Б. П. Болдырев философия учебное пособие
 Скачать 2.29 Mb.
|
|
Фома Аквинский Противоположные точки зрения на многие проблемы поздней схоластики попытался примирить в своей концепции один из самых выдающихся представителей этого периода Фома Аквинский. В основу его философии им была положена система Аристотеля, у которого он нашел культуру здравого смысла, упорядочение естественного рассудка, над которым надстраивается ярус сверхъестественной догмы. Взгляды Фомы Аквинского изложены, в основном, в таких его произведениях, как Сумма теологии, Сумма философии и Сумма против язычников. Следуя Аристотелю, Фома представляет Бога как первопричину и конечную цель сущего. Он – чистая форма, чистая актуальность. Его бытие и сущность тождественны. В отличие от него мир сотворенный такой тождественностью не обладает. Даже ангелы являются сущностями, получившими бытие. Сущностью материальных предметов и явлений у Фомы становится единство формы и материи. Форма и материя – это реальные сверхчувственные внутренние принципы, образующие всякую телесную вешь. Материя – только восприемница сменяющих друг друга форм, чистая возможность телесных вещей и потому не существует вне формы. Форма же представляет собой актуальность этой потенции, причину, по которой вещь является вещью данного вида ирода. Кроме того, форма – целевая причина вещи. Материя же является причиной индивидуальности вещи. Сущее у Фомы, как и у Аристотеля, делится на субстанции и акциденции – определения субстанций количество, качество, отношение, место, время и т.д.), которые существуют только в субстанциях. Фома Аквинский был умеренным реалистом, то есть считал, что всеобщее существует трояко: до вещей (в разуме Бога как идеальные прообразы сущего, в вещах (каких реализация ) и после вещей (в голове человека как результат абстрагирования. Человек обладает как чувственной, таки интеллектуальной способностью познания. Оно начинается с возникновения в голове человека под действием внешних вещей чувственных образов этих вещей, из которых интеллект абстрагирует образ умопости- гаемый. Кроме того, в человеческом уме существуют некие зародыши знаний, первые понятия, обнаруживаемые интеллектом с помощью абстрагированных им умопостигаемых образов. В вопросах соотношения веры и разума Фома Аквинский придерживался той точки зрения, что они принадлежат разным уровням бытия. Однако они не противоречат друг другу. Более того, разум является дополнительным средством постижения Бога. Философ делил догматы веры на рационально постижимые 127 Бог существует, Бог един, душа бессмертна и т.д.) и рационально непостижимые (сотворенность мира, троичность Бога, догмат первородного греха. Первые вполне могут быть обоснованы разумом. И Фома Аквинский сам составляет несколько рациональных доказательств бытия Бога. Если в подобных вопросах разум начинает противоречить вере, то это проистекает не из их противоположности, а из слабости разума и его склонности к ошибкам. Таким образом, Фома Аквинский делает философию, основывающуюся на разуме, служанкой религии. Что касается проблемы соотношения разума и воли, тов этих вопросах философ проводит разграничение между абсолютными разумом и волей, где отдает первенство разуму, а следовательно определенной необходимости в сотворении мира, и человеческими разумом и любовью к Богу, отдавая предпочтение любви перед разумом. Разработка принципов рационального мышления схоластикой, в конечном счете, оказалась тем троянским конем, посредством которого она же и была разрушена. В эпоху Возрождения начинается общий кризис схоластической мысли, выразившийся в появлении новых философских направлений. В конце концов, христианская философия потеряла свою монополию в области человеческого мышления, развитию которого она, впрочем, активно содействовала впору своего расцвета. Литература Учебники Ильин В.В. История философии/Учебник для вузов. – СПб.: Питер, 2003. Дополнительная литература Августин Блаженный. Творения. – Вт СПб., Киев, 1998. Аристотель. Соч. Вт М, 1976–1984. О началах. Сочинения Оригена. – Рига, 1936. Платон / Соч. Вт М, 1968–1972. Плотин. Сочинения. – СПб, 1995. Соколов В.В. Средневековая философия. – М, 1979. Чанышев АН. Курс лекций по древней и средневековой философии М, 1991. 128 Раздел 6. Философия эпохи Возрождения В наиболее значимых философских концепциях эпохи Возрождения через авторские размышления преломилось мировосприятие европейцев ХIV–ХVI веков. Взгляды мыслителей Ренессанса определялись радикальными изменениями как в области социально-экономических отношений, таки в духовной жизни Европы. Закончился период Средневековья. На короткий исторический миг отступил феодализм. Первые нежные ростки буржуазных отношений были еще весьма далеки оттого сурового облика, который им придаст впоследствии ранний капитализм. Боевой дух рыцарства, истребившего себя в кровавых крестовых походах ив многочисленных турнирах, сменился склонностью к гуманизму и мирной творческой деятельности. На смену любви к божественному, характерной для Средних веков, пришла любовь к человеческому. И хотя вера в Бога сохранилась и оставалась почти непререкаемой, у человека появились и другие покровители – науки. Средневековая схоластика, пытавшаяся посредством изощренных логических построений укрепить фундамент христианской религии, наделе, выявляя парадоксальность положений теологии, будила сомнения в истинности библейских догматов и утверждала веру в человеческий разум. Она подготовила почву для появления в эпоху Возрождения так называемых гуманитарных наук. Они назывались так не потому, что занимались проблемами человеческого духа, а из-за того, что в противовес схоластике основывались на высказываниях людей, а не на божественном откровении. Фактически это было возрождение наук, появившихся в Европе еще в античности. Но вместе с новым существованием эти науки обретали и новое качество. Коперник, Кеплер, Галилео Галилей создают новую астрономию, закладывают основы теоретической механики. Науки ориентировали человека в мире и даже помогали создавать новый. Живописцы стали изображать мирта- ким, каким они его видели, а не так, как диктовал канон. Вслед за ними чувственный опыт в качестве источника истинного знания наряду с человеческим разумом) признали и ученые. 129 Эпоха Возрождения синтезировала в себе элементы античности, христианства и грядущей новоевропейской культуры. Уже в силу этого ее менталитет представлял собой сгусток самых противоречивых взглядов и тенденций. Любовь к человеческому, земному и устремленность в неопределенную, отнюдь неземную, бесконечность, рационализм и мистика, чувственный опыт и сверхчувственный экстаз уживались в возрожденческом мировоззрении, получая свое оформление в большей или меньшей степени связных философских системах. Мистическую, интуитивно-экстатическую сторону в философии Ренессанса представлял неоплатонизм. Как и преклонение перед чувственностью, он был реакцией на засилье в философии схоластического рационализма. Кроме этого, неоплатонизм использовался для утверждения культа человека в эпоху Возрождения благодаря его указаниям на божественную природу людей. Античные неоплатоники полагали, что мир является эманацией Бога, а человек – обособившейся в результате эманации частицей мировой божественной души. Отсюда следовало как органическое единство имеющих одну природу Бога и мира, таки органическое единство божественного и человеческого. Средневековье внесло в эту конструкцию коррективы, заменив эманацию креационизмом, то есть творением Богом мира из ничего, и таким образом исключило единство божественного и мирского на основе тождественности их природы. Мыслители Ренессанса, не отвергая креационизма, вновь подняли вопрос о единстве, для обоснования которого обратились опять же к неоплатонизму, используя его подходы к этой проблеме. Возрожденческий гуманизм Хотя главной чертой, характеризующей Ренессанс, является гуманизм, однако далеко не все гуманисты были неоплатоника- ми, обожествлявшими природу человека. Среди них встречаются и противники неоплатонизма, и сторонники других философских концепций, и, наконец, люди, не имеющие к философии никакого отношения. Но, по мнению А.Ф. Лосева, общие черты, присущие всем видам гуманизма этой эпохи, выделить все же можно. Это свободомыслящее сознание и вполне светский индивидуализм. 130 В общественном сознании эпохи принцип индивидуализма трактовался как принцип самодостаточности, а свободомыслие принимало форму независимости мышления человека от церковных догм. Но полностью самодостаточным может быть только Бог. И человек был объявлен Богом, хотя и смертным, на том основании, что он является творцом мира, которого не создал даже Всевышний. Параллель между Богом и человеком подкреплялась еще и тем, что Бог в его функции творца трансформировался в представлении возрожденческих мыслителей в мастерового, пользовавшегося при создании мира теми же инструментами, что и человек. Однако такая смелость нуждалась в философском оправдании. Деятели науки и культуры того времени ищут его в древних философских системах, интерес к которым, как к единственному виду светского философствования, противостоящего теологическим опусам, был очень высок. Среди наиболее значительных представителей подобного рода изысканий следует назвать Ло- ренцо Баллу, придерживавшегося чисто эпикурейских взглядов на человека главу флорентийской платоновской Академии Мар- силио Фичино, считавшего мировую душу абсолютизированной человеческой душой Пико Делла Мирандолу, заявлявшего, что человек есть микрокосм в макрокосме, и, наконец, Парацельса, доведшего тезис о тождестве человека с окружающим его макрокосмом до прямолинейного параллелизма. Но наибольшую ценность представляют концепции оригинальных выдающихся мыслителей эпохи Возрождения. Первой среди них и по срокам деятельности, и по своему значению стоит поистине титаническая личность Николая Кузанского. Николай Кузанский (1401–1464). Только в эпоху Возрождения, и тов ранний ее период, можно было подобно Николаю из Кузы занимать высокий пост в иерархии Западной церкви (он был кардиналом, правой рукой папы Пия II) и входить в кружок гуманистов, соединяя в своем мировоззрении веру вне- зыблемость христианских догматов и неоплатонический мистицизм. Впрочем, такой противоречивый синтез пронизывает все творчество философа, получившего, кроме теологического, математическое образование и испытавший на себе сильнейшее влияние мистических учений прошлого. Наиболее ярко оригинальность синтетического мышления Кузанского проявилась в его понимании Бога, с чего и следует начинать знакомство сего философскими взглядами. О них мы знаем из многочисленных произведений философа, таких как Об ученом незнании, Книги простеца», Апология ученого незнания и других. Как мистик Кузанский наделяет Бога характеристиками бесконечности и непостижимости. Как математики астроном он ин- теллектуализирует Бога, говоря словами Ветхого Завета, что тот при творении мира все расположил мерою, числом и весом. Однако это не оригинальный прием мыслителя. Приведенную цитату из премудростей Соломона использовали многие христианские философы. Что здесь является действительно новым – это применение в характеристике божества математического метода. Он применяется для понимания Бога как активного становления. Дело в том, что Кузанский использует в своем учении представление о бесконечно малой величине, которая будет трактоваться у математиков XVII века как такая величина, которая может стать меньше любой заданной величины, бесконечно стремясь к нулю, нов него не обращаясь. Сточки зрения Николая Кузанского, Бог есть либо предел суммы всех его бесконечных становлений, и тогда он – абсолютный интеграл. Или Бог есть каждое отдельное мельчайшее превращение, и тогда он – абсолютный дифференциал. Но ив томи в другом случае он – бесконечное становление. У этого представления есть и другой аспект оно определяет отношение Бога и его творения. Бог как сумма всех своих бесконечных становлений есть бесконечность, схваченная в целом, или актуальная бесконечность. И как таковая она есть предел. Творение Бога есть то, что стремится к своему пределу, но никогда его не достигает. Это потенциальная бесконечность. Боги его творение соотносятся как две эти бесконечности. Заметьте, что такая трактовка соотношения Бога и мира и позволяет Кузанскому до определенной степени органично сочетать в своей философской системе христианско-креационистские и неоплатонические элементы своего мировоззрения. Она позволяет мыслителю в духе ортодоксального христианства определять Бога как нечто трансцендентное, внешнее и даже 132 изолированное от тварного бытия. Он – некий предел, который, как к нему ни стремись, неизменно оказывается на расстоянии, подобно линии горизонта. То, что потенциальная бесконечность, очевидно, находится в границах актуальной, как в своем пределе, дает повод думать, что мир находится в Боге, как и Бог в мире. Да и сам Кузанский говорит, что Бог есть начало, середина и конец мира. Тогда становятся явными пантеистические, неоплато- нические тенденции философии Николая Кузанского. И проявляются они не только в решении проблемы единства Бога и мира, но ив трактовке творения. Однократное шестидневное творение заменяется им бесконечным становлением универсума в духе неоплатонизма. Оригинально отвечает Николай Кузанский и на вопрос о том, откуда мы знаем о существовании такого непостижимого существа, как Бог. Если представление о потенциальной бесконечности, то есть бесконечности мира, появляется благодаря человеческому опыту (называя числа бесконечного ряда натуральных чисел по порядку, мы осознаем, что, какое бы число мы ни назвали, оно всегда подразумевает следующее число. Например, говоря четыре, мы уже знаем, что впереди стоит число пять. Таким образом, наш интеллектуальный опыт говорит о том, что последнего числа не существует, что понятие актуальной бесконечности достигается путем интуитивного качественного скачка. В процессе перечисления чисел натурального ряда вместо очередного числа мы вдруг постигаем существование некоей бесконечной субстанции, объемлющей весь натуральный ряд, однако, в отличие от него, неделимой и неизменной. Ведь если мы к бесконечности прибавим какое-то число или отнимем его от нее, она таки останется бесконечностью, и не уменьшится, и не увеличится. Представление о божественном Абсолюте как лишенной различий актуальной бесконечности подводит Кузанского к своеобразному решению одной из наиболее сложных и глубоких проблем диалектики. Он показывает, что в актуальной бесконечности становятся тождественными все противоположности, которыми так богат изменяющийся и многообразный универсум, или сотворенный мир. С этой целью он вновь прибегает к математике. В качестве противоположностей философ противопоставляет 133 друг другу круги касательную к нему, а также треугольники прямую линию. При увеличении радиуса круга окружность, выпрямляясь, будет все больше приближаться к касательной, нов потенциальной бесконечности (в универсуме) никогда не совпадет с ней. Однако в своем пределе, то есть в бесконечности актуальной (в Боге, поскольку она дана нам целиком, это совпадение осуществится. Нечто подобное происходит и со сторонами треугольника, вершина которого удаляется от основания в бесконечность. Угол между сторонами треугольника будет уменьшаться, а когда треугольник достигнет предела, то есть совпадет с актуальной бесконечностью, он станет равным нулю. Стороны же сольются в одну прямую линию. Непосредственно к этой проблеме у Кузанского примыкает проблема познания. Он придерживается традиционного деления познавательных способностей человека, составляющих его ум. Это чувства, рассудок и разум. Философ отдает должное чувствам, объявляя их инициаторами познания. По его мнению, без чувственного представления сила ума не может быть приведена в действие. Но чувственное познание все же очень узко, и его роль может быть реализована только во взаимодействии с рассудком. Рассудок, как и чувства, связан с универсумом, или тварным миром, и зависит от него. А поскольку этот мир состоит из противоположностей, то и рассудок парадоксален. Ему не под силу познать мир как единое целое, ибо он неспособен соединить противоположности. Эта функция принадлежит разуму. В разуме есть нечто от Абсолюта и потому, посредством мистической интуиции, он растворяет противоположности в абсолютном тождестве, постигая высшие и последние основания всего сущего. Следует заметить, что Кузанский пытается связать разум с деятельностью других познавательных способностей, говоря, что как рассудок должен господствовать над ощущениями, и во многом направлять их, таки разум должен направлять рассудок. И наконец, проблема человека в философии Кузанского. В принципе философ поддерживает тезис о человеке как о микрокосме в макрокосме. Но для него схема, пришедшая из античности, не знавшей понятия личностного Абсолюта (надприродного Бога) была чересчур простой. Ион усложняет ее, называя человека малым миром, сотворенный мир – большим миром, а божественный абсолют максимальным миром. Поскольку эти три мира содержатся друг в друге и представляют собой единое целое, к ним применим неоплатонический принцип все во всем, из которого вытекает подобие трех миров Малый – подобие большого, большой – подобие максимального. Для уяснения проблемы человека важно не столько то, что он – подобие универсума, а то, что он – подобие Бога. Кузанский обожествляет человека, прямо называя его человеческим Богом или «очеловечившимся Богом. Природа человека, мало уступающая ангелам, как бы свернуто содержит в себе весь макрокосма ее соединение с божественным максимумом означает, что в человечестве все достигает своей высшей степени. Джордано Бруно (1548–1600). Вторым по своему значению мыслителем, но первым по силе того трагического пафоса, который связан сего именем, был Джордано Бруно. Философ, сожженный на костре инквизиций, принадлежащий уже к позднему Возрождению, и ярко выразивший в своем творчестве черты позднего Возрождения. Особенность мировоззрения Бруно состояла в том, что он был наиболее последовательным пантеистом своего времени, что и привело его на костер. Возрожденческий пантеизм был той формой неоплатонизма, которую придал ему Ренессанс. Если в неоплатонизме Бог, эма- нируя из себя Нус (Ум, мировую душу и материальный мир, остается за их пределами, тов пантеизме Бог заключает в себе все. Отсюда и наименование этого философского течения. Пантеистические взгляды проводятся Бруно на основе тончайшей диалектики. Учение о единстве, совпадении противоположностей составляет стержень его философии. По его убеждению, в мире существуют бесчисленные противоположности, которые совпадают водной неделимой точке. Это прообраз современного понятия математической точки, которая не вмещает в себя никакого пространства. Поэтому Бруно говорит, что она есть такое целое, которое вне своих частей и вне каждой в отдельности. Это целое находится одновременно во всех вещах мира, но ив каждой из них. Она сама есть совпадение противоположностей и, таким образом, представляет собой нечто иное как Божественный Абсолют Николая Кузанского, интерпретированный как точка. И это не лишено оснований. Ведь в точке, как ив бесконечности, противоположности полностью отождествляются. Этот своеобразный Бог Джордано Бруно целиком находится в мире и соединен с ним в каждой точке, с каждым его отдельным элементом. По степени напряженности присутствия божества в мире Бруно делит все вещи на точки, атомы и монады. Но как такой Бог, представляющий собой единственную математическую точку, может присутствовать одновременно во всех вещах, во всех их элементах, объединяя в себе заключенные в них противоположности Джордано Бруно не дает на это ответа. Нов качестве гипотезы можно высказать следующее положение его Бог есть нечто иное как принцип, или правило, в соответствии с которым объединяются противоположности. Если философ мыслит объективно существующей математическую точку, то почему бы тоже самое ему не утверждать и относительно принципа, или правила А одно единственное правило применимо одновременно к бесчисленному множеству явлений и предметов. Итальянский мыслитель, последовательно проводя в своем творчестве неоплатоническую тенденцию, жестко придерживается принципа все во всем. С одной стороны, материю и движение можно рассматривать как разные явления, нос другой – они представляют собой одно движущуюся материю. Но мышление – это тоже движение, поэтому движение и материя все же различны, а мировая душа и движение мира – одно и тоже. Но мировая душа движет миром целесообразно. Значит, в ней есть разум, который надо отличать от мировой души. Но все это – одно, или, по словам Дж. Бруно, это только иерархия одного итого же единое как совпадение всех противоположностей мировой (божественный) разум как принцип всеобщей целесообразности мировая душа как принцип фактического осуществления разумной целесообразности, и мир как результат осуществления первоначального единого при помощи целесообразности ума, самодвижения души и возникающего отсюда самодвижения материи. Таким образом, диалектика Дж. Бруно есть неотъемлемая сторона его пантеизма. Пантеизм Бруно отличается от пантеизма его предшественников своей безличностью и отсутствием монотеизма, что, естественно, является неприемлемым для христианства. Учение мыслителя было антихристианским ив своих выводах. Поскольку в картине мира, изображенной Бруно, не осталось места творцу, то, фактически, не было и акта творения. И хотя в теории познания Дж. Бруно остается на позициях, если можно так выразиться, классического Возрождения, отстаивая права разума как основные и требуя обязательной обработки чувственных данных на началах разума, его онтология несет на себе явную печать позднего Возрождения. Он более последовательный пантеист, чем остальные философы его эпохи, ион пошел в своих утверждениях пантеизма дальше там, где они остановились. Если философия Кузанского и Джордано Бруно представляют собой последовательно развиваемый пантеизм, тов трудах другой группы философов, таких как Телезио или Кампанелла начинает преобладать другой акцент – тенденция к эмпиризму. Правда, их мировоззрение носит на себе явные черты разложения возрожденческого типа сознания и перехода к новому менталитету Томмазо Кампанелла (1568–1639) |