Сборник АРГО 2020_compressed. Ассоциация российских географовобществоведов тихоокеанский институт географии дво ран xi научная Ассамблея
 Скачать 7.5 Mb.
|
|
развитие меняет суть географического пространства, а тем самым и его логику. Это значит, что и идеи, и идеологии, и регионализмы являются динамичными категориями, следующими логике пространства. Развитие, как понятийная категория, в первую очередь ассоциируется с экономическим уровнем определенного географического пространства (региона). Именно поэтому экономика пространства ( региональная экономика) считается движущей силой ключевых процессов развития в регионе. Опыт в области региональной экономики показывает, что она играет существенную роль в сложном процессе регионального развития и в формировании регионализмов, как продуктов регионального развития. В теоретическом и практическом смыслах региональная экономика стремится сделать пространство рыночным фактором, а, тем самым, и фактором развития. Возникает фундаментальный вопрос: в чем заключается роль географического пространства в процессе регионального развития? Прежде чем дать ответ, хотелось бы 150 подчеркнуть, что «экономическая активность всегда была неравномерно распределена в пространстве, как внутри одного государства, так и между отдельными государствами» [3, стр. 14]. В связи с этим утверждением, многие теоретики, особенно экономисты, с середины XIX века и по сей день, старались установить ключевые факторы пространственной, то есть региональной экономики. Их усилия привели к различным теориям локации в смысле факторов региональной экономики. С теоретической точки зрения Иоганн Генрих фон Тюнен (в 1826 г.) и Альфред Вебер (в 1909 г.) анализируют факторы локации сельского хозяйства, то есть промышленности, Вальтер Кристаллер (в 1933 г.) занимается теорией центральных мест, Август Леш (в 1937 г.) теорией экономического ландшафта, а географ Эдвард Ульман (в 1957 г.) подчеркивает «значимость начальных и кумулятивных выгод для лоцирования экономической активности» [1, стр. 112‒116]. В отличие от уже упомянутых, некоторые из современных теоретиков, в первую очередь экономисты и социологи (P. Hall, P. Krugman, M, Fujita, J.Thisse и др.), пространственную, то есть региональную экономику, экономический рост и региональное развитие в целом рассматривают как отражение преобладающего влияния нематериальных по отношению к материальным факторам [7, стр. 137‒159; 8, стр. 450–454; 9, стр. 339‒378]. В связи с региональными политиками (политиками регионального развития) среди теоретиков все еще продолжается полемика о том, следует ли регион рассматривать как объект, или, наоборот, как субъект [10, стр. 1152‒1153]. Подход к региону как к объекту подразумевает ключевую роль государства в его развитии. Субъектность региона релятивизирует роль государства в его развитии, а на первый план выдвигает свою собственную роль, причем «регионы приобретают свою субъектность, поскольку им отведена регуляторная функция в процессе сотворения новых форм сотрудничества между регионом и национальным государством» [3, стр. 79]. Невзирая на подход к региону как объекту или же субъекту, основной целью региональной политики, понимаемой в качестве дифференцированной научной дисциплины, является создание мер, которые будут способствовать устранению региональных, т.е. межрегиональных различий (диспаритетов). Что касается факторов ускоренного регионального роста и развития, все возрастающее число авторов акцентируют значимость человеческого капитала (образование, наука, интеллект, креативность и др.) в отличие от так называемых «жестких» факторов (природные ресурсы, 151 инфраструктура и т.п.). В этом смысле, самый большой и самый быстрый темп экономического роста, измеряемый ВВП, наблюдается в региональных системах, сосредоточивающих человеческий капитал. Таким образом, многие авторы (Jacobs, J. [11], Lucas, R. [12], Glaeser, E.L et oll [13; 14] являются сторонниками теории человеческого капитала, подчеркивая роль городов в его привлечении и усовершенствовании. Они отмечают, что человеческий капитал является ключевым фактором концентрации предприятий на уровне региона. Иначе говоря, успешные предприятия, как продукт человеческого капитала, являются ключевым условием более динамичного темпа экономического роста и развития, а тем самым, ключевой детерминантой регионального развития в целом (интегрального регионального развития). Практика многих государств демонстрирует многообразие экономических подходов, теорий и моделей, являющихся основой для регионального роста и развития. В этом смысле экономисты «говорят» чаще всего о региональном росте как об экономической категории, стараясь квантитативным путем показать рост или упадок релевантного макроэкономического показателя, преимущественно ВВП (валовой внутренний продукт) и уровня безработицы. В отличие от экономистов, географы о региональном развитии «говорят» как о пространственной форме, т.е. о регионализме, его структуральности, качественной характеристике, факторах, процессах и проблемах развития. Тут возникает вопрос: что создают различные теоретические и практические подходы к региональному развитию, то есть к регионализмам? Ответ кроется в «пространстве» ‒ в его логике. Единство глобального географического пространства навязывает универсальные, а его относительная дифференцированность на системы и подсистемы различной качественной характеристики, форм и уровней пространственной организации – особенные теоретические и практические подходы. Региональное развитие и регионализмы неотъемлемо связаны с соответствующими региональными политиками (политиками регионального развития) как продуктами общих и отдельных факторов. На практике регионализмы и региональное развитие в рамках отдельных государств и на интернациональном, то есть международном уровне, одновременно выступают как продуктом общих закономерностей функционирования и развития географического пространства, так и отдельных факторов региональной дифференциации и регионального развития. Именно региональное развитие и регионализмы иллюстрируют достоверность 150 подчеркнуть, что «экономическая активность всегда была неравномерно распределена в пространстве, как внутри одного государства, так и между отдельными государствами» [3, стр. 14]. В связи с этим утверждением, многие теоретики, особенно экономисты, с середины XIX века и по сей день, старались установить ключевые факторы пространственной, то есть региональной экономики. Их усилия привели к различным теориям локации в смысле факторов региональной экономики. С теоретической точки зрения Иоганн Генрих фон Тюнен (в 1826 г.) и Альфред Вебер (в 1909 г.) анализируют факторы локации сельского хозяйства, то есть промышленности, Вальтер Кристаллер (в 1933 г.) занимается теорией центральных мест, Август Леш (в 1937 г.) теорией экономического ландшафта, а географ Эдвард Ульман (в 1957 г.) подчеркивает «значимость начальных и кумулятивных выгод для лоцирования экономической активности» [1, стр. 112‒116]. В отличие от уже упомянутых, некоторые из современных теоретиков, в первую очередь экономисты и социологи (P. Hall, P. Krugman, M, Fujita, J.Thisse и др.), пространственную, то есть региональную экономику, экономический рост и региональное развитие в целом рассматривают как отражение преобладающего влияния нематериальных по отношению к материальным факторам [7, стр. 137‒159; 8, стр. 450–454; 9, стр. 339‒378]. В связи с региональными политиками (политиками регионального развития) среди теоретиков все еще продолжается полемика о том, следует ли регион рассматривать как объект, или, наоборот, как субъект [10, стр. 1152‒1153]. Подход к региону как к объекту подразумевает ключевую роль государства в его развитии. Субъектность региона релятивизирует роль государства в его развитии, а на первый план выдвигает свою собственную роль, причем «регионы приобретают свою субъектность, поскольку им отведена регуляторная функция в процессе сотворения новых форм сотрудничества между регионом и национальным государством» [3, стр. 79]. Невзирая на подход к региону как объекту или же субъекту, основной целью региональной политики, понимаемой в качестве дифференцированной научной дисциплины, является создание мер, которые будут способствовать устранению региональных, т.е. межрегиональных различий (диспаритетов). Что касается факторов ускоренного регионального роста и развития, все возрастающее число авторов акцентируют значимость человеческого капитала (образование, наука, интеллект, креативность и др.) в отличие от так называемых «жестких» факторов (природные ресурсы, 151 инфраструктура и т.п.). В этом смысле, самый большой и самый быстрый темп экономического роста, измеряемый ВВП, наблюдается в региональных системах, сосредоточивающих человеческий капитал. Таким образом, многие авторы (Jacobs, J. [11], Lucas, R. [12], Glaeser, E.L et oll [13; 14] являются сторонниками теории человеческого капитала, подчеркивая роль городов в его привлечении и усовершенствовании. Они отмечают, что человеческий капитал является ключевым фактором концентрации предприятий на уровне региона. Иначе говоря, успешные предприятия, как продукт человеческого капитала, являются ключевым условием более динамичного темпа экономического роста и развития, а тем самым, ключевой детерминантой регионального развития в целом (интегрального регионального развития). Практика многих государств демонстрирует многообразие экономических подходов, теорий и моделей, являющихся основой для регионального роста и развития. В этом смысле экономисты «говорят» чаще всего о региональном росте как об экономической категории, стараясь квантитативным путем показать рост или упадок релевантного макроэкономического показателя, преимущественно ВВП (валовой внутренний продукт) и уровня безработицы. В отличие от экономистов, географы о региональном развитии «говорят» как о пространственной форме, т.е. о регионализме, его структуральности, качественной характеристике, факторах, процессах и проблемах развития. Тут возникает вопрос: что создают различные теоретические и практические подходы к региональному развитию, то есть к регионализмам? Ответ кроется в «пространстве» ‒ в его логике. Единство глобального географического пространства навязывает универсальные, а его относительная дифференцированность на системы и подсистемы различной качественной характеристики, форм и уровней пространственной организации – особенные теоретические и практические подходы. Региональное развитие и регионализмы неотъемлемо связаны с соответствующими региональными политиками (политиками регионального развития) как продуктами общих и отдельных факторов. На практике регионализмы и региональное развитие в рамках отдельных государств и на интернациональном, то есть международном уровне, одновременно выступают как продуктом общих закономерностей функционирования и развития географического пространства, так и отдельных факторов региональной дифференциации и регионального развития. Именно региональное развитие и регионализмы иллюстрируют достоверность 152 географических исследований, обоснованных на общих закономерностях функционирования и развития географического пространства, равно как и необходимость позитивистского подхода к изучению региона. Все большее влияние на региональное развитие оказывают ныне современных информационные и другие технологии, которые, бесспорно, приводят к сжатию времени и пространства, вследствие чего само понятие регион приобретает новое значение. Региональная индивидуальность и региональное развитие в названных условиях зависят все меньше от «местных» факторов, а все больше от информационной и технико-технологической развитости и включенности в глобальные процессы. Практически, в современных условиях традиционной концепции региона противопоставлена концепция сети [3, стр. 118] как новая форма пространственных, в широчайшем смысле общественных, экономических и всеобщих отношений в процессе развития географического пространства. Однако сети не подменяют государства и сами регионы, а выступают лишь в качестве факторов стимулирования регионального развития. Иначе говоря, целью региональных политик предстают: устранение регионального неравенства и как можно более сильная сопряжённость каждого общества и каждого регионализма. Так, например, Европейский союз (как определенно политический, экономический и социальный регионализм), несмотря на все свои недостатки, является примером укрепления общественной целостности нескольких стран и большого количества регионов, входящих в состав стран-членов. Его всеобщая политика укрепляет экономическую, политическую и социальную целостность большинства стран-членов. Союз выделяет значительные финансовые средства для поддержки регионального развития. Исходя из этого, можно сказать, что региональные фонды ЕС: Европейский фонд регионального развития (ERDF), Европейский Социальный фонд (ESF) и Когезионный фонд (CF) являются механизмами соответствующих (и заодно обязующих) общих политик для всех стран-членов Союза. У данных политик особенное отношение к развитию сельского хозяйства, туризма, защиты окружающей среды и т.п. В период с 2007 по 2013 гг. для укрепления региональной сопряжённости ЕС выделила 348 миллиардов евро, а в период с 2014 по 2020 гг. свыше 371 миллиардов евро. Средства фондов распределяются в европейские регионы согласно целям региональной политики и в соответствии с NUTS регионализацией. Лишь в период с 2007 по 2013 гг. реализовано 153 больше двух миллионов проектов, софинансированных из структуральных и когезионных фондов для 25 стран-членов ЕС. Несмотря на упреки в том, что региональная помощь не дает ожидаемого эффекта, есть примеры, подтверждающие эффективность политики ЕС. Лучшим — является развитие региона Ирландия. Это государство в период с 2009 по 2018 гг., благодаря региональной поддержке, увеличило темп экономического роста за свыше 5%, что превышает средний темп роста в ЕС [15]. В 2018 году ВВП Ирландии существенно превысил средний по ЕС показатель, то есть 189,4 (ЕС₌100) [16]. Помимо макроэкономических результатов, Ирландия также быстро реструктурировала экономику и достигла международной конкурентоспособности товаров. Опыт показывает, что региональная политика более успешна в менее развитых регионах, а также, что развитие руральных регионов во многом зависит от региональной поддержки [17]. Критикующие региональную политику, проводимую ЕС, в основном особо отмечают её неэффективность и сопутствующие криминальные эффекты [18]. Подобно интернациональным, регионализмы и региональное развитие в рамках отдельных государств все больше основываются на концепции интегрального регионального развития, в рамках которого секторные политики осуществляют главные цели современного общественно-экономического, культурно-цивилизационного и пространственного развития в целом. В отличие от интернациональных (международных), регионализмы в составе отдельных государств более взаимосвязаны и менее противопоставлены, что, как правило, считается приоритетом государственного развития и дальнейшего управления. Литература 1. Тошић, Д.: (2018). Принципи регионализације. Универзитет у Београду, Географски факултет. 2. Радовановић, М. (19993/94). Регионализам као приступ и принцип и регионализација као поступак у функционалној организацији географског простора са неким аспектима на Србију. Зборник радова Географског института „Јован Цвијић“, књ.44-45. Београд. 3. Молнар Д. (2016). Регионалне неједнакости и привредни раст: теоријска и емпиријска анализа. Универзитет у Београду, Економски факултет. 152 географических исследований, обоснованных на общих закономерностях функционирования и развития географического пространства, равно как и необходимость позитивистского подхода к изучению региона. Все большее влияние на региональное развитие оказывают ныне современных информационные и другие технологии, которые, бесспорно, приводят к сжатию времени и пространства, вследствие чего само понятие регион приобретает новое значение. Региональная индивидуальность и региональное развитие в названных условиях зависят все меньше от «местных» факторов, а все больше от информационной и технико-технологической развитости и включенности в глобальные процессы. Практически, в современных условиях традиционной концепции региона противопоставлена концепция сети [3, стр. 118] как новая форма пространственных, в широчайшем смысле общественных, экономических и всеобщих отношений в процессе развития географического пространства. Однако сети не подменяют государства и сами регионы, а выступают лишь в качестве факторов стимулирования регионального развития. Иначе говоря, целью региональных политик предстают: устранение регионального неравенства и как можно более сильная сопряжённость каждого общества и каждого регионализма. Так, например, Европейский союз (как определенно политический, экономический и социальный регионализм), несмотря на все свои недостатки, является примером укрепления общественной целостности нескольких стран и большого количества регионов, входящих в состав стран-членов. Его всеобщая политика укрепляет экономическую, политическую и социальную целостность большинства стран-членов. Союз выделяет значительные финансовые средства для поддержки регионального развития. Исходя из этого, можно сказать, что региональные фонды ЕС: Европейский фонд регионального развития (ERDF), Европейский Социальный фонд (ESF) и Когезионный фонд (CF) являются механизмами соответствующих (и заодно обязующих) общих политик для всех стран-членов Союза. У данных политик особенное отношение к развитию сельского хозяйства, туризма, защиты окружающей среды и т.п. В период с 2007 по 2013 гг. для укрепления региональной сопряжённости ЕС выделила 348 миллиардов евро, а в период с 2014 по 2020 гг. свыше 371 миллиардов евро. Средства фондов распределяются в европейские регионы согласно целям региональной политики и в соответствии с NUTS регионализацией. Лишь в период с 2007 по 2013 гг. реализовано 153 больше двух миллионов проектов, софинансированных из структуральных и когезионных фондов для 25 стран-членов ЕС. Несмотря на упреки в том, что региональная помощь не дает ожидаемого эффекта, есть примеры, подтверждающие эффективность политики ЕС. Лучшим — является развитие региона Ирландия. Это государство в период с 2009 по 2018 гг., благодаря региональной поддержке, увеличило темп экономического роста за свыше 5%, что превышает средний темп роста в ЕС [15]. В 2018 году ВВП Ирландии существенно превысил средний по ЕС показатель, то есть 189,4 (ЕС₌100) [16]. Помимо макроэкономических результатов, Ирландия также быстро реструктурировала экономику и достигла международной конкурентоспособности товаров. Опыт показывает, что региональная политика более успешна в менее развитых регионах, а также, что развитие руральных регионов во многом зависит от региональной поддержки [17]. Критикующие региональную политику, проводимую ЕС, в основном особо отмечают её неэффективность и сопутствующие криминальные эффекты [18]. Подобно интернациональным, регионализмы и региональное развитие в рамках отдельных государств все больше основываются на |