|
|
Потери 1979-1989. Авиация в локальных конфликтах
25 ноября 1981 г. боевое повреждение Су-25 200-й ошаэ (Шинданд). Летчик м-р Н.Гарус. Во время нанесения бомбового удара очередь из ДШК пробила двигатель и повредила гидросистему. Посадку производил не выпуская механизацию и тормозные щитки.
14 декабря 1981 г. катастрофа Су-25 200-й ошаэ (Шинданд). Пилотируемый к-ном М.Дьяковым самолет превысил ограничения по скорости на пикировании, начал крениться со скольжением на крыло и потеряв управление столкнулся со склоном горы. Летчик погиб. Причины: сброс бомбы с одного полукрыла, что способствовало увеличению крена и конструктивные особенности самолета, далее Су-25 были доработаны.
Без указания точной даты:
1981 г. боевая потеря самолета Су-17 217-го апиб (Кизыл-Арват), вылет с аэродрома Шиндант, старший летчик капитан Лишенков Виталий.
1981 г. боевое повреждение Ми-24 2-й вэ 50-го осап (Кабул). Пара вертолетов м-р Варочкин - к-н Ершов атаковала позицию ДШК. В ходе атаки другой расчет крупнокалиберного пулемета открыл огонь по ведомому и повредил груз.кабину, топливопровод и выхлопной патрубок двигателя. На борту возник пожар, который удалось погасить только примениив 2-ю очередь ППС. Ершов произвел сброс бомбовой нагрузки "на взрыв" (осколком случайно задело лопасть вертолета ведущего) и произвел вынужденную посадку в расположении своих войск. Через два часа вертолет был введен в строй и перелетел на свою базу.
Потери 1982
|
8 января 1982 г. боевое повреждение вертолета Ми-24В 50-го осап (Кабул). Экипаж вертолета выполнял боевое задание по уничтожению банды мятежников в провинции Кунар, после нанесения БШУ был поражен огнем ДШК. Был ранен в бедро п/п-к К.Шевелев, занимавший место оператора. Вертолет вернулся на базу, раненый летчик госпитализирован на 30 дней и позже вернулся в строй.
10 января 1982 г. боевая потеря Ми-8Т 280-го овп (Кандагар). Экипаж вертолета в составе командира к-на Ковалева Л.Т., летчика-штурмана л-та Худолея М.В., борттехника ст. л-та Игошина Е.В. выполнял задание по разведке дорог перед проведением войсковой операции. В районе в 60 км юго-восточнее Кандагара был сбит. Экипаж и, как минимум, один пассажир - советник командира афганского батальона коммандос м-р О.Н.Кричевский - погибли.
15 января 1982 г. боевая потеря вертолета Ми-24Д 335-го обвп (Джелалабад). В ходе проведения Панджшерской операции, командир экипажа ст. л-та Танасогло М.К. вылетел ведомым пары на атаку базового лагеря противника у н.п. Меймене, провинции Фариаб. При подходе к цели на малой высоте в СМУ зацепил склон горы и разбился. Весь экипаж командир, летчика-оператора л-т А.Е.Беликов и борттехник пр-к С.А.Сляднев погиб. Вертолет ведущего успел уклониться от столкновения со скалой.
15 января 1982 г. катастрофа двух вертолетов Ми-8Т из 181-го овп (Кундуз). Для доставки тактического десанта в провинцию Дарзаб было задействовано более 20 вертолетов из Кундуза. Забрав десантников в Мазари-Шарифе группа взяла курс к месту высадки, но на маршруте вертолеты попали в сильную облачность, затруднившую выполнение задания. Экипаж капитана Васильева, во время снижения на площадку, зацепил хвостовой балкой каменный откос и опрокинулся. В результате падения вертолета погиб один пассажир в грузовой кабине. Разлетающимися частями несущего винта был поврежден находившийся впереди по курсу вертолёт майора Зайцева, в результате чего он так же опрокинулся на борт и скатился по склону, при этом погиб ст. л-т А.А. Сельков находившийся на месте лётчика-штурмана.
19 января 1982 г. боевая потеря вертолета Ми-8Т из 377-го овп ВВС ДРА (Кабул). Полет парой по маршруту Гардез - Хост. Ведущий вертолет, управляемый советским военным советником м-р В.Н. Андреев, при пересечении Джодранского хребта (V=180 км/ч, Н=10м) попал под огонь ДШК. Сразу, попаданием пули в грудь, был убит командир, а сидевший на месте летчика-штурмана советник м-р В.А. Рубцов управление взять не успел и машина столкнулась с землей. Из всех, находившихся на борту, остался жив только борттехник-афганец, которого при ударе выбросило через остекление кабины. Среди погибших оказался военный советник генерал-лейтенант П.И. Шкидченко, погиб переводчик ряд. Ширинбеков М.К. Ведомый доложил о происшедшем и встал в круг над местом крушения. Вскоре из Хоста подошла танковая бригада, она разогнала банду, выдвигавшуюся к месту падения, и забрала тела погибших, а обломки вертолета столкнули в ров и примяли танком. Данная потеря, хоть и бездоказательно, часто относится на счет банды Усамы Бен-Ладена, ставшего позже террористом "номер один".
24 января 1982 г. катастрофа Ми-8Т 146-го ово (Кундуз). При нанесении удара по позициям противника в р-не н.п. Алиабад в 25 км южнее г. Кундуз вертодет был сбит. Погибли три члена экипажа и борттехник другого вертолета, полетевший "пострелять из пулемета". По другим данным выполняли полет по перевозке груза в Пули-Хумри (кишлак Доши). Полет проходил на предельно-малой высоте в СМУ. Вертолет столкнулся с одной из вершин, при пересечении перевала, перед входом в ущелье Баглан. Экипаж в составе командира к-на Ю.В.Дунаева, летчика-штурмана к-на Р.Ф.Хакова, борттехника пр-ка В.В.Степанюка и стрелок пр-к В.Оспищев погибли.
11 февраля 1982 г. боевая потеря вертолета Ми-6 из 1-й вэ 280-го овп (Кандагар). Пара вертолетов Ми-6 (ведущий ком отряда м-р А.М.Благов, ведомый - к-н А.А.Пупочкин) выполняла полет по доставке грузов и пассажиров на грунтовый аэродром Лашкаргах. После посадки вертолет к-на Пупочкина подорвался на мине, установленной моджахедами. Вертолет загорелся, экипаж и пассажиры обгорели, но успели покинуть горящий вертолет. Не сумел спастись один – офицер из батальона десантников.
10 марта 1982 г. боевая потеря Ми-8МТ из 3-й вэ 181-го осап (Кундуз). Пара Ми-8, ведомая зам. ком аэ по политчасти к-ном А.Г. Кореневым, при доразведке оперативной информации о базе душманов в одном из ущелий у н.п. Заршой (провинция Фариаб) на входе в ущелье попала в засаду. Вертолет к-на Коренева был поражен очередью из ДШК, загорелся и упал на землю. Погибли командир, летчик-штурман л-т М.В.Могуев и борттехник ст. л-т А.В.Кауркин. После нескольких БШУ по данному району, на месте падения сел борт ПСС. При операции по эвакуации тел экипажа погиб ряд. Чернов В.В. из состава 177ооСпН.
5 апреля 1982 г. боевая потеря двух Ми-8Т 280-го овп (Кандагар). Группа вертолетов, проводившая операцию по уничтожению базы Рабати-Джали, в результате навигационной ошибки, совершила посадку на территории Ирана и подверглась атаке пары F-4 ВВС Ирана. Огнем пушки два вертолета были повреждены и уничтожены своими экипажами.
6 апреля 1982 г. авария вертолета Ми-8Т 3-й вэ 280-го овп (Кандагар). Вертолет ведомого к-на Г.Говтвяна (ведущий ком. АП п-ка Савченко В.И.) при взлете группы ночью в пыльной буре, поднятой винтами вертолетов, опрокинулся на борт и получил повреждения. Экипаж с десантниками уцелели и покинули машину через кормовой люк, который вовремя вышиб борттехник Я.Фуканчик. Вертолет брошен.
6 апреля 1982 г. боевая потеря вертолета Ми-6"ТЗ" 280-го овп (Кандагар). Взлет с грунтовой площадки у Рабати-Джали. Вертолет м-ра Рыжова, использовавшийся для доставки топлива, возвращался с десантной операции в составе крупной группы. При подлете к пункту Лашкаргах, над зеленой зоной, вертолет попал под обстрел из ДШК и совершил вынужденную посадку в контролируемой душманами местности. Экипаж принял бой и вскоре был подобран поисково-спасательным Ми-8МТ. На следующий день пара Ми-8 уничтожила брошенный вертолет залпом НУРС.
15 апреля 1982 г. боевое повреждение двух вертолетов Ми-8 335-го обвп (Джелалабад). Пара вертолетов к-н Александров - ст. л-т Минин выполняла задание по эвакуации раненых из Гардеза. При заходе на посадку противник обстрелял вертолет ведущего, в результате чего к-н Александров получил ранение в руку и при выполнении посадки потерпел аварию, завалив машину на бок. Ведомый пришел на помощь и подобрал экипаж подбитого вертолета, но на взлете тоже подвергся обстрелу - пуля смертельно ранила командира вертолета ст. л-та С.А.Минина. Управление успел перехватить летчик-штурман, он привел вертолет на базу.
17 мая 1982 г. боевая потеря двух вертолетов Ми-8МТ 3-й вэ 50-го осап (Кабул). Эскадрилья на время операции в Панджшерском ущельи была перебазирована на а/э Баграм. Утром, после обработки р-на высадки самолетами Су-22 ВВС ДРА, более 50 вертолетов, лидируемых п-ком Павловым, вошли в ущелье и начали высадку десанта. Звено Грудинкин - Шипунов / Садохин – Рязанов на Ми-8МТ, высадившая десант в р-не кишлака Руха, на взлете была обстреляна замаскированной ЗГУ. С близкой дистанции, во время разворота на малой скорости, была поражена машина ком. аэ м-ра Ю.Грудинкина. Экипаж не успел передать в эфир ни слова, вертолет закрутило и он упал на островок реки Руха. Погиб командир аэ, штурман аэ к-н В.Кузьминов и 6 десантников 103 вдд.. Борттехник ст. л-т А.Страфун был тяжело ранен (скончался в госпитале 18 мая). Ведомый А.Шипунов, находясь в невыгодном положении, не успел набрать скорость, и так же попал под обстрел. Произвел ответный пуск НУРС по цели, но в тот же момент был поражен очередью, повалил дым. Шипунов получил 72 мелких осколка в лицо, сумел вывести вертолет из под обстрела и, теряя сознание, передал управление штурману С.Кузнецову, который довел машину до базы. Следом был сбит вертолет к-на А.Садохина, в дуэльной ситуации он получил несколько попаданий из ЗГУ. Из грузового отсека повалил дым, командир получил ранения и перестал контролировать машину, штурман л-т П.Погалов успел отдать ручку управления вправо, предотвратив лобовое столкновение со склоном горы, но все же вертолет зацепил землю и, перевернувшись, загорелся. Спастись успели штурман л-т П.Погалов и борттехник В. Гулин, командир сгорел в сбитом Ми-8. Погибли также старший штурман ВВС 40А п/п-к Шевелёв А.В. и начальник разведки 191 омсп м-р Стыров В.В., находившиеся, предположительно, на борту м-ра Грудинкина.
Воспомниния очевидцев - Панджшер - это узкое, глубокое, извилистое ущелье, кривым шрамом пересекающее тело страны на северо-востоке Афганистана, по дну которого протекает одноимённая, довольно стремительная в своём течении, горная речка.
В переводе с местного языка название Панджшер означает «пять львов». На самом деле львов, т.е. духов, там, по данным разведки, насчитывалось более четырёх тысяч. Сорок исламских комитетов, двадцать четыре склада с оружием, боеприпасами, продовольствием, и прочими, необходимыми для ведения войны материальными средствами. Десяток рудников, на которых разрабатывались золото, серебро, лазурит, алмазы. Четыре госпиталя с иностранным медперсоналом, оборудованных по последнему слову медицинской техники. Две тюрьмы, в которых содержались пленные, в том числе, из советской армии.
Население ущелья, считая себя отдельной республикой, традиционно нелояльно относилось к любой центральной власти из Кабула, будь то принц Дауд, или Бабрак Кармаль, бывший в ту пору президентом Афганистана и сидящий на очень неудобном троне под названием – «советские штыки». У панджшерцев существовала своя система паспортизации, свои мобилизационные планы и свой набор в свою армию.
От ударов с воздуха эта самопровозглашенная республика прикрывалась системой ПВО, состоящей из более, чем 100 установок ЗГУ, с единой централизованной системой управления по радио. Причем позиции огневых средств большей частью были оборудованы в пещерах с выкатываемыми на рельсах орудийными установками, укомплектованными расчётами, прошедшими обучение в Пакистане, да и инструкторов, не только оттуда, у них было навалом.. И ещё одна неприятная для нас особенность действия местной ПВО. Они, сволочи, умели стрелять без применения трассирующих снарядов. Это, в совокупности с пещерным расположением позиций, давало преимущество скрытого применения по ВЦ, то есть по нашу душу.
Возглавлял всё это войско известный, даже знаменитый полевой командир Ахмад шах Масуд. Безусловно, талантливый военачальник, он виртуозно использовал преимущества рельефа уникального по своему географическому положению ущелья, которое на востоке примыкало к Пакистану, а на южной оконечности кривым ножом нависало над центральной частью Афганщины.
Оружие и другие материальные средства из Пакистана растекалось по всей стране через панджшерское ущелье, которое являлось основной артерией, питающей эту проклятую войну. Поэтому командование ОКСВ и руководство ВС СССР прекрасно понимало, что от завоевания сидящего костью в горле оплота душманских сил зависит не только успех летней кампании, но и, возможно, исход всей войны в целом. Подготовке к этой операции было уделено исключительное внимание.
Необходимость тщательного подхода к вторжению в Панджшер показал и сам Ахмад шах. Годом раньше нашими была предпринята попытка «прогуляться» по этому живописному ущелью. Ахмад шах подождал, когда в него втянутся основные силы, и, используя преимущество в занятии господствующих высот, нанес мощнейший удар по выдвигаемым колоннам… Обратно с боями прорвалась только одна рота…
Он и на этот раз знал, что мы снова собираемся к нему в гости, и знал слишком много кроме этого, как показали дальнейшие события.
Замыслом проведения операции предусматривалась, учитывая полученный в боях с Ахмадом опыт, высадка десанта, вопреки устоявшимся канонам военного искусства, непосредственно на голову врага по всему ущелью, а это 4200 человек на фронте в 100 километров! Десант должен был занять господствующие высоты и обеспечить проход основных сил на бронетехнике по дну ущелья….
Грудинкин, промаявшись целый день на КП, принес к вечеру основу замысла применения авиации. По нему выходило, что на острие атаки, в первой волне планируемого к высадке десанта - наша эскадрилья. А группу захвата площадок, которая раньше всех суётся в пасть врагу, возглавляет сам комэска. Мне же отводилась роль пары ПСО! Вот эт-т да! От обиды перехватило дыхание.
«Ты что ж, Юрий Васильевич, перестал доверять, что-ли, ведь раньше всегда группу захвата я водил»,- спросил его.
«Да ладно, Васильич, тебе ж в акамедь экзамены сдавать»,- смущенно улыбаясь, проговорил командир.
Ему поддакнул и замполит. «Ты уж и так все операции на себя забрал, всюду вперед суёшься, как будто других нет, незаменимый ты наш!»,- довольно зло, что непохоже на Саньку, отчеканил Садохин. Меня аж передёрнуло от такого нахлопа и внезапно возникшего ощущения безопорности под ногами. Так чувствует себя при ходьбе ни о чем не подозревающий человек, вдруг проваливаясь в яму.
Видимо, Грудинкин уловил мое состояние, всё-таки не один месяц в одной комнате живем, вместе воюем, и примирительно заметил: «Ну ладно, на первый вылет уж планы менять не будем, согласование и взаимодействие уже отработано, а на последующие - будь по твоему». На том и порешили.
На следующий день мы полным составом двух эскадрилий (нашей, «зеленой» и соседней - «полосатой») уже прилетели в Баграм. Мамочки, а там уже чёрт те что творится! Столпотворение людей и техники, суета, гомон, пыль и ругань, гортанные пехотные крики и заклинания замполитов, сбившиеся в стаи начальники и корреспонденты, протуберанцы шатающихся по всем направлениям строем солдатушек, живописные группы летунов всех мастей и специальностей, невесомым перышком летящие куда-то женщины-связистки, почему-то легко пронзающие любую камуфлированную толпу.
Пехоты, десантуры, спецназёров наших и местного воинства, оголив важнейшие стратегические опорные точки, понабрали около 8000. Вся авиация 40 армии и несколько полков на территории Союза изготовилась для действий в этой масштабной, исторической операции. Одних вертушек со всех полков Афгана в Баграм пригнали более сотни. Воодушевило нас то, что командовать всей вертолетной составляющей операции, к нашей гордости и некоторому успокоению, поручили нашему командиру полка, Павлову.
Вечером всех пилотяг, участвующих в операции, а их набралось около трёхсот, собрали вместе, поставили задачу, и пошли мы, как это принято при отработке совместных действий, «топотать». Так мы называли тренаж «пеший по–лётному», забавное, если посмотреть со стороны, зрелище. Несколько десятков взрослых дяденек, попарно стоящих друг за другом, начинают медленно ходить по замысловато расчерченному асфальту, повторяя предстоящие наутро действия, при этом наблюдая манёвр каждого. Налетевшие коршунами неизвестно откуда фотокорры взяли нас в прицел своих объективов. Но есть у лётного состава примета - не бриться и не фотографироваться перед вылетом, поэтому я, пообещав расколотить дорогостоящую оптику об асфальт, разогнал стервятников, к вящему удовольствию своих подчиненных.
Подготовка закончилась, когда солнце уже готовилось завалиться за уютную подушку знакомых горок. Покуривая на крыльце модуля, народ, обычно пребывающий при этом в бакланном режиме, непривычно приумолк. Все думали о том, что предстояло утром.
Рассказывает Пётр Погалов
«Сначала все шло штатно. Правда, когда мы уже на борт пришли запускаться с десантом, корреспондент какой-то подскочил, и хотел нас сфотографировать. Мы, конечно с Витькой Гулиным, бортачём, отказались. А Санька нас буквально за рукав под объектив тянет, что вы, говорит, чертей боитесь, а еще коммунисты. Ну, не на тех он напал, мы увернулись, а он все-таки позировать начал этому…, который с камерой, тебя, жаль, рядом не было.
Взлетели мы. Впереди - Грудинкин со своим ведомым, Шурой Шипуновым. У нас на хвосте тоже ведомым Витя Рязанов болтается, а уж сзади нашей пары - вся остальная эскадра.
Вошли в Панджшер. Смотрю, впереди площадка у Рухи показалась, а первая пара дальше прёт. Ну, думаю, может хотят против ветра зайти. Говорю, чё там Сань, ветра почти нет, давай с ходу сядем. Так и сделали. Саня со своим ведомым машины быстренько посадили, десант высадили и начали мы с этой площадки взлетать. Тут видим картиночку, от которой у меня аж шлемофон приподнялся, так волосы дыбом встали. Грудинкин разворачивается, а по нему ЗГУ начала работать. Пламя от выстрелов у нее от стволов до вертолёта, казалось, доставало.
Грудинкин ничего в эфир не успел сказать. Его вертушка медленно закрутилась и на островок речушки под Рухой упала. Ведомый, Шура Шипунов шмальнул по зенитке НУРСами, но она, развернув стволы, так по нему огрызнулась, что только шматки с его борта полетели. Смотрю и они, задымив, отвалили.
Александр Шипунов, получив семьдесят два мелких осколка в лицо, шею, грудь, обливаясь кровью, сумел вывести вертолет из под огня, и только потом, теряя сознание, передал управление своему лётчику-штурману Сергею Кузнецову, который довел машину до аэродрома.
Мы продолжили взлёт, и, когда немного набрали высоту, увидели стреляющую ЗГУшку. Ты знаешь, как Саня НУРСами стреляет. Он довернулся на неё и дал залп. Ракеты пошли точно в цель, вокруг установки земля закипела, ну, думаю, заткнулись, гады. Но, как видно, она была в обваловании, или смертник там сидел прикованный, только зенитка снова ожила, и море огня пошло уже по нам…Я видел, видел, как шлейфы от наших ракет пересекались с трассами зенитки, идущими в нашу сторону. Мы продолжали вести стрельбу, всё ближе надвигаясь на стволы, плюющие огнем нам в лицо. Мне казалось, что сейчас мы столкнемся, так и не прекратив огненных объятий. Вдруг я услышал треск, из грузового отсека повалил дым, мгновенно заполнив своей чернотой пилотскую кабину. Где мы и куда летим - уже невозможно было понять. Я закричал: «Саня! Саня!»,- а его из-за дыма не вижу, и он уже не отзывается. Взялся за ручку управления, а она - вялая, как будто её никто не держит. Приоткрыл блистер, чтоб хоть что-то увидеть, смотрю - мы на склон горы несёмся, сейчас столкнёмся. Я только ручку успел вправо отдать, как почувствовал сильнейший удар, и голова-жопа-ноги, куда-то мы стали кувыркаться. Вырубился. Сколько был без сознания, не знаю. Очнулся, кругом дым, в каком положении - не понятно. Шарю руками по пузу, чтобы кольцо привязных ремней вытащить, а его нет. Нащупал его где-то за спиной, дёрнул, и …. вывалился наружу.
Смотрю, вертолёт вдрабадан, горит. Я сунулся снова в кабину, Витьку вытащил. Его кожанка спасла, так бы сгорел. Только, оттащив его, попробовал снова за Санькой полезть, как взрыв раздался, нас аж в сторону отбросило, а вертушка после этого на куски разлетелась.
Прямо скажу, скучно стало. Остались мы с Витьком вдвоём с одними пистолетиками в руках, а кругом враги, шкурой я их в этот момент почувствовал. И точно, как накаркал, гляжу, из-за поворота ущелья грузовая Тойота показалась, ты её, кстати, не видел?
Ну, думаю, хана тебе, бегемотик. Успел прикинуть, сколько выстрелов смогу сделать, чтобы один себе оставить, и так тоскливо стало, что не поверишь, богу взмолился. И тут - грохот на всё ущелье, откуда-то сверху ты валишься. Ё-ЁЁЁЁ! Господи, ты есть, возблагодарил его не знамо как! Приглядевшись, я только подумал, что по такой траектории хрен ты с ходу попадешь на площадку. Как тебе это удалось, я такой заход век не забуду. Ну а дальше ты знаешь.»
Мы закурили, чуть отойдя от израненных машин, попытались разобраться в сложившейся обстановке. Юрка Наумов тоже подтвердил, что видел на островке реки ещё один сбитый вертолет.
Позвонили с КП. Нам, как побывавшим непосредственно на месте боестолкновения, поставили задачу эвакуировать ранее высаженных у вертолета Садохина спасателей, вместе с телом погибшего замполита, которое они успели извлечь из под обломков, а также забрать тела со сбитого вертолета Грудинкина. Последние надежды на то, что кто-то из его экипажа выжил, нам рассеяли…
На простой вопрос, а на чём собственно лететь, с КП последовал гениальный по простоте и решительности ответ. Берите, говорят, любые вертолеты, которые видите на этом аэродроме и вперед.
Поодаль, поблескивая свежей краской, стояли две новенькие расчехлённые «эмтэшечки». Вокруг одной из них прохаживался вальяжного вида борттехник. Подойдя к нему спорым шагом, мы на ходу объявили ему поставленную с КП задачу. Бортач, ну точно как таксист на московской стоянке, величаво отвернув мурло в сторону, процедил: «Мы - под советников стоим». Не упомню, что я ему сказал конкретно, но через три минуты мы были уже в воздухе.
Солнце уже палило во всю, когда мы снова ввалились в ущелье, подойдя к знакомому месту уже по другому маршруту. Оставив Наумчика наверху, я подполз на висении поближе к обломкам Санькиного вертолета, с удивлением отметив, что к уже виденному ландшафту добавился остов сгоревшего пикапчика.
Спасатели на брезенте подтащили к нашему вертолёту Нечто. Когда это Нечто проносили мимо моего блистера, я заглянул внутрь брезента… Беззащитное в своей обнажённости, с молнией лётной куртки, навечно впаянной в мясо, в уже знакомой позе боксёра, изваянное огнём в антрацитном материале в виде статуи трагического черно-красного цвета, увенчанное черным нимбом остатков курчавых волос, на брезенте лежало - ТЕЛО. Санькино ТЕЛО. Некий ПРЕДМЕТ. Который. Ещё. Недавно. Был. Санькой………………
В голове почему-то возникла картинка, как прошлой ночью Санёк, спавший на соседней койке, во сне всё время свешивал ногу на пол, как будто силился куда-то пойти, но не мог………………
Вдруг внутри лопнула какая-то мембрана. С самого тёмного дна наружу вырвалась волна такой ярости, какой ни разу в жизни не испытывал. Рванув рычаг шаг-газа вверх до упора, так, что еле успели заскочить в вертолёт спасатели и ещё с ними какой-то человек в чалме, я одним махом отодрал машину от склона. Развернув её на висении носом на противоположный берег, начал залп за залпом всаживать весь боезапас ракет в бруствера видневшихся окопов духов, при этом рыча что-то нечленораздельное.
Окутанные дымным пламенем сходящих из блоков НУРСов, мы на подлёте продвигались к островку, на котором стоял сплющенный от удара, с поломанными лопастями и свёрнутой набок хвостовой балкой вертолёт Грудинкина.
Сели от него слишком близко, так, что наши лопасти едва не задевали стоявший остов. Десантура, успевшая к нему подойти, вытаскивала из нутра покалеченной машины всё, что можно. Почему-то командир десанта, подбегая к распахнутой нашим бортачём двери, пригибался почти до земли и вёл огонь из автомата во время движения одиночными выстрелами. Забежав к нам в кабину, он, задыхаясь, сказал, что придётся немного нам обождать, пока тела вытащат, их зажало деформировавшимся от удара металлом частей кабины. Причина применения одиночных выстрелов объяснилась уже потом еще проще. От перегрева стволов автоматы десантников уже не могли стрелять очередями. Посмотрев направо в направлении стрельбы наших, я обнаружил, что сидим-то мы метрах в ста пятидесяти от зеленки, где у духов, видимо, оборудованы неплохие огневые позиции. Сквозь шум винтов и рык двигателей еле различались какие-то щелчки. Я, немного поразмыслив, по СПУ стал советоваться с праваком, может нам развернуться задницей к зелёнке? Боря Шевченко, не сразу врубившись, повернул голову, чтобы переспросить меня. В этот момент раздался щелчок позвонче,
Рассказывают спасатели.
«Когда вы нас высадили, мы пошли к обломкам вертолёта замполита и стали прикидывать, как приподнять движки, которые придавили тело. В это время услышали шум подъезжавшей из-за поворота дороги машины. Спрятавшись за обломками, стали выжидать, что будет. Из машины вышли два бородача в чалмах, с автоматами, и направились в нашу сторону. Мы, поздоровавшись, кинули гранату им под ноги. Один сразу упал, а второй, у которого ещё и рюкзак за плечами оказался, быстро-быстро так полез вверх по склону. Ну, мы его ссадили, связали, в вертолёт вместе с собой усадили, в Баграм с вашей помощью привезли и контрикам сдали.»
Как оказалось впоследствии, задержанный оказался начальником штаба Панджшерского ущелья, первым подручным Ахмад Шах Масуда. Он ехал, чтобы пленить выживших членов экипажа Садохина или Грудинкина и запечатлеть на пленку результаты работы построенной им системы ПВО.
По документам, найденным у него в рюкзаке, переведенным и расшифрованным, было арестовано 108 человек. Среди них - ответственные работники аппарата НДПА, Минобороны, международного аэропорта Кабул. Поэтому Ахмад Шах, обладавший неограниченными финансовыми возможностями, знал о предстоящей совместной операции советских и афганских войск ВСЁ.
Но делать нечего. С КП уже команда прошла, что нам два борта снова подготовлены, запущены, ждут нас, сердешных. Снова взлетаем, идем опять в злосчастную пасть дьявола. Дошли, сели. Сверху уже не только Юрка прикрывает, а целая кодла «полосатых» из эскадрильи Полянского, наших соседей.
Один из «полосатых» доложил, что видит на позиции уже слева от нас ЗГУшку, которая стволы разворачивает в нашу сторону. Павлов, управлявший боем сверху, обматерив его слегка, прикрикнул: «Раз видишь, то бей!». Слышим шипенье схода управляемых ракет, затем торжествующий вопль: «Попал!!!».
В обстановке, когда по тебе стреляют, а ты не можешь ничего сделать, становится не по себе. Беру свой автомат, и через открытый блистер начинаю палить вверх по склону в направлении обидчиков. Бортач, уже третий за день, истошно завопил: «Командир, лопастя, командир, лопастя!!!». Это он заопасался, что лопасти несущего винта задену. Удивленно и жалостливо посмотрев на наивного паренька, я сказал: «Милый, да мы сейчас можем вместе с лопастями здесь остаться, если стрелять не будем». Борттехник приумолк.
Через минуту подполз десантник уже со спасателем. Вытирая пот с прокопченных пороховой гарью лиц, прокричали, что до сих пор не смогли вырубить из цепких объятий искорёженного металла тел погибших и предложили взлететь, чтобы не служить полигонной мишенью для духов, покрутиться над ними на высоте, а уж когда они ракету дадут, что будет означать готовность к погрузке, снова зайти на посадку. Павлов сей план утвердил, и мы шуганутой птичкой вспорхнули на спасительную высоту.
Тут вмешался такой момент. Представьте, что погожим летним днём вы, купаясь, кидаетесь в речку, накопив в теле запас тепла. Только выйдя из бодрящей водички, надо сразу снова туда бросаться. Уже менее приятно. Только вышел - снова в воду. Холодно и противно. Снова вышел - и снова в воду. О-очень холодно, о-очень непрятно, и о-о-очень неохота. Вот теперь увеличьте в несколько десятков раз уровень ощущений, чтобы получить в сухом остатке те чувства, которые охватили нас при виде красной ракеты снизу. Я вдруг ощутил у себя лихорадочную дрожь по всему телу. Ноги на педалях заходили ходуном. Огромным усилием воли, заставив себя отдать ручку управления вперед, посмотрел на свой доблестный экипаж. Борттехник, парень из баграмской эскадрильи, имени которого я даже не знал, сидел на своем рабочем месте, как окаменевший «статУй». Лицо его заострилось и почернело. Глаза без всякого выражения приобрели вид застывших объективов. Боря, мой правак, каратист и весельчак, гундос и похренист, сибиряк по рождению и заматеревший дальневосточник, ПОБЕЛЕЛ лицом. Тупо глядя выцветшими глазами вперед, он бессвязно бормотал что-то насчет курса.
На своем, застывшем резиновой маской лице, я, чуть ли не руками раздирая рот, изобразил подобие улыбки, затем прохрипел экипажу, удивляясь чужому голосу: «Нормально, мужики…», и сунул ручку, пересиливая все свои инстинкты, что есть мочи от себя, переводя вертолет на снижение!
Внизу уже привычно поднимали камешки пули духовских винтовок, суетились десантники и спасатели, занося в грузовую кабину тела убитых и раненых, какие-то шмотки, оружие, боеприпасы и прочую дрянь со сбитого вертолёта. Мы безучастно и тупо, как зомби, наблюдали за этой картиной, как будто нам показывали кино по телевизору. Наконец, наземники подали знак, всё, мол, можно взлетать. Чуть приподняв машину над островком, я понял, как ей тяжело. Напряглись все её мускулы, задрожало от напряжения всё её тело, выгнулся тюльпаном несущий винт, обвисла балка, и движки, взвыв на немыслимо высокой ноте, пропели : « Ну-у-у-у-у-у,-у- куда-а-а-а—а ж-жж-ж-ж-ж-ж, ты-ы-ы-ы-ы-ы-????». Мысленно умоляю её потерпеть, поднажать, ну, ещё чуть-чуть, ну, НАДО отсюда выбираться, ты пойми ж, дорогая!!!!
Еле заметным движением ручки приглашаю её к поступательному полёту. Восьмёрочка, постанывая, проседая под тяжестью непосильной ноши, чиркает носовым колесом за гребень волны возмутившейся враждебной горной речки, не желающей выпускать нас из своих холодных объятий, и, вздрогнув при входе в косую обдувку, как бы представив себе мерзость купания в холодной воде, уходит в высоту. Уф-ф-ф-ф-ф!
В Баграме становятся ясными итоги первого десантирования. За две минуты боя во время высадки сбито два вертолёта, повреждено пять, погибло четыре члена экипажа и десять десантников, ранено пять лётчиков и восемь десантников. НО! ЗАДАЧУ! Никто! НЕ ОТМЕНЯЛ!!!
Угрюмо стоял строй лётчиков, перед которым лицом к лицу стоял строй десантуры, подготовленной к следующему вылету. Между двумя этими живыми (пока?) коридорами вышел Павлов. Ни одного сука замполита в ЭТОТ момент я не увидел.
Что говорить, как настроить людей на вылет в тот же район, на те же площадки, где так ошеломляюще быстро война сожрала их лучших товарищей, а тем более командиров????!!!! Уверен, ни один западный пилот, ни за какие доллары, фунты и марки в этих условиях не полез бы снова в пасть тигру, пока там массированными бомбардировками не сделали бы выжженую пустыню!
Павлов, обращаясь одновременно к двум строям, сказал: «Ну, что, тяжело? Да, тяжело! Но задачу выполнять будем!!». Затем рассказал матерный анекдот, солёный, как от привкуса крови, и, махнув рукой, скомандовал: «На запуск!!». И все ПОШЛИ.
Молча, ожесточённо, прорубив коридоры прохода, ощерившись на посадке огнём из всех видов оружия, так, что из-за черного облака, выплёвывающего смертоносные занозы, и вертолёт-то виден не был, зашли, сели, высадили, взлетели. Враг и опомниться не успел! Задача была выполнена!
Идём обратно. На душе - опустошённость. Подходим к выходу из ущелья. Справа - четырёхтысячники, горы, на которых снег тает не каждое лето. Слышу в наушниках слабый голос: « Я - «Маяк», я - «Маяк», кто меня слышит, у меня десять трёхсотых и четыре двухсотых, кто слышит, прошу помочь…».
Раненных забрать - первейшая задача на войне. Прикидываю топливо, его остаётся в обрез. У других, значит, еще хуже. Отзываюсь на стон этого «Маяка», прошу его обозначить себя дымами, остальную эскадру угоняю на дозаправку в Баграм. Загораются дымы. Бог ты мой, куды ж вы, милые, забрались!
Оранжевый сигнальный дым, веселясь, курчавился на остром, как нож, склоне горы, у которой превышение составило, по нашим прикидкам не меньше трёх тысяч восьмисот метров!
Ну ладно, попробуем. Иду на посадку. Ещё издали, при подходе к склону, чувствую, как машину начинает швырять по высоте и направлению вертикальными потоками, которые всегда образуются при прогреве воздуха вблизи склонов, да тут ещё ветер сильнейший персонально облизывает гору. И вот уже скорость почти подгашена, склон горы совсем близко, движки воют на максимальном режиме, пытаясь удержать вертушку в разряженном воздухе. Мускулы напряжены, рычаги управления ходят ходуном от упора до упора, компенсируя непредсказуемые броски машины.
Внезапно какая-то неумолимая сила стаскивает машину вниз по склону так, что его гребень оказывается выше по полету! Оп-п-п-а-а!
Лихорадочно соображаю. Так, вверх не уйдёшь, шаг-газ под мышкой и мощность уже полная, больше не выжмешь. Влево-вправо тоже не уйдёшь, гора уже слишком близко, при развороте неминуемо столкновение со склоном. Ну, и какое решение, командир? Мелькнула мысль, что командир (эскадрильи) пару часов назад погиб, замполит тоже, вот счас и зам здесь останется со всем своим экипажем. Что-то до хрена за один день, обидно!
Ну а решение, решение-то какое? А осталось одно решение-богу молиться и замерев, не вздумать управление дёргать! И я обратился мысленно к боженьке, в эти пару секунд успев вложить столько чувства, что видно дошли они до адресата, может и занятого в тот момент делами по важнее.
Также внезапно, как будто кол в задницу всадили, вертушку вышвырнуло вверх и, уже под собой наблюдая сигнальный дым, я кинул машину вниз, пока стихия не передумала. Вертушечка замерла, вцепившись лапами основных колёс за острый склон, как птичка за скалу. Переднее колесо, не уместившись на лезвии склона, качалось над пропастью глубиной километра полтора. Пришлось, поджидая медленно спускавшихся с горы солдат, балансировать, как на канате, удерживая машину на двух колёсах.
Борттехник, уже четвертый за этот день, Толя Ларин из кандагарского полка, высокий, статный парень, поводя усами, спросил: «Командир, а как взлетать-то будем?».
Как, как, а вот так. Дождавшись окончания погрузки, взвесив на всей имеющейся мощности вертушку, движением ручки вперед до упора одним махом сваливаю машину в пропасть, стараясь не задеть хвостовой балкой за склон. Ухнув вниз, вертушка быстро набирает скорость, а там уже сам чёрт нам не брат.
«Как твоя фамилия», - выдохнув, спрашивает бортач. Я ответил.
«Запомню»,- задумчиво сказал Толя Ларин.
Вечером, зайдя в столовую, попробовали с Борькой поесть. Не удалось. Почудился снова запах обгорелого человечьего мяса.
На построении эскадрильи мужикам я смог сказать только о том, что, если смыканёмся назавтра, то духи, значит, сделали нас, а ребята наши погибли напрасно. Так уж лучше отомстить за них, а такая возможность у нас наутро представится.
Зайдя в свою комнату в модуле, мы с праваком чуть не попятились назад. Там, где вчера был гомон и толчея, стояли ПУСТЫЕ кровати. Кто убит, а кто - ранен. Остались только мы вдвоём. Эта была моя самая страшная бессонная ночь за всю жизнь.
В сознании начался анализ всего случившегося и того, что ДОЛЖНО было случиться, по всем раскладам ДОЛЖНО было не раз произойти, НО… почему-то не произошло. От навалившегося БОЛЬШОГО СТРАХА выворачивало на изнанку. Хотелось выть и кататься по кровати. Безумная мысль бередила и не давала покоя: «уйти, убежать, скрыться, почему Я должен, за что это МНЕ. Как я назавтра, да уже, считай, сегодня смогу повести эскадру в таком состоянии?!!!!!».
Утро наступило внезапно и споро. На ватных ногах, с полным ощущением идущего на казнь человека, убежденного в неотвратимости своей смерти, я добрёл до стоянки своего вертолёта. Плюхнувшись на сиденье, снова мыслями ушёл в «дальнейшее пространство». Очнулся от тычка борттехника и его голоса: «Командир, запускать?». Кивнув, автоматически посмотрел на приборы. Загудела АИшка, ожили стрелки, зашипел впускаемый в горло движков сжатый для запуска воздух, закачался горизонт от раскручиваемых винтов, в кабину пахнУло выхлопными газами, винт, всё более яростно вращаясь, набрал свою силу, приподняв машину. И внутри всё стало на свои места, противная стынь растопилась при одном взгляде на прибор температуры выходящих газов, голос окреп и приобрёл командирский металл, в эфир раздалась уверенная команда: «Я двадцать пятый, группой на полосу для взлёта!».
27 мая 1982 г. боевая потеря вертолета Ми-24Д из 2-й вэ 50-го осап (Кабул). Вертолет к-на Вайтеховича В.П. осуществлявший прикрытие войск в Панджшерском ущельи, у кишлака Руха, попал под сосредоточенный огонь стрелкового оружия ведшегося со склона горы. Очередь пришлась на один из двигателей, вызвав пожар. Командир попытался посадить поврежденную машину на берег горной реки, но перед посадкой произошел отказ управления и вертолет упал с высоты 20-30 м. Экипаж, командир, летчик-оператор л-т С.Ерох и борттехник л-та С. Линник, погиб.
27 мая 1982 г. боевая потеря самолета МиГ-21бис борт №37 2-й аэ 27-го гиап (Учарал). Пара м-р А.Н. Железов – ком звена к-н Срыбный А.И. Группа из четырех самолетов выполняла задачу по подавлению средств ПВО противника в районе кишлака Авунд. На выводе из атаки ведомый первой пары вошел в зону заградительного огня ДШК, попадание в РБК-250 вызвало его детонацию и самолет взорвался в воздухе. Летчик к-н Срыбный А.И. погиб.
13 июня 1982 г. боевая потеря вертолета Ми-8Т №10 280-го овп (Кандагар). Экипаж зам ком аэ м-ра Н.В. Бабенко выполнял боевое задание, в р-не н.п. Тагаз (в 245 км юго-западнее Кандагара) провинции Гильменд, ведомым шел экипаж к-на Сергеева (летчик-штурман Лец, борттехник В.Шевцов). Вертолет был подбит огнем мятежников, загорелся в воздухе и взорвавшись, упал в реку Гильменд. Экипаж в составе командира, летчика-штурмана к-на Белова А.С. и борттехника к-на Гончарова В.Н. погиб.
25 июня 1982 г. боевая потеря самолета МиГ-21бис из 2-й аэ 27-го гиап (Учарал). Ком АЭ п/п-к Владимир Ваганович Веропотвельян. Нанесение удара составом восьмерки по цели в Чарикарской долине. Вскоре после взлёта, при выполнении разворота, ведомый лидера группы А. Самохвалов доложил, что наблюдает за самолетом ведущего В.Веропотвельяна шлейф керосина, выбивающегося из района накладного топливного бака. Вскоре у самолета "встал" двигатель и летчик был вынужден катапультироваться, незначительно повредив ногу. Был подобран парой Ми-8МТ 262-й овэ.
июнь 1982 г. боевая потеря самолета МиГ-21мф из 322-го иап ВВС ДРА (Баграм). Самолет пилотировал молодой летчик л-т Бахрам ад-Дин, младший брат командующего ВВС Мир Гаус ад-Дина. Во время атаки позиций моджахедов в Панджшерском ущельи истребитель был сбит, летчик катапультировался и попал в плен. Известно, что велись неофициальные переговоры с братом Ахмад Шах Массуда по поводу освобождения пленного родственника. Но в 1983 году Бахрам погиб в плену...
9 июля 1982 г. катастрофа вертолета Ми-8 23-й опограэ погранвойск (Душанбе). Вертолет ком. звена к-на В.Самарокова потерпел катастрофу в районе кишлака Чахи-Аб. В результате крушения бортмеханик пр-к Ю.Двоеложков и пассажир - советник начальника контрразведки пехотой дивизии афганской армии м-р Мышенков В.П. скончались на месте. Командир, штурман звена к-н А. Королев и бортмеханик к-н М. Лаба умерли от полученных ожогов на следующий день.
12 июля 1982 г. боевое повреждение вертолета Ми-24В 280-го овп (Кандагар). Пара Волков - Ланцев, осуществлявшая свободную охоту, атаковала группу машин противника. На выходе из атаки вертолет ведомого получил значительные повреждения от огня ДШК противника. Экипажу удалось довести поврежденный вертолет до своей базы.
июль 1982г. боевое повреждение вертолета Ми-8МТ 3-й вэ 50-го осап (Кабул). Во время высадки десанта к северо-западу от Газни замыкающий группы м-ра А.Сурцукова - ст. л-т Хозяинов В. затянул предпосадочный разворот, вошел в зону насыщенную средствами ПВО противника и попал под огонь ДШК. Был пробит борт вертолета, стабилизатор и срезан трос антенны. Экипаж высадил десант и сумел самостоятельно вернуться на базу.
| |
|
|
Скачать 3.46 Mb.