Большой конфликт. Берт Хеллингер dergrobekonflikt большой конфликт
 Скачать 0.65 Mb.
|
|
Спасибо, я передам дальше Странное дело: хотя матери так много делают для детей, нередко вырастая, дети ненавидят своих матерей. Когда много получаешь в подарок — а ребенок получает от матери практически все — чувствуешь себя обязанным и не знаешь, как восстановить баланс. То, что мать сделала для ребенка, ребенок никогда не сможет вернуть. Поскольку ребенку трудно стерпеть, что он не может вернуть подаренное ему, иногда он ненавидит собственную мать или упрекает ее. Так он чувствует себя менее обязанным. Таким образом, распространенная ненависть ребенка к матери — это защитный механизм. Ребенок уклоняется от признания факта, что он получил столько, сколько невозможно возместить. Чем больше получаешь, тем больше, как правило, злишься на дарителя. А как поблагодарить маму, чтобы она обрадовалась, хотя ты не в силах восстановить баланс? Скажи ей: «Я столько от тебя получил, что никогда не смогу тебе это вернуть. Я с радостью принимаю твой подарок и в память о тебе передам его дальше». Передавая дальше, мы благодарим маму. Она ведь поступила так же. Она приняла жизнь от своей мамы и передала ее нам. Если мы поступим так же, как она, мы сможем все полностью от нее принять. Тогда мы сможем вынести мамин подарок, сколько бы она нам ни дала. И еще кое-что важное. Если в движении маленького ребенка к матери произошли нарушения, то есть он всеми силами стремился к маме и не мог ее достичь, позднее он будет злиться и гневаться на нее. Этот гнев — обратная сторона любви. Например, если ребенок попадает в больницу, а маму к нему не пускают, он отчаивается. И когда ребенок возвращается к маме, нередко его словно подменили. Кажется, его любви больше нет. Когда мама хочет обнять ребенка, он сопротивляется. Это происходит из-за воспоминаний о раннем расставании. Ведь маленький ребенок не умеет печалиться. Он выражает свою печаль в ярости. Если знать об этом, станешь по-другому относиться и к ребенку, и к его гневу, и к его ненависти. Ведь здесь речь идет о судьбе. Два рода невинности Детей с родителями связывают крепкие узы. Самое сокровенное желание, самое сокровенное стремление ребенка — иметь право быть членом семьи. Кто чувствует себя вправе принадлежать к системе, чувствует себя невинным. Невинность здесь значит: я чувствую себя вправе быть членом семьи. Поэтому невинность — это чувство, связывающее нас с семьей. Привязанность и любовь, рожденные из семейных связей, нередко слепы. Часто ради чувства невинности ребенок причиняет вред и несчастье себе и другим. Например, из чувства невинности, ребенок хочет умереть вслед за другим членом семьи. Он хочет последовать за рано умершим отцом или за рано умершей матерью, чтобы быть с ними вместе и таким образом принадлежать к системе. Ребенок также стремится повторно прожить былые судьбы в семье. Скажем, если родители развелись, когда ребенку было три года, ребенок, который вырос и сам родил ребенка, возможно,, тоже разведется, когда малышу исполнится три года. Он хочет развестись из-за верности паттернам родительской семьи, быть может и не осознавая причинно-следственных связей. Нам кажется, что мы свободно принимаем решения, но на самом деле мы связаны. Или когда ребенок замечает, что кто-то из членов семьи хочет уйти из жизни, он про себя говорит: «Я уйду вместо тебя». И заболевает, например, анорексией, словно говоря про себя: «Лучше исчезну я, чем ты, милый папа или милая мама». Или ребенок заболевает, попадает в аварию или накладывает на себя руки, чтобы кто-то другой в семье остался в живых. Это магическое мышление. Оно повергает в несчастье и самого ребенка, и других людей в следующем поколении. Ведь если в настоящем один из членов семьи ведет себя так, позднее другие ее члены последуют тому же паттерну из слепой любви и чувства невинности. Напрашивается вопрос: как освободить ребенка от слепой любви и стремления к чувству невинности, и как на осознанном уровне любить и сохранить невинность, чтобы остаться в живых и быть счастливым? Например, если ребенок стремится умереть вслед за матерью, нужно, чтобы он взглянул ей в глаза. Тогда он вдруг поймет, какую боль он ей причиняет, когда хочет ради нее заболеть и умереть. Тогда он увидит не только себя и свою любовь, он должен увидеть и любовь матери или любовь человека, вслед за кем он хочет умереть. И тогда он вдруг поймет: если он и в самом деле их любит, он должен решиться остаться среди живых. Тогда он останется среди живых тоже из привязанности и любви, но из знающей привязанности и знающей любви, которая включает в себя и других людей. Совесть и конфликты Совесть — это прежде всего инстинктивное знание, сопровождающее каждый поступок в отношении других людей. Совесть — это:
Чистая и нечистая совести Как мы узнаем, что совести от нас надо? Посредством чувства вины или невинности или, иначе говоря, посредством чистой или нечистой совести. Угрызения совести заставляют нас изменить свое поведение таким образом, чтобы избавиться от них. Тогда уходит чувство вины. Мы ощущаем себя невинными, наша совесть чиста. Совесть не задает конкретное содержание. Это не знание о том, что нужно сделать, это знание об определенном состоянии и чувстве. То, что в конкретном случае нужно предпринять, чтобы избавиться от мук совести и сохранить или вернуть невинность, диктуется не совестью. Тут мы относительно свободны в выборе средств. Мы можем попробовать разные возможности и на уровне чувств проверить, насколько они помогают избавиться от угрызений совести. Мифы Чистая и нечистая совести обросли мифами, которые нельзя проверить. Мифы отводят совести — насколько об этом вообще возможно судить — неподобающее ей место. В том числе представление о совести как о божественном голосе в наших душах, которому без оглядки на обстоятельства нужно следовать. Если это было бы так, все люди должны были бы иметь одинаковую совесть, но очевидно это не так. Иначе во время войны или другого конфликта воюющие стороны не сражались бы с одинаково чистой совестью. В первую очередь совесть отвечает за принадлежность к важным для нас группам, прежде всего, группам, от которых зависит наше выживание. Она привязывает нас к данным группам, что бы они от нас ни требовали. Совесть и группа Испокон веков мы воспринимаем себя как часть группы настолько, что вне группы мы чувствуем себя неполноценными и потерянными. Особенно тогда, когда не можем присоединиться к другой подобной группе. В важных для нашего выживания группах часть служит целому. Все чувствуют себя сопричастными и обязанными общему целому и, в крайнем случае, готовы умереть за него. Индивид раскрывается только в общем и выживает в общем, пусть даже ему приходится погибнуть во имя общего целого. Итак, совесть служит не столько выживанию отдельной личности, сколько выживанию группы. Совесть — в первую очередь коллективная совесть. Постигнув и приняв всерьез эти законы, можно понять, казалось бы, странное и нелогичное поведение — и свое собственное поведение, и поведение других людей. Чтобы принадлежать к системе, индивид выполняет все требования важной для него группы. Поэтому, следуя совести в рамках данной группы, он не имеет ни независимого я, ни независимой самости. Что бы ни казалось ему своим я и своей самостью, это, по сути, я группы и самость группы. Потому в группе многие люди так быстро выходят из себя и теряют самообладание и способность различать вещи. Страх совести Власть группы над индивидом приводит к коллективным убеждениям и коллективным действиям, которые непонятны трезвому наблюдателю и одновременно запрещают трезвое наблюдение, препятствуя ему. Тут становится ясно, сколько сил потребуется индивиду, чтобы освободиться из оков коллективной совести с ее требованиями. Ему нужно пересилить страх перед санкциями, которыми грозят блюстители выдуманных порядков и убеждений группы. Только по ту сторону страха он сможет увидеть действительность такой, как она есть, и по ту сторону совести постичь нечто, что заставит его прозреть и освободиться от пут совести, хотя, наверное, только отчасти. Неосознанная совесть Помимо совести, которая дана нам в ощущениях, существует неосознанная совесть, законы которой мы узнаем по их действию в группах. Эту совесть практически невозможно ощущать. Прежде всего, потому что воспринимаемая нами совесть, чистая или которая нас грызет, перебивает эту другую совесть и вытесняет ее в подсознание. Неосознанная совесть — в еще большей степени коллективная совесть, чем ощущаемая нами совесть. Это — коллективная совесть, общая совесть семьи. Право на принадлежность к системе У коллективной совести есть два основополагающих закона. Первый закон гласит: каждый член группы имеет равные права на принадлежность к ней. В отличие от данной нам в ощущениях совести эта совесть не позволяет исключать из системы ее членов. Поэтому все члены группы в сфере влияния данной совести могут чувствовать себя уверенно. Если все-таки кого-то исключают — как правило, под влиянием осознаваемой нами совести — коллективная совесть замещает исключенного члена позже пришедшим в группу членом. Последний чувствует и ведет себя как и исключенный человек, хотя ни он, ни группа этого не осознают. Итак, коллективная совесть следит за полнотой группы. И стремится ее восполнить, если в системе появилась брешь. При этом ей неважно, по каким причинам человека исключили. Поэтому коллективная совесть является по отношению к ощущаемой нами совести аморальной, или точнее внеморальной. Это архаическая совесть, которой не знакомы различия между добром и злом в смысле морали. Коллективная совесть пытается восстановить полноту группы, невзирая на вину или невинность человека, который позже заместил исключенного члена и таким образом вернул его в группу. Она и в этом смысле аморальна. С другой стороны, коллективная совесть морально превосходит данную нам в ощущениях совесть, потому что для нее полнота группы и выживание каждого ее члена важнее всего. Значит, в отличие от моральной совести, которая решает оставить или исключить того или другого члена группы и в конечном итоге решает, жить ему или умереть, неосознанная совесть защищает жизни всех членов группы, в том числе и от приговоров моральной совести. Бывшие и настоящие Коллективная совесть оберегает еще один закон. Этот второй закон тоже архаичен и служит сплоченности и выживанию группы, на которую он распространяется. Закон гласит: тот, кто раньше пришел в группу, имеет преимущества перед теми, кто пришел в нее позже. В чем смысл данного закона? Как он работает? Этот закон отводит каждому члену группы определенное место в соответствии с его возрастом. Хотя со стороны этот закон кажется иерархичным, он представляет собой совершенную модель равенства. Ведь у каждого члена системы в течение жизни есть одинаковые возможности для развития и продвижения. За возможности не надо бороться, их не надо завоевывать. Со временем они появляются сами собой. Поэтому данный закон охраняет внутренний покой и сплоченность группы. Он предупреждает недоброе соперничество и борьбу за лучшую позицию и, следовательно, является основополагающим порядком для выживания группы, в которой действует круговая порука. Кто нарушает этот закон, становится врагом группы, подвергающим ее выживание опасности. Тогда он теряет право быть членом группы и под давлением коллективной совести становится изгоем. В былые времена это значило верную смерть. Раз речь идет о выживании группы, эта совесть лишает угрожающего выживанию группы человека права быть ее членом. Наверное, еще важно заметить, что я здесь описываю свои наблюдения. Ведь данный закон действует в семьях и сегодня с той же неумолимостью. Собственно семейные трагедии начинаются там, где люди преступают этот закон. Трагика Все трагедии имеют один и тот же паттерн. Например, в греческих трагедиях, как и в семейных трагедиях, мы являемся свидетелями того, как позже пришедший в систему человек вмешивается в дела других ее членов, и старается уладить что-то за них, что уже существовало до него и что ему не полагается. Прежде всего, дети и внуки хотят взять на себя долги или задачи родителей или бабушек и дедушек, либо искупить их вину. При этом они делают что-то ради одних и во вред другим. Они следуют голосу совести и чувствуют себя невинными и хорошими. В то же время они нарушают второй закон коллективной совести. Но люди этого не замечают, поскольку совесть, данная нам в ощущениях, подталкивает их к нарушению закона и награждает чувством правоты и невинности. Зато коллективная совесть наказывает их провалом и гибелью. Поэтому великие трагедии заканчиваются, как правило, смертью героя. Трагические герои остаются в своих сердцах детьми, стремящимися помочь предкам. Это заносчивость, из-за которой все трагедии начинаются и бесперспективно заканчиваются. Выходы Постигая функции обоих родов совести, одновременно понимаешь, где следует искать выходы и решения. Постижение функций обоих родов совести, с одной стороны, противоположенных друг другу, а с другой — дополняющих друг друга, имеет далеко идущие последствия для человеческого общежития. Благодаря этим озарениям мы начинаем понимать неразумное, слепое и убийственное в собственном поведении и в поведении окружающих. Кроме того, благодаря этим озарениям мы начинаем понимать причины некоторых болезней, самоубийств или борьбы за власть, заканчивающейся плачевно для всех. Гармония На пути постижения истины мы перерастаем рамки совести, прежде всего рамки, которыми совесть ограничивает наше восприятие. Притом нам не надо уходить из групп, к которым мы принадлежим. Ведь наши постижения служат благу группы и ее дальнейшему развитию. Они помогают группе открыться для других групп, озарений и возможностей, которые до настоящего момента оставались недоступными из-за господства личной совести. Тем не менее принадлежать к нашей группе означает высшее благо и в данной связи выживание группы. Мы не можем и не имеем права просто уйти, ведь и наше выживание зависит от нее. Поэтому следует найти применение постижению закономерностей совести в рамках группы и до определенной степени отдаться совести как силе, обеспечивающей сплоченность группы. Дальнейшее развитие совести Поскольку совесть не является ни инсайтом, ни знанием в философском смысле, а всего лишь восприятием чувства принадлежности к системе или изгнанности из нее, совесть может измениться или перестроиться в соответствии с содержанием, на которое она реагирует. В истории есть множество подтверждений тому. То, что наши предки делали с чистой совестью, например, с энтузиазмом шли на войну, нам сегодня уже не понять. Потому философ, собирающий на пути познания новые инсайты, которые из-за совести до настоящего времени были сокрыты от его восприятия, чтит совесть как действительность и ждет, пока эта действительность ему откроется, чтобы можно было действовать в соответствии с новыми постижениям. Духовная совесть Дух пребывает в связи со всем, и с противоположностями тоже. Дух непосредственно воспринимает, находится ли он все еще в гармоничной связи со всем, как оно есть, или нет. Поскольку дух находится в гармонии со всем, он не поддерживает ни одну сторону и не настроен против кого-либо. Как мы на духовном уровне воспринимаем гармонию и сопричастность всему? Гармония — это собранность и обращенность ко всему, как оно есть. Любое нарушение и потеря гармонии отзываются беспокойством. Как и в случае инстинктивной совести, здесь мы находим ответ на языке чувств — дискомфорт и беспокойство, сравнимые с виной и угрызениями совести. И наоборот: на духовном уровне у нас возникает чувство спокойствия и уверенности, когда мы всему сопричастны и отдаемся течению событий, это похоже на чувство невинности и чистой совести. Это духовное чувство, которое сопровождает инсайт, расширяет наш горизонт, пробуждает нас. В отличие от инстинктивной совести тут нет ни страха, ни рвения. Действия духовной совести объединяют разделенное, а другая совесть разделяет. Духовная совесть служит миру, миру для всех. Зло Часто мы различаем добрых и злых людей, добрые и злые поступки. Мы делаем это под диктовку совести. Совесть подталкивает нас к разделению на добро и зло. Но что это за зло? И что это за добро? Это очень узкое видение. Под влиянием совести только то, что служит принадлежности к семье, рассматривается как добро. А зло — то, что угрожает принадлежности к нашей семье. Внутри семьи это разделение очень важно. Оно помогает нам сохранить связь с нашей семьей. Но в то же время мы различаем добро и зло и в других группах. Значит, добрыми являются похожие на нашу семью группы, с теми же ценностями. А злыми или неполноценными являются группы, ценности которых отличаются от представлений о ценностях в нашей семье. И если они отличаются от наших, под влиянием совести мы желаем этим людям зла и даже хотим их уничтожить. Итак, добрые люди, так называемые добрые люди, хотят попасть в рай и ни за что не хотят встретить там других людей. И это благодаря совести. Совесть создает рай и ад. Нередко добрые люди посылают злым муки ада и ведут себя как злые. Это одно из зол. Оно более или менее личное. Силы-антагонисты Мне думается, помимо личного зла еще существует великое зло. Эти силы разрушают созданное нами, ставят под угрозу и стремятся уничтожить достигнутое, и иногда им это удается. Если задуматься об Иисусе, что за добрый человек он был, и как он говорил о любви, например: «Будьте милосердны, как мой отец небесный. Он повелевает солнцу своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных», — то для него не существовало ни добрых, ни злых. И, тем не менее, он умер на кресте. Здесь вмешались силы-антагонисты. Его убили отдельные люди, злодеи? Или они были только орудием враждебной силы, могущественной силы? Христос взывал на кресте: «Боже мой, Боже мой, зачем ты меня оставил?» Неужели бог дал слабину? Или враждебные силы сильнее бога? Всегда, когда кто-либо слишком возвышается, силы-антагонисты восстанавливают равновесие — во имя бога. Тогда откуда берутся эти силы и зло? От бога. Но как себя вести по отношению к враждебным силам? Их следует принять, раз на то божья воля. Следует вверить себя в руки бога или божественного. Таким образом мы чтим бога. |