Ушулууо. Анна_Лёвенхаупт_Цзин_Гриб_на_краю_света_О_возможности_жизни_на_р. Анна Лёвенхаупт ЦзинГриб на краю света. Овозможности жизни на
 Скачать 7.46 Mb.
|
|
Свобода… 5. Открытый билет, Орегон У черта на куличках. – Официальный девиз молодого городка мацутакэ в Финляндии Однажды холодной октябрьской ночью в конце 1990-х годов трое грибников – американских хмонгов – забились в палатку. Чтобы хоть немного согреться, они, дрожа, втащили внутрь походную газовую плит- ку. Уснули, не выключив ее. Она погасла. Наутро все трое были мертвы – угорели. После их смерти место, на котором они разбили лагерь, стало «нехорошим»: там бродили их призраки. А призраки могут и парали- зовать – отнять способность двигаться или говорить. Грибники-хмонги ушли оттуда, за ними потянулись и другие. Лесная служба США о призраках ничего не зна- ла. Им хотелось как-то рационализировать этот гриб- ной участок, сделать его доступным для полицейских и спасательных служб, чтобы организаторам грибно- го сбора было легче взимать плату и следить за со- блюдением правил. В начале 1990-х годов грибники из Юго-Восточной Азии разбивали лагеря, где хоте- ли, как и все остальные посетители национальных за- казников. Но белые жаловались, что азиаты оставля- ют после себя слишком много мусора. Лесная служба откликнулась – перевела грибников на глухую подъ- ездную дорогу. Когда случилась эта смерть, грибники стояли лагерями вдоль всей дороги. Но вскоре после нее Лесная служба устроила обширную сеть с прону- мерованными местами для стоянок, установила пере- движные туалеты и – после многочисленных жалоб – организовала большой резервуар с водой у (довольно удаленного) входа на участок с лагерными стоянками. Никаких удобств на стоянках не было, но сборщи- ки – спасаясь от призраков – быстро обзавелись ими сами. Подражая устройству лагерей беженцев в Та- иланде, где многие провели больше десяти лет, они разбились на этнические группы: с одной стороны – яо и пожелавшие остаться хмонги, в полумиле от них – лао, дальше – кхмеры, а в уединенной лощине, в глубине – немногие белые. Азиаты соорудили кон- струкции из тонких сосновых шестов и брезента, под ним устанавливали свои палатки, иногда оборудова- ли их дровяными печками. Как в сельских местностях Юго-Восточной Азии, все пожитки держали на балках, для принятия ванн устраивали особые загончики. В большой палатке по центру лагеря мисками продава- ли горячий суп фо. Я ела его, слушала музыку и раз- глядывала предметы материальной культуры, а сама тем временем невольно думала, что нахожусь в горах Юго-Восточной Азии, а не в лесах Орегона. Представление Лесной службы о подъездном пу- ти к лагерям в чрезвычайной ситуации оказалось несостоятельным. Несколько лет спустя кто-то вы- звал спасателей – один грибник оказался серьезно ранен. По правилам, разработанным только для лаге- ря грибников, требовалось, чтобы «скорая помощь» дожидалась полицейского эскорта у въезда на терри- торию лагеря. Неотложка прождала много часов. Ко- гда полиция наконец явилась, раненый умер. Спасе- ние оказалось ограничено не особенностями местно- сти, а дискриминацией. После этого человека тоже остался опасный при- зрак, и никто не осмеливался ночевать возле его сто- янки, кроме Оскара – белого – да одного из мест- ных жителей, разыскивавшего азиатов: он это сделал лишь один раз, пьяный, на спор. Успех Оскара, пере- жившего эту ночь, сподвиг его на сбор грибов на бли- жайшей горе – священной для местных жителей: там обитают их собственные призраки. Но мои знакомые азиаты к этой горе и близко не подходили. Уж им-то о призраках все известно. Центром орегонской торговли мацутакэ в первом десятилетии XXI века было место, не нанесенное ни на одну карту, буквально – «у черта на куличках». Все, кто в деле, знали, где оно находится, но представля- ло оно собой не город и не зону отдыха: официаль- но оно было невидимо. Скупщики разбили несколь- ко палаток на обочине шоссе, здесь-то и собирались все возвращающиеся вечером из леса грибники, скуп- щики и полевые агенты, и это место превращалось в театр напряженного оживления и кипучей деятельно- сти. Поскольку точку эту старательно прячут, я реши- ла придумать для нее такое название, которое защи- щало бы личные данные причастных людей, и доба- вить персонажей из других очагов торговли мацутакэ. Поэтому моя сложносоставная полевая площадка бу- дет называться так: «Открытый билет, Орегон». На самом деле «открытый билет» – это практика скупки грибов. По вечерам, вернувшись из леса, гриб- ники продают свой сбор по цене скупщика за фунт 89 , цена регулируется в зависимости от размеров и спе- лости грибов, их «категории». У большей части лес- ных грибов цена постоянна. Но цены на мацутакэ взлетают и падают. За один вечер цена может легко измениться на 10 долларов за фунт и даже больше. Сезонные колебания цен еще значительнее. Между 2004 и 2008 годом цены менялись от 2 до 60 долларов за фунт за лучшие грибы, и такой разброс – еще пу- стяк, если сравнить с тем, как оно бывало прежде. От- крытый билет означает ситуацию, когда грибник мо- жет вернуться к скупщику за разницей между перво- начальной уплаченной ценой и ценой повыше, пред- лагаемой в тот же вечер. Скупщики – они зарабатыва- ют комиссионные в зависимости от закупленного веса – часто предлагают такой «билет с открытой датой», чтобы грибники продавали свой сбор в начале вечера, а не ждали, когда цены поднимутся. Открытый билет – свидетельство негласной власти грибников над усло- виями сделки. Кроме того, он иллюстрирует стратегии скупщиков, которые все время пытаются вытолкнуть друг друга из этого бизнеса. Открытый билет – практи- ка создания и укрепления свободы и для грибников, и для скупщиков. В общем, неплохое название для ме- ста, где практикуется такая свобода. 89 Единица измерения веса, равная 453,6 г. – Примеч. пер. Ибо каждый вечер здесь хождение имеют отнюдь не только грибы и деньги. Грибники, скупщики и поле- вые агенты вовлечены в драматическое действо этой свободы – как все они по отдельности ее понимают, – и в этом действе они участвуют, поощряя друг друга не только трофеями, то есть деньгами и грибами. Ино- гда мне и впрямь казалось, что самый важный пред- мет такого обмена – свобода, а трофеи в виде денег и грибов – дополнения к ней, как бы подтверждения ка- чества исполнения. В конечном счете, именно ощуще- ние свободы, подстегивающее «грибную лихорадку», придает энергии скупщикам, и те с жаром разыгрыва- ют это представление, а также грибникам – те встают спозаранку и вновь отправляются на поиски грибов. Но что же это за свобода такая, о которой столько говорят грибники? Чем больше я о ней расспрашива- ла, тем менее знакомой она казалась. Речь не о той свободе, какую воображают себе экономисты, упо- требляющие это понятие в разговорах о закономерно- стях индивидуального рационального выбора. Дело тут и не в политическом либерализме. Свобода гриб- ника – особенная и не подлежит рационализации: она перформативна, общественно разнообразна, бурли- ва. Есть в ней что-то общее с необузданной много- национальностью самого этого места: свобода произ- растает из неограниченного взаимодействия культур, в котором всегда есть возможность для конфликта и недопонимания. Мне кажется, существует она лишь в своем отношении к призракам. Свобода – договор с призраками в населенном ими пейзаже: она их не из- гоняет, но дает силы выжить и договориться с духами. В Открытом билете духов много: это не только «зе- леные» призраки грибников, погибших до срока, или общины коренных американцев, выселенных закона- ми и армией США, или пни поваленных безрассуд- ными лесорубами громадных деревьев, которых уже никогда не восстановить, или неотступные воспоми- нания о войне, что не угаснут, похоже, никогда, но и призрачные проявления различных форм власти, удерживаемой в неопределенности, что вмешивается в повседневную работу: сбор грибов и скупку. Некото- рые виды власти здесь есть, но их как бы и нет; та- кая призрачность и есть начальная точка понимания этого воплощения свободы, состоящего из множества культурных слоев. Вот эти отсутствия, составляющие Открытый билет, мы и рассмотрим. Открытый билет – отнюдь не средоточие власти, это город наоборот. В нем нет общественного поряд- ка. Как выразился один грибник-лао по имени Сен: «Будды здесь нет». Грибники эгоистичны и жадны, сказал он, и ему не терпится вернуться к храму, где все устроено иначе – правильно. Меж тем кхмерская девочка-подросток Дара пояснила, что это единствен- ное место, где она может расти так, чтобы ей не угро- жало насилие банд. А вот Тон – (бывший?) член та- кой банды; по-моему, он здесь скрывается от ордера на арест. Открытый билет – мешанина подобных по- бегов из города. Белые ветераны Вьетнама рассказы- вали мне, что им хотелось быть подальше от толпы – в толпе у них случались панические атаки. Хмон- ги и яо говорили, что разочарованы в Америке: она им обещала волю, а вместо этого засунула в крохот- ные городские квартирки; лишь в горах они способ- ны отыскать ту свободу, которую помнили по жизни в Юго-Восточной Азии. Яо в особенности надеялись вернуть себе памятную сельскую жизнь в лесах, где растут мацутакэ. Сбор этих грибов – время, когда они видятся с разъехавшимися в разные стороны друзья- ми и неподвластны узам своих многолюдных семей. Най Тон, старуха яо, поясняла, что ее дочь звонила ей каждый день и умоляла вернуться домой, занимать- ся внуками. Но она спокойно отвечала дочери, что ей нужно заработать по крайней мере столько, чтобы по- крыть стоимость разрешения на сбор грибов, и пото- му вернуться домой она пока не может. Главное в та- ких беседах оставалось несказанным: сбежав от жиз- ни в квартире, она получила свободу бродить по го- рам. Свобода для нее важнее денег. Сбор мацутакэ – не городское занятие, хотя город в нем смутно маячит. Кроме того, сбор – не труд и да- же не «работа». Грибник-лао по имени Сай объяснил, что «работа» означает послушание начальнику: дела- ешь то, что тебе велят. А сбор грибов, напротив, – «по- иск». Ищешь свою удачу, а не выполняешь работу. Ко- гда белая распорядительница лагерной стоянки, со- чувственно относящаяся к грибникам, говорила мне о том, что грибники заслуживают лучшей доли, посколь- ку так много трудятся – встают с зарей, ни жара, ни морозы для них не помеха, – что-то в ее словах не давало мне покоя. Я ни разу не слышала, чтобы сами грибники об этом заговаривали. Ни один не вообра- жал, что деньги, полученные ими за мацутакэ, – воз- награждение за их труд. Даже когда Най Тон сидела с внуками, это больше походило на работу, чем сбор грибов. Белый полевой агент Том, несколько лет собирав- ший грибы, выразился об отказе от работы очень яс- но. Поначалу он вкалывал на крупную лесную компа- нию, но однажды сложил всю свою оснастку в шкаф- чик, вышел из раздевалки и даже не оглянулся. Се- мью свою он переселил в леса и зарабатывал тем, что ему давала земля. Искал шишки для семенной компании и промышлял бобров на мех. Собирал все- возможные грибы – не для еды, а на продажу, а по- том применил свои навыки в скупке. Том рассказывал мне, как либералы погубили американское общество: теперь мужчины уже не умеют быть мужчинами. Луч- ший ответ на все это – отвергнуть все, что для либе- ралов есть «стандартный наем». Том очень обстоятельно объяснял мне, что скупщи- ки, с которыми он работает, – не наемные сотрудники, а независимые предприниматели. Хоть он и дает им каждые день крупные суммы на покупку грибов, про- давать они могут любому полевому агенту, и мне из- вестно, что они так и поступают. К тому же, все сделки – за наличный расчет, никаких контрактов не заклю- чается, поэтому если скупщик решит вдруг удрать с полученными деньгами, Том ничего с этим поделать не сможет. (Как ни удивительно, сбежавшие скупщи- ки частенько возвращаются, чтобы договориться с ка- ким-нибудь другим полевым агентом.) Но весы, кото- рые он выдает скупщикам для взвешивания грибов, принадлежат ему, подчеркивает он, и, если их укра- дут, он может обратиться в полицию. Он рассказыва- ет об одном скупщике, который скрылся с нескольки- ми тысячами долларов, но совершил ошибку, заод- но прихватив и весы. Том проехал по дороге, которой гипотетически мог удрать скупщик, и, разумеется, на- шел на обочине весы, которые незадачливый вориш- ка бросил. Деньги Том, конечно, не вернул, но таковы риски независимого предпринимательства. В свой отказ от труда в привычном понимании гриб- ники привносят множество черт различных культур- ных наследий. Безумный Джим сбором мацутакэ от- дает дань памяти своим древним предкам, жителям этих мест. Проработав много где и кем, он устроил- ся барменом на побережье. Как-то раз к нему в бар зашла коренная американка со стодолларовой купю- рой; удивившись, он спросил, где она столько зарабо- тала. «Грибы собирала», – ответила женщина. Джим уехал с побережья на следующий же день. Научить- ся собирать грибы ему было нелегко: он ползал по ку- стам, ходил по следам животных. Теперь умеет распо- знавать бугры, где глубоко в песке прячутся мацутакэ. Умеет рыться среди спутанных корней рододендрона в горах. К работе за зарплату он так и не вернулся. Когда Лао-Су не собирает грибы, он работает на складе Walmart в Калифорнии, получая 11,5 долла- ров в час. Чтобы ему платили такую ставку, он отка- зался от медицинской страховки. Повредив на рабо- те спину, он не мог больше поднимать тяжести, по- этому ему предоставили длительный отпуск для по- правки здоровья. Он, конечно, надеется, что компа- ния снова примет его на работу, но утверждает, что от сбора мацутакэ все равно получает больше, чем в Walmart, пусть сезон сбора грибов – всего два меся- ца. Кроме того, они с женой каждый год ждут возмож- ности влиться в общину яо в Открытом билете. Они это расценивают как отпуск, а по выходным к ним туда часто приезжают дети и внуки и тоже собирают грибы. Сбор мацутакэ – не «труд», но призрак труда над этим занятием витает. Как и призрак собственности: сборщики мацутакэ ведут себя так, словно лес – об- щинная земля. Официально же это не так. В основ- ном здешние леса – национальный заказник, к которо- му примыкают частные владения, и вся эта террито- рия полностью под охраной штата. Но грибники всеми силами стараются вопросов собственности не заме- чать. Белых грибников федеральная собственность раздражает особенно, и они стараются бороться с ограничениями по ее использованию. Грибники-ази- аты, как правило, к правительству относятся с боль- шей теплотой – выражают пожелания, чтобы оно де- лало для них больше. В отличие от белых – большин- ство из них гордится тем, что они собирают грибы без разрешения, – азиаты, как правило, регистрируются в Лесной службе и получают лицензии на сбор. Одна- ко из-за того, что правоохранительные органы склон- ны привлекать именно азиатов к ответу за всевозмож- ные нарушения – даже без улик (как выразился один скупщик-кхмер, «за езду в состоянии азиата»), – оста- ваться в рамках законности, похоже, имеет все мень- ше смысла. Немногие и остаются. На этих обширных угодьях часто не бывает погра- ничных отметок, и потому придерживаться зон, выде- ленных для сбора грибов, затруднительно, как я поня- ла по собственному опыту. Однажды шериф погнался за моей машиной, чтобы оштрафовать меня за вожде- ние без прав, когда я возвращалась с грибами. Кар- ты я читать люблю и умею, но не смогла определить, в разрешенной зоне я их собирала или нет 90 . Однако в тот раз мне повезло: я оказалась на самой грани- це. Но граница никак не была отмечена. А однажды я несколько дней умоляла одну семью лао взять ме- ня с собой – и они наконец согласились, но при усло- вии, что машину буду вести я. Мы много часов про- бирались по неразмеченным лесным дорогам, и вот мне сказали, что мы приехали на место. Когда я по- ставила машину, меня спросили, почему я не стара- юсь ее спрятать. И только теперь я сообразила, что 90 Когда грибники покупают у Лесной службы разрешения на сбор, им выдают карты, на которых показано, где можно собирать грибы, а где нельзя. Однако зоны эти обозначены абстрактно. Карты показыва- ют лишь главные дороги без всякой топографии, железнодорожных пу- тей, проселков или растительности. Даже самый упорный читатель карт, выйдя на местность, почти не в силах разобраться, что ему нарисовали. Кроме того, многие сборщики читать карты не умеют. Один сборщик-лао показал мне запретную зону на своей карте, ткнув в озеро. Кое-кто из сборщиков такими картами буквально подтирается: туалетная бумага на лагерных стоянках – редкость. мы наверняка оказались на каком-нибудь запрещен- ном участке. Штрафы суровы. Когда я занималась своими изыс- каниями, штраф за сбор грибов в национальном пар- ке составлял 2000 долларов при первом наруше- нии. Но в полевых условиях законность поддерживать непросто – дорог и троп тут много. Весь националь- ный заказник иссечен заброшенными лесоповальны- ми путями, поэтому грибники вольно перемещаются по довольно обширным чащам. Кроме того, молодые люди не прочь отправиться в многомильный поход и поискать самые отдаленные грибные места – то ли на запретных землях, то ли нет. Когда грибы добираются до покупателя, об этом же никто не спрашивает 91 Но не оксюморон ли словосочетание «обществен- ная собственность»? Лесной службе, само собой, в наше время с этим понятием трудно. Законодатель- ство требует прореживания лесов для защиты от по- жара на площади в квадратную милю вокруг част- ных владений. А для этого нужно много обществен- ных средств, идущих на сохранение немногой част- 91 Правила требуют, чтобы закупщики записывали места сбора мацу- такэ; однако я ни разу не видела, чтобы кто-то подобные записи вел. В других точках скупки мацутакэ это правило навязывают, заставляя сбор- щиков самостоятельно подавать такие описи. ной собственности 92 . Меж тем прореживанием зани- маются частные лесные компании, тем самым допол- нительно наживаясь на общественных лесах. И хотя лесоповал в заказниках вторичной сукцессии 93 разре- шен, собирать грибы там нельзя, и вот почему: никто пока не нашел материальных средств для оценки воз- действия этого занятия на окружающую среду. Разо- браться, в каких местах им не разрешают собирать грибы, грибникам непросто – но не им одним. А раз- личие между этими видами затруднений также впол- не познавательно. От Лесной службы требуют защи- щать собственность, даже ценой общественных инте- ресов. Грибники, бродя по общественным лесам под угрозой изгнания, всеми силами стараются опреде- лять эту собственность как можно более смутно. Свобода/призраки – две стороны одного опыта. На- колдовывающая будущее, полное прошлым, эта оса- ждаемая призраками свобода – способ и двигаться дальше, и помнить. В грибной лихорадке деление между личностями и предметами, столь дорогое для 92 Это положение о защите от пожаров введено поддержанным про- мышленниками законом о восстановлении здоровых лесов в 2003 г.; Jacqueline Vaughn, Hanna Cortner, George W. Bush’s healthy forests (Boulder: University Press of Colorado, 2005). 93 Естественное восстановление растительности в той или иной мест- ности, где она существовала прежде, но по тем или иным причинам бы- ла уничтожена. – Примеч. пер. промышленного производства, становится невозмож- ным. Грибы – все еще не отчужденный товар: они суть имущество свободы грибника. Однако подобное по- ложение существует лишь потому, что этот двусторон- ний опыт закрепился в таком странном виде коммер- ции. Скупщики переводят трофеи свободы в торговлю посредством драматического спектакля – «конкурен- ции свободного рынка». Эта рыночная свобода пере- текает в вольный хаос, а потому концентрированные власть, труд, собственность и отчуждение подвешены в неопределенности, и неопределенность эта видит- ся крепкой и действенной. Пора вернуться к скупке в Открытом билете. День склоняется к вечеру, и некоторые белые полевые агенты сидят и перешучиваются. Обвиняют друг друга во лжи, обзывают друг друга стервятниками и хитры- ми койотами. При этом все они правы. Договаривают- ся открыть торги с 10 долларов за фунт для грибов но- мер один, но так почти никто не поступает. Как только начинают работать палатки, вспыхивает конкуренция. Полевые агенты призывают своих скупщиков предла- гать начальную цену в 12, а то и в 15 долларов, если договорились о 10. Скупщики вольны докладывать о том, что происходит в скупочных палатках. Приходят грибники, интересуются ценами. Но цена – секрет, ес- ли ты не регулярный продавец, либо давай показывай свои грибы. Другие скупщики засылают друзей, за- маскированных под грибников, разведать, почем, по- этому кому попало сообщать цену не станешь. Затем, когда скупщик желает поднять цену, чтобы обойти кон- курентов, он по идее должен вызвать полевого агента. Если же этого не происходит, скупщику придется пла- тить разницу в цене из своих комиссионных – но такую тактику многие все равно готовы применять. Доволь- но скоро между грибниками, скупщиками и полевы- ми агентами рикошетами летают телефонные звонки. Цены меняются. «Это опасно!» – признается мне один полевой агент, обходя торговый участок и наблюдая за происходящим. Во время закупки разговаривать со мной он не мог – происходящее требовало его внима- ния целиком. Рявкая в сотовый телефон, каждый ста- рается не отстать от других – и, если можно, обвести их вокруг пальца. Меж тем полевые агенты звонят в свои оптовые компании и экспортерам, стараясь вы- яснить, до какого предела они могут поднять цены. Выталкивать других из бизнеса – работа волнующая и требовательная. «Вообразите, каково было до мобильных телефо- нов!» – пускается в воспоминания один полевой агент. Все выстраивались в очереди к двум кабинкам теле- фонов-автоматов, стараясь пробиться по мере того, как цены менялись. И даже теперь каждый полевой агент смотрит на происходящее, как генерал озирал поле битвы в старые времена, и телефон его, как ра- ция, постоянно прижат к уху. Агент рассылает лазут- чиков. Реагировать он должен быстро. Если подымет цену в нужный момент, его скупщикам достанутся луч- шие грибы. А еще лучше, если он вынудит конкурен- та чересчур задрать цену, отчего он закупит слишком много грибов, и, если все будет разыграно как по но- там, на несколько дней закроется. Тут есть разные уловки. Если цена достигает пиковой, скупщик может убедить своих сборщиков взять его грибы и продать другим скупщикам: деньги лучше грибов. Тогда грубо хохотать над ним будут еще несколько дней, наста- нет еще один раунд взаимных обвинений во вранье – но все равно из бизнеса никто не вылетит, как бы кто ни старался 94 . Это театр конкуренции, а не деловая 94 В одну из тех четырех осеней, в которые я наблюдала за закупкой, мне довелось увидеть, как двое закупщиков уехали прямо посреди се- необходимость. Вся соль тут в драме. Допустим, уже стемнело, и грибники выстроились продавать у палатки скупщика. Скупщика они себе выбрали не из-за цен, которые тот предлагает, а по- тому что знают, что он умело сортирует грибы. Сор- тировка тут так же важна, как основные цены: скуп- щик присваивает каждому грибу категорию, а от нее зависит цена. Сортировка – целое искусство! Это за- вораживающий скоростной танец рук – ноги при этом остаются совершенно неподвижными. У белых сор- тировка выглядит как жонглирование; у женщин лао, тоже чемпионов скупки, процедура напоминает коро- левский танец лао. Хорошему сортировщику о грибах становится известно многое с одного касания. Мацу- такэ с личинками насекомых испортят всю партию, не успеет она прибыть в Японию, и поэтому важно, чтобы скупщик от таких отказывался. Но лишь неопытный скупщик станет резать грибы в поисках личинок. Хо- рошие скупщики узнают больной гриб на ощупь. Кро- ме того, по запаху они определяют, откуда этот мацу- такэ – под каким деревом вырос, с какого он участка, какие растения его окружали – например, рододенд- рон, – все это влияет на размеры и форму гриба. Мно- гим нравится наблюдать, как сортирует грибы хоро- зона – из-за склок со своими полевыми агентами; один при мне скрыл- ся. Никакая конкуренция никого из бизнеса не выпихивала. ший скупщик. Это бесплатное зрелище, праздник лов- кости. Иногда сборщики фотографируют сортировку. Иногда они еще и снимают свою добычу – или же деньги, особенно если им платят стодолларовыми ку- пюрами. Таковы трофеи их охоты. Скупщики пытаются собрать «бригады», то есть преданных им сборщиков, однако сборщики не ощу- щают обязательства продавать одному и тому же скупщику. И потому скупщики заигрывают со сборщи- ками, пользуясь связями родства, языка и националь- ной принадлежности – или же особыми вознагражде- ниями. Скупщики предлагают сборщикам еду и кофе, а иногда и что покрепче – алкогольные тоники с при- месью трав и скорпионов. Сборщики сидят с едой и питьем рядом с палатками скупщиков; там, где у скуп- щиков и сборщиков есть общий военный опыт, брата- ние может продолжаться до глубокой ночи. Но такое единение мимолетно: довольно и слуха, что в другой палатке цена повыше или особые условия, и сборщи- ков сдувает к другой палатке, в другой кружок. И все же цены отличаются не слишком. Может, все дело в спектакле? Состязательность и независимость озна- чают свободу для всех. Известно, что иногда грибники выжидают – сидят со своими грибами в пикапах, потому что им не нравятся ничьи цены. Но продать добычу они должны в этот же вечер – оставить грибы себе они не могут. Выжида- ние тоже входит в спектакль свободы: свободы искать там, где пожелаешь, где условности, труд и собствен- ность держатся на расстоянии вытянутой руки, свобо- ды нести свои грибы любому скупщику, а для скупщи- ков – любому агенту, свободы вытолкнуть других скуп- щиков из бизнеса, свободы огрести – или потерять – всё. Однажды я рассказывала одному экономисту об этой грибной бирже, и он страшно заинтересовался – сказал мне, что это истинная и основная форма ка- питализма, не загрязненная властными интересами и неравенством. Таков подлинный капитализм, ска- зал он, где поле для игры – ровное, каким и должно быть. Но капитализм ли – сбор грибов и продажа их в Открытом билете? Загвоздка в том, что здесь нет ка- питала. Из рук в руки переходит много денег, но все они ускользают, капиталовложений из них никогда не образуется. Накопление происходит только ниже по течению – в Ванкувере, Токио и Кобэ, где экспорте- ры и импортеры пользуются торговлей мацутакэ для укрепления своих фирм. Грибы из Открытого билета вливаются там в потоки капитала, но сами добывают- ся отнюдь не капиталистической формацией. Но там же действуют «механизмы рынка», разве нет? Весь смысл конкурентных рынков, если верить экономистам, – в том, чтобы снижать цены, вынуждая поставщиков добывать товар наиболее эффективно. Однако скупочная конкуренция в Открытом билете яв- но имеет своей целью поднятие цен. Так утверждают все: грибники, скупщики, оптовики. Смысл игр с цена- ми в том, чтобы посмотреть, можно ли вздуть цену так, чтобы всем в Открытом билете стало хорошо. Многие считают, что в Японии не иссякает источник денег, и цель этого театра конкуренции – вынудить трубы рас- пахнуться так, чтобы в Открытый билет эти деньги по- текли рекой. Старожилы вспоминают 1993 год, когда цена мацутакэ в Открытом билете ненадолго вырос- ла до 600 долларов за фунт – на руки грибнику. То- гда нужно было лишь найти один крупный гриб – и 300 долларов у тебя в кармане! 95 Но даже после того всплеска, говорят, в 1990-е один грибник мог за день заработать несколько тысяч долларов. Как же снова открыть доступ к этому денежному потоку? Скупщики и оптовики Открытого билета делают ставки на конку- ренцию в повышении цен. Мне кажется, что процветанию подобного набора требований способствуют два структурных обстоя- тельства. Во-первых, американские предпринимате- 95 Дневник сборщика от 1993 г. приведен в: Jerry Guin, Matsutake mushroom: «White» goldrush of the 1990s (Happy Camp, CA: Naturegraph Publishers, 1997). ли натурализовали надежду, что правительство США станет ради них применять силовое давление: если только они станут разыгрывать «конкуренцию», пра- вительство будет выкручивать руки своим иностран- ным деловым партнерам, чтобы американским ком- паниям доставались желаемые цены и доли рынка 96 Торговля грибами мацутакэ в Открытом билете слиш- ком ничтожна и незаметна, чтобы правительство уде- ляло ей внимание. Но все равно нация ждет, что- бы скупщики и оптовики играли в конкуренцию, дабы японцы предлагали им цены получше. Надо вести се- бя должным образом, «по-американски» – и преуспе- ешь, вот на что они рассчитывают. Во-вторых, японские торговцы вполне готовы ми- риться с такими проявлениями как признаками того, что упомянутый мною выше импортер назвал «аме- риканской психологией». Японские торговцы рассчи- тывают взаимодействовать со всякими странными ее проявлениями, а то или иное проявление, которое приносит им товар, следует поощрять. Потом уже экс- портеры и импортеры могут переводить экзотические продукты американской свободы в японские склад- ские единицы – а через них – и в накопление. 96 Как один из примеров см. рассказ о «Мальборо» в: Richard Barnet, Global dreams: Imperial corporations and the new world order (New York: Touchstone, 1995). Так что же такое эта «американская психология»? В Открытом билете слишком много людей и историй, чтобы можно было докопаться до какой-то связно- сти, посредством которой мы обычно воображаем се- бе «культуру». Тут для нас полезнее будет концеп- ция ассамбляжа – открытой мешанины способов бы- тования. В ассамбляже друг с другом сцепляются раз- личные траектории, но правит бал неопределенность. Чтобы разобраться в ассамбляже, следует распутать его узлы. Театр свободы Открытого билета требует от- слеживания всех историй, выходящих далеко за гра- ницы Орегона, но лишь они покажут, как могла возник- нуть мешанина Открытого билета 97 97 Другие поразительные рассказы о труде в условиях прекарно- сти, среди лесов Тихоокеанского северо-запада США: Rebecca McLain, «Controlling the forest understory: Wild mushroom politics in central Oregon» (докторская диссертация, Университет Вашингтона, 2000); Beverly Brown, Agueda Marin-Hernández, eds., Voices from the woods: Lives and experiences of non-timber forest workers (Wolf Creek, OR: Jefferson Center for Education and Research, 2000); Beverly Brown, Diana Leal-Mariño, Kirsten McIlveen, Ananda Lee Tan, Contract forest laborers in Canada, the U.S., and Mexico (Portland, OR: Jefferson Center for Education and Research, 2004); Richard Hansis, «A political ecology of picking: Non- timber forest products in the Pacific Northwest», Human Ecology, 26, № 1 (1998). P. 67–86; Rebecca Richards, Susan Alexander, «A social history of wild huckleberry harvesting in the Pacific Northwest» (USDA Forest Service PNW-GTR-657, 2006). |