практика. Производственная преддипломная практика Апсатаров Ш.Р. ЗМ-4192. Дипломной практики на кафедре Правоохранительная деятельность и адвокатура

• Название: Дипломной практики на кафедре Правоохранительная деятельность и адвокатура
• Анкор: практика
• Дата: 01.11.2022
• Размер: 3.7 Mb.
• Имя файла: Производственная преддипломная практика Апсатаров Ш.Р. ЗМ-4192.doc
• Тип: Диплом; #765364
• страница: 8 из 10

Глава 3. Проблемы правового регулирования гарантий независимости судей в уголовном процессе и пути их решения
§3.1. Гарантии независимости судей в уголовном процессе


В статье 1 Конституции Российской Федерации указано, что Россия является правовым государством, одним из принципов которого выступает разделение властей, в соответствии с которым государственная власть должна осуществляться тремя самостоятельными ветвями власти: законодательной, исполнительной и судебной.

Положение о судебной власти как самостоятельной и независимой от других ветвей власти развивается в главе 7 Конституции, устанавливающей, что правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом, посредством конституционного, гражданского, арбитражного, административного и уголовного судопроизводства (ч.2 ст. 118 Конституции).

В дореволюционной России принципам разделения властей посвящал свои работы известный государственный деятель М. М. Сперанский (1772–1839), составивший план государственного преобразования, в котором анализировал триаду, состоящую из законодательной, исполнительной и судебной власти. По мысли М. М. Сперанского, «нельзя основать правление на законе, если одна державная власть будет и составлять закон и исполнять его».

В истории российского права впервые законодательные нормы о разделении властей появились в Основных положениях судоустройства, принятых в 1862 г. Но на практике эти нормы в эпоху самодержавия регулировали лишь техническое разделение властных функций, не затрагивая существа правоотношений в системе государственной власти.

В советский период истории суды не могли быть самостоятельными и независимыми, т.к. при партийно-номенклатурной идеологии судебный аппарат был полностью подчинен правилам «телефонного права», распоряжениям партийного руководства, а не закону.

Только с принятием в 1992 г. Закона РСФСР «О статусе судей в Российской Федерации» постепенно стала формироваться новая идеология о самостоятельности и независимости судебной власти от законодательной и исполнительной, окончательно закрепившаяся на конституционном уровне в Конституции РФ, принятой всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. Но, как показал опыт функционирования властей после принятия Конституции РФ, три ветви власти, формально призванные уравновешивать друг друга, не всегда на деле добивались этого.

По мнению исследователей, в отношениях между различными ветвями власти неизменно доминировала исполнительная власть. Как указывает Н. Г. Стеничкин, с принятием в 2020 г. изменений в Конституцию РФ, «значительно расширились полномочия Президента и законодательной ветви власти в их влиянии на судебную ветвь».

Особенно это проявилось в п. «л» ч. 2 ст. 102 Конституции, в котором впервые на конституционном уровне решается вопрос досрочного прекращения полномочий судей, в том числе по порочащим основаниям. Выделены категории судей, в отношении которых Президент может возбудить данную процедуру. Устанавливается порядок, в соответствии с которым полномочия судьи могут быть прекращены по представлению Президента Советом Федерации. Это означает усиление не только исполнительной, но и законодательной ветви власти по сравнению с судебной.

До изменения Конституции полномочия судей могли быть прекращены в соответствии со ст. 14 Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации». Дисциплинарный проступок рассматривался квалификационной коллегией судей, решение которой можно было обжаловать в судебном порядке либо в Высшую квалификационную коллегию судей.

Судьи Конституционного Суда РФ могли быть привлечены к дисциплинарной ответственности на основании федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».

В ранее действовавшем законодательстве специальный правовой статус судьи и особый порядок привлечения его к ответственности с участием органов судейского самоуправления в определённой степени гарантировали неприкосновенность судьи, не допускали вмешательства исполнительной и законодательной власти в процедуру приостановления или лишения статуса. Новый порядок сужает границы неприкосновенности, что, по мнению Н. Г. Стеничкина, может повлечь риски нарушения конституционного равновесия ветвей власти.

Нововведения в основной закон, не согласующиеся с действующим законодательством, потребуют не только внесения соответствующих изменений в Закон «О статусе судей», но и переосмысливания всей концепции разделения властей, самостоятельности и независимости судебной ветви власти, включая гарантии несменяемости судьи во время пребывания его в должности. Аналогичной позиции придерживается Р. С. Бевзенко, отмечая расплывчатость новых формулировок об основаниях лишения статуса судьи, в которых теперь содержится не исчерпывающий перечень таких оснований, а допущены формулировки, допускающие расширительное и произвольное толкование: лишение статуса судей возможно «в случае совершения ими поступка, порочащего честь и достоинство судьи, а также в иных предусмотренных федеральным конституционным законом случаях, свидетельствующих о невозможности осуществления судьёй своих полномочий» (п. «е.3» ст. 83 Конституции РФ).

Профессор В. И. Головченко считает, что расплывчатая формулировка «в иных случаях» не способствует соблюдению принципа независимости судейского корпуса и позволит исполнительной власти использовать неопределенность закона для оказания давления на судей.

В п.6 ст. 14.1 Закона РФ «О статусе судей» сохранена формулировка «В иных случаях, предусмотренных федеральными конституционными законами». Данная формулировка сохранена и в Федеральном конституционном законе «О Конституционном Суде Российской Федерации» (ст.18).

Это значит, что сохраняются все предпосылки для снижения независимости судебной ветви власти. Значительно упрощен механизм досрочного прекращения полномочий судей Конституционного Суда РФ по сравнению с ранее действовавшим законодательством.

В настоящее время по представлению Президента РФ, а не самого Конституционного Суда (и вне его участия в какой-либо форме) Совет Федерации прекращает полномочия конституционных судей, включая Председателя Конституционного Суда и его заместителя.

При сохранении расплывчатых формулировок оснований прекращения полномочий и с учетом российской реальности это может привести к принятию исполнительной властью произвольных решений.

Фактически судьи оказываются беззащитными и подверженными политическому влиянию. Как отмечает профессор В. А. Кряжков, следствием реформы стало снижение способности Конституционного Суда РФ уравновешивать законодательную и исполнительную власть и эффективно защищать основные права и свободы граждан.

Процессуальные нормы об организации отправления правосудия по гражданским делам имеют своей целью не только поддержание законной процедуры принятия решений, но и обеспечение действительного правосудия, установление которого возможно в условиях абсолютной судейской независимости.

Категория процессуально-правовых гарантий независимости судей является наиболее многофункциональной, поскольку призвана регулировать конституционный статус судьи при непосредственном осуществлении судебной власти.

В настоящее время данной теме посвящена лишь небольшая часть работ в области исследования принципа независимости судей, что, по нашему мнению, может быть связано с бессистемностью законодательных положений, содержащих такие процессуальные гарантии, с отсутствием прямых взаимосвязей и очевидной выраженности содержания таких норм в гражданском процессуальном законе.

Среди определенных процессуально-правовых гарантий рассматриваемого принципа правовед В.Е. Левченко³⁴ выделяет:

- собственно процессуальную форму осуществления правосудия по гражданским делам (п. 1 ч. 1 ст. 9 Закона «О статусе судей»;

- тайну совещания судей;

- порядок голосования судей при вынесении решения по делу.

Основополагающей категорией процессуальных отраслей права в целом является понятие процессуальной формы.

Теоретик права Х.А. Кучкаров³⁵ выделяет характерные черты гражданской процессуальной формы, которые заключаются в законодательно установленной процедуре рассмотрения и разрешения гражданских дел, праве лиц на судебную защиту в рамках гражданского процесса, наличии процессуальных прав и обязанностей участвующих в деле лиц и доказательственном механизме.

Из вышеизложенного можно сделать вывод, что гражданская процессуальная форма регулирует посредством норм гражданского процессуального права деятельность суда и других лиц, участвующих в деле, в целях эффективной и последовательной защиты прав и законных интересов. Исследователь Д.Е. Зайков³⁶ обращает внимание на существенную разницу между гражданским процессом и деятельностью судов общей юрисдикции, которая заключается в том, что если гражданский процесс является специфической процессуальной формой осуществления правосудия по делам, отнесенным к компетенции соответствующего суда, то деятельность судов общей юрисдикции, охватывает не только процессуальную составляющую, но организационную, кадровую, финансово-экономическую, представительскую и иные виды деятельности.

Пункт 1 ч. 1 ст. 9 Закона «О статусе судей» устанавливает главенствующее положение феномена процедуры осуществления правосудия в иерархии гарантий принципа независимости судей. Однако такая последовательность изложения подвергалась критического осмыслению.

Судья Л.В. Шеломанова³⁷ не считает такой выбор законодателя оправданным, так как процедура отправления правосудия не является гарантией первостепенной важности. Также автор уточняет, что процессуальные нормы об организации отправления правосудия по гражданским, уголовным, административным и иным спорам не имеют основной целью обеспечение именно независимости судьи.

Не соглашаясь с мнением Л.В. Шеломановой, мы поддерживаем определенную законодателем в ч. 1 ст. 9 Закона «О статусе судей» последовательность. По нашему мнению, фундаментальная процессуальная форма осуществления правосудия в судах общей юрисдикции является неотъемлемой гарантией реализации принципов гражданского судопроизводства, поскольку именно наличие устойчивого механизма обуславливает действие и применимость основополагающих теоретических начал.

В том числе, принцип независимости судей не был бы отражен в гражданской практике в случае отсутствия эффективной процедуры, отвечающей за его применимость.

Как следствие, гражданская процессуальная форма является важнейшим элементом принципа независимости судей, связующим звеном всех предусмотренных федеральным законодательством обеспечительных мер. Более того, процессуальная форма служит первоисточником иных процессуально-правовых гарантий независимости судей, поскольку они действуют только в рамках государственных правовых процедур.

Следующим гарантом независимости судей, который является составной частью процессуальной формы осуществления гражданского правосудия, стала тайна совещательной комнаты.

В силу ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция)³⁸ нарушение тайны совещательной комнаты лишает заинтересованных лиц права на справедливое и публичное разбирательство дела независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона.

Выполнение требований о принятии решения в совещательной комнате при соблюдении тайны является одной из гарантии реализации принципа независимости судей при осуществлении правосудия и подчинении их только Конституции РФ и федеральному закону. Согласно мнению судьи Конституционного суда Г.А. Гаджиева к Определению от 17.01.2012 № 174-О-О³⁹ (далее – Определение КС РФ № 174-О-О), тайна судебного разбирательства представляет собой процессуальный режим защиты конфиденциальной информации о деятельности, которая протекает в процессе судебного разбирательства на завершающей стадии – при принятии решения и голосовании в коллегиальном составе суда.

Согласно ст. 192 ГПК РФ, принятие решения судом происходит в совещательной комнате. Такая совещательная комната предполагает, что в ней могут находиться только судья, рассматривающий дело, или судьи, входящие в состав суда по делу, то есть присутствие иных лиц запрещено (ч. 2 ст. 194 ГПК РФ). В силу ч. 3 ст. 194 ГПК РФ, судьи не могут разглашать суждения, высказывавшиеся во время совещания.

Более того, судья, оставшийся при особом мнении по принятому решению, не имеет права каким-либо образом разглашать тайну совещания судей (ч. 4 ст. 194 ГПК РФ).

Нарушение данного правила влечет за собой отмену решения суда первой инстанции по п. 7 ч. 4 ст. 330 ГПК РФ.

При удалении суда в совещательную комнату по смыслу ст. 199 ГПК РФ решение суда принимается немедленно после разбирательства дела. При этом резолютивную часть решения суд обязан объявить в том же судебном заседании, в котором закончилось разбирательство дела.

Таким образом, объявление решения по делу не может быть оглашено на следующий день, поскольку такая возможность предполагает удаление судьи из совещательной комнаты.

Подобная ситуация была рассмотрена в судебной практике^40,41,42 как нарушение установленного правила тайны совещания судей и принципа непрерывности судебного разбирательства, что свидетельствует об отсутствии правосудия по данному делу в суде первой инстанции. Однако сами временные нормативы нахождения судьи в совещательной комнате для принятия решения действующим законодательством не предусмотрены.

Реализация же судом своего права прерваться для отдыха по окончании рабочего времени и в течение рабочего дня, и реализация судом своих процессуальных полномочий по другим делам в производстве не являются единственным необходимым доказательством нарушения им тайны совещательной комнаты⁴³.

Кроме того, следует руководствоваться позициями судов, которые устанавливают, что в качестве совещательной комнаты судья вправе использовать, в том числе, свой рабочий кабинет, находящийся в здании суда.

Следующей процессуально-правовой гарантией независимости судей, которая не вызывает у большинства теоретиков права и практикующих юристов сомнений, является порядок голосования судей при вынесении решения по гражданскому делу.

Состав суда регламентирован ст.ст. 7, 14 ГПК РФ, устанавливающими, что коллегиальное рассмотрение дел обязательно для судов первой инстанции в случае наступления обстоятельств, предусмотренных ст.ст. 10, 15 Федерального конституционного закона от 23.06.1999 № 1-ФКЗ «О военных судах Российской Федерации»⁴⁴, п. 6 ст. 31 Федерального закона от 12.06.2002 № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»⁴⁵, для судов апелляционной инстанции за исключением случаев, предусмотренных ч. 3 ст. и ч. 1 ст. 335.1 ГПК РФ, для судов кассационной и надзорной инстанций.

Статья 15 ГПК РФ регулирует механизм голосования судей коллегиального состава, который предусматривает разрешение возникающих вопросов большинством голосов с последним голосом председательствующего.

Ни один из судей при коллегиальном рассмотрении дела не может отказаться от голосования, однако в случае несогласия с мнением большинства судья имеет право изложить свое особое мнение.

Установленная федеральным законодательством процедура принятия решений по гражданским делам подчеркнул Конституционный Суд РФ⁴⁶, считается неотъемлемой гарантией вынесения обоснованного и законного решения. Возможность вынесения неправомерного и несправедливого судебного производства уменьшается путем коллективности состава суда, которая учитывает полноту, многоаспектность и всесторонность разрешения и рассмотрения дела.

Именно выбор большинства при принятии решения дает возможность преодолеть разногласие во мнениях судей, которые бы при другом механизме существенно осложнили процедуру вершения правосудия. По мнению исследователя О.В. Макаровой⁴⁷, гарантиями объективности и беспристрастности состава судей и правильности принимаемых ими решений являются законодательно установленные запрет на воздержание от голосования, обязанность председательствующего голосовать последним, процедуры обжалования судебных постановлений в вышестоящих судах.

Все три исследуемые выше института являются важным процессуальными законами принципа независимости судей в гражданском деле, нормы которых имеют конкретную практику использования, в связи с чем не являются остро обсуждаемым в юридическом сообществе. Но группа процессуально-правовых гарантий независимости судей никак не ограничивается процессуальной формой реализации правосудия в гражданских делах (п. 1 ч. 1 ст. 9 Закона «О статусе судей»), тайной совещания судей и порядком голосования судей при вынесении приговора по делу.

Следующая система процессуальных гарантий включает в себя институт особого мнения судьи, отвода судьи и внепроцессуальных обращений.

Приведенная группы я думаю более-таки интересна для исследования, ввиду неоднозначности сложившейся практики и расхождения мнений ведущих юристов, отрасли в вопросах функционального содержания таких гарантий.

Проанализировав данный параграф и на основании вышесказанного, хочу сделать вывод, что необходимо изучить практические и теоретические положения указанных процессуальных институтов, выяснению их роли в регулировании независимости судей и проведению комплексного анализа разрозненных нормативных правовых положений, с целью выработки единого подхода к пониманию указанных процессуальных гарантий принципа независимости судей.
§3.2 Проблемы правового регулирования и пути их решения



Одной из основополагающих мер, направленных на исключение субъективности, предубежденности судейского состава, сформированного для рассмотрения конкретного гражданского дела, является законодательно установленная процедура отвода судьи.

Как отмечал Конституционный Суд РФ в Постановлении от 05.02.2007 № 2-П⁴⁸ (далее – Постановление КС РФ № 2-П), данный процессуальный институт направлен на цели утверждения фундаментальных начал российского права, изложенных в Конституции РФ (ст.ст. 46, 120, 123), а также закрепления норм международного права Конвенции (ст. 6), где лицам гарантируется право на судебную защиту независимым и беспристрастным судом, обеспеченную всей совокупностью гражданско-процессуальных средств.

Однако анализ доктринальных изысканий и материалов судебной практики свидетельствует о том, что анализируемый институт недостаточно разработан наукой гражданского процессуального права.

Практикующие юристы Ю.В. Тай, Т.Ф. Арабова и В. Ле Бурдон в своих трудах⁴⁹ указывают на малое количество диссертационных и полное отсутствие монографических исследований на эту тему, что могло стать последствием пассивного поведения лиц, участвующих в деле, то есть их нежелания использовать право на заявление отвода. Также правоведы⁵⁰ подчеркивают наличие «болезненного восприятия» этого механизма российской судебной системой.

Институт судейского отвода подвергся множественной критике со стороны теоретиков права по причине нарушения довольно таки известного постулата римского права «Nemo debet esse judex in propria causa» (никто не может быть судьей в собственном деле). Судья Верховного Суда РФ В.В. Момотов⁵¹ делает акцент на неотъемлемости данной максимы как важного составного элемента принципа независимости судей.

Действительно, настоящий ГПК РФ устанавливает процедуру рассмотрения вопроса об отводе при единоличном разрешении гражданского дела тем же судьей, которому отвод заявлен. По этой причине данная легальная конструкция гражданского судопроизводства была неоднократным предметом обжалования в Конституционном Суде РФ, однако ни одна из таких жалоб удовлетворена не была (например, Постановление КС РФ № 2-П, Определение от 08.02.2007 № 325-О-О (далее – Определение КС РФ № 325-О-О)⁵²).

В этой связи правовед С.П. Степкин⁵³ справедливо подчеркивает преимущества арбитражного законодательства, так как оно располагает более рациональным способом разрешения таких отводов, а именно: п. 2 ст. 25 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ)⁵⁴ предусматривает, что заявления в отношении судьи, рассматривающего дело единолично, или нескольких судей, всего состава суда рассматриваются вышестоящими должностными лицами – председателем суда, его заместителем или председателем состава.

Данной позиции придерживается, и председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин⁵⁵, который признал, что рассматриваемый принцип общего права более полно реализован именно в арбитражном процессе.

Тем не менее, стоит подчеркнуть, что в соответствии с Федеральным законом от 28.11.2018 № 451-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее – ФЗ № 451-ФЗ)⁵⁶, предусмотренная АПК РФ процедура по п. 2 ст. 25 будет упразднена путем приведения к тождеству с п. 2 ст. 20 ГПК РФ.

Однако часть ученых, например, А.И. Панченко⁵⁷, не считает, что предусмотренная спорная процедура отвода судьи при единоличном рассмотрении гражданского дела может стать угрозой беспристрастности и объективности судебного процесса.

По его мнению, гарантом соблюдения права лиц на справедливое судебное разбирательство является вынесение мотивированного определения, содержащего исчерпывающее обоснование отсутствия обстоятельств, которые позволили бы усомниться в непредвзятости судьи при рассмотрении конкретного дела.

Также в поддержку этой точки зрения мы хотели бы указать на наличие механизма проверки вынесенных судебных постановлений вышестоящими судебными инстанциями, которые в качестве оснований для их отмены рассматривают, в том числе, и вопросы качества состава суда.

Например, в соответствии с п. 1 ч. 4 ст. 330 ГПК РФ, суд апелляционной инстанции обязан отменить решение суда первой инстанции в любом случае если будет выяснено, что дело рассматривалось судом в незаконном составе. Более того, в случае установления судом кассационной инстанции обстоятельств, вызывающих сомнение в беспристрастности судейского состава, рассматривающего конкретное дело, такое судебное постановление может быть отменено полностью или в части и направлено на новое рассмотрение в ином составе судей (п. 2 ч. 1 ст. 390 ГПК РФ).

Как верно указывает ученый Д.В. Белоусов⁵⁸, отвод судьи является принудительной превентивной мерой исключительно при наличии обязательных трех условий, закрепленных в ст. 20 ГПК РФ: во-первых, факт заявления отвода по предусмотренным законом основаниям; во-вторых, рассмотрение такого заявления с заслушиванием мнений отводимых лиц и лиц, участвующих в деле; в-третьих, вынесение определения суда с соответствующим решением.

Таким образом по данному параграфу хочу отметить, что неотъемлемым элементом механизма отвода судьи как при единоличном, так и при коллегиальном рассмотрении гражданского дела, является исследование мнений и доводов, заявивших отвод и отводимых лиц, что позволяет обеспечить равенство процессуальных возможностей и справедливость вынесенного определения.

Ниже приведу следующие рекомендации: следует качественно унифицировать нормы ГПК РФ и АПК РФ, поскольку это позволит установить единый порядок и подход рассмотрения вопроса отвода судьи.

Разработанная ученым А.А. Михайловой теория находит подтверждение в ФЗ № 451-ФЗ, также предполагает упростить процессуальное законодательство в ФЗ, путем исключительного механизма отвода судей в арбитражном процессе. ФЗ вступает в силу со дня начала деятельности кассационных и апелляционных судов общей юрисдикции, определяемого в соответствии с ч. 3 ст. 7 Федерального конституционного закона от 29.07.2018 № 1-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» и отдельные федеральные конституционные законы в связи с созданием кассационных судов общей юрисдикции и апелляционных судов общей юрисдикции»⁵⁹.

Рассмотрим следующих правоведов Е.Ю. Есева⁶⁰ и Ю. Литовцева⁶¹, которые предлагают создать квалифицированный орган, который будет обладать специальной компетенцией по рассмотрению заявлений судейских отводов. Уточняется, что учреждение в целях исключения субъективности не может состоять из должностных лиц суда, рассматривающего какое-либо дело, поскольку представители одного судебного аппарата объединены «общими корпоративными интересами, что не позволит им объективно рассматривать заявления на своих коллег»⁶².

Принимая по внимание недостатки и преимущества изложенных выше методов реформации гражданского процессуального законодательства, стоит обратиться к наиболее компромиссному варианту, которое исследовали правоведы, А.А. Михайлова⁶³ и С.П. Степкин⁶⁴. По их мнению, заявление об отводе судьи должно рассматриваться тремя судьями, что сократит сроки разрешения возникшей ситуации.

Представляется, что исключения недоверия к судье можно добиться, установив альтернативу поведения судьи в случае обжалования. В первом случае, когда судья признал доводы заявителя обоснованными и законными, он автономно, без делегирования полномочий на рассмотрение представленного заявления, принимает его и выносит решение о своем отказе. Во втором случае, когда судья не видит причин для его отвода, он должен передать спорное заявление вышестоящим должностным лицам своего суда - председателю суда, его заместителю или председателю судебного состава с приостановлением производства по делу, до принятия соответствующего решения.