словарь. Ю Н Караулов Русский ассоциативный словарь как новый лингвистиче. Что собой представляет ассоциативный словарь

• Название: Что собой представляет ассоциативный словарь
• Анкор: словарь
• Дата: 19.04.2023
• Размер: 1.37 Mb.
• Имя файла: Ю Н Караулов Русский ассоциативный словарь как новый лингвистиче.doc
• Тип: Документы; #1075375
• страница: 2 из 23

II. КАК УСТРОЕН СЛОВАРЬ И КАК ОН БЫЛ ПОЛУЧЕН

Словарь состоит из двух частей: прямого ассоциатив­ного словаря и обратного. Первая его часть организована по принципу "от стимула — к реакции" (S — R), и словар­ная статья представляет собой ассоциативное поле свя­занных со стимулом слов, причем разнообразие возмож­ных связей столь велико, что охватывает все формальные и содержательные характеристики попарно связанных слов — стимула и ответа на него. Например, в статье глу­пый самым частым ответом является слово человек, т.е. перед нами ходовое словосочетание глупый человек. Но в числе реакций мы найдем много синонимов к этому поня­тию (дурак, идиот, кретин, балбес, болван); имена фольк­лорных и литературных героев, характеризуемых таким качеством (Буратино, Ванька, Гонза, Незнайка); указания на внешние признаки глупости (идиотское выражение ли­ца, пустые глаза, с большими ушами); актерскую маску (Крамаров); метафорическое обозначение глупости (осел, баран, дуб, пень, ишак); оценку этого качества (не повезло, мерзость, до невозможности, жалко); фразеологические единицы, живописущие смысл слова-стимула (как пробка, везет ему < т.е. дуракам везет) и т.д. Глупым может быть не только человек, но и взгляд, вывод, сон, смех, совет, что также находит отражение в статье. Наконец, весьма спе­цифичным для этой статьи оказывается обилие ответов, содержащих сему "маленький", т.е. слов, обозначающих детеныша: ребенок, котенок, мышонок, щенок, птенец, ма­лыш и т.п.

Реакции в статье расположены в порядке убывания их частотности. После каждой реакции стоит цифра, обозна­чающая число людей, ответивших данным словом на сти­мул. Так, словосочетание глупый человек образовали 70 ис­пытуемых, а словами мальчишка, парень, пень ответили по 5 человек каждым. В конце статьи с разделительным зна­ком + приводятся итоговые цифры (526+186+10+135), которые означают следующее: первая из них (526) ука­зывает на общее число испытуемых, которым достался для ответа данный стимул; вторая цифра (186) обоб­щает суммарное число разных ответов в данной статье; третья цифра (10) фиксирует количество испытуемых, которые оставили данный стимул без ответа, т.е. число "отказов"; наконец, последняя цифра (135) показывает число единичных реакций, т.е. ответов, каждый из кото­рых был дан на этот стимул только одним испытуемым.

Статьи различаются по общему числу ответов: в боль­шей части из них, количество отвечавших на стимул ис­пытуемых превышает 500, примерно в 1/3 статей число реакций колеблется вокруг 100. Эта особенность является результатом специальной программы сбора ассоциативно­го материала, согласно которой часть стимулов была включена в список лишь на первых этапах эксперимента для проведения пилотажного исследования (подробнее см. ниже). В итоге мы имеем в прямом словаре на 1277 сти­мулов около полумиллиона ответов-словоупотреблений, а с учетом обратного словаря число словоупотреблений в данном корпусе превышает один миллион. Использовав термин "корпус", я хотел бы подчеркнуть принципиальную аналогию ассоциативного материала с текстовыми корпу­сами, причем наличие как прямого, так и обратного сло­варей, сближает форму представления этого материала с конкордансом. В прямой части словаря представлен пре­имущественно "правый контекст", в обратной — "левый".

Не все слова-реакции в статьях, как заметит обратив­шийся к словарю читатель, напечатаны одинаковым шрифтом, часть из них выделена "полужиром": это те ре­акции, которые по своей форме совпали со стимулом. Так, в статье глупый выделены человек, мальчик, ребенок, ко­роль, муж, ответ, совсем, бесполезный, милый, стран­ный, и др., всего 37 слов. Подробная маркировка подчер­кивает сетевой характер организации материала в ассоци­ативном словаре, делая более наглядной многообразные связи слов, фиксируемые при прямом (S — R) и обратном (R — S) расположении материала.

Вторая часть—обратный словник ассоциативного словаря строится по принципу "от реакции — к стимулу". Словарная статья здесь задана той словоформой, которой реагировали участники ассоциативного эксперимента на перечисленные в правой части статьи стимулы. Так, сло­воформа любви (род., дат. или предл. п. ед. ч.) появилась 232 раза в 57 статьях, в том числе на стимулы история (40), жажда (13), желать (3), о (3), бояться (1), по (1), про­сил (1), учиться (1) и т.д. Соответственные модели двух слов для перечисленных пар таковы: история любви, же­лать любви, по любви и т.д. Цифры после стимулов, как и в прямом словаре, означают количество появлений данной словоформы в статье соответствующего стимула. Две ито­говые цифры со знаком разделения в конце словарной статьи обратного словаря (для словоформы любви это 232 + 57) указывают на общее число её появлений в сло­варе (232) и на число стимулов (или статей прямого сло­варя), в которых зафиксирована данная словоформа (57).

Если обратиться к рассмотренному выше слову глу­пый, но уже данному в обратном словнике в качестве реакции на разные стимулы, то мы увидим, что в форме им. п. ед. ч. муж. р. это слово было употреблено в ответах 266 испытуемых и вошло в статьи 92 стимулов: безмозг­лый, баран, пустоголовый, заносчивый, приказ, балбес, надменный, лодырь, шутка и др. Вся же парадигма этого прилагательного, появившаяся в ответах испытуемых {глуп, глупа, глупая, глупее, глупое, глупым, глупых — здесь перечислены все формы слова из обратного словника), распределилась еще по сотне других статей, увеличив его частотность в словаре более чем вдвое. Если же учесть ре­акции-дериваты этого корня из его словообразовательного гнезда (глупенький, глупец, глупо, глуповат, глупость, глу­пыш, глупышка), то сеть его связей, восстанавливаемая по прямому и обратному словарям, будет выглядеть весьма разветвленной и внушительной.

Этот словарь, репрезентирующий ассоциативно-вер-бачьную сеть русского языка, получен в массовом экспе­рименте в период с октября 1988 г. до мая 1990 г. Экспе­римент был организован стандартным образом: каждый его участник получал анкету со 100 словами-стимулами, и, согласно инструкции, в течение 7-10 минут должен был заполнить ее, написав против каждого стимула первое, пришедшее ему на ум слово, вызванное в его сознании этим стимулом. Каждый стимул был снабжен номером, и состав анкеты формировался на основе работы генератора случайных чисел таким образом, чтобы избежать появле­ния двух одинаковых анкет. Приведем образцы ответов в одной из анкет (прописными буквами в анкете обозначен стимул, строчными воспроизведен ответ испытуемого):

АНКЕТА 2017

ПОЛ (М, Ж)- м ВОЗРАСТ-23 года РОДНОЙ ЯЗЫК —русский СПЕЦИАЛЬНОСТЬ - филолог ДАТА ЗАПОЛНЕНИЯ - 23.10.88

220 ВЕСЬ — параллелепипед 377 МАЛЬЧИК —с-пальчик

301 СЕМЬ - верст 94 НАЧАЛЬНИК - хороший

204 ЖЕЛАТЬ — наилучшего 1237 ХРЕБТИНА - ужасная

340 АРМИЯ — трясогузки 91 ВЕЗТИ — дрова

127 ПРОДОЛЖАТЬ - молчатьЗЗ ИГРАТЬ - футбол

31 СОБРАТЬСЯ — выпить 246 ЛЕТЕТЬ — в самолете

1274 ОБМАН — ложь 663 МАМА — родная

Исходный набор стимулов 1277 единиц' (таково коли­чество статей в словаре) складывался из следующих со­ставляющих:

1. Были взяты 200 слов-стимулов, вошедших в "Сло­варь ассоциативных норм русского языка" под редакцией А А. Леонтьева [М., 1977];

2. Этот первоначальный список дополнен выборочно лексическими единицами из первой тысячи самых частых в текстах слов согласно "Частотному словарю русского языка" под редакцией Л.Н. Засориной [М., 1977];

3. Полученный список был расширен путем включения в него нескольких десятков слов-дескрипторов, отражаю­щих жизненно важные или типичные для русской культу­ры понятия, из "Русского семантического словаря" под ре­дакцией С.Г. Бархударова [М., 1982];

4. Далее для некоторых слов разных частей речи из этого списка были развернуты синонимические ряды (ложь, обман, вранье, враки, брехня; мука, мучение, терза­ние, пытка; большой, огромный, громадный; сочувствие, со­страдание, соболезнование; гордый, заносчивый, спесивый, чванливый и т.п.) и подобраны антонимические пары (большой — маленький, умный — глупый, хороший — плохой и т.п.), которые также включены в состав стимулов.

5. Для ряда слов из полученного состава стимулов была образована словоизменительная парадигма (воздух, воздуха, воздухом, воздуху, о воздухе; важный, важнее, важнейший; возьму, возьмешь, возьмет, возьмем, возьмете, возьмут; взял, взяла; я, ты, он, мы и т.д.), словоформы ко­торой пополнили список. Были также образованы видо­вые пары для некоторых глаголов (рассказать—рассказы­вать, принести—приносить, сесть—сидеть, бежать—бе­гать—убегать—убежать—сбежать, просить—попросить и т.п.).

6. Наконец, получившийся список подвергся контролю с точки зрения системной полноты, т.е. представленности в нем всех частей речи, и таким образом, в него были до­бавлены некоторые порядковые и количественные числи­тельные, местоимения, частицы (даже, уже и т.п), междо­метия и союзы.

В результате таких процедур и был сформирован ис­пользованный в эксперименте состав стимулов. Для ряда из них (косвенных словоформ, некоторых синонимов, числительных, местоимений и служебных частей речи) ас­социативные статьи, как уже отмечалось выше, содержат лишь около 100 реакций. Соответствующие стимулы по­сле получения на каждый из них порядка сотни ответов не включались более в генерируемые анкеты по двум сообра­жениям. Во-первых, собранного материала оказалось до­статочно для изучения вопросов о том, как влияет грамма­тическое оформление стимула, его частеречная принад­лежность, синонимическая близость с другими стимулами на состав и грамматикализованость реакций в соответст­вующем ассоциативном поле. Во-вторых, сокращение первоначального числа стимулов позволило ускорить оп­рос и увеличить число ответов на каждый из них.

В итоге в Русском ассоциативном словаре (в прямой и обратной его частях) представлено более 1 миллиона сло­воупотреблений, 52 тыс. разных словоформ и около 12,6 тыс. разных лексических единиц. Такие характеристики представляются достаточными, чтобы трактовать наш словарь как ассоциативно-вербальную сеть, моделирую­щую состав и способ организации русского языка, соот­носимый и сомасштабный с отдельным его носителем, т.е. сеть, отражающую и в какой-то степени воспроизво­дящую владение языком статистически усредненной рус­ской языковой личности.

Отбор испытуемых проводился на основе таких кри­териев: 1) участниками эксперимента могли быть лишь лица, для которых русский язык является родным; 2) они должны быть городскими жителями, с тем чтобы влияние диалектного языка было минимальным; 3) предусматри­вался широкий территориальный охват испытуемых, и ими стали жители городов России от западных ее границ до Владивостока и с севера на юг — от Ярославля до Бел­города; 4) авторы стремились к тому, чтобы участниками эксперимента были представители всех отраслей знаний, и поэтому основной контингент испытуемых составили сту­денты всех специальностей из вузов России в возрасте 17-25 лет.

Возрастной состав испытуемых тоже имеет определен­ный смысл. Дело в том, что к указанному возрасту ста­новление языковой личности в основном завершается, и, значит, в ассоциациях находит отражение сформировав­шаяся языковая способность участника эксперимента. Со­держательное наполнение (т.е. словарный запас, иерархия ценностных категорий, прагматические установки) языко-

' Следует отметить, что такое количество слов совпадает со словарным минимумом нашего повседневного общения: со­гласно результатам проведенного мною эксперимента по анализу говорения человека в течение одного дня, он обходится в среднем 1300 разных лексических единиц, делая от 8 до 20 тысяч словоупотреблений ежедневно.

вой способности и ее формально-комбинаторные возмож­ности у большинства людей остаются относительно ста­бильными на протяжении жизни. Следовательно, анализи­руя социальные, этические, историко-культурные, прочие оценочные реакции испытуемых в эксперименте 1989— 1991 годов, исследователь может прогнозировать некото­рые характеристики состояния массового сознания в рос­сийском обществе на ближайшие 20—30 лет, т.е. на пери­од, когда нынешние наши испытуемые будут составлять активное ядро общества.