Гловели г. Д. История экономических учений
 Скачать 4.2 Mb.
|
ГЛАВА 8.КРИТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ И ДОКТРИНЫ СОЦИАЛИЗМАПонятие «социализм» почти одновременно появилось в начале 1830-х гг. во Франции и в Англии. Социалистические учения возникли как идеи-проекты, выдвигающие в качестве цели и идеала осуществление социальной справедливости, свободы и равенства. Их общей чертой было отрицательное отношение к сложившейся реальности экономического строя, основанного на частной собственности на средства производства, и к политической экономии как к выражению интересов частнособственнических классов. В «Коммунистическом манифесте» К. Маркса и Ф. Энгельса (1848) и книге Ф. Энгельса «Развитие социализма от утопии к науке» (1882) позиция авторов как идеологов классовой борьбы пролетариата с буржуазией была противопоставлена более раннему «критически-утопическому социализму» А. Сен-Симона, Ш. Фурье и Р. Оуэна. Большинство других социалистических учений было отнесено Марксом и Энгельсом к разновидностям «реакционного» социализма — буржуазного, мелкобуржуазного, казарменного, государственного и т.д. Опыт реализации в ХХ в. идей-проектов уничтожения частной собственности, освящённых именами Маркса и Энгельса, показал, сколь значительны были утопические элементы в их собственном учении, которое правомерно считать разновидностью утопического социализма, опирающегося на критику политической экономии. 8.1. Радикальные критики капитализма: Р. Оуэн и социалисты-рикардианцыР. Оуэн: уникум из Нью-Ланарка. Первые социалистические проекты в Англии были связаны с именами фабриканта-филантропа Роберта Оуэна (1771 — 1858) и ряда общественных деятелей и публицистов, получивших ретроспективное наименование «социалистов-рикардианцев», — Уильяма Томпсона (1785 — 1833), Томаса Годскина (1787 — 1869), Джона Грея (1798 — 1851) и др. Р. Оуэн, сын ремесленника из Уэльса, был одним из самых успешных предпринимателей периода взлёта британской промышленности в её ведущей отрасли — текстильной. Обнаружив в детстве редкие способности (к 7 годам окончил начальную школу), он с 10 лет набирался опыта в бизнесе, а к 20 сделал карьеру менеджера в Манчестере, осуществив прибыльное усовершенствование крупной фабрики её переводом на паровой двигатель. Удачная женитьба на дочери владельца бумагопрядильной фирмы позволила Оуэну получить кредиты в Манчестере для выкупа у тестя предприятий в шотландском городке Нью-Ланарке. Новый хозяин внедрил новые порядки в соответствии с идеями французских просветителей о доверии к доброй природе человека и воспитательном значении среды. Ограничение рабочего дня детей 10 часами (вместо прежних 13), а минимального возраста работающих — 10 годами; устройство школ и первого в Британии сада-яслей (Infant School) для детей рабочих; улучшение быта рабочих выдачей жизненных средств во внутрифирменном магазине; производственная дисциплина с использованием морального стимулирования. В итоге всё это превратило Нью-Ланарк в образцовый рабочий посёлок, а его хозяин, доказавший, что прибыльность предприятия может возрасти при сокращении рабочего дня и заботе о рабочих, снискал общеевропейскую славу. Однако Оуэна не прельстила репутация хозяина уникального предприятия. Наблюдая обострение пауперизма в Англии в годы войн с Францией, внедрения паровых станков и кризисов сбыта (1810, 1815, 1818), Оуэн ощутил себя пророком-реформатором. В годы раскола либерализма (см. гл. 6.7) он выступил с пропагандой национальной организации трудового воспитания (1813), а затем и с программой радикальной перестройки общества путем создания самоуправляющихся «посёлков общности и сотрудничества» (1817). Оуэн предложил проект производственно-потребительских ассоциаций, на территориях примерно по 1200 акров, с комплексом жилых, фабричных, сельскохозяйственных, бытовых, образовательных и игровых зданий, окружённым садами, лугами и пашнями. Составив смету, из которой выходило, что устройство одной ассоциации обойдётся на сумму около 96 тыс. футов стерлингов, но зато создаст прочные условия для жизни 1200 безработных, которые затем смогут прокормить себя сами, Оуэн представил свой план парламенту и правительству. Наткнувшись на порицание и враждебность со стороны министров, деловых кругов и палаты общин, постановившей тогда ассигновать 1 млн фунтов стерлингов на сооружение новых церквей, Оуэн принялся за пропаганду атеизма и своих идей «нового нравственного мира», в котором не будет частной собственности, классового неравенства и противоположности между умственным и физическим трудом. Рикардианство и оуэнизм: дистанция и сближение. Среди противников Р. Оуэна оказались и члены кружка утилитаристов И. Бентама, включая Д. Рикардо, который считал Оуэна благожелательным энтузиастом и успешным менеджером, но отказывался верить в перспективы производительного труда без стимула частного интереса. Подчёркивая, что «опыт веков говорит решительно против» Оуэна35, Рикардо критиковал того и за «Замечания о влиянии фабричной системы» (1815), где указывалось на мотив «любви к накоплению» и на внедрение машин как на причины пауперизма и обесценения труда. Однако трудовую теорию ценности самого Рикардо Оуэн стал использовать как аргумент в обосновании в права трудящихся на «справедливую и твёрдо установленную долю». Как практическую реализацию этого права Оуэн предлагал замену денег рабочими квитанциями, на которых указано, сколько часов затрачено на производство того или иного товара. Соединение рикардианской теории труда как единственного мерила ценности с идеями Оуэна (в том числе о «биржах справедливого обмена» по трудовым квитанциям) определило аргументацию социалистов-рикардианцев за право рабочего на полный продукт труда. Член кружка утилитаристов и приверженец идей французских просветителей У. Томпсон в «Исследовании о принципах распределения богатства применительно к человеческому счастью» (1824), высказался в поддержку предложений Оуэна о вознаграждении работников в рамках коллективного владения предприятием. В развитие рикардианской теории ценности (определение ценности продукта трудом «затрачиваемым в среднем на предмет желания» при средней умелости), Томпсон ввёл понятие «прибавочной ценности» (surplus value) как части годового общественного продукта, присваиваемой владельцами капитала несообразно их вкладу. Близкие к позиции Томпсона взгляды развивал бывший морской офицер Т. Годскин, журналист и инициатор создания институтов механики в Лондоне и Манчестере для обучения взрослых рабочих. В книгах «Защита труда против притязаний капитала» (1825) и «Народная политическая экономия» (1827) он утверждал, что земельная рента и прибыль являются результатами не «естественного порядка», а права собственности, искусственно установленного в прошлом вследствие государственного вмешательства. Критика политической экономии социалистами-рикардианцами. Томпсон и Годскин подвергли критике «закон народонаселения» Мальтуса, «теорию рабочего фонда» и формулу трёх факторов производства. Томпсон отмечал корыстный классовый интерес, стоящий за обоснованием бесполезности усилий рабочих по повышению уровня их заработной платы. По его подсчётам, только 3/40 общественного продукта составляют размер возмещения капитала, а законодательное сдерживание заработной платы позволяет владельцам капитала присваивать гораздо больший доход. Годскин считал, что капитал, вклинивающийся между работниками в общественное разделение труда, «есть средство для приобретения власти над трудом», которое нарушает «естественный закон» свободной конкуренции. Критикуя теорию «производительности капитала» и указывая на противоположность классовых интересов, Томпсон и Годскин в то же время вносили элементы историзма в понимание экономических категорий — особенно категории «производительные силы общества (страны)». Утопические эксперименты и кооперативное движение. Оуэн начал свою агитацию в расчёте на поддержку власть имущих, предполагая, что внедрение ассоциированных форм производства и быта возможно при различных политических системах. В 1818 г. Оуэн обратился с воззванием к европейским монархам и дипломатам, съехавшимся на Аахенский конгресс великих держав. Нью-Ланарк посетил наследник российского престола, впоследствии император Николай I. Крушение надежд на правительственное поощрение привело Оуэна к попыткам основания на деньги богатых людей колоний для воплощения ассоциаций. Одна попытка была сделана в Шотландии на деньги фабриканта А. Комба — колония Орбистон близ Глазго (1825). Но она распалась после преждевременной смерти Комба (1827). Другую попытку, но также неудачную, предпринял сам Оуэн на деньги, полученные от продажи Нью-Ланарка, — колония Новая гармония в США (1828 — 1834), в штате Индиана. Эти эксперименты показали, как трудно объединить в «справедливом» общежитии тех, кто привык к разным видам труда (только к умственному либо только к физическому); договориться об уборке помещений и т.п. Одновременно последователи Оуэна начали в Англии кооперативное движение, к которому примкнули социалисты-рикардианцы Томпсон и Грей. В начале 1830-х гг. число кооперативных обществ стало быстро расти; их представители ежегодно собирались на конгрессы в крупнейших английских городах. Но энергия движения вскоре иссякла. Обнаружились расхождения между Оуэном, отрицавшим политическую борьбу, и Томпсоном, призывавшим рабочих к самоорганизации и к борьбе за всеобщее избирательное право ради захвата политической власти и употребления её на содействие строю производственных кооперативов. Потерпела неудачу затея Оуэна и Грея с организацией в Лондоне «биржи справедливого обмена» с трудовыми квитанциями. Туда стали поступать самые неходовые товары, и пришлось отступить от принципа расценки продуктов по «общественно-необходимому труду». Тем не менее, биржа через 2 года закрылась, дискредитировав оуэнизм и подорвав доверие к кооперативным союзам. Новая (с 1844 г.) волна кооперативного движения, перенесшая направление самоорганизации английских рабочих на потребительские товарищества, развернулась уже без всякого участия старого Оуэна, хотя за ним и осталась репутация «апостола кооперации». 8.2. Сен-симонизм: доктрина индустриального общества и планированияСлово «социализм» было введено в самом начале 1830-х гг. французским писателем, изобретателем и философом Пьером Леру (1797 — 1871), издателем журнала «Глобус», ставшего органом сен-симонистов — последователей французского мыслителя и общественного деятеля, сыгравшего главную роль в формировании стадиальной концепции прогресса, обычно называемой формационной. А. Сен-Симон: пророк «нового христианства». Клод Анри Рувруа де Сен-Симон (1760 — 1825), урождённый граф де Сен-Симон, был экстравагантной личностью, удостоенной оценок в диапазоне от самой «ослепительной фигуры в истории человеческой мысли» до самой «извращённой натуры» среди утопистов. Этот разброс мнений вполне соответствует мнению самогό Сен-Симона, что «в пантеон гениев обычно попадают те, кто избежал помещения в дом умалишённых». В его и без того незаурядной биографии факты густо перемешаны с вымыслами, обязанными мемуарным «свидетельствам», предназначенным подтверждать миссию Сен-Симона как пророка, призванного указать человечеству новый путь. Сен-Симон утверждал, что он якобы:
Было ли это всё так на самом деле, историки сомневаются36, но Сен-Симон действительно активно участвовал в Американской (орден Цинцинната и звание полковника) и Французской революциях, а его первой книгой стали «Письма женевского обитателя к современникам» (1802). Она была результатом научных занятий, на которые Сен-Симон употребил всю оставшуюся часть миллионного состояния, сколоченного на спекуляциях недвижимостью во время революции (бóльшую часть украл компаньон). Он сделал вывод, что недостаточность всей философии Просвещения состоит в её критическом характере, а наука нового века должна стать позитивной и связанной общими идеями, и проложить путь для всего человечества новый путь. Сен-Симон возлагал надежды на Бонапарта; реально во времена наполеоновской империи он какое-то время был приживальщиком в доме бывшего слуги и выпрашивал деньги у влиятельных лиц, которым отсылал свои работы, пока главный управляющий Французским банком не назначил пенсию для странного человека, способного привлекать оригинальностью своих идей. Два первых и ближайших ученика Сен-Симона со скандалом порвали с ним, что не помешало им прославиться в науке, развив почёрпнутые у старика идеи; это были историк О. Тьерри и родоначальник социологии О. Конт. Впрочем, они помогли Сен-Симону выпустить сборники «Индустрия» (1817 — 1818) и «Организатор» (1819 — 1820), где была развернута идея познания законосообразности исторического процесса и превращения политики в позитивную науку об организации индустриальной системы. Первыми сен-симонистами объявили себя математик О. Родриг и служивший под его началом в ипотечной кассе Парижа инженер П. Анфантен, участник тайного общества карбонариев. Издав уже после смерти учителя его последнюю книгу «Новое христианство» (1825), они обратили в новую веру карбонария С.-А. Базара. «Золотой век впереди»: индустриальное общество как результат законосообразности исторического процесса. Сен-Симон предложил новые критерии для определения поступательных стадий развития общества:
Сен-Симон считал, что крепостному состоянию прикреплённых к земле работников соответствовало лидерство духовенства и феодальной знати (военно-теократическое общество), которое на европейском Западе в результате многовекового процесса сменилось — но ещё не окончательно — лидерством «индустриалов». Класс «индустриалов» Сен-Симон трактовал довольно расплывчато, включая в него не только промышленных фабрикантов, инженеров и ремесленников, но также банкиров, негоциантов, моряков, врачей, деятелей науки и искусства. В последние годы жизни, однако, Сен-Симон выделил из класса «индустриалов» рабочих, лишенных собственности, и заново определил свою миссию: внушить учёным и руководителям промышленных работ, «что их интересы по существу совпадают с интересами народных масс», «что они примыкают к классу трудящихся, являясь в то же время его естественными вождями». Это направление мыслей Сен-Симона было систематизировано его учениками в доктрине сен-симонизма. «Изложение учения Сен-Симона» — первый набросок доктрины планового хозяйства. Сент-Аман Базар (1791 — 1832) и Проспер Анфантен (1796 — 1864) возглавили сен-симонизм как школу и составили «Изложение учения Сен-Симона» (1828—1829). Ключевыми идеями сен-симонистов были следующие.
После революции 1830 г. во Франции сен-симонисты сделали попытку реализовать свою доктрину защиты интересов рабочего класса организацией потребительских коммун и кооперативных мастерских, но потерпели неудачу. Вскоре после этого Анфантен провозгласил себя «верховным отцом» сен-симонизма как новой религии и спровоцировал раскол школы выпячиванием на первый план культовой стороны учения и такой трактовкой брачно-интимных отношений, которая привела к аресту и осуждению самого Анфантена за безнравственность. После года тюрьмы он направился в Египет, где разработал проект Суэцкого канала и основал новую сен-симонистскую общину. Однако она просуществовала лишь два года, пока паша Мохаммед Али не прогнал Анфантена из страны за отказ принять ислам и поступить к паше на государственную службу. Через много лет (1862 — 1867) сен-симонизм «засветился» в проекте создания во Франции централизованной системы удешлённого кредита. Бывшие сен-симонисты братья Перейра реализовали идею «ассоциации» капиталов для долгосрочных промышленных проектов распространением акций банка «Креди Мобилье» среди массы мелких пайщиков. Банк лопнул через 5 лет, но сыграл стимулирующую роль в железнодорожном строительстве во Франции и для дальнейшего общеевропейского опыта банковского регулярного кредита для промышленных капиталовложений. 8.3. Фурьеризм: доктрина привлекательного труда и стадий ассоциацииЯблоко Фурье. Француз Шарль Фурье (1772 — 1837), пожалуй, более, чем кто-либо другой, дал основание критикам социализма рассматривать утопизм как продукт патологического умственного склада и невротического состояния37. Фурье не только расписывал до смешного детали организации идеальных общин-«фаланстеров», но и изложил фантастическую и отдающую безумием «космологию» с картинами изменения климата Земли благодаря искусственному околопланетному кольцу, появления «антиакул» и «антильвов» на службе у человека и т.п. Сын коммерсанта из города Безансона, Фурье много лет прослужил в торговых фирмах. Но не смог нажить себе крупное состояние, как Оуэн — менеджментом, а Сен-Симон — земельными спекуляциями. Не был вхож в высокие круги влиятельных лиц, и лишь настойчиво рассылал крупным политикам и банкирам свои проекты. Как торговый агент Фурье побывал в разных концах Франции, а также в Германии и Нидерландах, хорошо познал уловки торговли38 — и обрушился на неё с резкой критикой как на одну из главных причин разобщения людей при экономическом строе, который он называл «цивилизацией», вкладывая в это понятие негативный смысл. Во время одной из деловых поездок Фурье бросилось в глаза, что цена яблока в парижском ресторане в 100 раз больше, чем в Безансоне. В этот момент Фурье вообразил, что постиг необходимость нового «социетарного» порядка, который должен заменить «цивилизацию» с её всеобщим столкновением интересов и «порождением нищеты даже изобилием». Он сравнивал своё «озарение» от вида цены на яблоко с «озарением» И. Ньютона от падения яблока лунным вечером; озарённый Ньютон открыл закон всемирного тяготения; себе Фурье приписал открытие закона «социального притяжения». Идея привлекательного труда. Требованием закона «социального притяжения» к экономической организации общества Фурье считал максимальное вовлечение населения в совместный производительный труд, которому необходимо придать привлекательный характер, сходный с игрой. Экономические пороки цивилизации заключаются в том, что лишь 1/3 населения занята производительным трудом и, как правило, испытывает к нему отвращение; а остальные являются так или иначе «паразитами». Их Фурье разделил на три группы. Социальные паразиты — военные, сборщики налогов, половина фабрикантов, 9/10 купцов, 2/3 транспортных агентов. Домашние паразиты — прислуга, неработающие женщины и подросшие дети. Дополнительные паразиты — юристы, порождённые современным режимом с его враждой и противоречием интересов; заключённые и отверженные (нищие, воры, разбойники), требующие содержания чиновников и жандармов, равным образом непроизводительных. Придание труду привлекательного характера Фурье думал обеспечить разнообразием — переходами от одного занятия к другому в трудовых «сеансах» в рамках производительно-потребительных ассоциаций, объединяющих по 1600—1800 человек. Эти предполагаемые ассоциации Фурье предложил назвать «фалангами» и устроить их на земельных участках в размерах около одной квадратной мили вокруг «великолепного» жилища — «фаланстера», с украшенными залами для читален и культурных мероприятий, с паропроводом и телеграфом, стеклянными галереями, зимними садами, обсерваторией и т.д. При всей графомании Фурье его предложения содержали детали, оказавшиеся способными увлечь энтузиастов во многих странах, включая США, Испанию, Румынию. Во-первых, Фурье предполагал, что замена строя «цивилизации» строем «гармонии» — длительный и поэтапный процесс, проходящий через промежуточные стадии «гарантизма» и «социантизма». Во-вторых, поскольку переход к устройству «фаланстеров» предполагался исключительно мирным и на средства заинтересованных богатых лиц, возникла схема распределения долей производимого продукта между трудом (5/12 ), талантом (управление и особые умения) (3/12 ) и капиталом (4/12 ), за счёт которого фаланга получает исходный фонд средств производства. Фаланстер как производительно-потребительный кооператив. Единственной успешной апробацией идеи «фаланстера» считается эксперимент французского предпринимателя Жана-Батиста Андре Годэна (1817 — 1888). Годэн уже в молодости разбогател благодаря внедрению изобретённой им чугунной печи-«буржуйки» и основал всемирно известную фирму, производящую печи, камины и кухонные плиты. Став крупным фабрикантом-новатором, Годэн в 1859 г. на берегах реки Луары, в окрестностях бывшего замка герцогов Гизов, возвёл благоустроенный жилой комплекс для семей работников своего предприятия, включавший парк, школу, детский сад–ясли, бассейн с подогревом воды, театр и библиотеку, назвав его «Фамилистер». Фамилистер был рассчитан на 1800 человек — рабочих заводов Годена и членов их семей, обеспечиваемых продуктами через потребительские магазины. Хотя семья и частный быт сохраняли значение, внутренние крытые дворы больших домов должны были формировать дух коллективизма, а двери в комнатах были раздвижными. Выборные комитеты заботились о материальных, воспитательных и спортивных потребностях рабочих. Изобретательный Годэн, сам переехавший в фамилистер, установил систему распределения прибылей на основе ограниченного владения акциями в пропорции: труду и капиталу — по 3/8 , таланту — 1/4 . Доли не подлежали продаже и не могли быть увеличены более чем вдвое. Годэн завещал рабочим свой капитал (свыше 3 млн франков), благодаря чему доля труда в распределяемой прибыли к 1900 г. превысила 9/10. Хотя, вопреки скептикам, фамилистер в Гизе надолго пережил своего создателя, превратившись к концу ХХ в. в жилой комплекс частных квартировладельцев (в 2000 г. там открылся музей Годэна), он, конечно, был, весьма локальным социалистическим экспериментом. Будущность ему во многом обеспечили инженерно-предпринимательские таланты Годэна и по сути монопольная рыночная ниша в международном производстве бытовой отопительной техники. Как производительно-потребительный кооператив фамилистер стал скорее не ячейкой нового общественного строя, а примером успешного делового предприятия с развитым социальным «пакетом». Фамилистер отразил наиболее реалистичное направление влияния идей Фурье, которое проявилось в ХХ в. в законах французских правительств о сооружении социального жилья при предприятиях — многоквартирных домов с умеренной квартплатой. Влияние идей Фурье в России. Главным русским пропагандистом фурьеризма стал юрист по образованию, переводчик в министерстве иностранных дел М. В. Буташевич-Петрашевский (1821 — 1866), организатор кружка «петрашевцев» в Петербурге (1845 — 1849). Хотя литература социалистического направления была в России к тому времени запрещена, петрашевцы полагали, что ввиду мирного характера фурьеризма царское правительство могло бы дать средства на устройство первого фаланстера, а если нет, стоит ради этого составить компанию на паях. Однако с развёртыванием революций в 1848 г. Европе кружок Петрашевского стал перерастать в тайное революционное общество и в 1849 г. был разгромлен жандармерией Николая I; смертный приговор 20 наиболее активным участникам был после инсценировки расстрела заменен сибирской каторгой. Был конфискован 2-й выпуск изданного под редакцией Петрашевского и написанного в основном им «Карманного словаря иностранных слов», где излагались идеи Фурье. Видные участники кружка Ф. М. Достоевский и Н. Я. Данилевский, пережив перелом в мировоззрении, стали впоследствии наиболее влиятельными российскими критиками социализма и западной цивилизации. Напротив, высказанный на допросе Петрашевским пафос полного реформирования общественного быта ради избавления от «тяжкого, удручительного труда» был подхвачен в 1860-е гг. Н. Г. Чернышевским. Чернышевский с удовлетворением отмечал, что в курсах политической экономии «делается значительная уступка понятиям утопистов», соглашался с критикой Фурье торговых злоупотреблений и изобразил фаланстер в знаменитом «четвёртом сне Веры Павловны» своего романа «Что делать?» (1863), нарочито аляповатого по форме, но обладавшего мощным революционно-прожектёрским зарядом. Попытка реалистического наполнения идеи Фурье о «разделении труда во времени» была предпринята в трактате «Поля, фабрики и мастерские. Промышленность, соединенная с земледелием и умственный труд с ручным» (1907) русским революционным деятелем князем П. А. Кропоткиным (1842 — 1921). Кропоткин пытался сочетать фурьеризм с идеями французского анархиста П.-Ж. Прудона (1809 — 1865), прославившегося книгой «Что такое собственность?» (1840) с муссированием формулы «собственность есть кража». Для положительного осуществления децентрализованного производства и потребления на принципах «анархо-коммунизма» Кропоткин предлагал перемену труда в небольших самодостаточных ассоциациях работников, усвоивших благодаря интегральному образованию общие методы разных ремёсел. Возможность такого образования Кропоткин связывал с совершенствованием показавшей свою эффективность «русской системы» технического обучения, разработанной первым директором Московского Технического Училища инженером В. К. Делла-Восом (1829—1890). 8.4. Концепция отчужденного труда и истоки экономической теории К. МарксаСотрудничество Маркса с Энгельсом. Карл Генрих Маркс (1818 — 1883), сын адвоката из западногерманского города Трира и выпускник Берлинского университета (1841), является самой неоднозначной фигурой в истории экономических учений, уже не первый век вызывающей полярные оценки от поклонения до яростной критики. Хотя Маркс считается самой изученной личностью в истории (по числу посвящённых ему и его взглядам книг), разброс спектра отношений к его наследию велик и останется таковым, поскольку судьба Маркса как мыслителя и общественного деятеля полна парадоксов. Два, пожалуй, главных — дружба с Фридрихом Энгельсом (1820 — 1895), сыном богатого фабриканта-немца, имевшего в совместном владении хлопчатобумажную фабрику в Манчестере, и посмертная канонизация в России, государственность которой Маркс ненавидел, а её революционным деятелям не дал внятного ответа на вопрос, применимо ли его учение к их стране. Однако именно в России основатель партии большевиков В. Ульянов-Ленин не только провозгласил «учение Маркса всесильно, потому что оно верно», но и сумел увлечь страну на путь воплощения идей марксизма. Путь оказался тупиковым, оставив многочисленные вопросы о том, в стране ли дело или в учении. Ульянов-Ленин определил учение Маркса как монолитное триединство диалектико-материалистической философии, пролетарской политэкономии и «научного коммунизма». «Монолит» ныне обрушился, и «теория научного коммунизма» явно откололась на свалку истории. Современная свободная интернет-энциклопедия (Википедия) в самых общих чертах характеризует Маркса как «немецкого философа, экономиста и политического журналиста». Правильно, но с двумя оговорками. Во-первых, Маркс, как немецкий и именно немецкий философ и политический журналист предшествовал Марксу-экономисту, что придало экономическому учению марксизма своеобразный язык, создающий изрядные трудности для адекватного перевода и неизбежное разноречие в толкованиях. Во-вторых, основные экономические труды Маркса были написаны в Лондоне, и он считал себя критическим продолжателем и завершителем классической политической экономии, которую находил только в Англии и во Франции, а также преобразователем критического социализма, с которым его познакомил Энгельс, — тоже английского и французского. Именно под влиянием Энгельса Маркс употребил своё поражавшее современников философское дарование на обоснование пролетарской политэкономии. В свою очередь, Энгельс принял в сотрудничестве с Марксом роль «второй скрипки», хотя, по воспоминаниям русского революционера Г. Лопатина, был жёстче друга по характеру. В молодости получивший навыки коммерсанта в Бремене, Энгельс в 1850—1870 был менеджером, а потом (получив долю отца) и совладельцем фабрики в Манчестере, и оказывал Марксу денежную поддержку. Благодаря наличию капитала у Энгельса Маркс смог работать над своим трактатом «Капитал», который называл «самым страшным снарядом, когда-либо пущенным в голову буржуа». Концепция отчуждённого труда. Дружба Энгельса и Маркса началась в 1844 г. ; к этому времени Энгельс опубликовал свои «Наброски к критике политической экономии» и ряд статей о коммунистических течениях и сектах в Европе и США, а Маркс разработал категорию отчуждённого труда. Отделение собственности от трудовой деятельности привело к тому, что эта деятельность, закреплённая в частичной функции работника-исполнителя в общественном производстве, тяготит её носителя и выступает для него как чуждая угнетающая сила; производимые вещи изначально рассматриваются пролетарием как чужие, а «частная собственность есть продукт, результат, необходимое следствие отчуждённого труда». Идею коммунизма Маркс сначала расценивал как примитивный протест против отчуждения труда; коммунизм с его грубой уравнительностью и отрицанием высших форм культуры «ещё не дорос до частной собственности», которую отвергает. Маркс тогда признавал за коммунизмом значение «энергического принципа ближайшего будущего», но не формы человеческого общества, не цели человеческого развития. Учение о классовой борьбе. Однако «Экономическо-философские рукописи 1844 года» остались неопубликованными (до 1932), а под влиянием Энгельса, выпустившего вскоре книгу «Положение рабочего класса в Англии» (1845), Маркс стал идеализировать «стремление к саморазвитию английских и французских рабочих» и выбрал «коммунизм» как наилучший лозунг для массового революционного движения. В 1847 г. Энгельс выпустил брошюру «Принципы коммунизма» с лаконичной характеристикой сущности коммунизма как «упразднения частной собственности», а в 1848 г. вместе с Марксом — «Коммунистический манифест». Эта книга была написана, по словам известного современного итальянского писателя У. Эко, в лучших традициях популярнейшего тогда литературного жанра романа-фельетона, непревзойдённым мастером которого был А. Дюма-отец (написавший, кстати, в том же революционном году в этом стиле произведение «Жак-Простак» — нечто похожее на историю классовой борьбы во Франции). Используя схемы, намеченные французскими социалистами («Изложение учения Сен-Симона», «Демократический манифест» фурьериста В. Консидерана), Энгельс и Маркс интерпретировали исторический процесс как историю борьбы классов вплоть до борьбы между буржуазией и пролетариатом, в которой роль выразителей интересов последнего берут на себя коммунисты. «Коммунистический манифест» провозглашал, что буржуазия сыграла в истории чрезвычайно революционную роль, развив колоссальные производительные силы, с которыми теперь сама не может справиться, поскольку они переросли оболочку частной собственности. Это противоречие проявляется в опустошительных кризисах промышленного перепроизводства, избавить от которых может только обобществление собственности революционным путём. Революция против частной собственности — «историческая миссия» класса пролетариев, «которым нечего терять, кроме своих цепей, приобретут же они весь мир». Впоследствии Энгельс и Маркс продолжали проповедовать «классовую борьбу как непосредственную движущую силу истории и особенно борьбу между пролетариатом и буржуазией как рычаг современного социального переворота». Они основали Интернационал (1864) — Международное товарищество рабочих; приветствовали повстанцев-гарибальдийцев Италии, ирландских фениев, русских народовольцев, Парижскую коммуну 1871 г. и т.д. Одновременно Маркс обратился к усиленному изучению политэкономии, поставив перед собой задачу завершения трудовой теории ценности и теории воспроизводства и обоснования экономической программы антибуржуазной революции. Основными результатами этой работы стали книги Маркса «К критике политической экономии» (1859) и «Капитал. Критика политической экономии» (3 тома, из которых при жизни автора был издан лишь 1 — «Процесс производства капитала», 1867). Диалектика и философский материализм. В молодости Маркс и Энгельс были наиболее радикально настроенными из последователей философии Гегеля и сошлись на «культе Фейербаха». Систематизатор немецкой идеалистической философии Г. В. Ф. Гегель (1770 — 1831) разработал детальную концепцию диалектики — развития природы и общества из Абсолюта (Мирового Духа) через борьбу противоположностей, переход количественных изменений в качественные (со скачками в новые качества) и триады (исходный момент, тезис — отрицание, антитезис — отрицание отрицания, синтез). Л. А. Фейербах (1804 — 1872) на рубеже 1830 — 1840-х гг. подверг гегелевский идеализм критике, поставив в центр философии не Мировой Дух, а человека как родовое существо (антропологический принцип), и трактовал религию как отчуждение человеческой сущности от себя самой вследствие чувства зависимости от стихийных сил природы и общества. Усвоив и пересмотрев манеру рассуждений Гегеля и критику христианства Фейербахом, Маркс выработал собственный метод исследования — диалектико- материалистический, сформулировав в «Тезисах о Фейербахе» (1845, опубликованы в 1888) задачу преодоления разрыва между теоретической философией и практикой на основе понимания человеческой сущности как совокупности («ансамбля») всех общественных отношений (а не «абстракта, присущего отдельному индивиду»): «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». Перейдя на позиции идеолога классовой борьбы пролетариата, Маркс отказался от использования заимствованной у Фейербаха категории «отчуждение». Но в своём главном экономическом произведении «Капитал» Маркс развил концепцию отчуждённого труда в учение о товарном фетишизме: на рынке продукты человеческой деятельности превращаются в силы, господствующие над людьми; происходит овеществление лиц и персонификация вещей. Ниспровержение основанного на товарном производстве и частной собственности буржуазного строя должно, по представлениям Маркса, привести людей к «прозрачным и ясным» взаимным отношениям; человек должен вращаться вокруг самого себя, а не вокруг богоустановленного порядка или стихийных сил конкуренции. Таким образом, «историческая миссия» пролетариата выступает не только как «восстановление собственности, основанной на собственном труде», но и как радикальный богоборческий гуманизм. Маркс был одержимым мыслителем пророческого типа. Его атака на частнособственнические экономические интересы и «фетишизм» буржуазного богатства как огромного скопления товаров психологически взаимосвязана с вызовом религиозной традиции39. Бросая вызов, Маркс стремился опереться не только на философскую и политическую критику, но и на достижения естествознания. Он особенно выделял три великих открытия в естествознании середины XIX в.: закон сохранения энергии, клеточную теорию живого вещества и эволюционное учение. Маркс был увлечён прогрессом техники машинного производства, промышленного электричества и агрохимии. История технологий и учение Дарвина о происхождении биологических видов, включая человека, путём естественного отбора (а не актом божественного творения) послужили Марксу подкреплением взгляда на общество как на естественно-исторический процесс, движимый развитием материальных производительных сил. В год выхода трактата Дарвина «Происхождение видов» (1859) Маркс выпустил книгу «К критике политической экономии». В предисловии к ней была дана формулировка материалистического понимания истории — методологической основы новой трактовки политической экономии как науки, предметом которой является меняющаяся система производственных отношений. 8.5. Материалистическое понимание историии понятие производственных отношенийПредмет марксистской политэкономии — производственные отношения. Маркс определил производственные отношения как объективные, не зависящие от воли отдельных индивидов отношения, соответствующие определённой ступени развития материальных производительных сил. Совокупность производственных отношений составляет экономическую структуру общества — реальный базис (Unterbau), на котором возвышается «надстройка» (Uberbau) политико-правовых форм и форм общественного сознания (религия, мораль, наука, искусство и т.д.). Юридическим выражением производственных отношений являются отношения собственности. Производственные отношения определяют рамки развития материальных производительных сил, в единстве с ними образуют способ производства. На некотором достигнутом уровне производительные силы приходят в противоречие с производственными отношениями, которые превращаются, таким образом, в оковы развития. «Тогда наступает эпоха социальной революции». С изменением базиса более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. «Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самогό старого общества». Ещё несколькими определениями Маркс конкретизирует характер способов производства и систем производственных отношений как исторических стадий: «азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации. Буржуазные производственные отношения являются последней антагонистической формой общественного процесса производства». В этих строчках Марксом сформулированы основы концепции, получившей дальнейшее развитие в «Капитале» и широчайшую известность как исторический материализм, экономический детерминизм или формационный подход. Однако в сжатом и своеобразном по языку изложении слишком многое осталось неуточнённым, породив сохраняющиеся до сих пор разноречия. Экономический детерминизм? Исходный пункт Маркса — хозяйство как «базис», сдвиги в котором влекут изменения в «надстройке». «Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще». Но есть ли и как велико обратное влияние? Насколько далеко могут расходиться (что вполне признаёт Маркс) перевороты в экономических условиях производства и в политико-юридических и идеологических формах? Как соотносятся революции социальные, экономические и политические? Не есть ли ставшая хрестоматийной фраза «не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» («Das Bewutsein ist das bewute sein») красивой игрой слов, весь шарм которой исчезает с переводе с немецкого? То же самое с терминами Unterbau и Uberbau — если их переводить как «субструктура» и «суперструктура», а не как «базис» и «надстройка»? Наконец, экономический фактор был ли определяющим на первобытных стадиях (формациях) человеческой истории и останется ли он таковым в бесклассовом общественном строе после пролетарской революции, к которой, по мнению Маркса и Энгельса, подталкивают буржуазный способ производства его производительные силы? Формулу «экономического детерминизма» пропагандировал зять Маркса, французский социалист П. Лафарг (1842 — 1911), а Энгельс уже после смерти Маркса в нескольких письмах более молодым соратникам пояснял, что исторический материализм не означает отрицания относительной самостоятельности духовных факторов общественного развития. Однако трактовка материалистического понимания истории как «экономического материализма» осталась весьма распространённой как среди сторонников, так и среди критиков марксизма — особенно в России. РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
|