Гловели г. Д. История экономических учений
 Скачать 4.2 Mb.
|
ГЛАВА 6.КЛАССИЧЕСКАЯ ШКОЛА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ:РАСХОДЯЩИЕСЯ ВЕРСИИКак было отмечено в предыдущей главе, буквально все категории, развернутые в системе политической экономии А. Смита, допускали различные интерпретации и вызывали споры. А новые явления, рождённые промышленным переворотом в Англии, — массовая нищета городских рабочих и кризисы перепроизводства — явно противоречили оптимизму Смита. Вследствие всего этого дальнейшее развитие положений А. Смита могло вести к противоположным выводам, что и произошло с его виднейшими последователями. Расхождение версий «классической школы после А. Смита» было задано трудами двух французских и двух английских авторов: Ж.-Б. Сэй — «Трактат политической экономии» (1803) и «Полный курс политической экономии» (1828 — 1829); Д. Рикардо — «Начала политической экономии и налогообложения» (1817); С. де Сисмонди — «Новые начала политической экономии» (1819); Т. Р. Мальтус — «Принципы политической экономии» (1820). В последующих версиях того, что такое классическаяполитическая экономия, были предложены разные «группировки» перечисленных авторов. К настоящему времени наиболее влиятельной стала традиция подчёркивать более сходства, чем расхождения у Сэя, Рикардо и Мальтуса как приверженцев невмешательства государства в отношения между наёмным трудом и капиталом. Это традиция экономического либерализма, нашедшего многочисленных эпигонов среди тех, для кого отстаивание фритредерской экономической политики было существеннее построения экономической теории. Отправным пунктом другой традиции, приходившей в теории к выводу о неизбежном порождении свободной конкуренцией пауперизма, а в требованиях к экономической политике — к идее государственного вмешательства, стало учение бывшего смитианца Сисмонди, ознаменовавшее «раскол» либерализма. 6.1. Классическаяполитэкономия: разные определения«Оптимисты» и «пессимисты». Ш. Жид и Ш. Рист в своей «Истории экономических учений» вели от Сисмонди происхождение «критической школы» в политической экономии в противовес классической школе. Но и в пределах «классики» Жид и Рист отделили школу либерального оптимизма француза Сэя, представлявшего «естественные законы» свободной конкуренции как мир «гармонии интересов», от английских пессимистов Рикардо и Мальтуса, создавших политической экономии репутацию «мрачной науки» (dismal science, по выражению британского историка Т. Карлейля). Из их концепций выходило, что «естественные законы» отнюдь не благодетельны, а фатальным образом ведут к перенаселению, классовым раздорам и стационарному состоянию экономики, причём тщетны усилия изменить направление этих роковых законов путём реформ или какого-либо другого организованного действия членов общества. Подход К. Маркса: классическая и «вульгарная» политическая экономия. К. Маркс в работе «К критике политической экономии» (1859) предложил собственное определение классической политической экономии, отнеся к ней тех авторов, которые развивали трудовую теорию стоимости (ценности) и, исследуя внутренние зависимости капиталистического способа производства, не боялись указывать на его противоречия. Истоки классической политической экономии Маркс возводил к У. Петти и П. Л. де Буагильберу, а завершение — к Д. Рикардо в Англии и С. де Сисмонди во Франции. Тех же, кто затушёвывал противоречия буржуазной формации или открыто защищал интересы нетрудовых классов, Маркс отнёс к «вульгарной» политической экономии — французского теоретика «гармонии интересов» Сэя и английского «попа Мальтуса». Крайней формой вульгаризации политэкономии Маркс считал защиту частной собственности и свободной конкуренции в памфлетах француза Бастиа. Подход Дж.М.Кейнса. Дж. М. Кейнс в работе «Общая теория занятости, процента и денег»(1936) к «классической школе» отнёс тех, кто придерживался «закона рынков» — «предложение само создаёт спрос» — и отрицал наличие проблемы общего перепроизводства: француза Сэя и англичанина Рикардо. Англичанина Мальтуса, видевшего указанную проблему, Кейнс признал своим предшественником в макроэкономике; проигнорировав, однако, гораздо более заслуживающего этой чести француза Сисмонди. За этими разными определениями можно видеть в классической политэкономии разное отражение противоречий эпохи утверждения крупного машинного производства в странах-лидерах европейской капиталистической цивилизации. 6.2. Либеральный оптимизм Ж.-Б. Сэя: «гармония» факторных доходовРеволюция и идеологии. «Всем должно быть понятно, — писал А.Смит, — как облегчается и сокращается труд благодаря применению надлежащих машин». Вскоре после выхода «Богатства народов» в Англии были сделаны изобретения машин, которые революционизировали промышленность, особенно выделку тканей. Эти машины привели к объединению больших масс труда в городах: возникли крупные капиталистические предприятия-фабрики с единым (паровым) двигателем и множеством рабочих, оперировавших не ручными специализированными инструментами, а механическими станками. Рост фабрик в Англии начался одновременно с бурными событиями во Франции, которые смели обветшалый «Старый порядок» королевского абсолютизма и принесли «Декларацию прав человека и гражданина» (1789). Но в своём дальнейшем развитии Французская революция привела к антирабочему «закону Ле-Шапелье» о запрете стачек и коалиций (1791); к террору (1793 — 1794); к войнам, охватившим всю Европу (1792 — 1815); к узурпации власти Наполеоном Бонапартом, экспансии (1804 — 1812) и крушению (1813 — 1815) его империи. Революция и бонапартизм обрушили идейные конструкции Просвещения, вызвав реакцию против универсальных притязаний человеческого разума. Появились новые идеологии — консерватизм (от лат. conservo — охраняю, сохраняю), романтизм, национализм. Рационалистическим схемам они противопоставляли достоинства христианства и средневековой иерархии, своеобразие национальных традиций. Однако созданная Революцией Политехническая школа в Париже продолжала содействовать росту научной и инженерной мысли; остались пример Наполеона как символ карьеры и его Французский кодекс (1804) прав гражданина-собственника. Но, хотя Революцией и наполеоновской империей были внедрены выдающиеся технические новшества, Англия, одержавшая решающую победу на море (Трафальгар, 1805), двигалась гораздо быстрее Франции по пути к промышленной цивилизации. Вдобавок, состояние войны позволило английским фабрикантам присвоить целый ряд технических нововведений французов. Однако широким массам английского населения войны, отягощённые проводимой Наполеоном «континентальной блокадой» Англии (1807—1814), принесли обеднение. Цены на жизненные средства выросли; крупные земельные собственники окончательно вытеснили мелких землевладельцев; «сокращение» труда его механизацией выталкивало из промышленности многих рабочих, и этот процесс усугублялся колебаниями спроса в связи с возникновением и прекращением поставок вооружения и снаряжения воющим армиям. Пертурбации занятости вели к тому, что многие бедняки предпочитали не искать новую работу, а полагаться на принятый парламентом закон (1795) о церковно-приходских денежных пособиях, доводящих доход рабочих и членов их семей до уровня прожиточного минимума в соответствии со шкалой, привязанной к ценам на хлеб. Другие усмотрели источник своих бедствий в новых станках, и стали объединяться в группы разрушителей машин, называя своим предводителем вымышленного «Лудда». Парламент установил для «луддитов» кару вплоть до повешения; несколько луддитов были казнены (1813), другие сосланы на каторгу. В защиту луддитов выступили великие поэты Дж. Г. Байрон и П.Б. Шелли, причём в стихах последнего прозвучал призыв «грабить награбленное». Таким образом, Французская и Промышленная революции обозначили экономический антагонизм капитала и труда и дали импульс распространению идеи, что «собственность есть кража», впервые озвученной республиканцем Ж.-П. Бриссо ещё в 1780 г. Карьера Ж.-Б.Сэя. Достаточно глубоко в обе великие революции был вовлечён Жан-Батист Сэй (1767 — 1832), выходец из семьи торговцев-гугенотов Лиона. Сэй имел уже немалый опыт работы в деловых конторах, когда прочёл «Богатство народов» и стал восторженным последователем А. Смита, учению которого старался придать как можно более стройную и доступную форму. Но прежде, чем опубликовать свой «Трактат политической экономии» (1803), Сэй волонтёром участвовал в боевых действиях войск Французской Республики против контрреволюционных интервентов (1792), редактировал «Десятидневник философии, литературы и политики для общества республиканцев» (1794—1799), дважды служил в министерстве финансов, откуда в итоге был отставлен за отказ повиноваться «беспощадному протекционизму» Наполеона. На 10 лет — вплоть до провала Наполеона в России — Сэй удалился на берега пролива Па-де-Кале, где управлял открытой им крупной бумагопрядильной фабрикой, установив на ней новейшие английские машины и будучи одновременно совладельцем и главным инженером. После падения Бонапарта Сэй переиздал «Трактат политической экономии» с посвящением признавшему себя его учеником русскому императору Александру I. Репутация «жертвы узурпатора» поспособствовала карьере Сэя в годы Реставрации: для него создали кафедру промышленной экономии в Консерватории искусств и ремесел (1819), а затем и кафедру политической экономии (1830) в Коллеж де Франс; свой главный труд Сэй переиздал ещё трижды, а затем расширил до 6-много «Полного курса политической экономии» (1828 — 1829). Сэй подходил к печатанию своих работ как расчётливый предприниматель: он назначал цену на новое издание с учётом собранных данных о раскупаемости тиражей. Лёгкость стиля обеспечила сочинениям Сэя успех. Но Сэй как теоретик открыл ряд эпигонов (от греческого ἐπίγονοι— «потомки») классической политэкономии, лишённых научно-философской широты её основателя А.Смита, склонных к суженной и упрощённой трактовке экономических проблем. Французский либерализм: политический и экономический. Навязанная Франции реставрация маразматической династии Бурбонов (1815 — 1830) всё же сопровождалась введением парламента. Он состоял из двух палат — пэров, назначенных королём, и избранных депутатов. Среди последних выдвинулся идеолог политического либерализма писатель Б. Констан (1767 — 1832). Высшую цель государства он определял как предоставление индивидам свободы во всём, что относится к их занятиям, предприятиям и фантазиям — «торжество личности как над авторитетом, который вздумал бы управлять с помощью деспотизма, так и над массами, которые присвоили бы себе право подчинять меньшинство большинству». В своём главном труде «Курс конституционной политики» (1816 — 1820) Констан провозглашал гарантиями свободы невмешательство государственной власти в вопросы веры (отделение церкви от государства), печати (отсутствие цензуры), преподавания. Ж.-Б. Сэй с его пропагандой невмешательства государственной власти в экономику стал главой французских идеологов экономического либерализма. Давая определение предмета политической экономии как науки о производстве, распределении и потреблении богатств, удовлетворяющих потребности общества, он отделял её от политики как науки об управлении обществом. Сэй считал, что задачи политической экономии чисто аналитические: объяснить обществу причинно-следственные связи между фактами, касающимися производства и распределения богатств, но не давать рекомендации правительству. Невмешательство государства в «естественный порядок» предполагает отсутствие активной роли учёного-экономиста как советника в государственных делах. Вместе с тем Сэй считал, что в стране с представительным правлением к участию в ведении государственных дел призван каждый гражданин, поэтому обязанный разбираться в политической экономии: в интересах не только общественного блага, но и собственных выгод. Производительные услуги и три фактора производства. Сэй считал, что богатство — это товары и услуги, удовлетворяющие человеческие потребности. Он разошёлся со своим учителем Смитом в вопросе о производительном труде, признав участие в таковом за создателями нематериальных продуктов — врачами, юристами, артистами и т.д., оказывающими различные услуги. Вклад тех, кто участвует в производстве и распределении материальных продуктов также можно характеризовать как услуги. Категория производительных услуг позволила Сэю разработать отсутствующую у Смита теорию предпринимательской функции и провести разграничение между процентом на капитал и прибылью как предпринимательским доходом. Согласно концепции Сэя, три фактора производства — земля, труд и капитал –выносят на рынок производительные услуги, на которые существует спрос со стороны промышленных, торговых и сельскохозяйственных предпринимателей, которые координируют производительные услуги с целью удовлетворения спроса на продукты, предъявляемые потребителями. Закон предложения и спроса регулирует цену услуг, т.е. высоту ренты, заработной платы и процента на капитал, а также цену произведённых продуктов. Благодаря предпринимателю ценность продуктов распределяется между различными производительными услугами, а различные услуги распределяются сообразно потребностям в них между различными производствами; распределение богатств гармонично координируется с производством и обменом. Владельцы каждого из факторов производства получают вознаграждение в соответствии с предоставляемыми услугами: земельные собственники — ренту; собственники капитала — процент; рабочие — заработную плату. Предпринимательская способность. Таким образом, «естественный порядок» свободной конкуренции предполагает «гармонию интересов»: каждому — долю согласно вкладу его фактора. Но он предполагает также активную роль предпринимателя, вознаграждаемую доходом, отличным от процента, уплачиваемого владельцу капитала. Предприниматель — «посредник между всеми классами производителей, а также между производителями и потребителями… центр всевозможных отношений; он извлекает выгоду из того, что знают другие и чего они не знают, из всех случайных условий производства»27. Предприниматель как умный и деятельный «человек знаний и порядка» приобретает богатство, между тем как другой, не одарённый такими же качествами или столкнувшийся с излишним сопротивлением обстоятельств, разоряется. К теории Сэя о координации факторов производства восходит общепринятая ныне классификация экономических ресурсов на 4 основных вида — природа, труд, капитал и предпринимательская способность. Теория «компенсации». А. Смит утверждал, что изобретение машин является следствием разделения труда, с которым возрастает число рабочих в каждой отрасли промышленности. Сэй развил это положение в теорию «компенсации»: уменьшение потребности в рабочих ввиду внедрения машин высвобождает и капитал, который употребляется на наём «вытесненных» рабочих. Сэю было известно о бедствиях, вызываемых «сокращением» труда на британских фабриках, также и о движении «луддитов»; однако во Франции проблема безработицы не стояла так остро. Крупная промышленность не вытесняла мелкие мастерские с такой неумолимой жестокостью, как в Англии; а революционное перераспределение собственности и гражданский кодекс Наполеона обеспечили большинству французского населения мелкую земельную собственность, что позволило избавиться от обычных в прежние века голодовок, а также от судьбы безземельных английских бедняков. Различные издания «Трактата» Сэя отразили внедрение механических изобретений, следовавших в начале XIХ в. одно за другим как в Англии, так и во Франции. Первоначально он допускал административное ограничение применения новых машин; однако впоследствии расценивал эту меру уже как нарушение прав частной собственности изобретателя, а английский пауперизм объяснял политическими и нравственными причинами. Как глава экономической школы «либерального оптимизма» Сэй доказывал, что излечение большей части бедствий, связанных с капиталистической промышленной организацией, заключается в тех же самых силах, на которых она основана, — в преследовании каждым индивидом своей выгоды и в свободной конкуренции. Не так смотрели на мир современники Сэя — Мальтус, Рикардо и Сисмонди. 6.3. Т. Мальтус: фатальный закон народонаселения;теория «рабочего фонда» и прожиточного минимумаБиологический пессимизм против утопического оптимизма. Вплоть до начала XIХ в. в общественном мнении господствовал в соответствии с призывом Ветхого Завета «плодитесь и размножайтесь» взгляд, что государство должно, по возможности, поощрять рост населения. Противоположный взгляд установился под влиянием книги приходского священника англиканской церкви Томаса Р. Мальтуса (1766 — 1834) «Опыт о законе народонаселения и его влиянии на будущее улучшение общества» (1798). Трактат Мальтуса был написан как полемика с оптимистическими просветительскими концепциями прогресса, изложенными в вышедших в 1793 — 1794 гг. книгах англичанина У. Годвина и француза Ж. А. Н. Кондорсе, весьма своеобразных личностей революционной эпохи. Писатель У. Годвин под влиянием идей французских энциклопедистов стал ярым критиком современного ему общественного порядка, оценивая государство и религию как орудия угнетения одной части человечества ради благоденствия другой. Крупная частная собственность, по Годвину, — право высших классов распоряжаться продуктами чужого труда; источник роскоши и пресыщения одних, нищеты и истощения других. Причины общественных бедствий — в плохих учреждениях и законах; а от природы человек существо благожелательное и добродетельное. Годвин стал проповедовать отказ от государства, законодательства, религии и даже брачного союза ради общественного переустройства (допуская, что такое возможно мирным путём) на основе коренного изменения в формах собственности и распределения богатств. Предлагая уравнительный раздел собственности, чтобы любой работник мог свободно распоряжаться продуктами своего труда как индивидуальный хозяин, Годвин рассматривал такой переворот как начало движения к всеобщему благоденствию с распределением соответственно «разумным» потребностям каждого. Парижский академик Ж. А. Н. Кондорсе, смолоду преуспевший в математике и литературе, развил идеи физиократов до мысли о праве каждого человека свободно располагать своим умственным и физическим трудом. Со времени назначения Ж. Тюрго министром финансов (1774) Кондорсе был председателем комитета по упорядочению мер и весов, пока в 1791 г. Законодательное собрание, президентом которого стал Кондорсе, не приняло решения о переходе к метрической системе. Войдя в революционный Конвент, Кондорсе вступил в конфликт с якобинцами, был объявлен «врагом республики» и, заключенный в тюрьму, покончил с собой в ожидании гильотины, оставив изданный вскоре «Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума», прославлявший разум и его безграничное совершенствование как движущую силу исторического прогресса. Мальтус подверг прекраснодушные утопии Годвина и Кондорсе холодной критике, провозгласив, что главная причина бедности — не в плохом правлении и не в неравномерном распределении богатства, а в «великом законе природы», проявляющемся в стремлении живых существ «размножаться быстрее, чем это допускается находящимся в их распоряжении количеством пищи». Опираясь на данные о двойном увеличении численности населения США с момента обретения ими независимости (и не учитывая фактора иммиграции), Мальтус вывел неумолимый закон народонаселения: количество жителей при свободном размножении возрастает в геометрической прогрессии (удвоение за 25 лет); тогда как рост количества продовольствия возможен только в арифметической прогрессии. Отставание прироста жизненных благ Мальтус объяснял ограниченностью плодородных земель и законом убывающего плодородия почвы: снижением отдачи от каждого добавочного вложения труда и капитала в обрабатываемую землю. Поскольку население всегда давит на продовольственные ресурсы и всегда готово размножаться быстрее, чем растёт пропитание, рассуждал Мальтус, устранение частной собственности поведёт не к благоденствию, а к ожесточению борьбы за существование вследствие быстрого размножения. Производство окажется не в состоянии держаться на уровне потребления; «если не препятствовать людям утолять голод чужим хлебом, то количество хлеба повсеместно уменьшится». Теория «рабочего фонда» и отрицание помощи бедным. Применительно к современному ему обществу Мальтус порицал государственную помощь малоимущим, считая, что она потакает неблагоразумию бедняка, снимая с него ответственность за содержание его семьи. Также и повышение заработной платы выше прожиточного минимума Мальтус считал нецелесообразным, так как с ростом дохода рабочие начинают обзаводиться семьями с большим числом детей; рост соучастников распределения ведёт к нехватке пищи, росту цен и уменьшения потребления низших классов. «Человек, пришедший в занятый уже мир, если его не могут прокормить родители... и если общество не нуждается в его труде, не имеет права на какое-либо пропитание; в сущности, он лишний на земле. На великом жизненном пиру для него нет места». Громкая, хотя зачастую зловещая слава, выпавшая на долю «Опыта о законе народонаселения», имела два ближайших последствия: возникновение общественного интереса к проблеме «предупреждения» перенаселённости и приглашение Мальтуса в колледж Английской Ост-Индской компании на должность профессора политэкономии — первую в Англии. С профессорской кафедры Мальтус продолжал проповедовать законы народонаселения и убывающего плодородия почвы как аксиомы. Вскоре он нашёл могучего союзника в борьбе против законов о бедных — гения биржевых спекуляций и теоретических абстракций Д. Рикардо. 6.4. Д. Рикардо: классическая теория земельной рентыКарьера Д. Рикардо. Давид Рикардо (1772 — 1823), всецело посвятил себя политэкономии, когда трактаты Сэя и Мальтуса уже служили дополнением классического труда А. Смита, а сам Рикардо стал весьма богатым человеком, светилом делового мира Лондона, и обрёл досуг, употреблённый на научные занятия. Родословная Рикардо может служить выразительной иллюстрацией истории европейского бизнеса. Отдалённые предки Рикардо были из числа тех евреев-сефардов Испании (отсюда фамилия), которые бежали от преследований инквизиции в веротерпимую Голландию и способствовали её торговому процветанию. Отец Рикардо перебрался в Лондон из Амстердама, когда к первому от второго стала переходить роль мирового финансового центра. Сам Давид постигал азы коммерции в Амстердаме, а в 16 лет стал уже ближайшим помощником отца в конторе и на бирже в Лондонском Сити. Далее произошла опять-таки хрестоматийная история: еврей Рикардо женился на дочери христианина-квакера против воли отцов обоих семейств и стал полуизгоем, но сохранил хорошие отношения с братом и связи, а благодаря деловой хватке и математическому складу ума к 30 годам сколотил игрой на курсах акций огромное состояние. Богатство позволило Рикардо не только содержать большую семью (8 детей), купив обширное имение, но и занимать активную и независимую позицию в злободневных политических дебатах, купив место в парламенте. Его яркий интеллект, отшлифованный естественнонаучными занятиями на досуге, был поставлен на защиту интересов фабрикантов в их спорах с земельными лордами. Рикардо сформировал идейное ядро, вокруг которого в 1821 г. сложился Лондонский клуб политэкономии. Главным трудом Рикардо стали «Начала политической экономии и налогообложения» (1817). Особенности методологии Рикардо. Как теоретик-экономист Д.Рикардо продемонстрировал силу дедуктивного, абстрактно-аналитического метода. Во многих вопросах Рикардо начал там, где закончил А. Смит, и продвинулся гораздо дальше. Прежде всего он чётко сформулировал различие между богатством и ценностью, которая «зависит не от изобилия, а от трудности или лёгкости производства». Развитие разделения труда и внедрение машин могут увеличить вещественное богатство в несколько раз, но сумма произведённой ценности не изменится, так как останется прежним количество затраченного труда. Главная задача политической экономии — изучение законов распределения меновой ценности между тремя главными видами доходов — рентой, прибылью и зарплатой. За доходами стоят интересы классов, каждый из которых заинтересован в получении большей доли общественного продукта. Рикардо не удовлетворило «факторное» переложение теории ценности Смита Сэем, которого Рикардо подверг критике за смешение факторов, определяющих потребительную ценность (куда входят солнце, вода и пр. природные силы, используемые даром), с факторами, определяющими меновую ценность. Эти факторы — редкость и количество труда, требуемое для производства товаров. Из редкости «черпают» свою ценность невоспроизводимые блага, количество которых не может быть увеличено с возрастанием спроса на них: шедевры искусства, антиквариат и т.п. Но в массе товаров, ежедневно обращающихся на рынке, такие предметы составляют очень незначительную долю. Подавляющее большинство вещей воспроизводимо и доставляется трудом. Их полезность — необходимое условие меновой ценности, но не может быть её мерой. Меновую ценность почти исключительно определяет относительное количество труда, воплощённое в товаре. Дифференциальная рента: «краеугольный камень политической экономии». В чём Рикардо был полностью согласен с Сэем — в защите принципов свободной конкуренции, которым явно противоречили проведённые в 1815 г. английскими землевладельцами хлебные законы — налоги на импорт зерна. Они ограничивали количество хлеба в урбанизированной стране и удерживали высокие хлебные цены. Оправданием было положение А. Смита — ценность слагается из доходов, обеспечивающих «нормальное вознаграждение» факторов производства. Углубившись в проблему, Рикардо дал аналитическое обобщение, которое стало знаменем противников хлебных законов: «не хлеб дорог потому, что платится рента, а рента уплачивается потому, что хлеб дорог». Хлебные поля различны по плодородию и близости к рынку, но вся их продукция необходима для страны. Поэтому естественные цены зерновых определяются наихудшими условиями производства — затратами труда при самых неблагоприятных условиях, на землях худшего качества и наиболее отдалённых. Цена зерна с таких участков определяет хлебные цены в целом. Но ведь лучшие по качеству участки дают то же количество хлеба при меньших затратах, или большее количество — при равных затратах. Продавая этот хлеб по тем же ценам, владельцы относительно лучших участков получают дополнительный доход: дифференциальную земельную ренту. Рента является следствием ограниченности и разнокачественности земель, находящихся в частной собственности на землю; одни участки приносят её, а другие (худшие) — нет. Рента есть создание ценностей (меновых), но не создание богатств (потребительных ценностей); выигрыш землевладельца от обладания собственностью на «первоначальные и нерушимые силы природы». Она является следствием не щедрости, а скупости земли и не входит в естественную цену товара, но тем больше, чем выше цена, а цена тем выше естественной, чем сильнее ограничения конкуренции. Открытие, что «рента есть не элемент цены, а результат её», английский историк Т. Г. Бокль (1821—1862) назвал «краеугольным камнем политической экономии»28. Однако, удалив из структуры естественной цены дифференциальную земельную ренту, Рикардо не остановился на этом. Он обратился к исследованию относительных долей заработной платы, которую трактовал как цену труда, и прибыли с капитала, который трактовал как накопленный труд (труд, вложенный в орудия, машины и строения, способствующие труду). 6.5. Либеральный пессимизм Д. Рикардо:трудовая теория ценности и динамическая модель распределения доходов«Политэкономия раздора». По аналогии с естественной и рыночной ценой товаров Рикардо разграничил «естественную» и «рыночную» цену труда. «Естественная цена» труда — это та, которую необходимо предоставить рабочим, чтобы обеспечить и сохранить их поток, без увеличения или сокращения. Иными словами — та, которой хватит на приобретение жизненных средств, необходимых на воспроизводство рабочей силы на том же уровне. «Рыночная» цена труда зависит от спроса на труд со стороны капитала и от размножения населения, определяющего предложение труда. Рикардо целиком согласился с Мальтусом относительно «закона народонаселения», проявляющегося в стремлении рабочих размножаться быстрее, чем это допускается ростом жизненных средств. Поэтому превышение зарплатой прожиточного минимума («рабочего фонда») влечёт за собой чрезмерное увеличение численности населения и как следствие — нехватку продуктов питания, уменьшение потребления низших классов. Рост населения приостанавливается или сокращается до уровня, определяемого средствами существования (или ниже его). Поэтому Рикардо вместе с Мальтусом был против законов о помощи бедным и установления законодательного минимума заработной платы, считая, что она не должна быть подвластна вмешательствам законодательства, поскольку неизбежно ограничена «рабочим фондом» и может расти лишь от импульсов возросшего капитала, предъявляющего новый спрос на труд. Но двигателем накопления капитала является прибыль, а она «будет высока или низка в той же самой пропорции, в какой низка или высока будет заработная плата». Угрозу для накопления капитала Рикардо видел не только в «искусственном» завышении доли заработной платы (фабричное законодательство), мешающем свободной конкуренции, но и в обоих мальтузианских «законах» — роста населения и убывающего плодородия почвы. Головоломка долевых доходов. Давление роста населения и убывающее плодородие почвы, по мнению Рикардо, сформировали тенденцию к необходимому вовлечению в оборот земель всё более плохого качества или хуже расположенных для поставок продовольствия возросшему числу людей. Но это означает увеличение издержек производства хлеба и рост цен на него. Тем самым растёт и размер взимаемой с относительно лучших участков земельной ренты (в число этих относительно лучших попадают и те, которые раньше не давали ренты). Одновременно с ростом хлебных цен растёт в денежном выражении прожиточный минимум, определяющий «естественную цену» труда, которая доставляет рабочим средства для существования и продолжения их рода. Будет расти, даже если опустится ниже «естественной», и рыночная цена труда — денежная заработная плата. Но, тем самым, уменьшается доля капиталистической прибыли, которая оказывается как бы «зажатой» между земельной рентой и денежной заработной платой. Тенденция нормы прибыли к понижению подрывает стимулы к накоплению капитала и тем самым к экономическому развитию. И должен наступить такой момент, когда экономика придёт в «стационарное состояние», дальнейшее развитие прекратится. Этот пессимистический вывод из анализа распределения долей общественного дохода в динамике Рикардо оставил своим последователям наряду с головоломкой влияния «долговечности капитала» на относительные цены товаров. Нормы заработной платы и прибыли выражают доли труда и капитала в общественном доходе, и норма прибыли как остаточного дохода находится в обратной зависимости от ставки заработной платы: «чем больше доля результата труда, передаваемая рабочему, тем меньше должна быть норма прибыли, и наоборот». При этом перераспределение долей не меняет величины созданного общественного продукта и не должно сказываться на естественных ценах. Однако для разных отраслей различны пропорции применяемых количеств труда и (основного) капитала. При одинаковой для всей экономики норме прибыли и едином уровне заработной платы обнаруживается различная динамика для отраслей с разной «долговечностью» применяемого капитала. С повышением заработной платы относительные цены товаров, производимых отраслями с долговечностью капиталаниже среднего уровня («трудоёмкими») будут повышаться, а относительные цены товаров капиталоёмких отраслей — снижаться. Но, таким образом оказывается, что относительные естественные цены зависят от величины авансированного капитала, а не только от затрат труда. Парадоксы Рикардо. Фигура Рикардо парадоксальна. Удачливый биржевой спекулянт, миллионер, светило британской буржуазии, он оставил трудовую теорию ценности, которая стала отправным пунктом для экономических концепций идеологов пролетариата во главе с К. Марксом, готовившим «самый страшный снаряд, пущенный в голову буржуа». Многодетный отец и идейный борец с землевладельцами, представивший их доход по сути антисоциальным, Рикардо стал личным другом их оголтелого защитника Мальтуса и безоговорочно принял аргументы последнего об угрозе перенаселения. Наконец, теоретик, при помощи дедуктивного метода выводивший далеко идущие построения, отталкиваясь от порицания «хлебных законов», обусловленных сугубо конкретными обстоятельствами, Рикардо пришёл в одном случае к глубокому пессимизму динамической модели распределения доходов, в другом — к полному оптимизму относительно последствий свободной торговли для всех участников. Сформулированный А. Смитом принцип взаимовыгодности в международной торговле предполагал использование странами-участницами своих абсолютных преимуществ. Пользуясь условным примером, Рикардо сформулировал принцип сравнительных затрат, позволяющей стране, не имеющей абсолютных преимуществ ни в одной отрасли производства, тем не менее может получать выгоды от внешней торговли, если сосредоточить потенциал на той продукции, в производстве которой она обладает относительными преимуществами. Заметим, что оригинальную формулировку принципа сравнительных затрат ещё до Рикардо дал А. Шторх (см. гл. 7). Но она прошла незамеченной, тогда как за Рикардо закрепилась репутация основателя современной теории международного разделения труда. 6.6. Проблема реализации; «закон Сэя» и его критики — Мальтус и СисмондиНакопление капитала и проблема равновесия между производством и потреблением. Д. Рикардо и Ж.-Б. Сэй, обращая, вслед за А. Смитом, главное внимание за накопление капитала как решающий фактор роста народного богатства, исходили из того, что источник капиталообразования — сбережения; не существует границ для употребления капитала, пока он приносит какую-либо прибыль; накопление капитала равнозначно увеличению фонда заработной платы для рабочего класса; «каждый продукт с того самого момента, когда он произведен, создает сбыт для других продуктов на полную сумму своей ценности». Последнее утверждение Сэй выдвинул как «закон рынков сбыта». Его формулировке в «Полном курсе политической экономии» Сэя предшествовала полемика автора с Мальтусом, в которой обе стороны остались при своём. Сэй допускал нарушения равновесия между предложением и спросом, вызывающее трудности реализации произведенного продукта, лишь по различным местным причинам: недостатка потребностей в культурно отсталых районах; низкого уровня качества и превышения издержек производства из-за плохого управления; временного недостатка других продуктов, которые можно было бы обменять на оказавшийся в избытке. Рикардо, который не мог отрицать случаев перепроизводства хлопчатобумажных и шерстяных тканей (в Англии в 1815 и 1818 гг.), утверждал, однако, что «как только производство этих предметов — вследствие изготовления их в слишком большом количестве — перестанет оплачиваться, фабрикант посвятит своё время и свой капитал другой отрасли производства». «Тождество Сэя» и «равенство Сэя». Современную формулировку «предложение само порождает спрос», или «совокупная цена спроса на продукцию в целом равна совокупной цене предложения для всего объема продукции», для закона Сэя придумал Дж. М. Кейнс, говоривший также о «доктрине Рикардо о невозможности недостатка эффективного спроса». Вслед за Кейнсом макроэкономисты пришли к различению «сильной» и «слабой» версий закона рынков — «тождества Сэя» и «равенства Сэя». «Тождество Сэя» предполагает, что товарный рынок находится в равновесии, поскольку товаропроизводители используют денежную выручку от своих продаж для предъявления спроса на другие товары. Деньги, таким образом, выступают как счетные единицы, лишь опосредующие товарный обмен («деньги — это вуаль», по словам Сэя). «Равенство Сэя» допускает временное нарушение равновесия на товарном рынке вследствие перенасыщения его одними товарами и недонасыщения другими. Таким образом, признаётся возможность частичного — но не общего — перепроизводства. «Теория третьих лиц» Мальтуса. Мальтус в своих «Принципах политической экономии» (1820) уподобил законы накопления капитала размножению населения: для роста населения необходимо обилие жизненных средств; для роста капитала — обилие спроса, рынков. Но спрос может поддерживать только стремление к потреблению, соответствующее накоплению капитала; неумеренное же накопление ведёт к тому, что продукты производятся в количестве, превышающем возможное потребление при существующей общественной организации и привычках. Если, например, сберегая средства для увеличения своего капитала, фермеры откажутся от изящной одежды, а мануфактуристы — от табака и винограда, собственная продукция тех и других перестанет находить достаточный спрос, а когда не будет достаточного спроса на продукты, не будет и возможности капитализации сбережений. Капитал может накопляться только путём сбережения, но при этом необходимо, чтобы потребление тоже прогрессировало. «Всё дело заключается в должной пропорции между спросом и предложением». Свою концепцию роста национального богатства Мальтус развивал в противовес теории Рикардо, из которой следовали бесполезность землевладельческой аристократии и нетрудовой характер получаемых ею рентных доходов. Мальтус защищал «полезность» для общества землевладельцев и других непроизводительных «третьих лиц» (чиновники, священники, профессора и т.д.) именно тем, что они обеспечивают достаточный спрос на промышленные товары. «Чтобы промышленные классы могли получать прибыль и накоплять капиталы, необходимо, чтобы существовал многочисленный класс людей, который бы имел желание и средства потреблять больше того, что они производят. В этом классе землевладельцы занимают первое место». Что касается рабочих, то им Мальтус, верный своей позиции «прожиточного минимума», отказывал в возможности потреблять в усиленном количестве, поскольку «значительное увеличение потребления рабочего класса подняло бы издержки производства, понизило бы прибыль и уменьшило бы накопление национального богатства раньше, чем земледелие и промышленность достигли процветания. Если бы каждый рабочий стал потреблять вдвое больше, чем теперь, то от этого не только не выиграло бы национальное богатство, но были бы покинуты без обработки многие земельные участки, и сократилась бы внутренняя и внешняя торговля». Необъективность Кейнса. Дж. М. Кейнс, вводя понятие эффективного спроса29, необходимого для реализации произведённой массы товаров, противопоставил позицию Мальтуса — позиции Рикардо, пренебрегшего функцией совокупного спроса. Однако, выпячивая роль Мальтуса, Кейнс дважды погрешил против исторической истины. Во-первых, он сводил «полноту победы» рикардианского учения к тому, оно импонировало властям: очевидные проявления социальной несправедливости и жестокости объясняло как неизбежные издержки прогресса, «а попытки изменить такое положение выставляло как действия, которые могут в целом принести больше зла, чем пользы»30. Однако как раз в отношении жестокости Мальтус отличался от Рикардо лишь открытой защитой интересов непроизводительных имущих классов. Во-вторых, Кейнс ни словом не упомянул о женевском экономисте С. де Сисмонди. Между тем трактат Мальтуса был вторичным по отношению к работе Сисмонди «Новые начала политической экономии» (1819), в которой к тому же гораздо сильнее «дух кейнсианства»31, поскольку стимулировать эффективный спрос Сисмонди предлагал за счёт увеличения доходов рабочих. Теория «недопотребления» Сисмонди. С. де Сисмонди, в противоположность Мальтусу, отстаивал расширение спроса для уравновешивания его с предложением посредством повышения заработной платы, которое бы вывело массы из состояния «недопотребления». Бедный человек, рабочий по необходимости главных потребитель промышленной продукции; для того, чтобы он мог покупать, необходимо повысить его доход. «Поэтому низкая заработная плата не только не составляет благополучия для фабрикантов (как часто утверждают), но, напротив, она является тем обстоятельством, крайне гибельным для них, лишающим их основной массы покупателей». Прошло более 100 лет, прежде чем этот аргумент Сисмонди вошёл в сознание господствующих классов на Западе, и перераспределение части доходов в пользу бедных слоёв населения стало компонентом государственной макроэкономической политики, обеспечивающей равновесие между совокупным предложением и совокупным спросом. 6. 7. С. де Сисмонди и раскол либерализмаЛиберальные истоки мировоззрения Сисмонди. С именем Жана-Шарля-Леонарда Симонда де Сисмонди (1773 — 1842) связан раскол либерализма в западном экономическом мышлении — переоценка отношения к «естественному порядку» и вмешательству государства. Сисмонди происходил из семьи французов-гугенотов, бежавших после отмены Нантского эдикта в Женеву. В XVIII в. и в начале XIX в. Женева и её окрестности были местом жизни и деятельности писателей и мыслителей, сыгравших выдающуюся роль в формировании идеологии либерализма. Неподалёку от города самый популярный представитель просветительского свободомыслия Вольтер приобрел село Ферней, превратив его в процветающее предприятие по производству часов и керамики, где находили применение своим умениям как католики, так и кальвинисты. Министр-резидент Женевы при французском дворе и затем генеральный контролёр финансов банкир Неккер купил себе на берегах Женевского озера имение, где его дочь Жермена, в замужестве — мадам де Сталь, сформировала один из самых знаменитых литературных салонов. Она сблизилась с Б. Констаном и вместе с ним ввела в язык мыслящей Европы понятие «либерализм». С. де Сисмонди — завсегдатай салона мадам де Сталь — начинал с экономического либерализма. Его раннее сочинение «О коммерческом богатстве и принципах политической экономии» (1803) проникнуто идеей А. Смита о благотворности свободного от государственного вмешательства экономического оборота как движущей силы технического прогресса и материального благосостояния. Страдания переходных периодов. Однако пребывание в 1815 г. в Англии, поражённой кризисом текстильного перепроизводства, перевернуло взгляды Сисмонди. А. Смит раскритиковал старую систему ремесленных цехов, препятствовавших рабочему «работать так, как он считает выгодным», а владельцам капиталов — «нанимать тех, кого они хотят»; изобличил её как «неравенства, порождённые вмешательством государства». И что же? Массовая механизация текстильной промышленности в Англии сделала процессы производства, разложенные на простые операции, доступными неискусным и слабым рукам; и владельцы капиталов заменили рабочих-мужчин женщинами и детьми, оплачивая их труд гораздо ниже. Сумма применяемого труда значительно возросла сравнительно с ограниченным количеством продуктов потребления, доступных рабочим семьям. И положение рабочих классов сделалось менее обеспеченным, чем при цеховой организации производства. Когда разоренное войнами после заключения мира население Европы не предъявляло массового спроса на сильно возросшее производство английских тканей, нераспроданные товары скопились в большом количестве. И на этом фоне — убогое существование рабочих и увеличение числа нищих безработных. Сисмонди выступил против либерального безразличия к страданиям жертв переходак индустриальному обществу, завершавшегося в Англии и развертывавшегося в остальной Европе. Критика свободной конкуренции. Сисмонди согласен, что свободная конкуренция действительно движущая сила производительности, усовершенствований, замены ручного труда машинным, снижения издержек на крупных предприятиях. Но прогресс техники влечёт периодические вытеснения из фабричного производства целых масс рабочих, сделавшихся излишними вследствие новых технологий. И для самого производства с его внешне блестящими достижениями не все обстоит так благополучно, как это полагает политическая экономия А. Смита. Крупное машинное производство с его давлением конкуренции не только оставляет лишними множество наёмных рабочих, ранее находивших занятие, но и разоряет и лишает всех источников доходов мелких производителей; оно концентрируется в руках наиболее богатых промышленников, занижающих зарплату рабочих, оставшихся на фабриках, благодаря давлению избыточного предложения труда. Покупательный спрос в обществе, где исчезают промежуточные слои — мелкие хозяйчики, мастера и лавочники, а рабочий класс почти исключен из пользования результатами возрастающей продуктивности его труда, неизбежно сужается, и это приводит к его хроническому отставанию от предложения товаров, к их перепроизводствуи кризисам сбыта. Перепроизводство, не соответствующее потребностям рынка, избыток товаров и «бедность, испытываемая всеми теми, кто своим трудом произвёл слишком много богатства», — не случайность, а закономерность «естественного порядка». Это результат одностороннего стремления к накоплению капитала с неблагоприятными последствиями в сфере распределения продуктов. Новый взгляд на предмет и метод политической экономии. Сисмонди изложил свою концепцию в книге «Новые начала политической экономии, или о богатстве в его отношении к народонаселению» (1819). «Новые» начала подразумевали понимание предмета экономической науки как «теории благотворительности». Целью хозяйственной деятельности является не богатство само по себе, а увеличение человеческого благополучия. Будучи историком, Сисмонди оспаривал также абстрактно-дедуктивную манеру английских экономистов; он указывал, что промышленники, связанные привычкой, вовсе не могут так быстро менять род занятий, как это допускал Рикардо, а избыток рабочего населения, вопреки Мальтусу, является следствием не природных причин, а от недостатков экономической организации. Для смягчения, если не устранения, этих недостатков Сисмонди предлагал реформирование общества на основе социального законодательства и рассредоточения земельной собственности и капиталов. Законодательная власть должна активно вмешаться в регулирование капиталистического производства и распределения благ и в порядок землевладения; содействовать выживанию мелких мастерских и ферм. Сисмонди выступал за законодательное ограничение продолжительности рабочего дня, право рабочих на коалиции и за профессиональные гарантии — возложение на нанимателя обязанности позаботиться о рабочих во время болезни и старости. Требуя «справедливости в отношениях между фабрикантом и рабочим», Сисмонди высказывал пожелание, чтобы промышленные капиталы были поделены между «большим числом средних капиталистов», а не сосредоточены в руках владельцев-миллионеров, и чтобы рабочие были допущены к участию в прибылях и даже к тому, чтобы «иметь надежду» стать компаньонами своих хозяев. Между либерализмом и социализмом. Итоговый труд Сисмонди — «Этюды политической экономии» (1837) — появился, когда Англию поразили два промышленных кризиса перепроизводства (1825 и 1836), которые уже не могли быть объяснены какими-то внешнеполитическими причинами, а во Франции ухудшение положения рабочих вследствие внедрения машин спровоцировало два восстания ткачей в родном городе Сисмонди Лионе. Первое из них (1831) проходило под лозунгом «Жить, работая, или умереть, сражаясь», а второе (1834) — под республиканскими лозунгами и получило продолжение в революционных возмущениях в других городах, включая Париж. Как во Франции, так и в Англии, появилось слово «социализм», за которым стояли требования радикальных изменений сложившегося экономического строя на основе упразднения или сужения сферы частной собственности. В своей последней книге Сисмонди уделил особое внимание тому, как влияет на усугубление экономического неравенства и обострение проблемы рынков прогресс транспортных отраслей, включая появившиеся железные дороги и пароходы. Новые быстрые способы перевозки, с одной стороны, вытесняют «жалкие промыслы» разных извозчиков, с другой стороны, помогают владельцам крупных магазинов вытеснять многочисленных лавочников и торговцев. Таким образом, по мнению Сисмонди, происходит новое сокращение промежуточных слоёв и тем самым покупательной способности масс; только на внешних рынках более отсталых стран становится возможным найти дополнительный сбыт для растущего количества произведённых продуктов; но с развитием вширь машинного производства поддержание равновесия между предложением и спросом будет все более затруднительным. Но в аргументации Сисмонди не было объяснения тому, как и почему всё-таки расширялось капиталистическое производство товаров. А увещевания Сисмонди правительств и изобретателей приостановить напор промышленного прогресса и дать «поколениям, ставшим излишними, время пройти», вызвали насмешки с противоположных сторон: либеральных экономистов, с одной (эпигонов школ Рикардо и Сэя), идеологов-социалистов, с другой. Сисмонди был не только политэкономом, гораздо жёстче, чем Рикардо, зафиксировавшим противоположность наемного труда и капитала (в утверждении «прибыль работодателя есть не что иное, как грабёж рабочего»), но и одним из крупнейших историков своего времени. До конца жизни он работал над «Историей Франции» (31 том!), в которой присутствовала идея классовой борьбы, вскоре выдвинутая как боевой лозунг радикальным направлением в социализме. Но Сисмонди был против революционного заострения выводов о классовой противоположности экономических интересов, заявив себя сторонником медленных и косвенных правительственных мер. Он был также против «химерического желания» поставить на место личного интереса интерес коллективный, имея перед глазами виды процветающего мелкого частнособственнического хозяйства в Швейцарии. Поэтому Сисмонди дистанцировался от социалистов, с которыми его объединяли критика свободной конкуренции и акцент на необходимости защиты интересов рабочего класса как жертвы фабрично-заводской системы. Но Сисмонди «откололся» и от либералов, превративших лозунг laissez faire в концентрированное выражение интересов класса буржуазии. РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
|