время, договор аренды не предусматривал условий сохранения казахской культуры и языка. Всё пустили на самотёк. Учитывая плотность местного населения и нужду в рабочих руках в условиях развития региона, который собирались арендовать китайцы, оговорили количество рабочих мест для местных (не менее 15 % от общего числа работников предприятия) и равную оплату труда китайцам и нашим. До прихода китайцев казахи думали, что смогут влиять на ситуацию и заставят «гостей» считаться с местными обычаями, подстроиться под наш образ жизни и научит говорить по-казахски. Китайцы появились 1 января 2015 года. Везли людей (в основном строителей), технику, стройматериалы и прочее целыми эшелонами. Они разбили множество поселков из вагончиков, там же располагались их конторы, магазины, ресторанчики, медпункты. Сразу стали строить железные дороги, рыть котлованы. Через два месяца, к весне, провели все подготовительные работы на огромной арендованной территории. Всё это время они никак с нами не контактировали. Им не понадобились ни наши акиматы, ни магазины, ни мы сами. Всё было своё. Весной прибыла большая партия сельхозрабочих, они начали сеять, покрывая тысячи гектаров. Строители стремительно возводили целые районы близ городов. Осенью уже собрали богатый урожай, большая часть которого ушла в Китай. В новые многоэтажные дома въезжали китайские семьи. Открылись китайские школы и два университета, заработали китайские клиники, кинотеатры, появилось 50 телеканалов на китайском языке. Вся инфраструктура была готова и отлично функционировала. О каком влиянии на них могла идти речь. Это было смешно. Китайцы жили, не замечая местных жителей. Наши сначала стали обращаться в китайские клиники, а уже через полгода пошли наниматься к ним на работу и... стали активно учить китайский язык. Работа у китайцев неплохо оплачивалась и ее было много: рудники, крупные и мелкие предприятия, сельское хозяйство, всякая черная работа. Китайцы обошлись бы и без наших работников, но было условие: не менее 15 % рабочих мест следовало отдавать местным. И работодатели придерживаются этого минимума, но не более. Через полтора года исчезли представительства казахстанских властей всех уровней. Не стало ни акиматов, ни налоговой, ни загса, ни полиции, ни департаментов образования – ничего. Всё было передано властям страны-арендатора, которые открывали в своих конторах небольшие отделения для местных с обслуживанием на казахском языке. Постепенно исчезла наша государственная символика, памятники, претерпела значительные изменения школьная программа. Не выдержав конкуренции, позакрывались местные больницы, магазины, рестораны, парикмахерские и многое другое. Мы сами пошли к китайцам. И показателем того, что мы проиграли, сдались, был тот факт, что родители стали заставлять детей учить китайский язык, отдавать их в китайские школы. Китайцы предоставили нашим возможность зарабатывать, но они предлагают казахам самую грязную работу. Для тех, кто имеет хорошее образование, перспективы роста не было и нет. Распространено такое понятие как «стекляный потолок»: гипотетически ничто не мешает казахам сделать успешную карьеру, но реально можно подняться по службе только до определенного уровня, а там они натыкаются на невидимую и непреодолимую преграду. Казахам доверяют исполнение, но не руководство, т.к. не верят в то, что они смогут руководить, нести ответственность. Это распространяется на всех без исключения казахов. Почему? Потому что народ не удержал собственную страну и не смог стать рачительным хозяином. Какое еще доказательство нашей никчемности требуется?! Кто не согласен, уезжает за хорошей жизнью в другие страны. Так вытесняют казахов. - А как же соблюдение требования о проживании на арендованной территории не менее 50 % местных? - спросил я. - С этим была проблема только первые 5 лет. Потом они ее технично решили. Население двух сданных китайцам областей составляло около четырех миллионов человек, поэтому сразу столько же китайцев въехало. Приехавшие в первые годы китайцы сотнями вступали в брак с казахами, русскими, корейцами. Таким семьям даже выплачивали подъемные, которых хватало на покупку квартиры, мебели, машины. Это привлекало и наших. Мужьям и женам китайцев в первую очередь предоставляли работу на китайских предприятиях, так что жили они обеспеченно. Мы думали, что таким образом они хотят ассимилироваться, да не тут-то было. Я тебе просто объясню. Вот пример. Рожденных от смешанных браков детей записывают казахами, не важно кто казах, отец или мать. Кстати, из казахов и казахстанцев чаще были матери. Спросишь, почему? А потому что, оказывается, у китайцев были проблемы с преобладанием мужского населения над женским. В процентах это было не так много, но в цифрах разница составляла около сотни миллионов. Ты представь, не хватает жен для ста миллионов мужчин-китайцев. Для тех, кто ехал сюда из Китая, дополнительным стимулом становилась возможность найти здесь жену. Китайцы принимали казахские (русские, корейские, немецкие, татарские) фамилии супругов и меняли имена. Вот и считай, даже приблизительно от ста тысяч таких браков в первые же пять лет родилось примерно 250 тысяч детей, записанных казахами или по национальности других казахстанцев. В течение этого времени въехало столько же китайцев, уровняв соотношение фифти-фифти. И так каждый год. Это не считай нелегалов. Никто точно не знает, сколько здесь китайцев. Через 10 лет уезжающие сотнями казахстанцы погоды уже не делали. Сейчас, спустя 20 лет после начала аренды, выросло целое поколение молодых людей, являющихся наполовину китайцами. Девушки от первых смешанных браков, например, записанные казашками, снова выходят замуж за китайцев и родившихся детей записывают по себе, т.е. казахами. Через поколение все здесь станут называться казахами, но по сути будут китайцами. И понятно, что лучше быть, чем слыть. Китайцы, без сомнения, выберут лучшее. Так что к 2090 году на арендованных Китаем территориях будут находиться исключительно потомки казахстанцев, проживавших здесь до 15 года. Всё согласно договору и даже лучше. К моменту возвращения страны чужих уже не будет, всё население – потомки казахов или ранее живших здесь людей других национальностей. НО… только на 1/16 крови они будут некитайцами. Через пару поколений эту погрешность исправят. К 90 году рожденным здесь в первые 10 лет аренды будет по 70-80 лет. Сегодняшние дети к тому времени станут бабушками и дедушками. Ни они, ни два следующих поколения не будут представлять себе жизнь иной, поскольку они будут воспитаны на всём китайском: традиции, культура, история, язык. Сохранятся и никуда не денутся китайские производства, школы, клиники, ресторанчики и прочее. Даже если территория будет благополучно возвращена, всё равно это будет Китай по составу населения, по его воспитанию и образованию, по его образу жизни и менталитету . - Но обычные китайцы могут не захотеть претворять всё это в жизнь. Как можно так манипулировать ими? Ценой жизни, свободы выбора и личных чувств нескольких поколений простых людей проводить такую политику безнравственно. - Даже не сомневайся, они будут неуклонно следовать этой государственной стратегии, потому что приехавшие сюда китайцы точно знают, что их потомков никто не ждёт в Китае после 2090 года и никто не предоставит им, десяткам миллионов человек, жилье и работу. Так что нынешние китайцы побеспокоятся о том, чтобы обеспечить нашу землю своим потомкам. И что значит «не будут претворять в жизнь»? Они это уже делают и очень успешно. Так что, после окончания срока аренды Китай официально уйдет, но китайцы останутся, не важно, как они будут называться. Ты говоришь: «Ценой жизни нескольких поколений». Но для Китая с историей в несколько тысячелетий два-три поколения – не очень уж значительный период. И плату жизнью Китай ни от кого не требует, он обеспечивает своему народу жизненное пространство без войн и кровопролития. - Но они же поглотят нас! Ведь их немало и в других ордах! - Если бы мы были независимы, мы могли бы, как минимум, контролировать миграцию, но пока Казахстан в аренде, мы ничего не решаем. А потом, я уверен, будет слишком поздно что-то предпринимать. Вспомни поговорку: «У плохого хозяина в доме гость хозяйничает». Вот гости у нас и хозяйничают. И это началось не при китайцах. Казахи и их предки веками были хозяевами своей земли. А в девятнадцатом веке, упразднив местную власть ханов, начала хозяйничать царская Россия, потом – Советы. Сначала за нас решали, где нам жить и где кочевать, потом – как жить и кормить себя, и, заставив осесть на земле, окончательно нас оседлали. Нас методично отучали от многовековой традиции кормиться, содержа большое поголовье скота, удерживать большую территорию. Этим казахи могли жить, обеспечивая себя и экспортируя мясо, молочные продукты, кожу, и сохраняя здоровую экологию и богатые недра земли на будущие времена. Но Советы решили иначе и превратили страну в сырьевой придаток Союза (а потом своя власть – в сырьевой придаток мира). При Брежневе засеяли целину, мало пригодную для выращивания пшеницы (брали не количеством и качеством собранного урожая с гектара, а размерами повсевных площадей), сокращая земли для выпаса скота. Потомки живших и кочевавших на огромных территориях казахов забыли вкус вольности, ощущения пространства, власть над степью под быстроногими конями. Еще за нас решали, кому жить на казахской земле. Советы полвека делали из нашей страны тюрьму. Только благодаря народу Казахстан стал родиной для всех департированных, пригнанных, изгнанных, раскулаченных, выселенных, сосланных, вернувшихся из эмиграции в 50-ые годы. Законы степи диктовали оказывать помощь любому находящемуся в пути, чтить и отдавать последнее гостю, который оказался в доме казаха. После окончания ссылки многие оставались, значит, выбрали эту землю для себя и потомков. Люди многих национальностей стали нам братьями. Земля, на которой мы родились и выросли, роднила нас. За время массовых переселений народов в Казахстан выросло три поколения казахов, все больше теряя себя. Вот тогда по-настоящему и начался процесс постепенного исчезновения казахов, которые превращались в усредненного homo soveticus. После развала Союза Казахстан хотел стать родиной для всех казахстанских национальностей, а в итоге не стал родиной даже для казахов. Он и не мог быть Родиной. Мы сами лишили нашу землю этой способности. Чьей родиной мог стать Казахстан, если здесь полтора века не было народа-хозяина и, как следствие, народа-патриота? Теперь здесь просто проживают какой-то период жизни. Страна-транзит. Перевалочная база. Пришёл – обогатился, вернулся домой. Шелковый путь. |