Тённис Ф. Общность и общество (2002). Gemeinschaft und Gesellschaft
 Скачать 12.89 Mb.
|
|
именно как гражданское общество противопоставляют государству. Этого как мы помним, еще не делает Гоббс, этого не делает и Теннис Различение государства и гражданского общества или — уже вслед зз Гегелем — семьи, гражданского общества и государства мы у Тенниса не находим. Нос течением времени у него явно нарастает стремление представить этический элемент государства, а конструкция начинает в целом обретать некоторые слишком знакомые черты — но только некоторые. Посмотрим теперь под этим углом зрения, в основном, на позднее Введение в социологию », представив более или разные типы личных отношений. Различение, так сказать, стандартизирует межличностное взаимопроникновение и тем самым предлагает также определенное решение проблемы отношения индивида и коллектива. Оно обретает свою теоретическую форму в единстве двойства ив раскраске типов, а потому оказывается застывшим, неспособным к дальнейшему развитие фрагментом теории зарождающей социологии (Luhmann N. Gesellschaftsstruk tur und Semantik. Studien zur Wissenssoziologie der modernen Gesel lschaft. Bd 2. Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 1981. S. 245). Суждение слишком поспешное и не совсем справедливое. Дело, как мы видим, не в том, наследуют ли koinonia оба понятия или жене наследует ни одно, нов том, что в определениях а это наследование совершенно очевидно, тогда как имеет иную генеалогию. Однако Луман, возможно, прав в другом сточки зрения отношения «индивид/коллектив» эта оппозиция действительно может предстать как своеобразное единство. Интерпретация такого рода, судя по всему, обнаруживается уже у Парсонса, на чем мы кратко еще остановимся ниже менее подробно ту часть аргумента, которая относится к государству. Обширные цитаты будут здесь тем более уместны, что это по стилю совсем иной Теннис, не очень похожий на автора Gemeinschaft und И тем важнее увидеть единство и непрерывность лейтмотивов его аргумента. Социальное, говорит здесь Теннис, образуется через взаимодействие. Люди, вступающие во взаимодействие, суть органические тела, обладающие волей. Совместность людей предполагает, что на место уходящих приходят новые поколения, а это происходит путем полового воспроизводства, к которому люди стремятся также, как и все органические существа. Чувства у людей, как у всех высокоразвитых животных, непосредственно связаны с фактами жизни Люди как организмы вовсе не суть лишенные протяжения атомы. И некоторыми изначальными органическими отношениями или эмоциональными потребностями (например, голодом, жаждой, половым чувством) они столь сильно притягиваются друг к другу, что порождаемое тем самым отношение принимает образ организ ма. Группа от простого множества людей отличается не только тем, что ее члены воздействуют друг на друга, но и единым общим волением, поскольку многие ее члены одинаково и одновременно чувствуют, воспринимают, мыслят, причем именно друг для друга, во взаимодействии обоюдного жизнеутверждения Единое и органическое, как мы видим снова и снова, оказываются определениями почти тождественными Теннис, еще со времени ответа на рецензию Дюркгейма и вплоть до поздних публикаций, постоянно старается внести ясность в этот вопрос. Он указывает, в частности, что перспектива наблюдателя и перспектива наблюдаемых не совпадают Одно дело — как это воспринимают участники взаимодействия, другое — как это описывает социолог. Для самих взаимодействующих речь идет об очень сильном ощущении единства Для наблюдателя — о том, что нечто подобно организму, что его целесообразно с организмом сопоставить, ноне отождествлять. Сопоставим еще раз первый набросок Gemeinschaft und и Введение в социологию. Вначале своей научной карьеры Теннис утверждает, что для него Gemeinschaft — это не вещь, не организм, не нечто в некотором смысле живое Это не более чем длительное отношение между людьми, которое находит свое выражение в определенных фактах. Тем не менее образно можно представить себе как но См Tönnies F. Einführung in die Soziologie. S. 4. 106 Cm .: Ibid. S. 5. 428 ситель одной воли и постольку — как однородное человеку лицо хотя другие важные признаки этого понятия у него и отсутствуют Через полвека Теннис рассуждает несколько иначе. Совместная жизнь людей, именно как жизнь, есть по сути своей единство. Живое, органическое единство отличается тем, что сохраняется при изменении его частей. В этом смысле живые единства совместно живущих людей могут не только сравниваться с организмами, но и с полным на то правом мыслятся и понимаются как гиперорганические живые су щества. В этом смысле все человечество можно понимать как живое существо, а в нем — его части, особенно те, относительно которых предполагается, что они теснее связаны родством то есть общностью происхождения Теннис не забывает упомянуть, что генеалогическое единство и единство совместности в пространстве — разные вещи, но добавляет, что они во многом совпадают. Конечно, здесь сразу видны различия раннего наброска и последней книги, но так ли уж они велики В обоих случаях Теннис проводит аналогию между социальными органическим. Правда, вначале карьеры он подчеркивает, что социальное нельзя отождествлять с вещью, тем более — с живым существом, а в конце — рассуждает о «гиперорганическом живом существе, акцентирует генеалогические связи между людьми и вообще, кажется, больше придает значения живому началу. Ноне забудем, что социология, как утверждает он в своей последней книге, изучает значимые вещи, моральные факты. Значимые вещи возникают постольку, поскольку принимается значимость чего-либо (например, некоторого союза Ив этом смысле «гиперорганизм», пожалуй, еще дальше отстоит от любого мыслимого живого существа, чем государство-Ле- виафан Гоббса. Дюркгейма, как мы помним, волновал вопрос является ли общество, в интерпретации Тенниса, частью природы. Почему вообще важен этот вопрос, почему его обсуждают классики социологии Потому что общество как часть природы — это непросто вещь и организм. Это — укорененность мотивов, видов взаимодействия и даже более устойчивых социальных образований в том, что несоциально. 107 Надо иметь ввиду, что уже в «Gemeinschaft und Gesellsc haft» (S. 174 ff) лицо называется субъектом избирательной воли понятие лица есть фикция или (мыслимая осуществленной) конструкция научного мышления F. Soziologische Studien und Kritiken. S. 30. 109 Tönnies F. Einführung in die Soziologie. S. 3 f. 429 Иначе говоря, социальное можно и должно объяснять тогда через несоциальное, суверенность социологии как особой дисциплины оказывается под вопросом, все равно, будет это основополагающее несоциальное объявлено, скажем, биологическим наследственным материалом или общностью склада характера или иными общими психологически чертами, обусловленными, например, общностью языка. Гоббсова проблема в социологии — это непросто проблема возможности социального порядка. Это еще проблема неестественности социального. Именно Гоббс первым в новой философии указал на сугубо социальный характер основных категорий морали и права — и не выдержал, как мы видели, свой аргумент вполне последовательно Тоже самое происходит и с Теннисом и, кстати говоря, также и с Дюркгеймом в его поздних работах. Но основная тенденция классиков ясна социальное не беспочвенно, небезразлично к тому, что его образуют живые люди. Тело и психика вносят свой вклад в единство. И все-таки социальное — это нечто иное, не сводимое ник кровным узами животному влечению, ник психологической склонности. Вот почему так важно ключевое слово значимые вещи». Легче всего представить себе эти значимые вещи, продолжает Теннис, как следствие договора, хотя в действительности их происхождение может быть совершенно другим. Но так или иначе, благодаря совместно принимаемой значимости возникает некий социальный «гештальт», те. целостное образование. Лучше его рассматривать на примере корпораций те. союзов, которые выступают для сознания своих собственных членов воле- и дееспособным единством, а постольку — и однородным человеку лицом Но корпорации — это предельный случай, им предшествуют более рыхлые связи отношения и совокупности («Samtschaften»). Отношения, совокупности и корпорации могут быть рациональными gesellschaft’nhiMH, те. основываться на избирательной воле или же эмоциональными, gemeinschaft'ными, сообразно воле Более подробно вся эта проблематика рассмотрена в двух моих статьях Социология и космос. Суверенитет государства и суверенность социального / / Социо-Логос. Вып. 1. Общество и сферы смысла / Под ред. В. В. Винокурова и А. Ф. Филиппова. М Прогресс, 1991. С. 241—273; Систематическое значение политических трактатов Руссо для общей социологии / / Руссо Ж. Ж Об Общественном договоре. М Канон-Пресс-Ц, 1998. С. 325—340. 111 Tönnies F. Einführung in die Soziologie. S. 19. 430 сущностной. Субъект сущностной воли — самость, субъект избирательной воли — лицо. Лицо есть внешнее, механическое единство, идеальная конструкция мышления, ищущего единства во множестве проявлений. Оно может быть индивидуальным или коллективным. Индивидуальное лицо естественно представлено отдельным человеком , который в качестве лица независим от других лиц. Отец неравен брату. Но лица как таковые все равны и неограниченно свободны в целеполагании и выборе средств. Отсюда и вытекают отношения между ними неорганические, но рационально-избирательные. Множество лиц способно составить систему и конституировать фиктивное лицо, представленное собранием или опять-таки отдельным индивидом. Таким образом, предполагает высшую и более общую самость (органическое единство, Gesellschaft — искусственное лицо. Рациональные отношения равноправных лиц в чистой форме представлены договором. Напротив, неравенство пола, возраста, физических и моральных сил способствует эмоциональному тяготению людей друг к другу. Как рациональные отношения соотносятся с договором, так все понятия об объединениях людей, или корпорациях, коль скоро они самородны, те. существуют благодаря воле своих членов, я соотношу с понятием союза как рациональными идеальным типом. Д я этого понятия несущественна цель, которой он предназначен служить лишь форма имеет решающее значение. Собравшиеся мыслят себя совместно как единство для этой цели, как полномочное собрание, те. они желают им быть Такому союзу для функционирования нужен постоянный руководящий комитет, каковой они образует. Но может быть и иначе узкий круг подключает к образованному им союзу все больше членов, видящих в этом узком комитете представителя своих интересов, ноне полномочных принимать решения. Может считаться итак, что члены корпорации добровольно отказались от активности и поручили ее комитету. Так или иначе, но предполагается, что индивиды существовали прежде корпорации и образовали некий союз. Напротив, корпорация предполагается существовавшей прежде индивидов, чувствующих взаимную душевную близость, а не рассчитывающих цель и средство. Дальше всего от корпорации-союза отстоит корпорация господского типа (те. при отношениях господства, например, господин естественно считается отцом. Другой тип Ibid. S. 25. 431 связи в корпорации-Gemeinschaft'е — товарищеский его прототип — братство людей, предполагающих, что у них есть общий предок (что плохо совместимо с современным индивидуализмом. Но государство может мыслиться и как этический организм. Это, говорит Теннис, правильно называть Ge rne in wesen,114 которому gesellschaft' ное государство противостоит как машина. Характеристика такого рода не есть теоретическое привнесение, если социальные сущности — это значимые вещи. Государство таково, каким оно себя мыслит это не метафора, частично вырастая из Gemeinwesen'а, час тично же возникая как средство удовлетворения особых новых потребностей. При наличии изолированных, рационально обменивающихся и договаривающихся между собой индивидов такова его единственно возможная форма. Понятно, почему для Тенниса этот механизм — искусственное лицо. Как государство я рассматриваю, — писал он, — союз совместно живущих людей, носителями и условием которого выступают именно те люди достаточно зрелого возраста, которым как разв силу этой их способности быть носителями государства приписывается характеристика гражданина или гражданки государства. Так прнятый союз есть искусственное, или коллективное лицо, которое регулирует и упорядочивает всю совместную жизнь людей таким образом что этот способ регулирования и упорядочивания может быть изменен лишь им самим. Следовательно, личность государства должна быть способна действовать, чтобы осуществить такой порядок, те. иметь для этого в распоряжении физические силы и неуязвимые полномочия. Чтобы она была дееспособной, ее воление должно найти выражение либо в постоянно С переводом термина «Genossenschaft» (товарищество связано, в сущности, не меньше проблем, чем с переводом заглавных терминов Тенниса. Кажется, что масштаб связанных с ним проблем еще недооценен. Достаточно сказать, что Теннис трактует его в своей чистой социологии так, что наиболее адекватным переводом можно считать товарищество. Вместе стем, в исторических экскурсах он ссылается на знаменитый труд О. фон Гирке о немецком а этот термин в отечественной литературе традиционно переводят как общинное право. См Gierke Otto v. Das deutsche Genossenschaftsrecht. Graz: Akademische Druck- u. Verlagsanstalt. Repr. d. Ausg. 1868— 1913. 114 О категории в работах Маркса см Давы дов Ю. Н. Введение. Отчуждение и культура / / Маркс К. Социоло гия. М Канон-Пресс-Ц, 2000. С. 43—68. 432 правомочной корпорации как единодушно представляющей лицо государства сущности, либо в одном-единственном естественном лице. Как в том, таки в другом случае этому репре зентирую щ ему лицу принадлежит высшее право и высшая власть. Оба по своей сущности неограниченны, то есть безусловны (абсолютны)».115 Высшая власть и высшее право в государстве, пишет Теннис, продолжая это, казалось бы, вполне гоббсовское рассуждение, должны принадлежать суверену, будь то лицо естественное или искусственное (полномочная корпорация, издающее общезначимые законы. В совершенном государстве (а совершенных государств на земле нет, хотя есть более или менее совершенные) все жизненные отношения должны быть полностью упорядочены. Оно вполне пронизает собой и овладеет хозяйственной, политической и духовно-нравствен- ной жизнью. Каждому индивиду, не являющемуся ребенком или недееспособным лицом, оно предоставит ограниченную сферу воления и действия, которая обусловлена превосходящей ее (более высокой) сферой и, таким образом, в конечном счете зависима от самой суверенной личности. В этом смысле совершенное государство сделает зависимой от себя и политическую жизнь и посредством предписаний и наказаний воспрепятствует образованию тех партий, которые оно считает вредными и достаточно опасными для его собственного существования и действенности Но это значит, что именно государство оказалось социальным универсумом. Оно проникает даже в заповедные сферы сознания, ибо, полагает Теннис, оно должно воздействовать и на способ мышления, а следовательно, на способ действия граждан государства в зарезервированных за ними сферах их свободы, например, в воспитании маленьких детей так, как ему кажется необходимым, чтобы обеспечить продолжительность своего существования, то есть сделать сколь возможно более вероятным послушание всех граждан государства Это делается через создание определенных учебных заведений, поощрение определенных вероучений и т.д. Так снимается одно из важнейших ограничений, которые Гоббс, как мы видели, ставит всевластию суверена. Хотя речь идет только о том, чтобы гарантировать само государство от разрушения, и лишь постольку подчинить себе и хозяйственную, и духовную жизнь граждан, несомненно, что либеральное разделение государства и гражданского общества не является здесь ни целью, ни позитивно значимым ориентиром. Теннис снимает и другое ограничение государства и его важнейшее определение — локальность. Для Гоббса очень важно, что не может быть универсального государства, что государства находятся между собой в естественном состоянии войны всех против всех, а следовательно, и при переходе в гражданское состояние людям не гарантирован всеобщий мири они по-пре- ж нему нуждаются в защите. Теннис уже в Gemeinschaft und заводит речь о мировом государстве, каким в тенденции только и может быть государство совершенное. Во Введении в социологию эта мысль находит свое продолжение Отдельные государства были бы возможны только как подразделения собственно государства А результатом должен быть всеобщий мир. Очевидно, что такому государству должно быть чуждо либеральное разделение властей. Но все таки возврат к княжескому абсолютизму Теннис считает возможным, ноне нормальным развитием, а парламентскую демократию расценивает как наиболее благоприятную перспективу. Реальное развитие идет именно в направлении все большей всеобщности и единства.119 Чтобы правильно оценить этот ход мысли, обратимся в завершение к уже упомянутой выше книге Тенниса об английском и немецком государствах. Излагая правильное (те. идущее в немецкой традиции) понимание государства, Теннис рассуждает в категориях и Gesellschaft. « Gemein schaft народа, соединенный языком, нравами и правом, искусством и наукой, преданием и историей, такой Gemeinschaft есть действительный факт. Хотя ему угрожает и постоянно его расшатывает все развитие а, рост торговли и общения и капиталистического способа производства, он все-таки борется за свое сохранение и утверждает себя в качестве живой силы в национальном государстве ив национально-на- родных учреждениях, а потому также — в их сбережении и приумножении. В социологическом смысле государство, в особенности, если оно, как Немецкий Рейх, было порождено желанием и волей живого народного Gemeinschaft'а, можно называть организованным народом, хотя это и не есть юридическое понятие государство, мыслимое как личное, содержит, как минимум, задатки к тому, чтобы как бы сочетаться браком сна См Ibid. S. 118. 434 родом ив некоторой мере сплавиться с ним Среди тех, кто уже давно поставил такую цель, Теннис называет Г. Когена и П. Наторпа и весьма известного в то время социолога Й. Плен ге. Теннис одобрительно относится и к Гегелю, ибо тот выводил государство из семьи, не впадая в пошлое отождествление того и другого. Государство, по Гегелю, говорит Теннис есть отрицание гражданского общества, а гражданское общество отрицание семьи. Отсюда можно заключить, что государство по его глубиннейшему смыслу желает выразить в себе Gemeinschaft вместо а, Gemeinschaft над Gesell schaft’ ом. Тем самым государству поставлена этическая цель стать учреждением по осуществлению отечества Но для достижения этого высшего тождества народа и государства надо организовать весь народна основах товарищества (напомним, что товарищество — это, по Теннису, основа корпорации- а. Государство может этому помочь, хотя и не в силах само породить такую организацию. И корениться государство должно не в каком-то классе, а во всем народе. Конечно, здесь не все совпадает с теми рассуждениями из Введения в социологию, которые были приведены выше. Но несмотря на некоторые терминологические различия и очевидно менее идеологизированный характер Введения в социологию, основная структура аргумента сохраняется. В самой грубой форме его можно представить так индивидуализм, зарождающийся в недрах а, приводит к развитию и преобладанию отношений по типу Gesellschaft, которые, однако, в высшей степени нестабильны, так что нуждаются в дополнении принуждающей силой государства. Тонкость состоит здесь в том, что государство не привносится извне, но является результатом воления граждан, который, однако, обретает непросто самостоятельное существование, но способность как bbтивному воздействию на тех, кто его образует. Государство удерживает своекорыстных граждан от попыток решить конфликты иначе, нежели посредством контрактов оно силой навязывает им единство постоянного мирного пребывания вместе Но удержать от попыток не значит удержать от желания. Государство не может держаться и держать одними угрозами. Оно выступает как единство, но это именно единство граждан граждане непосредственно видят в лице государства свое единство. Тем самым они вновь обретают единство, превышающее преходящее согласие контрагентов договора. Но постоянное, сохраняющееся единство существенным образом орга нично. Органичное единство граждан государства возможно потому, что само государство как личное, те. (по выражению Тенниса) воле- и дееспособное единство вмешивается в заповедные для либерального политического мышления области хозяйствования и воспитания. Образуется ли тем самым новый Gemeinschaft? Во всяком случае, это не исключено для народа, в котором торговец перестает быть всем, а прочие — ничем. В перспективе же — поскольку мыслится как явление всемирное — предполагается и мировое государ ство. Таким образом, если многие современники Тенниса будь то социологи или социалисты, говорили об отмирании государства, о том, что государство оттесняется современным развитием на периферию социальности, то Теннис не только заново акцентировал значение государства, но и продемонстрировал его перспективы как морально-политического единства. И если в трактовке многих социологов современность представала как торжество рациональности и расчета, то Теннис стремился выявить в ней противоположную тенденцию от разобщенности к единству, от экономики — к политике, от договора — к этической общности, от рационального союза — к народу как носителю государства-корпорации. Это совсем не почвенничество, не традиционализм, не культур-пессимизм. Это, скорее, смесь консервативной социологии с государственным социализмом. О понятии консерватизм в этой связи следует сказать особо. Консерватизм ведь может быть не только охранитель ным по отношению к уже существующему он может быть также реститутивным, ориентированным на восстановление прошедшего в целом или в ряде важных аспектов. Консерватизм, именно реститутивный консерватизм, может быть поэтому радикальным. Если бы Теннис говорило решительном возвращении у, о переустройстве всей социальной жизни на началах а, тогда его следовало бы отнести исключительно к консерваторам, причем консерватизм его назвать реститутивны ми радикальным. Такой консерватизм в Германии был. Представляя либерализм как учение о торжестве общества над государством, радикальные немецкие консерваторы заговорили об эмансипации государства, о том, что носителем такого государства является не сословие, не классно народ. Такие идеи мы находим ив Работнике Эрнста Юнгера, ив Революции справа Ханса Фрайе ра, о котором еще скажем несколько слов ниже, и у многих слишком многих. Тенниса среди них нет. Теоретически он во многом предваряет радикальный консерватизм. Политически — оппонирует ему, пребывая в стане социалистов, на стороне рабочего движения. Он стремился показать скрытый консерватизм классических либеральных учений о гражданском обществе и одновременно развил двоякого рода консервативную аргументацию как реститутивную, таки охранительную. Реститутивный характер консерватизма у Тенниса связан стем, что в основу будущего государства он был готов в некоторых случаях положить отношения товарищества, gem ein - schaff ные, но ближе всего подходящие к gesellschaft'ным (отец неравен сыну, господин — рабу, но равны друг другу и братья и товарищи, равны они как и лица, хотя, в отличие от последних, связывает их не расчета взаимное тяготение. Но рести тутивный консерватизм Тенниса не радикален. К революциям своего времени, будь то (следуя официальной терминологии Великая Октябрьская Социалистическая революция в России или Великая Национал-Социалистическая революция в Германии он относится крайне отрицательно.122 Важным коррективом рассуждений об активной роли всепроникающего государства у Тенниса могла бы стать его концепция общественного мнения. Общественному мнению Теннис посвятил значительные пассажи (в том числе специальный параграф в G em einschaft und несколько статей и, пожалуй, самую объемную свою монографию В самом деле, общественное мнение для а — примерно, тоже, что религия для а Это область мнений, мотивов, убеждений, регулирующих поведение людей так сказать, чисто социальным образом без биологических инстинктов, без приманок эгоизма, без угрозы насилия. Теннис вообще очень чувствителен к этой теме его интересует как базовый уровень согласия и взаимопонимания людей, который находится, так сказать, ниже всякого внятного соглашения и Первое документировано Введением в социологию. Второе — политико-публицистической активностью Тенниса в годы непосредственно предшествовавшие нацизму См Tönnies F. Kritik der Öffentlichen Meinung. Berlin: Sprin ger, 1922. 124 Позже это стали называть гражданской религией. Этот термин вполне подходит и для характеристики самого фундаментального слоя общественного мнения, по Теннису, той области, где сконцентрированы самые постоянные, самые прочные верования и убеждения обсуждения (сюда относится и язык, который служит взаимопониманию, ноне является предметом договора, и знакомство, и доверие, и взаимная симпатия, таки собственно область обсуждаемых мнений. Слово общественный не должно нас вводить в заблуждение. Здесь — опять другой корень и другой смысл, чем в русском языке. Общественное мнение («öffentliche Meinung») — это не мнение общества, хотя оно и свойственно у Это мнение публичное публично высказанное, публично обоснованное, определяющее поведение на публике во всяком случае, значимое, оцениваемое и регулируемое этой публикой поведение. Но какое (чье именно мнение может считаться общественным Разв нем сосредоточена некая социальная власть, способность принуждать без угрозы жизни, способность влиять без опоры на инстинктивные тяготения, то представительство от имени общественного мнения становится ставкой в борьбе в нем заинтересовано правительство, те. та партия, которая находится у руля государства Внешняя, чуждая отдельным людям сих приватными мнениями сила общественного мнения оборачивается соблазном литературное сообщение, пресса, в которой, как в мелочной лавке, собраны все факты, мнения, суждения или — другое сравнение как в ресторане отеля, на этой кухне новостей можно выбрать себе любое блюдо. И потому пресса" — настоящее средство орган) общественного мнения, в руках тех, кто умеет, кто должен им пользоваться, это оружие и инструмент вызывающей страх критики процессов и изменений состояний а пожалуй, она сравнима с материальной силой, которой обладают государства благодаря войскам, финансами бюрократическомму чиновничеству, или даже превосходит ее в некоторых отношениях Власть государства не простирается дальше границ, общественное мнение выходит за их пределы, а его последней целью может быть устранение множественности государств и учреждение единой мировой республики совпадающей по протяженности с мировым рынком, которая бы управлялась мыслящими, знающими и пишущими В монографии 1922 г. Теннис специально проводит различие между общественным мнением, так сказать, чисто фактическим, сложившейся в данный момент констелляцией мнений, в том числе и преобладающих и подлинным, правильным общественным мнением, которое способны выработать только мыслящие, знающие, пишущие Трудно не распознать здесь различение воли всех и общей Tönnies F. Gemeinschaft und Gesellschaft. S. 237. 126 Ibidem. 438 воли, восходящее в новое время к трактату Руссо Об общественном договоре. Только, в отличие от Руссо, подлинную волю суверена (настоящее общественное мнение) формулирует не одинокий мудреца республика ученых, способных к критической рациональной аргументации. Можем ли мы сказать, что эти рассуждения идут вразрез стой линией аргументации, которая была прочерчена выше Отчасти таки есть. Общественное мнение и государство, как мы видим, это для Тенниса два противоположных элемента государство стремится овладеть общественным мнением общественное мнение стремится критиковать государство и выйти за его пределы. Общественное мнение — это альтернатива, а теория общественного мнения — корректива теории государ- ства-корпорации товарищеского типа. Но основная линия социологии Тенниса, та линия, которая, как нам кажется, берет верх в его построениях, — эта линия государственно-поли тическая. Государство в перспективе берет реванш, подчиняя себе общество и социализирует его в самом печальном смысле двадцатого века либо интернациональное общество и мировое государство, либо Gemeinschaft народного Рейха и государственный национальный социализм — вот самый сжатый итог теоретических рассуждений Тенниса, сколь бы ни были мы политически несправедливы к рассудительному и умеренному классику Нелишне еще раз заметить, что Теннис был именно политическим противником национал-социализма. Он вступил в СДПГ, призывал избирателей в своей родной земле Шлезвиг- Гольштейн голосовать против нацистов и, конечно, поплатился за это. Уже в 1933 г. политическое давление принудило Тенниса уйти с поста президента Немецкого социологического общества, который он бессменно занимал с 1909 г. Он не только лишился профессуры, что, в общем, было ожидаемо в его преклонном возрасте, но потерял также и пенсию. Впрочем, до худших репрессий которые начались как разв гг., он не дожил. И все таки любопытно, что социалист Теннис, агитируя против Гитлера говорит не верьте этому человеку, он чужак, он не разбирается в наших делах он малообразован и предлагает простые решения для проблем, над которыми бились столетия лучшие умы. Здесь сразу все и то, что Gemeinschaft'y народа ненужен чужаки то что править должны лучшие умы, выразители подлинного общественного мнения. Простодушные критики иногда пытались найти у Тенниса кровь и почву. Это не кровь и почва, это кровь и чернила водном сосуде Любопытно, что на эту сторону его социологии недостаточно обращали внимания впоследствии. Гораздо больше социологов занимало то, что чистые типы, выявленные Теннисом именно как таковые имеют универсальный характер. Социальность может принимать вид либо самого тесного эмоционального тяготения людей друг к другу, либо вид отчужденного, холодного, расчетливого поведения. Так, Макс Вебер образовал другую дихотомию «Vergemeinschaftung / Vergesel lschaftung».128 Между прочим, первое понятие является центральным в социологии Г. Зиммеля, терминология которой (несмотря на все исторические экскурсы) сконструирована под знаком модерна. У Зиммеля Vergesellschaftung (обобществле ние) объемлет все виды социального взаимодействия, а социология — как недвусмысленно фиксирует подзаголовок его монументального труда — это наука о формах обобществления Вебер даже не упоминает о Зиммеле в этом контексте Он говорит о том, что его терминология напоминает теннисовскую, которая, однако, более специфична, чем это требуется Веберу, конструирующему самые общие чистые типы. Книгу Тенниса он называет прекрасным трудом .131 В свою очередь, Теннис замечает, что в веберовской типологии действий (целерациональное, ценностно-рациональное, аффективное, традиционное) только первое соответствует См. Weber М und Gesellschaft. 5. Aufl. Besorgt von J. Winckelmann. Studienausgabe. Tübingen: Mohr (Siebeck), 1985. S. 21 f: Социальное отношение называется „Vergemeinschaftung", если и поскольку настроенность социального действования — в отдельном случаев среднем или как чистый тип — основывается на субъективно чувствуемой (аффективной или традиционной сплоченности участников ... Социальное отношение называется „Vergesellschaftung", если и поскольку настроенность социального действования основывается на рационально (ценностно-рацио- нально или целерационально) мотивированном уравнивании интересов или на подобным же образом мотивированном соединении интересов См Simmel G. (1908). Soziologie. Untersuchungen über die Formen der Vergesellschaftung / / Georg Simmel Gesamtausgabe. Bd 11. Frankfurt a.M.: Suhrkamp. 1992. 130 Причины этого заслуживают более подробного истолкования, чем возможно в контексте данной статьи См Ibid. S. 1. 440 Gesellschaft'у, а остальные — у .132 В общем, конечно, о сколько-нибудь значительном влиянии Вебера на Тенниса говорить не приходится, хотя с годами Теннис все больше интересовался методологической и содержательной стороной веберовских исследований. В середине х гг. небольшую книжку Границы а. Критика социального радикализма выпустил тогда еще малоизвестный автор Хельмут Плеснер, в скором будущем основатель оригинальной версии философской антропологии и, после второй мировой войны, один из признанных немецких социологов. Впрочем, большого резонанса эта очень мудрено написанная книга не имела. Смысл же ее был в том, чтобы показать не только взаимное тяготение друг к другу, но и холодное, дистанцированное, тактичное отношение являются важным ресурсом социальности, которая нем ож ет и не должна быть переустроена на началах Gemein - schaffe. По-своему работает с концепцией а упомянутый выше Ханс Фрайер. В книге Социология как наука о действительности Фрайер противопоставляет как динамическое образование и как квазиприродный и потому вне историчный феномен. Дети подрастают, а старики умирают Но длится сквозь века как бессмертное существо прочно ограниченное и вполне сознающее свое единство, так что, в сущности, никогда нет сомнений, кто сюда относится, а кто — нет Длительность не есть история. История рождается из деяний и социального напряжения. Но Gemeinschaft пребывает в потоке истории, не становясь изменчивыми историчным. Можно различать те эпохи, когда он выступает как основная структурная категория, и те, когда он есть лишь слой, базис совокупного устройства социальных образований. Именно такой ной основой в современную эпоху является в Европе народ См. Tönnies F. Einführung in die Soziologie. S. 6. 133 Plessner H. Grenzen der Gemeinschaft: eine Kritik des sozialen Radikalismus. Bonn: Cohen, 1924. 134 Freyer H. Soziologie als Wirklichkeitswissenschaft. Logische Grundlegung des Systems der Soziologie. Zweite Auflage. Unver. Nach druck der ersten Auflage von 1930. Darmstadt: Wissenschaftliche Buc hgesellschaft, 1964. 135 Ibid. S. 243. 136 C m .: Ibid. S. 252. 29 Ф. Тённис 441 Непосредственного перехода от а к Gesell- быть не может. Внеисторичное не может перейти в инородное ему состояние. Но возможно столкновение двух Gemeinschaft' ов, один из которых захватывает власть над другим. Это, по Ф райеру, «праф еном ен» возникновения а, который с самого начала состоит из гетерогенных частей. В е есть совокупное мы, мир единой судьбы всех его членов. В е есть только неоп р едел ен ноли ч н ое «man». Здесь господство одной части над другой может быть случайным событием (скажем, захват пленных на войне) или оформляться в систему господства Такое образование не может быть вечно статичным. Конечно с каждой из частей общества (сословиями) сопряжены определенные функции, необходимые целому, причем каждое сословие сплавлено со своими задачами, так что выполнение их для него органично и обладает дисциплинирующей силой. Однако одновременно образованиям а присуще напряжение господства особые права и привилегии господствующего сословия надо защищать. Сословные общества постоянно сотрясает борьба — но только за изменение границ сословий, за перераспределение привилегий, а не против самого сословного прин ципа. Ситуация в корне меняется тогда, когда на арену общественной жизни выходят классы. Конечно, сословная структура должна послужить помехой образованию классов, ив наиболее чистом виде осуществляет в себе классовый принцип радикально внесословный пролетариат. Сословная структура образуется сверху вниз — поначалу сословиями в подлинном смысле являются лишь господствующие группы, и лишь постепенно сословная организация становится сквозной. Классы же образуются снизу вверх бюргерство становится буржуазией, поскольку стоящий ниже всего пролетариат не желает быть ничем, кроме как классом, те. противопоставляет себя всему обществу и претендует на всецелость. Потому и динамика классового общества иная, нежели у сословного борьба идет не за улучшение положения низших слоев, но за преобразование всей его структуры. Именно поэтому конкретно мыслящая социология (а к ней Фрайер относит, в частности, учение Маркса) никогда не считала классовый порядок окончательным устройством, она рассматривала его как промежуточную стадию борьбы и была в корне антилиберальна. Работая с противоположностью понятий государство / общество, такая социология предлагала несколько принципиальных теоретических решений. Одно из них — марксистское пролетариат, обретая политическое господство, выступает представителем всего общества и совершает тем самым первый шаг к своему отмиранию. Другое решение предлагают ревизионистский социализм, либеральное учение о зрелом индустриальном обществе и концепция профессиональных сословий. Это решение состоит в том чтобы акцентировать уже присущие буружазному обществу тенденции к смягчению противоположностей и переводу общества в иное состояние, основу которого уже не составляет классовый принцип. Новый порядок, который возникает таким образом, тоже не есть уже общество, ибо не основан на классовом господстве. Сам же Фрайер тяготеет к третьему решению, немецкому государственному социализму, восходящему к Фихте, Гегелю и Шеллингу и обретшему своих приверженцев в самых разных течениях — от революционного социализма до национального консерватизма. Для этого третьего решения основополагающими являются два момента в понимании государства. Во-первых, государство рассматривается как та сила, которая должна отвоевать у распадающегося на классовые противоположности буржуазного общества некую новую структуру. Во-вторых, государство рассматривается также и как принцип самой этой структуры. Но государство в государственно-социалистических теориях есть нечто большее, чем спасающая сила, которая извне вмешивается в кризис буржуазного общества и исцеляет его. Оно означает одновременно и новый порядок, и, как минимум, схему нового порядка, который последует за классовым обществом. Тем самым в социологию вводится весьма наполненное понятие государства, взращенное на гегелевской философии права и на фихтевской идее государства...».137 Это изложение Фрайера помогает лучше понять смысл рассуждений позднего Тенниса, куда более осторожных и умерен но-охранительных, чем радикально-реститутивные установки его младших современников, но все-таки принадлежавших к тому же самому контексту немецкой социологии классика изживала себя в идеологических конструкциях, где научные прозрения соседствовали с политическим задором. Наконец, мы должны сказать несколько слови о Толкоте Парсонсе. Мы уже упоминали, что Парсонс рассматривает Ge meinschaft и Gesellschaft как чистые типы социальных отношений. Но ведь конструкция социальности, которую строит Пар сонс, предполагает решение «гоббсовой проблемы в социологии, а значит, изучение, прежде всего, тех отношений, которые построены на соотнесении целей и средств — целерациональ ных, в терминологии Вебера, gesellschaft' ных, в терминологии Тенниса. Но как же быть сом, который представляет ценность сам по себе, а не для какой-то рационально определяемой цели, так что и действия, и отношения этого типа должны представлять собой нечто иное, не подпадающее под основное теоретическое описание. Между тем, главное в конструкции Парсонса — это утверждение, что «гоббсова проблема решается за счет совместно принимаемых ценностей Если с этой точки зрения посмотреть на то обнаружится, что здесь действия являются не столько целерацио нальными действиями, регулируемыми и контролируемыми моралью, сколько выражением некоторых установок. Однако совершенно ясно, что и предполагает моральный элемент. Установки, находящие свое выражение в рамках а, хоть это и конкретные установки, предполагают ценностный элемент, основной компонент которого, в свою очередь, — ценностные установки, общие членам данного сообщества Иначе говоря, аналитика действия, предложенная Парсонсом, имеет силу и для а, а типология Тенниса, как считает Парсонс, носит именно дескриптивный не аналитический характер, хотя и обладает как таковая значительной собственной ценностью. Парсонс подчеркивает, что и у Вебера соответствующие понятия носят тоже дескриптивный характер, причем в ряде важных аспектов у Тенниса они очерчены куда более четко. Тем нем енее во второй своей крупной работе Социальная система Парсонс, определяя как коллектив, в котором экспрессивные интересы имеют приоритет в его ориентации на непрерывное согласованное действование»,139 указывает лишь на то, что эта терминология напоминает веберовскую. Между тем, в этой же работе Парсонс разрабатывает более развернутую классификацию так называемых типовых переменных определения роли аффективность / аффективная нейтральность ориентация на себя / ориентация на коллектив универсализм / партикуляризм достигнутый результат / приписанный статус специфичность / диффузность.140 Разъяснение этой типологии увело бы нас слишком далеко, но важно Т Structure of Social Action. P. 693. 139 Parsons T. The Social System (1951) / With a new preface by B. Turner. London: Riutledge, 1991. P. 100. 140 C m .: Ibid. P. 67. 444 заметить, что в каждой оппозиции одна сторона представляет Gemeinschaft, другая — Gesellschaft,141 В связи с этим Парсонс формулирует и важную проблему, связанную с социологией как профессий профессиональная деятельность отличается от своекорыстного поведения на рынке, но она не принадлежит и к тому типу отношений, который знаком нам, например, по семье. Профессиональная роль описывается в категориях универсализма, функциональной специфичности и аффективной нейтральности (Gesellschaft), но одновременно не в категориях эгоизма, а в категориях ориентации на коллектив (Gemeinsc haft).142 Интересная и глубокая проблема, которую поднимает здесь Парсонс, состоит не только в том, что существуют коллегиальные связи и отношения, которые налагают на членов профессиональных групп (юристов, врачей) обязательства, не сводимые к чисто рациональному и эгоистическому поведению. Проблема еще ив том, что аффективное, вообще говоря, отнюдь не исчезает из современного общества, которое держится также и эмоциями, а не только рациональностью или холодным сознанием моральных обязательств своих членов Вот почему водной из поздних конструкций Парсонса появляется любопытный оксюморон societal communityM3 В русских переводах и критических статьях этот термин обычно передается как «социетальное сообщество, но, присмотревшись повнимательнее, мы увидим «понятие-кентавр», gesellschaft'Hbiü Gemeinschaft: Ядром общества как системы является стандартизованный (patterned) нормативный порядок, посредством которого жизнь населения организуется как жизнь коллектива. В качестве порядка он содержит ценности и партикуляри- зованные нормы и правила, которые могут быть осмысленными и легитимными, только ссылаясь на культуру. В качестве коллектива он демонстрирует стандартизованную концепцию членства, в которой проводится различение между теми индивидами, которые к нему принадлежат, и теми, кто не принад 141 См. об этом, в частности Parsons Т Some afterthoughts on Gemeinschaft and Gesellschaft. P. 151. H2 C m .: Ibid. P. 151 f. 143 См, в частности, работу Парсонса Понятие общества Появившись впервые в качестве первой главы в книге Общества эволюционные и сравнительные перспективы, она была потом перепечатана в нескольких сборниках его статей. См Parsons Т The Consept of Society: The Components and Their Interrelations / / Societies: Evolutionary and Comparative Perspectives. Englewood Cliffs (NJ): Prentice-Hall, 1966. P. 5—29. 445 лежит Это определение ничего не говорит об аффективном, эмоциональном элементе, оно фиксирует как community лишь более плотный, интенсивный способ организации социальной связи. Заимствуя этот моменту а, soci- etal community оказывается недостаточным, неполным, а понятие о — по-своему незаменимым. Мы не можем здесь прослеживать далее историю и современное использование терминов Тенниса. Достаточно сказать что и спустя более чем столетие после выхода книги его основная оппозиция не потеряла ни актуальности, ни той особенной заразительности, которая в сфере духа встречается так редко и отличает лишь подлинно великие творения. Вот это надо постоянно иметь ввиду чтобы ни происходило за это более-чем- столетие, как бы ни менялся облик социальности в разные эпохи ив разных странах, эта маленькая схоластическая книга продолжает жить. Загляните наугад в книги тех, кто сегодня определяет состояние социологического знания и наверняка — пусть нес первой, не со второй, но уж точно, не позже чем с третьей попытки вы убедитесь без Тенниса по-прежне- му не обойтись. Работая сего книгой, мы получаем не только шанс по-новому вышколить свой умно и — кто знает — совершить одно из тех чудных открытий, которые не устает готовить нам дух просвещенья. 144 Цит. по Parsons Т Politics and social structure. N. Y.: The Free Press, 1969. P. 11. ОГЛАВЛЕНИЕ Предисловие к восьмому изданию. Книга первая ОБЩЕЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ ОСНОВНЫХ ПОНЯТИЙ |