Б. П. Болдырев философия учебное пособие
 Скачать 2.29 Mb.
|
|
Неоплатонизм. Завершает античную философскую мысль неоплатонизм, основателем которого считается Плотин (205–270 гг.) или его учитель Аммоний Саккас. К числу выдающихся неоплатоников относят Порфирия, Ямвлиха, Прокла и др. Философия неоплатонизма стала следствием толкования диалогов Платона, осуществляемого рядом античных школ определенного направления. Во времена Плотина в среде образованных людей проблема происхождения социальной несправедливости нашла свое выражение в вопросе о том, почему человеческая душа, имеющая идеальную божественную природу, оказалась заброшенной в чуждый и враждебный ей материальный мир. Основой для такой постановки вопроса послужило присущее среднему платонизму и неопифагореизму – направлениям древнегреческой философии I в. до н.э.–Ш в. н.э. – противопоставление чувственного Космоса умопостигаемому миру. Отвечая на поставленный вопрос, Плотин вводит в систему мира неопифагореизма дополнительные элементы, заимствованные им у Платона. Так, первоначалом всего сущего он объявляет единое (или Бога, которое, по Платону, находится за пределами сущего. Единое эманирует68 из себя космический ум (нус), из которого проистекает мировая душа, которая, в свою очередь, порождает материальный Космос. Нижней границей, замыкающей иерархию бытия, является материя как таковая – нечто неопределенное ив общем-то бестелесное. Причиной перехода (эманации) единого в формы сущего или множества (ум, душу и т.д.) является, по одной из версий неоплатонизма, дерзость. Ум дерзнул отпасть от единого, душа – от ума, а наиболее дерзкая часть души прозябает вплоть до растений. Это отпадение провоциру- 67 См с. 62 наст. пособия От лат эманация – истечение 107 ется материей, отражаясь в которой как в зеркале, высшее порождает низшее в качестве своего подобия. Происходит это следующим образом. Ум (нус) творит первообразы. Мировая душа, которая, по мнению А.Ф. Лосева, является ничем иным как платоновской чистой идеей движения, переносит эти образы на материю, используя их в качестве модели для формирования предметов чувственного Космоса. В связи стем, что мировая душа творит мир, формируя в материи подобия первообразов нуса, она должна существовать в этом мире, то есть в чувственном Космосе, а не вне его. Индивидуальные души людей являются результатом дробления мировой души, ее частичками, облаченными плотью. Но почему эти частички мировой души не замечают своего единства с ней, а через нее и совсем умопостигаемым миром, если плоть отнюдь не является преградой для всего, имеющего духовную природу Дело в том, что хотя плоть действительно не может стать преградой для духовного в физическом смысле, она, тем не менее, может помешать индивидуальной душе познать свое единство с божественным началом, так как отвлекает взоры индивидуальных душна себя. Но если они преодолеют желания плоти ив отрешенном состоянии сосредоточатся на себе самих, им станет доступна истина, суть которой состоит в том, что умо- постигаемый мир открыт для них, что не только мировая душа, но и нус, и даже единое не отделены от них непроходимой пропастью, но, будучи вездесущими, составляют с человеческими душами одно целое. Таким образом, несчастье человека обусловливается не заброшенностью душ во враждебный материальный мира их слепотой, вызванной стремлением к чувственным наслаждениями потребностями тела. Очищение, экстатическое уподобление божеству помогут душе познать свою истинную природу, вернуться к самой себе, обрести счастье в единстве с умопостигаемым миром. В 529 году указом императора Юстиниана была закрыта Платоновская Академия в Афинах – последняя философская школа античности, центр неоплатонизма в Европе. Однако история неоплатонизма на этом не закончилась. Он получил свое развитие в христианской и мусульманской философии, в философии эпохи 108 Возрождения. Очевидно его влияние на немецкую классическую и русскую философию. Литература Учебники История Древнего мира. Древний Восток. – Минск, 1999. Ильин В.В. История философии / Учебник для вузов. – СПб.: Питер, 2003. Философия / Учебник для вузов // Под ред. В.В. Миронова. – М Норма, 2009. Философия / Учебник для вузов // Под ред. А.Ф. Зотова, В.В. Миронова, А.В. Разина. – М Академический Проект Трикста, 2004. Дополнительная литература Антология мировой философии. – Т. 1. / Антология мировой философии. В х т. – АН СССР. Ин-т философии. – М Мысль, 1969. – Ч. I–II. Аристотель. Соч. в х т. – М, 1976–1984. Асмус В.Ф. История античной философии. – М, 1976. Асмус В.Ф. Платон. – М, 1969. Гесиод. Труды и дни. – Эллинские поэты // Впер. В.В. Вере- саева. – М, 1963. Донских О.А., Кочергин АН. Античная философия. – М, 1993. Кессиди Ф.Х. Гераклит. – М, 1982. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. – М, 1994. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранняя классика. – М, 1994. Платон / Соч. в х т. – М, 1968–1972. Плотин. Сочинения. – М, 1995. Фрагменты ранних греческих философов. – ЧМ. Чанышев АН. Курс лекций по древней философии. – М, 1981. Чанышев АН. Эгейская предфилософия. – М, 1970. 109 Раздел 5. Средневековая философия Апостольский период Когда в 64 году вдоль аллей дворцового парка императора Нерона запылали живые факелы из привязанных к просмоленным столбам христиан, знаменуя начало гонений на новую религию, собратья казненных по вере вряд ли предполагали, что обрушившиеся на них несчастья затянутся на века. Ведь Иисус Христос обещал вернуться, когда еще не пройдет род сей. Прозревая время своего второго пришествия, он говорил Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас, и будете ненавидимы всеми народами за имя мое (Мф. 24, 9). Ив ожидании Мессии они каждую вспышку насилия над собой воспринимали как свидетельство скорого и неотвратимого наступления конца света. Каждый новый день считали они последним днем жизни своей и мира и не думали о том, насколько их религиозные убеждения обоснованны и логичны. До того ли, когда Страшный Судна пороге И кому над этим было думать Составлявшим первые христианские общины нищим, рабам, калекам, отбросам иудейского и римского общества Да разве не о них говорил Апостол Павел, что Бог избрал немудрое мира, то есть христиан, чтобы посрамить мудрых (Кор.: 1, 26-27). И не их лисам Иисус Христос назвал младенцами (Мф.: II, 25). Подобно младенцам, эти люди искали в религии неразумности, а Чуда. Кроме того, социальное противостояние обездоленных, неграмотных христиан миру состоятельных и образованных граждан Рима как бы узаконивало в их глазах нежелание строить свою веру на разумных началах. Невежество, помноженное на уверенность в близком конце света и втором пришествии Христа, делало возможным некритическое принятие верующими любых парадоксов христианства (а их было великое множество, какими бы явными они ни казались остальному миру. Но время шло. Гонения на христиан множились, а второе пришествие явно запаздывало. Это порождало разочарование и неверие и потому требовало осмысления и оправдания. Не имея в таких делах ни навыка, ни традиций, и не обладая достаточными знаниями, христиане обратились за опытом к другим, чуждым им учениям, как настоящего, таки далекого прошлого. 110 Еще в 30–40 гг. I века н.э. в египетской Александрии жил еврейский философ Филон. Исповедовал он иудаизм, но, будучи человеком широчайших взглядов, тонко чувствовали любил эллинскую культуру (особенно философию. Однако, отдавая должное греческой любви к мудрости, он считал ее производной от иудаизма, и, стараясь доказать это, попытался найти в Ветхом Завете – Священном Писании иудеев – те же представления и понятия, к которым в своем развитии пришла античная мысль. С этой целью он прочитали прокомментировал Ветхий Завет, как произведение аллегорическое. Ветхозаветного Бога Яхве, не имевшего по иудейским преданиям визуального образа, но являвшегося евреям тов шорохе травы, тов раскатах грома и блеске молний, он представил как запредельное существо, пребывающее вне пространства и времени. Оно не имеет непосредственных контактов с человеческими Природным миром, и не обладает никакими качествами, а потому абсолютно непознаваемо. Мессию (Божественного Посланника, предсказанного иудейскими пророками, который должен был явиться в Иудею и освободить ее от иноземного ига, Филон отождествил с Логосом – субстанциальным словом, мыслью, как объективным мировым законом. Он есть, по Филону, первое порождение Бога, ангел, являющийся посредником между Яхве и Космосом, которого Бог сотворил через Логос, и который является отражением и эманацией (истечением) последнего. Земной жизнью руководят силы божии»: Благость, Милосердие, Справедливость, Могущество, Мудрость, которые напоминают одновременно и ангелов, и объективно существующие философские идеи, представление о которых сформировал древнегреческий философ Платон. Человек, который в концепции еврейского мыслителя сам является продуктом эманации Логоса и имеет в себе нечто божественное, может в силу этого общаться с Богом в состоянии экстаза и таким образом совершать сверхразумное познание. Учение Филона, не принятое его единоверцами иудеями, оказалось близким по духу многим образованным жителям Римской Империи II века н.э. Этому способствовало наличие в концепции Филона элементов античной философии и сложившаяся к этому 111 времени в государстве стабильная социальная обстановка. Империя в этот период укрепилась, и даже самым последовательным оптимистам из христиан и других социальных групп, для которых Рим был средоточием зла и блуда, стало ясно, что его крушения, а, следовательно, и конца света, с которым отождествлялось падение Империи, ждать в скором времени не приходится. Второе пришествие Христа откладывалось, таким образом, на неопределенный срок. В этих условиях многим христианским проповедникам стала казаться более приемлемой картина мира, составленная Филоном и его последователями из иных религиозных течений. Им рисовалась Вселенная, состоящая из двух миров мира добра, представленного Богом, Логосом и Божественными Силами, и мира злато есть всего того, что связано с материей. Мир зла создается Логосом по ошибке или из-за потери контроля над своим творением. Между этими противоположными мирами идет борьба. Она долгая и тяжелая и практически не имеет конца. И потому спасения надо искать не во втором пришествии Христа, которого в этой концепции отождествили с Логосом. Христос-Логос, сойдя на землю, даровал людям знания обо- жественном огне, заключенном в их душах. Посредством обнаружения в себе этого огня, происходящего с помощью озарения, то есть «гносиса», каждый христианин может спастись, раздув в себе тлеющую божественную искру и соединившись через это с духовным миром добра. При такой трактовке христианских представлений человеческая природа Христа, а соответственно, его смерть на кресте не признавались. Течение в христианстве, которое придерживалось такой или близкой к ней картины мира, назвали гностицизмом. Будучи по существу эллинами гностики боролись с остатками иудаизма в христианской религии и хотели своей философией заменить пришедший в христианство из иудаизма Ветхий Завет. Надо сказать, что гностицизм объективно вел христианство к саморазрушению. Запутаннейшие абстрактные построения гностиков были понятны только единицами могли оттолкнуть своей сложностью низшие слои населения Рима, составлявшие в то время социальную базу христианства. С другой стороны, отказ от Ветхого Завета как основополагающего документа христианской 112 религии лишал ее авторитета древности. Дело в том, что по представлениям того времени настоящая религия должна была быть древней. А вера в Христа находилась в младенческом возрасте, и только связь с Ветхим Заветом, существовавшим уже многие столетия, делала ее учением, уходящим корнями в седую древность Патристика Поэтому нововведения гностиков вызвали яростный протест со стороны ортодоксальных христиан. Реакция на гностические учения привела к тому, что христианство, хотя бы на словах, вновь вернулось к тем «предэсхатологическим» временам, когда в ожидании скорого конца света безграмотные, забитые массы поднимали на щит воинствующее невежество. Ярче всего настроение того времени передал знаменитый идеолог христианства Тертуллиан в следующей фразе Сын божий был распят не стыдимся этого, хотя и постыдно сын божий умер – вполне верим этому, потому что это нелепо. И погребенный воскрес это верно, потому что это невозможно». Но время подобных настроений уже проходило. Тот же Тер- туллиан, нападая на умозрительные построения гностиков и обосновывая собственные взгляды, неоднократно прибегал к помощи стоической и, особенно, кинической философии. Римское общество менялось. На фоне усиливающейся единоличной власти императора в стране происходило отчуждение органов власти от народа. Император вместо народных избранников сажал на местах своих ставленников. Все более разбухающий государственный аппарат пожирал большую часть бюджета Империи, что приводило к увеличению налогов, падению уровня жизни, всеобщему недовольству. Против недовольных, как в центре, таки в провинциях, проводились жестокие репрессии. Все слои населения, начиная с патрициев и кончая рабами, оказались лицом к лицу с жестоким, несокрушимым противником – государством, в положении настолько безысходном, что спасти из него могло разве что Чудо. Вера в Бога-спасителя, способного совершить это Чудо, из идеи фикс небольшого числа фанатиков, уверовавших в Христа как в Мессию, превратилась во всеобщую потребность. И именно христианство могло удовлетворить такую потребность. Само имя Христа – Иисус (евр Йешуа) означало Спаситель. Наряду с нищими и обездоленными в христианские общины потянулись и люди состоятельные, обладающие образованностью и высоким уровнем интеллекта. Они принесли с собой знания, сложные эмоции, новые, более тонкие представления. Да ив пропаганде учения Христа христианским руководителям, повернувшимся, наконец, лицом к состоятельной части общества, приходилось теперь учитывать культурный уровень образованных слоев империи, что повлекло за собой изменение отношения к логичности и обоснованности положений христианства. Они стали настоятельной необходимостью. В отличие от гностиков новые идеологи христианства обратились непосредственно к греческой философии. Они попытались использовать творения античных мыслителей для придания своей религии характера непротиворечивого и обоснованного учения. Труды, созданные ими, получили название произведений Отцов Церкви, а течение в целом – Патристика (от гр «pater» – отец. Представители первого, так называемого «дони- кейского» периода патристического движения, то есть, фактически, времени нелегального существования христианства, являлись по преимуществу апологетами (защитниками) христианского учения от опасных поползновений гностиков и нападок язычников, обвинявших христиан в антигосударственности, человеконенавистничестве и других мерзостях. Уже начиная с апологетического этапа, патристика оказалась неоднородным учением. И проявилось это, прежде всего, в демонстративном отношении к философии. Несмотря на постоянное явное и неявное использование мыслей античных философов, ряд латинских апологетов (Татиан, уже известный нам Тертулли- ан, Арнобий), основываясь на высказываниях Апостола Павла типа Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею Кол. 2, 8), относящихся ко времени возникновения христианства, давали ей резко негативную оценку. По-видимому, такое отношение к философии со стороны ла- тиноязычных защитников христианства имело в своей основе не только ненависть к ложному мудрствованию гностиков. Его 114 также можно объяснить пренебрежением завоевателей к культуре побежденных ведь философия была созданием греческого народа, покоренного римлянами в I веке до новой эры. К тому же у них было свое, основанное на прецедентах (на предшествующей практике – от лат «Praecedens» – предшествующий, право, которым они не без основания гордились и которое противопоставляли греческой философии как пустому умозрительному мудрствованию. Напротив, грекоязычные представители патристики проявляли к философии глубокий интерес и усматривали тесную связь между учением христианства и античной мыслью. Так, Юстин казнен в 166 г) рассматривает греческую культуру (и философию в частности) как культуру богоискательства, а христианство – как ее итог. Климент Александрийский видит в греческой философии предварительную ступень в воспитании Богом человечества, предшествующую христианской религии. Поэтому своему ученику и последователю Оригену, занимавшемуся подготовкой жаждущих духовной истины язычников к принятию христианства, он рекомендовал получить философское образование, чтобы использовать его для достижения катехуменами – настав- ляемыми» (от греч «Kateheo» – учить, наставлять) интеллектуального и духовного уровня, необходимого для понимания учения Христа. Такие настроения представляются естественными, так как греческий рационализм был тем воздухом, которым дышала интеллектуальная элита областей римского государства, ко- гда-то входивших в развалившуюся империю Александра Македонского и населенных в основном потомками древних эллинов. Чтобы сделать утверждения христианства, в том числе и те, что отвергались гностиками, понятными и приемлемыми для потенциальных верующих, надо было рационально обосновать их, что в свою очередь требовало определенного уровня рационализации самих этих утверждений. Сделать это можно было лишь отождествив, подобно Филону, представления христианской религии с понятиями и представлениями античной философии. Пределы подобной рационализации, правда, ограничивались божественными откровениями, которые, даже в случае их несоответствия принципам разума, не могут, как известно, ни меняться, ни, даже, подвергаться сомнению. 115 Однако период патристики, особенно на его ранних этапах, характеризовался тем, что целый ряд положений христианства, впоследствии канонизированных, еще не сформировались и не превратились в догмы. А если могли по-разному комментироваться или даже меняться утверждения христианской религии, тотем более это было возможно по отношению к философским положениям, если того требовали обстоятельства. Все это плюс диалектическая манера мышления, доставшаяся первым христианским философам в наследство от их великих античных, предшественников, делало процесс синтеза христианства и античной философии достаточно гибкими органичным. Среди рационализированных представлений христианства ключевым является, несомненно, представление о Боге. Иудео- христианский Бог – Спаситель, способный остановить Солнце и воскресить из мертвых, то есть совершить Чудо, стоял, таким образом, над мировыми законами и, следовательно, над миром. Ив этом смысле прямо ассоциировался с идеей единого в платоновской философии. Эта идея, представляющая собой как бы верхний полюс философской системы Платона, непричастна бытию, стоит над ним. Однако без нее (без причастности к ней) ни одна вещь или явление, а следовательно, и бытие в целом существовать не могут. Такие особенности единого вполне соответствовали христианскому представлению о трансцендентном Боге, обосновывали зависимость от него тварного мира, и, кроме того, объясняли тот образ Всевышнего, а вернее, его отсутствие, око- тором говорилось в Ветхом Завете Яхве открывался людям не непосредственно, а в явлениях природы, так как, будучи единым, а немногим, не имел качеств, то есть оказывался непостижимым для человека. Кроме платонизма представителями патристики привлекались для обоснования их взглядов на Бога, его природу и сущность, и другие философские направления Древней Греции неоплатонизм, философия стоиков и перипатетиков, кинизм. Однако в этом союзе были и опасные для христианства моменты. Принимая платоновскую и неоплатоническую концепцию сверх- сущего начала (Бога) как Единого, христианские теологи вынуждены были бороться с прямо вытекающими из нее положениями о безличности этого начала, что абсолютно противоречило 116 свидетельствам Ветхого и Нового Завета, но было принято античными философами. Неприятие вызывала и неоплатоническая концепция эманации, согласно которой Бог эманирует мир из самого себя. Из этого следовало, что Боги мир имеют одну природу. В борьбе с этой теорией патристика отстаивала концепцию креационизма, то есть творения Богом мира из ничего, и сверхприродности Бога. Определенное влияние на выработку представления о Боге в учениях ранней патристики оказала дискуссия Отцов Церкви с гностиками, в частности, вокруг предложенного последними образа несовершенного демиурга (творца мира, теряющего власть над собственным творением, либо создающего мир, основанный на зле. При наличии в их картине мира еще и Верховного Бога оказывалось, что гностики исповедуют самый настоящий дуализм. В борьбе с дуализмом гностиков и политеизмом язычников патристика оттачивала свою концепцию единого Бога. |