Б. П. Болдырев философия учебное пособие
 Скачать 2.29 Mb.
|
|
Филолай (V–IV вв. до н.э.).В пятом веке до новой эры, после распада основанного Пифагором союза наступает новый период в развитии пифагорейского учения. Он связан в основном с именем Филолая – выдающегося философа и математика. Филолай считается автором большого количества трудов, таких как Вакханки, О душе, О рифмах и мерах, О природе. Однако есть основания предполагать, что по крайней мере в части этих произведений он предал письму учение Пифагора, а не свое собственное. Но так или иначе, а этот философ по праву слывет одним из самых выдающихся мыслителей пифагорейской школы. В полном соответствии с господствовавшими в пифагореизме взглядами, он считает число первоосновой всего сущего. Несмотря на приверженность Филолая такой, сугубо рациональной, науке, как математика, его мировоззрение содержит изрядную долю мистики. Так, он считает, что качества и цвет объектов природы определяются пятеркой, причина одушевления заключается в шестерке, ум, здоровье и счастливое расположение духа – в семерке, а любовь, дружба, мудрость и изобретательность вытекают из восьмерки. Однако наличие мистики в мировоззрении таких крупных мыслителей, как Филолай, только оттеняет их достижения в научном познании, показывая, какие трудности приходилось им преодолевать на пути к рациональному стилю мышления. Он складывался в процессе преодоления мистики, мифологии, суеверий, влияние которых невозможно не увидеть в творчестве пифагорейцев. Уже исходное отношение философской концепции Филолая является отображением, рациональным истолкованием орфического мифа о возникновении мира из живого дышащего яйца и пустоты. Космос представляет собой, сего точки зрения, единство таких противоположностей, как предел и беспредельное (апейрон), которые являются рациональными эквивалентами яйца и пустоты орфиков. На сохраняющиеся мифологические тенденции указывает и наличие в космологии Филолая двух рядов противоположностей – начал мира, на которых как на незыблемых основаниях строится тело текущего, меняющегося мироздания. В духе мифа эти основания противопоставляются друг другу, как доброе и злое. (См. Схему 3.) Предел Беспредельное Нечет Чет Единое Многое Правое Левое Мужское Женское Покоящееся Движущееся Прямое Кривое Свет Тьма Квадратное Прямоугольное Доброе Злое Схема 3. Как ив мифе, космология (описание структуры мира) совпадает у пифагорейского мыслителя с космогонией (с порядком, очередностью становления мира из пар противоположностей. Носам переход от одной пары к другой иногда имеет вполне рациональный логический характер. В связи стем, что пифагорейская картина мира начинается с противопоставления предела и беспредельного, среди исследователей античности бытуют два мнения о характере их философии. Одни утверждают, что она дуалистична, так как в соответствии с ее положениями у истоков мира лежат два начала. Другие полагают, что она монистична, так как «архэ» пифагорейцев одно, а именно – число. Но дело в том, что число-то как рази представляет собой единство двух начал предела и беспредельного. Предел и беспредельное вместе создают число, – говорит Фи- лолай. Причем эти понятия определяются Филолаем по аналогии с полем и межой. Предел – это граница (те. межа, беспредельное – это поле, которое межа ограничивает. То и другое, то есть граница и ограничиваемое, которые не могут существовать друг без друга, и есть число. Такая трактовка числа явно указывает на то, что последнее представляется пифагорейцами пространственно. И действительно, вполне в духе античного мировосприятия 77 они рассматривают его как телесное образование, соответствующее определенному пространству. Простое число, неразложимое на множители, представляется им линией, состоящей из пространственных точек. Числа, разложимые на два множителя, кажутся имеющими квадратную фигуру, а натри объемными телами. И это неудивительно, так как и более поздние греческие философы, например, стоики, считали телами не только числа, но и мысли, и чувства людей. Имеющие вначале чисто телесный характер, числа в философии пифагорейцев постепенно начинают играть роль не только внешних форм конкретных предметов, но и сущностей, организующих пространственные отношения вещей и их сторон. В этом, последнем, варианте они представляют собой, по мнению А.Ф. Лосева, конкретно данный смысл вещи, внутреннее, адекватно выраженное во внешнем и потому уже переставшее быть только внутренним. Иными словами, это мысленные геометрические фигуры, или умственные фигурности вещей, заключенные в самих же вещах. Благодаря им вещи становятся ясными и доступными мысли. Так, учение пифагорейцев о числе перетекает в их теорию познания. Характеризуя познавательную функцию числа, Фило- лай тесно увязывает ее с функцией гармонизирующей. Что такое гармония Она есть соединение разнообразной смеси и согласие разнообразного. Она есть то, что соединяет предел и беспредельное, что образует вещь и что отделяет вещи одну от другой. Иными словами, она есть структурность вещи и Космоса. Последний, по Филолаю, развивается от центра, где философ размещает предел к периферии путем постепенной структурализа- ции беспредельного (апейрона). Поэтому Космос – мир упорядоченный, гармонизированный – противостоит у него беспорядочному, в котором при наличии предела все же превалирует беспредельное. Поскольку число у Филолая несовместимо с ложью и всегда истинно, и поскольку оно всегда там, где предел ограничивает беспредельное, то истина, которая уже в древности определялась как знание, соответствующее предмету, оказывается у него присущей самим вещам в той степени, в какой они упорядочены пределом. А раз именно число делает предметы доступными познанию, то получается, что мир познаваем лишь настолько, насколько он истинен, то есть причастен числу и гармонии. Считается, что в представлении о структуре Космоса среди пифагорейцев не было единого мнения. Одни из них придерживались геоцентрической концепции. Другие (ив частности, Фи- лолай) отказались от геоцентризма, заставив Землю и другие планеты двигаться вокруг одного центра. Правда, они не стали и гелиоцентристами, так как в центр движения поместили космический огонь, Гестию (богиню домашнего очага, отраженным светом которого светит Солнце, подобно Земле и Луне вращающееся по наклонной орбите. За орбитами периферийных планет находится среда неподвижных звезда ее окружает сфера огня, который периодически порождает и поглощает мироздание. Стобей так описывает это устройство «Филолай посредине, в центре космоса помещает огонь, который он называет Очагом (Гестией) Вселенной, домом Зевса, Матерью богов, алтарем, связью и мерой природы. Кроме того, он принимает и другой огонь, расположенный выше всего и служащий Объемлющим. Первый по природе – центральный огонь, вокруг него кружатся в хороводе десять божественных тел небо и планеты, за ними – Солнце, под ним – Луна, под ней – Земля, под ней – Противоземля (Антихтон), а после них всех – огонь Очага, занимающий центральное положение. Самую верхнюю часть Объемлющего, в которой – беспримесная чистота элементов, он называет Олимпом пространство под сферой Олимпа, в котором расположены пять планет вместе с Солнцем и Луной, – Космосом, а расположенную подними подлунную и околоземную часть, в которой находится мир переменчивого рождения, – Небом («Уранос»). Основной вклад пифагорейства в развитие древнегреческой философии состоял, по-видимому, в дальнейшей рационализации общественного мышления посредством математического знания. Этот процесс был настолько успешен, что, как остроумно замечает АН. Чанышев, в творчестве ученика Филолая Архита математика вытеснила не только мифологию, но и саму философию. Элейская школа. Парменид (VI–V вв. до н.э.). Если в пифагорействе процесс демифологизации был в большой степени интуитивными бессознательным, тов другой философской школе 79 Апеннинского полуострова – Элейской – размежевание философии с мифом приобрело вполне осознанный целенаправленный характер, особенно в творчестве таких мыслителей, как Парме- нид и Зенон. О Пармениде как о человеке известно немного. Древние авторы говорят о том, что он был государственным деятелем Элеи – города-государства на западном берегу Апеннинского полуострова, написал законы для этого города. Эти законы и после смерти Парменида пользовались у его соотечественников большим уважением и долго поддерживали порядок в обществе. Свои взгляды Парменид изложил в книге, традиционно названной О природе. В ней он описывает свою встречу с богиней Дике (богиней справедливости, которая говорит юноше Пармениду о двух путях, лежащих передним пути разума и пути мнения. Сама богиня – пришелец из мира мифологии, выносит последней (мифологии) приговор, рекомендуя Пармениду в своем выборе путей руководствоваться разумом. Ведь разум – антипод мифа. На пути мнения Парменида ждут опасные заблуждения, поддерживаемые ощущениями человека. Они состоят в признании существования чувственного мира сего многообразием и изменчивостью. Но такое признание – лишь ложное мнение. Если идти по пути разума, то есть руководствоваться в познании законами мышления, независимо от органов чувств, то становится очевидным, что существует лишь одно неизменное, неподвижное, единое бытие. Парменид первым в древнегреческой философии применяет для доказательства провозглашенной им истины логические аргументы. Чтобы обосновать свой тезис о неделимости и неподвижности бытия, он расправляется с другим ошибочным мнением о существовании небытия. Небытие немыслимо и невыразимо. Утверждение о его существовании содержит в себе глубокое противоречие, подобное противоречию деревянное железо (Ге- гель, так как все, что обладает существованием, уже в силу этого относится к бытию. Утверждая свой тезис о неподвижности бытия, Парменид начинает с рассуждения о невозможности его возникновения и исчезновения. Если бытия не было, то возникнуть оно может только из небытия. Но небытия нет, следовательно, бытию не из чего 80 возникать и не во что исчезать. Также невозможно бытию и перемещаться, ибо двигаться оно может только туда, где его нетто есть к небытию. И изменяться оно не может, ибо изменяться можно во что-то другое, а другим бытия является небытие, которого нет. Но отсутствие небытия гарантирует, сточки зрения Парменида, и неделимость (немножественность) бытия, так как без небытия нет ничего в мире, что могло бы разделить бытие на части. В результате таких рассуждений Парменид оставляет от всего существующего (бытия) лишь тощую абстракцию, из которой изъяты все положительные признаки. Оно неделимо, неподвижно, не возникает, не гибнет, не воспринимается чувствами. Многокрасочный, пестрый, подвижный чувственный мир относится к этой абстракции, как иллюзия к реальности. А как к этой реальности относится мысль Парменид отождествляет бытие и мысль Одно и тоже есть мысль и то, о чем мысль существует. Подобное отождествление имеет под собой и онтологическую и гносеологическую подоплеку. С одной стороны, если мысль существует, она не может не быть бытием. С другой тождество мысли и бытия позволяет сделать это бытие умопостигаемым. Ведь другого способа познания ввиду неприятия Парменидом чувственного, дающего иллюзорную картину мира, просто не остается. Поскольку мысль тождественна бытию, ей достаточно познать самое себя, чтобы иметь знание о бытии. К сожалению, описания Парменидом пути мнения, то есть той части его произведения, в которой он анализирует мир природы и способы его познания, не сохранилось. И из-за этого многое во взглядах философа остается неясным. Вполне возможно, как утверждают некоторые современные мыслители (А.Ф. Ло- сев, Парменид вовсе не отрицал существования природы, а, проводя границу между нею и абстрактным бытием, ставил вопрос о соотношении чувственного и рационального в познании, о выра- зимости чувственной реальности в понятиях. В любом случае заслуга Парменида в развитии античной мысли очень высока. По мнению АН. Чанышева, элейский мыслитель первым в истории любви к мудрости перешел от натурфилософии к собственно философии, отказавшись принять за основу мира какое-либо из природных веществ или их смесь, и углубил свою мысль до постижения сущности, выходящей за рамки конкретных знаний о природе. Однако, как ни рационален в своих философских построениях Парменид, античное мировосприятие в конечном счете одерживает в нем верхи своему бескачественному абстрактному бытию он придает вполне конкретный телесный облик Есть же последний предел, – говорит они все бытие отовсюду замкнуто, массе равно вполне совершенного шара с правильным центром внутри. Зенон Элейский (480–430 гг. до н.э.).Жизнь другого выдающегося философа Элейской школы, Зенона, была недолгой, но яркой. Он погиб, борясь с местной тиранией, жертвой которой, когда он был еще ребенком, пали его родители. Парменид усыновил Зенона, и тот посвятил свою жизнь и свои недюжинные способности мыслителя обоснованию истинности его философской концепции. В обессмертивших его имя «апориях Зенона он подвергает логическому испытанию утверждения о делимости и изменчивости бытия, обнаруживая в следствиях из этих утверждений непреодолимые противоречия. Так, в своей знаменитой апории Стрела Зенон пытается доказать, что выпущенная из лука стрела не движется, а покоится. В своем полете она в каждый момент времени находится в каком-то месте. Но если стрела в каждый момент времени где-то находится, то когда же она летит В другой апории, также посвященной проблеме движения, Зенон доказывает, что самый быстроногий ахейский воин Ахилл никогда не догонит черепаху. Ведь пока он будет преодолевать разделяющее их расстояние, она, хотя и немного, но успеет проползти вперед. Когда же он преодолеет и этот отрезок пути, она вновь успеет проползти немного, итак до бесконечности. Противоречие между видимым результатом и этими размышлениями говорит, по Зенону, против признания факта движения. Содержание апорий, посвященных проблеме делимости бытия, может быть продемонстрировано в следующих рассуждениях Если существует много (вещей) (те. Бытие делимо – Б.Б.), то их должно быть (ровно) столько, сколько их (действительно) есть, отнюдь не больше и не меньше, чем сколько есть. Но если их не больше и не меньше, то их число ограничено. Иными 82 словами, бытие имеет предел. С другой стороны, если существует много (вещей, то сущее (по числу) беспредельно. Ибо между (отдельными) существующими (вещами) всегда находятся другие (вещи, а между этими опять другие. И таким образом сущее беспредельно (по числу. В итоге, допущение множественности бытия приводит к противоречию, так как в этом случае бытие (сущее) оказывается одновременно и ограниченными беспредельным. Другим образцом подобного доказательства служит следующая апория Допустим, что бытие есть множество. Тогда каждый член множества или имеет величину, толщину и расстояние от другой вещи, или не имеет. Если что-либо не имеет величины, толщины и расстояния от другой вещи, то это ничто. Если же оно существует, то есть имеет величину, толщину и расстояние от другой вещи, то существование такого члена множества предполагает существование другого, итак до бесконечности – ни одна вещь не будет последней и никогда не будет такой вещи, у которой не было бы отношения к следующей за ней вещи. То есть, по логике предыдущей апории, вещей будет бесконечное множество. А это противоречит высказанному в ней же тезису о том, что число вещей ограниченно, поскольку их столько, сколько есть, не больше, и не меньше. Следовательно, и эта апория показывает, что бытие не делится на части. Античный плюрализм Эмпедокл (490–430 гг. до н.э.). Наряду с философами, так или иначе сводящими все многообразие мира к одному началу, в Древней Греции были мыслители, считавшие, что построить все из одного невозможно. Свои философские концепции они базировали на допущении множественности (плюрализме) начал. Одним из таких философов был мыслитель, врачи естествоиспытатель из Агригента (Сицилия) Эмпедокл. Основой всех природных явлений он считал четыре корня теплое, холодное, влажное и сухое. Все тела состоят из различных сочетаний этих корней. Движение же в мире объясняется наличием в нем двух противопо- 56 Дается в трактовке АН. Чанышева. 83 ложных сил любви и вражды. Вводя эти силы, Эмпедокл, по- видимому, исходил из того, что свойствами корней невозможно объяснить ни процессы, происходящие в природе, ни особенности строения мира. По Эмпедоклу, любовь и вражда господствуют попеременно. Сначала мир находится во власти любви, и потому все элементы его перемешиваются в аморфном единстве. Затем сила любви начинает ослабевать, и ей на смену приходит вражда. Наступает промежуточное состояние. Затем побеждает вражда, и все распадается на составные части. Отдельно существуют и части неодушевленных материальных предметов, и части тел людей и животных. Затем время вражды проходит, любовь постепенно начинает вступать в свои права. Вновь наступает промежуточное состояние мира. Именно в эти промежутки между господством любви и вражды мир обретает структуру, становится Космосом. По-видимому, во втором промежуточном состоянии на Земле появляется жизнь. Отдельные живые части соединяются друг с другом, создавая различные сочетания. Однако перспективу существования в будущем имеют лишь те образования, которые отличаются целесообразностью. Анаксагор (500–428 гг. до н.э.).Автор другой, имеющей плюралистический характер, философии Анаксагор основал Афинскую философскую школу. Он вызвал на себя гонения со стороны афинян тем, что считал небесные светила не божествами, а раскаленными камнями, и признавал наличие в мире божественного мирового ума – Нуса, управляющего природным миром. Сам же мир, по Анаксагору, состоит из мельчайших частиц – «гомеомерий», отличающихся качественным многообразием и способных делиться до бесконечности. Эти частицы являются семенами вещей, из которых и состоят соответствующие их качествам тела. Правда, в телах находятся семена разных вещей. Но их роди свойства определяются преобладающим видом семян. Как и большинство философов того времени, Анаксагор были естествоиспытателем. Он справедливо объяснял явление затмения Луны тем, что на нее падает тень Земли, утверждая, что Луна светит отраженным светом Солнца. 84 Философия периода заката греческого полиса Сменившая родовую общину, полисная организация греческого общества породила соответствующее ей мировоззрение – натурфилософию досократиков. Эти мыслители творили свои системы в эпоху стабильности полисов, и эта стабильность и целостность отразились в их концепциях мир в их представлениях обретает стройные очертания Космоса – гармонического целого, моделью которого и служит миниатюрный город-государство сего общностью интересов между всеми гражданами и устойчивым равновесием в экономической и социальной жизни. Однако в V веке до н.э. основы цельности полиса подверглись глубокой эрозии. Еще до начала этого процесса в Греции возникла тенденция к преодолению замкнутости и ограниченности полисной жизни и к созданию новой общественной структуры, переходной формой которой стали мощные военные союзы греческих государств под главенством Афин и Спарты. Правда, создание союзов было вызвано внешней причиной – опасностью, исходящей от соседей. Но скоро разрушительные силы объявились и внутри городов, входящих в коалиции. Начало развалу полисной системы положил афинский стратег Кимон, одержавший ряд блестящих побед над персидской армией. В результате в Афины устремился поток рабов, составивших значительную конкуренцию городским земледельцами ремесленникам. Массы горожан стали разоряться, в то время как крупные рабовладельцы быстро преумножали свои богатства. Реформаторская деятельность известного афинского стратега Пе- рикла, стремившегося улучшить положение демоса, лишь на время задержала обострение социальных противоречий в обществе. Но и при нем многие члены полиса продолжали расширять свое рабовладение, не считаясь с потребностями города, и даже пытаясь подчинить его своим интересам. Полисная организация уже не удовлетворяла наиболее зажиточную часть населения Афин. Интенсивный рост рабовладения требовал завоевания обширных пространств, создания массового рынка рабов, расширения и укрепления государственного аппарата. Маленький, уютный полис не мог вместить в себя все это. Интересы его граждан распались. Каждый из них думал теперь 85 только о себе. Свидетелями процесса расшатывания полисных устоев стали многие мыслители, побывавшие в Афинах впору их наивысшего культурного расцвета – в эпоху Перикла. Каждый по-своему, они отразили совершавшееся событие в своих философских системах. Но наиболее ярко суть происходящего воспроизвели два выдающихся философа V века – абдерец Демокрит и афинянин Сократ. |