Тённис Ф. Общность и общество (2002). Gemeinschaft und Gesellschaft

• Название: Gemeinschaft und Gesellschaft
• Анкор: Тённис Ф. Общность и общество (2002).pdf
• Дата: 02.05.2017
• Размер: 12.89 Mb.
• Имя файла: Тённис Ф. Общность и общество (2002).pdf
• Тип: Документы; #6553
• страница: 24 из 29

Suhrkamp, 1976. S. 2 f.
28 Tönnies F. Gemeinschaft und Gesellschaft. Grundbegriffe der rei­
nen Soziologie. Achte, verbesserte Auflage. Leipzig: Hans Buske, 1935.
S. 243.
396

документируется ими в куда более поздних публикациях Классик социологии колеблется в определении жанра своего самого знаменитого труда — это вряд ли может быть для нас
безразличным.
Как бы ни был эвристически незначителен результат нашего экскурса в лингвистику переводов и динамику терминологии, он позволяет в некотором роде расчистить поле для обсуждения ключевого вопроса о социологическом смысле сочинения Тенниса или, точнее говоря, для выяснения того, чем вообще может быть в данном случае социологический смысл. Формулировки Тенниса, как мы видели, плохо поддаются переводу. Блестяще образованный автор, знаток новоев­
роп ейской философии (прославившийся прежде всего глубокими исследованиями и публикациями трудов Т. Г оббса и опубликовавший, среди прочего, вначале в. труд по философской терминологии, в основном, отказывается от латинской терминологии, в немалой мере повлиявшей на словарь
ф ранцузской и англоязычной социологии. Он пишет очень по немецки черпая ресурсы теоретического осмысления в родном языке, языке поэтов и мыслителей, в высшей степени пригодном и для конкретных описаний, и для универсальных характеристик. Рассуждения его оказываются тонкими буквально филигранными, и вместе стем каждому новому понятию каждому оттенку смысла соответствуют определенные события исторического опыта, сохраненные в культуре исторических описаний и философских понятий. Но притом это не историческая, но отчетливо современная книга, и как разв силу акцентируемой современности, по характеру своему систематическая, а не описательная В противоположность всякой истории, дедуцируем ой из глубин прошлого, нашим подлинными даже необходимым исходным пунктом будет тот момент времени, когда современному наблюдателю дается бесценное преимущество своими глазами, сквозь призму собственного опыта он может увидеть совершающиеся изменения и даже прикованный к скале времени, чуять приближение дочерей О кеана...».29
П озиция социолога, таким образом, — это позиция трагического персонажа измученного, но прорицающего на века вперед Прометея. Современность это ограниченность, но такая ограниченность, которая открывает возможность познания явления всем ирн о-и стори ческой важности. Совершающиеся изменения это переход от а ку поскольку понятия, заявленные как категории чистой социологии, уплотняются, сгущаются, приобретают черты чуть лине исторических характеристик. Здесь-то и начинаются проблемы. Ведь если каждое понятие, каждый термин связаны между собой, иными словами, если это система то система чего Разумеется, понятий, но — еще точнее система понятий чего Что составляет, так сказать, эмпирический референт этой системы как системы, а не отдельных ее элементов Допустим, что системе понятий должна соответствовать социальная система как бы ее ни называть. Тогда социология окажется общей теорией всего социального, асоциальное, в свою очередь, неким объемлющим единством, в котором и совершается дальнейшее членение народы и виды и которое, собственно, и совершает (или в котором совершается переход как движение от одного состояния к другому. Но ни такого общего единства социального, ни общей социологии у Тенниса нет. На уровне понятий мы не находим единства, объемлющего противоположность Gemeinschaft' аи а а значит, на уровне социальной реальности, мы не находим эмпирического референта, относительно которого было бы справедливым высказыванием ож ет принимать формы или быть организован либо одним, либо другим образом, ив настоящее время мы наблюдаем его превращение его организации из одного состояния в другое. Мы еще увидим, как споткнулся об эту проблему один из первых и наиболее проницательных рецензентов Тенниса Эмиль Дюркгейм.
То, что система понятий чистой социологии не ориентирована на постижение всего социального, можно продемонстрировать ив иной перспективе. В конце жизни, подводя итог своим социологическим штудиям, Теннис во Введении в социологию формулирует следующее представление о структуре дисциплины. Социология, говорит он, может быть общей исследующей все виды социальности (в том числе и те, что имеют место в растительном и животном мире, и специальной исследующей лишь социальность людей. Специальная социология подразделяется на чистую, прикладную и эмпирическую Любые социальные образования создаются взаимодействием людей. Во взаимодействии люди движимы волей. Воля может быть направлена к сохранению и утверждению чужой воли и чужого тела, а может быть разрушительна и негативна. Предмет чистой социологии есть то, что образуется за счет взаимного утверждения. Конфликт, взаимное негативное действие людей есть предмету же общей социологии, и Теннис нед е лает его предметом своего рассмотрения

Зафиксируем эти важные моменты еще раз 1) все социальное включает также и нечеловеческое социальное общая социология могла бы исследовать и нечеловеческое социальное, и человеческое, но основанное на взаимном отрицании. И то, и другое Теннис выносит за скобки своей специальной социологии, которая ориентирована на взаимное утверждение, ан ера зр у ш е ни е другой воли или другого тела Начиная с первого наброска Gem einschaft und G esellsc­
haft 1880— 1881 гг.31 и вплоть до позднего (1931 г) Введения в социологию »32 он последовательно настаивает на приоритете позитивного начала социальности.
Но если единого описания социальной реальности как объемлющего единства мы у Тенниса не находим , том о ж ноли См Tönnies F. Soziologische Studien und Kritiken. Erste Sam­
mlung. Jena: Verlag von Gustav Fischer, 1925. S. 22 f.
32 См. здесь, в частности, аргументы против знаменитого представителя формальной социологии Л. фон Визе, который настаивал на том, что употребление слова социальное в позитивном этическом смысле, какой придавал ему Теннис, слишком сужает предмет социологии. Теннис же полагал, что, несмотря на существование вражды между людьми и на ту роль, какую сыграли вис тории человечества войны, это не меняет главного. Что оказывается общим для разных видов социальных реальностей Именно то, что они связывают, те. воздействуют на связываемых позитивно или негативно определяющим для их сознания образом наделяя взаимными притязаниями (правами) и налагая взаимные обязанности. Если Визе в качестве довода приводит, что единственное основание сузить понятие социального до так называемых позитивных невраждебных отношений есть якобы соответствие этическому употреблению слова социальный, то я, следовательно, и это не признаю, а, напротив, утверждаю, что иное словоупотребление невозможно. И разбойничья банда может быть сильно социально связанной, если в ней господствует порядок и дисциплина. Она несоциальна, даже антисоциальна в силу ее деятельности ее функционирования, ибо она находится в состоянии войны с обществом но это же относится и к другим союзам, все равно, скрывают ли они свои цели или же даже открыто выставляют их на обозрение, как это иногда делает организованная партия внутри государства, которое она отрицает и стремится разрушить (Tönnies F.
Einführung in die Soziologie. Stuttgart: Enke, 1965. S. 76 f).
33 О социальных реальностях он говорит во множественном числе, используя этот термин как чисто технический

говорить о том, что у него есть единая теоретическая система И это — тоже непростой вопрос. Ведь если здесь допустить полную противоположность между двумя основными понятиями (или формами, то установление теоретического единства
окаж ется нем ен ее сложным, чем установление единства социальной реальности, которая, как мы видим, во всяком случаем ож ет быть представлена в этой концепции лишь неполно, не исчерпывающим образом.
Д ело еще сильнее усложнится, если мы примем во внимание следующее рассуждение Тенниса в самом начале книги Позитивными отношениями, говорит он, образуется группа которая понимается как сущность или вещь, единым образом действующая внутрь и вовне, и которая называется связью В свою очередь, связь рассматривается либо как реальная и органическая сущность, либо как идеальное им еханическое образование. И таким образом , мы имеем дело либо с сущностью а, либо с понятием а Подлинной совместной жизнью людей является Gemeinschaft, тогда как Gesellschaft — это жизнь преходящая, мнимая. И соответственно этому, сам Gemeinschaft должен пониматься как живой организма как механический агрегат и артефакт Органическим, продолжает Теннис, является то, что может мыслиться лишь как существующее в связи с совокупной действительностью, определяющей его свойства и движения. Органическое единство отличается от научных и иных фикций мышления. Сила притяжения делает вселенную единым целым, но восприятие и основанное на нем научное познание нуждается в чем -то ограниченном и объяснимом Оно приходит к идее малых целых, однородных телесных масс, которые состоят из атомов и (вероятно) атомных частиц. Но чистая теоретическая механика знает лишь лишенные протяжения центры сил в качестве субъектов реальных действий и отношений. Они весьма близки по своему понятию метафизическим атомами в любом случае такое единство — как субъект движения или составная часть большего единства есть продукт научно необходимой фикции Этим фиктивным единствам, тому нечто, которое есть ничто или ничто, которое есть нечто, Теннис противопоставляет живые органические тела, которые всем своим бытием являют себя естественным целыми которые как целые движутся и См Tönnies F. Gemeinschaft und Gesellschaft. S. 3.
35 Ibid. S. 5.
36 Ibid. S. 5 f.
400

действуют относительно своих частей Мы знаем самих себя как такие органические тела и по аналогии заключаем, что и другие органические тела одушевлены, подобно нам. Но и объективное рассмотрение подтверждает, что органические тела не составлены из частей, а как целое, следовательно как форма суть действительное и субстанциальное целое Разлагая и вновь соединяя части органического, мы можем получить лишь неорганические вещи. Эти вещи науки суть единства лишь в качестве понятий. Совсем по-другому обстоит дело с наивным воззрением », народной верой, художественной фантазией Здесь само понятие есть реальность живая, меняющаяся, развивающаяся, как идея индивидуальной сущности. Если сюда вторгается наука, то она меняет свою природу, становится из воззрения дискурсивного и рационального интуитивными диалектическим, а это есть философ ство­
вание».39
Конечно, цитированное рассуждение, строго говоря, мало оригинально. Однако, если не прослеживать здесь специально следы рецепции немецкой классики и Ш опенгауэра, современного Теннису позитивизма и Ницше (с которым он в молодые
годы даже собирался совместно издавать журнал, то содержательная ценность философских пассажей в общей структуре концепции, пожалуй, выступит более явственно. Мы видим что Теннис проводит различием еж ду восприятием как базисом науки и наивным созерцанием , которое поставлено в один ряд с народной верой и художественной фантазией. Последние, предельные единства, постигаемые наукой (рациональными дискурсивным воззрением) суть «нечтости» («Etwasse») как ничтожества, н епротяж енн ы е центры сил Целостное же созерцается интуитивно и как живое. Что же следует отсюда для постижения взаимодействия, для понимания социального Ibid. S. 6.
38 Ibidem.
39 Ibidem.
40 См. о философских истоках и влияниях в творчестве Тенниса Bickel C. Ferdinand Tönnies' W eg in die Soziologie / / Simmel und
die frühen Soziologen. Nahe und Distanz zu Dürkheim, Tönnies und
Max W eber / Hrsgg. v. O. Rammstedt. Frankfurt a.M.: Suhrkamp,
1988. S. 86— 162. Специально о Гоббсе как источнике теоретического вдохновения Тенниса будет сказано ниже, поскольку это имеет непосредственное отношение именно к его социологической концепции

Мы сможем лучше понять это, если рассмотрим еще одно рассуждение Тенниса. В уже упомянутом выше наброске первой главы Gemeinschaft und Gesellschaft, написанном в 1880— 1881 гг. и опубликованном в 1925 г, теза год до выхода шестого и седьмого изданий своего первого труда (с подзаголовком, заметим еще раз, Категории чистой социологии, Теннис проводит различением еж ду философией природы и философией культуры и говорит о своем предпочтении, отдаваемом этому последнему термину перед социологией, психологией народов, наукой об обществе и т.д. Философия природы, говорит он далее, занимается вопросами, которые чужды философии культуры и вообще наукам о культуре (например, этике Что суть пространство и время Что есть мир, мыслимый как целое ... В то время как метафизика уводит нас в ту область пространства и времени, где наши представления о пространстве и времени теряются, как рыбачий челн в океане, этика напротив, становится на прочную почву ближайшего окружения, а это для нее — ] совместно живущие люди и грядущий
день».41 Через полвека после того, как были написаны эти строки, Теннис завершает Введение в социологию словами Факты социальной жизни так сильно отличаются от фактов которыми занимается исследователь природы, что различия эти никогда нельзя упускать из виду, ибо в социальной жизни повсеместно вступают вдело образования социальной воли, то есть социальные сущности, которым нет ничего подобного во всей остальной природе Эта несколько мутная формула (не совсем ясно, считает ли Теннис, что социальное — все-таки часть природы, и если да, тов каком именно смысле) уясняется в связи с начальными положениями той же книги. Вводя самые общие понятия, Теннис (местами терминологически перекликаясь с Дюркгеймом) подчеркивает, что чистая социология исследует значимые вещи, моральные факты Среди
них есть и такие, в ложности которых наука необходимо от Tönnies F. S oziologische Studien und Kritiken. Erste Sam­
mlung. S. 6 f. Акцентируем то обстоятельство, что здесь указаны антропоморфные пространственные и временные параметры в пространственном отношении это те, кто живут вместе во временном отношении — не далее как следующий за нынешним день Tönnies F. Einführung in die Soziologie. S. 327.
43 Ниже мы увидим, что эту неясность ему ставил в упрек уже
Дюркгейм.
44 Ibid. S. 9 ff.
402

дает себе отчет, например понятия демонов, духов и т.п. Напротив, если мы говорим о действиях и эффектах союза общины, государства, то прекрасно знаем, что давать запутанной связи простое выражение есть лишь способ говорить о
ней, изображая и обсуждая эти сущностные характеристики так, будто они имеют действительное существование, хотя известно, что таковое имеется лишь постольку, поскольку именно непосредственно участвующие действительные лица, например, основывают, вызывают к жизни какой -то союза затем уже начинают желать и действовать предписанным или же предполагаемым образом Так все, кажется, становится на свои места. Поскольку мы, как видим, вправе фиксировать у Тенниса определенную методологическую последовательность и непрерывность теоретической установки (несмотря на идейную эволюцию, которой и не могло не быть в течение полувека творческой работы, постольку мы вправе трактовать его высказывания сначала более поверхностным образом в духе той самой теоремы Томаса, которая не является теоремой )& которая была сформулирована через несколько десятилетий после первого издания примерно, так Если люди оценивают ситуации как реальные, то они реальны по своим последствиям. Это значит, что социальные образования реальны в той мере, в какой они значимы реальны как моральные факты) для участников социального взаимодействия. Однако это — лишь самый поверхностный, хотя и совершенно необходимый уровень рассмотрения темы.
Р ассм от р еть ее глубже нам поможет обращение к еще одной знаменитой работе Тенниса, книге о жизни и учении Томаса Гоббса, вышедшей впервые еще в 1896 г. и дважды переизданной при жизни автора Ей предшествовала большая статья Замечания о философии Г оббса»,47 публикация кото­
45 ibid. S. 10.
46 См Tönnies F. Thomas Hobbes Leben und Lehre. Dritte ver­
mehrte Auflage. Stuttgart: Fr. Frommanns Verlag (H. Kurtz), 1925. В свое время Теннис был одним из крупнейших исследователей
Гоббса. Он основал Societas Hobbesiana, отыскал в английских архивах и впервые издал работу Гоббса Начала права естественного и политического. См Hobbes Т The elements of law, natural and
politic / Ed. with a pref. and critical notes by Ferdinand Toennies.
With a new introd. by M. M. Goldsmith. 2nd ed. London: Cass, 1969.
47 Tönnies F. Anm erkungen über die Philosophie des Hobbes,
Tl. 1— 3 / / V ierteljahresschrift für w issenschaftliche Philosophie.
1879— 1880. Bd 3—5.
403

рой повремени совпадает с работой над Gem einschaft und G e­
sellschaft. Таким образом , это работы одного периода, представляющие с разных сторон его социально-философскую позицию . Здесь заслуживает интереса, в частности, сопоставление Го б б са с Декартом. В духе своего времени Теннис подвергает критике картезианский дуализм и усматривает в философии Г оббса подлинное родство с современным научным мировоззрением. Гоббс, говорит он, особенно в позднейший период своего творчества, приближается к «современной
концепции психологии без души, в которой душа оказывается лишь логическим субъектом душевных фактов или же обозначением единства живого тела в аспекте этих последних, так что, вместе со Спин озой , можно также сказать, что тело и душа суть одно и тоже В споре с Декартом, неоднократно повторяет Теннис, Гоббс вышел победителем, если рассматривать позиции обоих философов с современной точки зрения ибо принципы, методы и цели Гоббса суть те же самые, что и позитивной науки».49
В связи с этим находится и разногласие в понимании пространства и свойств телесных вещей. Согласно Декарту, говорит Теннис, мир как пространство, или протяжение, или телесная субстанция полагается не только чувствами, но и разумом — и потому он действителен. Г оббс же подчеркивает реальность внешнего мира как содержания не только целесообразного, но и необходимого, однако по сути своей произвольного понятия Для Декарта важна реальность протяжения, для Г оббса — реальность пустого пространства тел как того, что находится вне представления. И Декарт, и Гоббс были озабочены тем, чтобы найти некоторый общий знаменатель внешнего опыта. Именно поэтому любые качественные определения тел, даже качество протяженности (как у Декарта будь последние их неотъемлемыми свойствами, стали бы препятствием на пути приведения их к этому общему знаменателю. То, что тела суть в пространстве, значит, что они суть вне нас то, что они суть во времени, значит, что они движутся Если бы Гоббс, продолжает Теннис, вполне последовательно формулировал свою позицию , он сказал бы, что нет никаких Tönnies F.