Гарбовский Н.К. - Теория перевода (2007). Гарбовскийтеория
Скачать 4.29 Mb.
|
Глава 8Попробуем взглянуть на перевод как на искусство в узком смысле слова, т.е. как на деятельность, в основе которой лежит ху- дожественно-образная форма воспроизведения действительности. Первое, что сближает перевод с разными видами искусства, это именно его вторичный характер. Как и любой другой вид искус- ства, перевод воспроизводит действительность, т.е. некую дан- ность, существовавшую до начала этой деятельности. Иначе гово- ря, продукт переводческой деятельности, как и любого другого вида искусства, — это продукт индивидуального отражения не- коего объекта действительности. В этом еще одно, и весьма су- щественное, отличие понятия перевода от понятия искусства в широком плане, так как в результате «искусной» деятельности могут создаваться первичные объекты, не являющиеся воспроизве- дением действительности. Центральной категорией искусства в узком смысле слова яв- ляется понятие художественного образа. На первый взгляд, именно эта категория и не позволяет рассматривать перевод как искусст- во, ведь говоря о переводе, мы имеем в виду не только художе- ственный перевод, которому не чужды все категории литератур- ного творчества, в том числе и категория художественного образа, но другие разновидности перевода, как тематические (научный, технический, общественно-политический и т.п.), так и формаль- ные (например, разные формы устного перевода). В философии понятие художественного образа определяется как всеобщая категория художественного творчества, средство и форма освоения жизни искусством. Если она всеобщая, то должна распространяться и на переводческую деятельность, в противном случае перевод не может быть определен как искусство в узком смысле слова и выражение «перевод — искусство» окажется лишь пустой, лишенной содержания фразой, уводящей от истинной сущности рассматриваемого нами объекта. В то же время категория художественного образа никогда не являлась категорией теории перевода. Если о художественном об- 351 Поэтому правильнее было бы выделить центральную катего- рию перевода и посмотреть, насколько ее структура совпадает или не совпадает со структурой художественного образа. Совпа- дение, или во всяком случае близость, структур той и другой ка- тегории позволили бы нам считать переводческую деятельность одним из видов искусств. Центральной категорией перевода как деятельности является, на мой взгляд, категория переводческого эквивалента. Действи- тельно, какую бы проблему перевода мы ни взяли, в конечном итоге она сводится к категории переводческого эквивалента. По- нятие образа в философии и искусстве предполагает прежде всего его вторичность. Образ — это отражение, будь то результат позна- вательной деятельности человека или обобщенное художественное представление действительности. Образ повторяет в той или иной форме то, что существует помимо него и исторически предше- ствует ему. Переводческий эквивалент также является вторичным по от- ношению к тексту оригинала. По определению, эквивалентным является то, что равнозначно другому, полностью его заменяет. Заменять же можно только то, что существует помимо замешаю- щего объекта и исторически до него. Следовательно, и понятие образа, и понятие эквивалента соотносятся с вторичными объек- тами, замещающими некоторые первичные. Существенное отли- чие понятия «эквивалент» от понятия «образ» состоит в том, что эквивалент претендует на полную равнозначную замену первич- ного объекта, понятие же образа, напротив, всегда предполагает некоторую субъективность воспроизведения, поэтому не может претендовать на равнозначность по отношению к замещаемому объекту. Однако вся история перевода показывает, что в действи- тельности переводческие эквиваленты никогда, точнее почти ни- когда, не бывают равнозначной заменой форм оригинала. Они субъективны в той же степени, что и образы в искусстве и в по- знавательной деятельности человека. Рассмотрим структуру категории художественного образа как философского понятия и попытаемся определить, что в ней об- щего с категорией переводческого эквивалента. Категория художественного образа включает в себя онтологи- ческий, семиотический, гносеологический и эстетический аспекты. Онтологический аспект художественного образа состоит в том. что он представляет собой факт идеального бытия, облеченного 352 В онтологическом аспекте перевод не отличается от других ви- дов искусства. Глядя на мраморную статую, нередко восклицают: «Как живая!»; глядя на пейзаж или на натюрморт — «Как настоя- щие.» Слушая музыку, слышат, как щебечут птицы или шелестят листья, как страдают или радуются люди. Читая книгу, думают: «Как в жизни\» Именно эти как и подчеркивают онтологическую сущность искусства как идеального бытия, облеченного в иную вещественную оболочку, нежели объекты реальной действитель- ности. Но если мы вспомним историю перевода, то увидим, что на протяжении веков в качестве идеала перевода возникало тре- бование: переводчик должен писать так, как написал бы автор, если бы творил на языке перевода. Не является ли это еще одним подтверждением близости перевода другим видам искусства в он- тологическом аспекте? В семиотическом аспекте художественный образ есть знак, т.е. средство смысловой коммуникации в рамках данной культуры. Близость перевода другим видам искусств в семиотическом ас- пекте очевидна. Если художественный образ является знаком, т.е. вещественным элементом, в котором зашифрована информация о каком-либо фрагменте действительности, то и избранный пере- 12 18593 353 В гносеологическом аспекте художественный образ есть вымы- сел, т.е. категория, близкая той, что в теории познания называется допущением. Художественный образ является допущением, т.е. гипотезой, в силу своей идеальности и воображаемости. Таким же допущением, характеризующимся идеальностью и воображае- мостью, является и переводческий эквивалент. Действительно, эквивалентность переведенного текста является идеальной и во- ображаемой. Можно сравнить живописные полотна, написанные разными художниками с одной и той же точки (замечательные примеры для таких сравнений представляет экспозиция картин с морскими сюжетами в музее Орсе в Париже), и переводы одного произведения, выполненные разными мастерами. В сравнении переводов идеальность и воображаемость переводческих эквива- лентов демонстрируется с не меньшей очевидностью, чем при сравнении картин, написанных разными художниками с одной точки. В самом деле, в основе переводческой деятельности лежит индивидуальное восприятие текста оригинала и его субъективная способность вообразить, выбрать то, что представляется ему эк- вивалентным. Полных однозначных соответствий в любой паре языков не так уж много, большинство же переводческих эквива- лентов — не более чем допущение. Считается, что художественный образ является допущением особого рода, внушаемым автором художественного произведе- ния с максимальной убедительностью. Так же можно охарактери- зовать и переводческий эквивалент. Переводчик всегда стремится убедить читателя в том, что выбранный им эквивалент и есть максимально точное отражение того, что содержится в тексте ори- гинала. 354 Мы попытались установить связь между основными катего- риями искусства, с одной стороны, и перевода — с другой, а именно между категорией художественного образа и категорией переводческого эквивалента. Структура этих категорий в самых различных аспектах весьма близка. Это позволяет предположить, что переводческая деятельность не так уж далека от искусства. Но к какому виду искусства ближе перевод? B.C. Виноградов, определяя сущность перевода как деятельности и его подобие ис- кусству, отмечает: «Нужно согласиться с мыслью, что перевод — это особый, своеобразный и самостоятельный вид словесного искусства. Это искусство "вторичное", искусство "перевыражения" ори гинала в материале другого языка. Переводческое искусство, на первый взгляд, похоже на исполнительское искусство музыканта, актера, чтеца тем, что оно репродуцирует существующее художественное произведение, а не создает нечто абсолютно оригинальное, тем, что творческая свобода переводчика ограничена подлинником. Но сходство на этом и кончается. В остальном перевод резко отличается от любого вида исполнительского искусства и составляет особую разновидность художественно-творческой 356 1 Перевод действительно является искусством перевыражения, но он не «вторичное искусство». Переводчик не репродуцирует подобно копиисту уже существующее речевое произведение. Он действительно ограничен в известной степени рамками ориги- нального речевого произведения. Но искусство его не в том, что- бы повторить нечто уже созданное. Его искусство в том, чтобы создать новое произведение в иной семиотической системе, для иной культурной среды, иногда и для иной эпохи. Перевод рече- вого произведения с одного языка на другой — это такой же творческий процесс, как постановка кинофильмов и спектаклей, создание опер и балетов по литературным произведениям, живо- пись на библейские и другие литературные сюжеты и многие другие виды межсемиотического перевода. Являясь творческой деятельностью, сближающей его с искус- ством, перевод тем не менее всецело опирается на научные зна- ния, на теорию, которая изучает закономерности переводческих решений и пытается отделить возможное от невозможного, вер- ное от ошибочного. Ж. Мунен сравнивал перевод с медициной. Подобно медицине перевод, конечно же, является искусством, но искусством, основанным на науке. ' Виноградов B.C. Лексические вопросы перевода художественной прозы М., 1978. С. 8. Оба слова (трансформация и деформация) в общем, не специ- альном смысле обозначают процессы по преобразованию, изме- нению формы и вида первоначального, оригинального объекта. Трансформации — это положительные, развивающие изменения, преображающие состояние объекта, а деформации — отрицатель- ные, пагубные преобразования, обезображивающие, уродующие, искажающие первоначальный объект. § 2. Перевод как процесс межъязыковой трансформации Говоря о возможности использования термина трансформа- ция для обозначения категории теории перевода, следует прежде всего внести одно уточнение: в процессе перевода не происходит никакого преобразования объекта, так как в строгом смысле слова любое преобразование влечет за собой уничтожение первичного состояния, формы объекта и т.п., их замену новыми состояниями, формами и пр. В переводе же объект, т.е. исходный текст, остается неизменным. В результате перевода создается новое речевое про- изведение, новый объект. Поэтому реально никакие преобразова- ния объекта, ни трансформирующие его, ни деформирующие, в переводе невозможны. Использование терминов преобразование, трансформация и др. в синхронном описании языковых процессов, в том числе и межъязыковых, в частности процесса перевода, весьма условно. О языковых преобразованиях, т.е. трансформациях, в строгом смысле слова можно, пожалуй, говорить, лишь рассматривая из- менения, происходящие в языках, в историческом плане, т.е. в диахронии, и то только в том случае, когда какая-либо языковая форма (фонетическая, морфологическая или иная), преобразовав- шись (трансформировавшись) в другую, перестала существовать. Так, старофранцузская форма слитного артикля del в результате фонетического развития превратилась в современную форму du, перестав существовать. В среднефранцузский период форма суф- фикса существительных -cion трансформировалась, превратив- шись в форму -tioп , которую мы обнаруживаем и в современном французском языке, и также перестала существовать. Данные при- меры иллюстрируют истинные трансформации лингвистических объектов: изменения их формы. В переводе же происходят иные процессы. Объект — исход- ный текст — продолжает благополучно существовать, не претер- певая никаких изменений. В результате перевода возникает но- вый объект, в большей или меньшей степени напоминающий 360 Что же в самом деле преобразуется в переводе? Прежде чем ответить на эти вопросы, напомним, что термин трансформация пришел в современную теорию перевода из гене- ративной лингвистки, где трансформация была представлена как метод порождения вторичных языковых структур, состоявший в закономерном преобразовании основных (ядерных) структур в поверхностные. Содержательно трансформации выявляли регу- лярные соответствия между синонимичными предложениями. Всякая операция, позволяющая переход от глубинной (ядерной) структуры к поверхностной, и называлась трансформацией. Идея порождения вторичных языковых структур на основе первичных в известном смысле отражает и суть перевода. Поэто- му термин трансформация получил в современной теории перевода широкое распространение, хотя используется в ней далеко не однозначно. В теории перевода, как и в синхронных типологи- ческих описаниях языков, термины преобразование, трансформа- ции иногда используются не в значении процессов, а, скорее, в значении определенного типа отношений. Л.С. Бархударов, определяя значение термина «процесс пере- вода», писал, что его следует понимать «как определенного вида языковое, точнее, межъязыковое преобразование или трансформа- цию текста на одном языке в текст на другом языке» 1 . Однако, по- нимая условность такого преобразования, ведь текст оригинала на самом деле ни во что не преобразуется, исследователь уточняет значение термина именно по отношению к переводу. По его мнению, «термин "преобразование" (или "трансформация") здесь может быть употреблен лишь в том смысле, в каком этот термин применяется в синхронном описании языка вообще: речь идет об определенном отношении между двумя языковыми или речевыми единицами, из которых одна является исходной, а вторая создается на основе первой. В данном случае, имея исходный текст а на языке А, переводчик, применяя к нему определенные операции ("переводческие трансформации"...), создает текст б на языке Б, который находится в определенных закономерных отношениях с текстом а. В своей совокупности эти языковые (межъязыковые) операции и составляют то, что мы называем "процессом перево- да" в лингвистическом смысле. Таким образом, перевод можно считать определенным видом трансформации, а именно межъязы- ковой трансформацией» 2 1 Бархударов Л.С. Язык и перевод. С. 6. 2 Там же. 361 Обратимся к переводу как к процессу и посмотрим, что же в самом деле трансформируется в ходе этого процесса. Заимствовав у генеративной лингвистики термин трансфор- мация и применив его к описанию перевода, видимо, следует за- имствовать и идею глубинного и поверхностного уровней в речевой коммуникации. Исходный текст, как любое речевое произведе- ние, представляет собой некий поверхностный уровень, состоя- щий из определенной последовательности знаков конкретного языка, размещенных в определенной последовательности. Эта последовательность знаков предполагает глубинный уровень как некую систему смыслов. Переводчик через формы исходного тек- ста проникает на глубинный уровень и строит собственный вир- туальный объект, собственное представление о тексте как об оп- ределенной системе смыслов. Именно этот виртуальный объект, а вовсе не исходный текст и подвергается преобразованию в пе- реводе. Виртуальный объект — это идеальная сущность, рождаю- щаяся в сознании переводчика в результате анализа материальной сущности — исходного текста. Эта идеальная сущность объективна лишь в той мере, в какой текстовые формы допускают расшиф- ровку заложенных в них смыслов. Она субъективна настолько, насколько переводчик оказывается способен расшифровать эти смыслы. Понятие виртуального объекта, подвергающегося преобразо- ванию, на мой взгляд, весьма важно для теории перевода, так как способно объяснить, оправдать или, напротив, опровергнуть те или иные переводческие решения. Оно подтверждает возмож- ность множественности переводов одного и того же текста. Это понятие, наконец, позволяет преодолеть формалистический под- ход к переводу как к переходу от форм языка А к формам языка В. Строго говоря, в процессе перевода происходит не преобразо- вание исходного текста в текст на переводящем языке, а преобра- зование (трансформация или деформация) виртуального объекта, некой идеальной сущности, каковой является представление пе- реводчика о системе смыслов сообщения, закодированного в исход- ном тексте, в более или менее близкую, не тождественную систе- му смыслов, облеченную в материальную форму языка перевода. Именно эта система смыслов, заключенная в формах исходного текста и осознанная переводчиком, и является истинным предме- том трансформации. 363 Поэтому возможны множественные переводы одного и того же произведения и их критическая оценка. Поэтому устные перевод- чики, работающие в окружении «молчащих билингвов», т.е. лю- дей, владеющих в той или иной степени обоими языками, стал- кивающимися в переводе, никогда не застрахованы от кривых усмешек, а иногда и прямых корректирующих замечаний, далеко не всегда обоснованных. Приведу другой пример, наглядно показывающий, что при сохранении внешней структуры высказывания и даже некоторых сходных по форме лексических единиц смысл высказывания транс- формируется, скорее, даже деформируется в переводе. В период, когда военная мощь Советского Союза никем в мире не стави- лась под сомнение, в Белорусском военном округе были органи- зованы военные учения, т.е. имитация боевой работы частей и подразделений, для одного высокопоставленного французского генерала. Кульминацией учений было форсирование Березины, не очень большой реки, протекающей у Бобруйска и впадающей в Днепр. Именно там, на Березине, был оборудован командно- наблюдательный пункт, откуда французская делегация могла на- блюдать всю картину «военных действий». Напомню, что отсту- пающая Великая армия Наполеона имела немало неприятностей именно при форсировании Березины в 1812 г. Поэтому в совре- менном французском языке слово bérézina стало нарицательным и обозначает катастрофу, полный крах. После учений и обеда в «штабном спецавтомобиле» французский генерал, несмотря на, возможно, грустные национально-исторические ассоциации, же- лая сказать что-нибудь приятное своему советскому коллеге, про- износит любезную фразу: «0мг, c'était un beau spectacle». Я, поте- ряв бдительность после напряженного дня перевода на учениях, в штабных палатках и автомобилях, иду по пути наименьшего со- противления. Я копирую структуру и, что самое страшное, неко- торые слова французской фразы. Единственное, что я позволяю себе, так это «увеличить» положительную оценочность, сквозя- щую во французской фразе, и перевожу французское слово beau (красивый) как прекрасный. Получилось русское высказывание «Да, это был прекрасный спектакль». Услышав это, советский ге- 365 что, что предстает взору, а уже потом спектакль, представление, постановку. Понимая, что вот-вот из-за моей неточности может разразиться военно-политический скандал, и хорошо осознавая, чью сторону мне важнее удовлетворить в этом неудачном «акте межкультурной коммуникации с переводом», я изменяю долгу верного переводчика — объективно переводить все, что слы- шишь, и, избегая слова спектакль, бормочу что-то французскому генералу о том, что войска работали, как в бою, и, не дожидаясь, пока он на это что-нибудь ответит, извиняясь, объясняю совет- скому генералу, что это я, переводчик, допустил ошибку, что французский генерал хотел сказать совсем иначе, а именно: «Это было впечатляющее зрелище\» Советский генерал внешне успоко- ился, но его недоверие к французскому коллеге и к переводчику сохранилось, ведь он собственными ушами из уст француза слышал слово, очень похожее на русское спектакль] А что же француз- ский генерал? Несколько позднее, в ситуации, где я мог говорить не как переводчик, а «от себя», я объяснил ему смысл произо- шедшего инцидента и, извинившись в очередной раз, покаялся, что перевел слово spectacle как спектакль, а не как зрелище. Прав- да, до сих пор я так и не уверен, что действительно допустил ошибку, за которую извинялся направо и налево. Что в самом деле имел в виду французский генерал, побывав на своей «Берези- не» (так назывались показные учения), произнося слово spectacle? Переводческая трансформация — это такой процесс перевода, в ходе которого система смыслов, заключенная в речевых формах исходного текста, воспринятая и понятая переводчиком в силу его компетентности, трансформируется естественным образом вследствие межъязыковой асимметрии в более или менее аналогичную систему смыслов, облекаемую в формы языка перевода. § 3. Трансформации и отношение межъязыковой асимметрии Напомним, что и Бархударов, и Швейцер предлагали рас- сматривать переводческие трансформации как определенные от- ношения между языковыми или речевыми единицами. В таком относительном значении термины преобразование и трансформация, 366 The Tallinn Hippodrome celebrates its fiftieth anniversary. Сравнив эти два высказывания, мы обнаружим, что в тексте перевода семь слов вместо четырех в оригинале, что слово ипподром пишется с большой буквы, что цифра 50 написана словом. Мы констатируем также, что в тексте перевода нет слова лет, но есть слово anniversary, что слову Hippodrome предшествует артикль, а также зарегистрируем появление двух слов, отсутствующих в оригинале: celebrates и its. Этим поверхностное сравнение объектов, видимо, и ограничится. Много ли информации дает та- кое сравнение? Думаю, что очень мало, во всяком случае недо- статочно для понимания переводческих действий, оценки их це- лесообразности и построения некоторых теоретических моделей перевода. Основная информация о переводе начинает поступать от сравнения не поверхностных форм, а запечатленных в них кате- горий. 367 Однако использование одного и того же термина для обозна- чения в пределах одной науки двух пусть даже взаимосвязанных, но все же различных понятий вряд ли удобно. Поэтому, закре- пив термин трансформация за процессом переводческого преоб- разования системы смыслов, заключенных в исходном тексте, для определения характера отношений между исходным текстом и текстом перевода попробуем найти иной термин. На мой взгляд, наиболее удачным является термин межъязыковая асимметрия. Вся история переводческой практики показывает, что система смыслов исходного текста и система смыслов текста перевода ни- когда или почти никогда не бывают абсолютно симметричными. Если бы мы попытались представить эти системы в виде геомет- рических фигур и наложить их друг на друга, то увидели бы яв- ное несовпадение их контуров. Полная симметрия, полное совпа- дение смыслов возможно лишь в очень небольших фрагментах речи, в отдельных словах, да и то, как мы знаем, не во всех, а лишь в тех, которые являются полными эквивалентами, т.е. сло- вами и словосочетаниями двух языков, сталкивающихся в перево- де, между которыми существует постоянное, не зависящее от контекста отношение «равнозначного соответствия» 1 . К полным межъязыковым эквивалентам обычно относят так называемые См.: Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика. С. 11. 369 формация мы видели, что даже в пределах одной науки термины могут быть не однозначными. Вряд ли можно ожидать, что таким терминам отыщется полностью симметричный эквивалент в дру- гих языках. Даже имена собственные и географические названия лишь условно могут быть названы полными эквивалентами, так как иногда могут использоваться в переносном смысле. В этом случае они полностью зависят от контекста. О других пластах лексики и говорить не приходится. Даже среди заимствованных слов, а также слов, восходящих к одним и тем же словам класси- ческих языков, имеется масса различий, как семантических, так и функциональных, о чем мы подробней говорили в главе, посвя- щенной «ложным друзьям переводчика». Чем больше протяженность высказывания, тем шире асим- метрия исходного и переведенного речевых произведений. Иначе говоря, отношение асимметрии есть естественное и практически единственно возможное отношение между исход- ным текстом и текстом перевода. Отношение симметрии возможно только в случае буквального перевода. Но буквальный перевод редко оказывается верным с точки зрения передаваемых смыслов даже при переводе на близкородственные языки. Чем больше расходятся между собой языки, тем отчетливей проступает отно- шение асимметрии между исходным текстом и текстом перевода. Канадцы Вине и Дарбельне приводят в качестве примера бук- вального перевода с английского на французский следующие высказывания: Where are youì = Où êtes-vousl 1 Но можно ли счи- тать эти высказывания полностью симметричными? Пожалуй, нет, ведь английское высказывание содержит слово you, которое может быть переведено на французский и как вы (vous), и как ты (tu). Одному английскому высказыванию соответствуют два фран- цузских: Where are уou?= 1) Où êtes-vous? = 2) Où es tu? Переводчик оказывается перед выбором, и его решение будет продиктовано речевой ситуацией. Но и в том, и в другом случае он предпримет трансформацию смысла исходного высказывания, так как внесет в свое переводное высказывание дополнительный 1 См.: Vinay J.-P., Darbelnet J. Stylistique comparée du français et de l'anglais, Paris, 1958. P. 48. 370 Наблюдаемые иногда отношения симметрии характеризуют только особую разновидность перевода, а именно буквальный, или дословный, перевод. Иногда такой перевод называют «под- становкой» 1 . Но буквальный перевод и не предполагает транс- формации, т.е. смыслы исходного высказывания остаются неиз- менными, нетрансформированными в тексте перевода. Итак, мы попытались уточнить содержание термина транс- формация в теории перевода и определили его как процесс преоб- разования системы смыслов исходного речевого произведения в систему смыслов текста перевода. Результатом же такого процес- са оказывается отношение между системами смыслов, заключен- ными в исходным тексте и в тексте перевода, которое может быть охарактеризовано как межъязыковая асимметрия. |