Искусственный интеллект. _Гоулман Д. Эмоциональный интеллект. Гоулман
 Скачать 2.8 Mb.
|
|
Глава 13 ПСИХИЧЕСКАЯ ТРАВМА И ПОВТОРНОЕ ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ НАУЧЕНИЕ Сом Чит, камбоджийская беженка, отказала троим своим сыновьям в просьбе купить им игрушечные пулеметы АК-47. Ее сыновьям шести, десяти и одиннадцати лет от роду нужно было игрушечное оружие, чтобы играть в игру, которую неко торые ребята из их школы называли Парди. В этой игре злодей Парди использует пистолет-пулемет, чтобы зверски убить груп пу детей, а затем направляет его на себя. Иногда, однако, дети заканчивали игру по-другому: это они убивали Парди. Игра в Парди была жутким воспроизведением некоторыми из оставшихся в живых трагических событий 17 февраля 1989 года в кливлендской начальной школе в Стоктоне, штат Кали форния. Там во время большой перемены для учеников перво го, второго и третьего классов Патрик Парди, который сам лет двадцать назад посещал те же самые классы кливлендской на чальной школы, стоя на краю игровой площадки, стрелял оче редями 7,22-миллиметровых пуль по сотням игравших на ней детей. В течение семи минут Парди накрывал площадку пуле метным огнем, а затем приставил пистолет к своей голове и за стрелился. Когда приехала полиция, они обнаружили, что пя теро детей убиты, а двадцать девять ранены. В последующие месяцы в кливлендской начальной школе играть в Парди спонтанно начинали и мальчики, и девочки, и это служило одним из многих признаков того, что эти семь минут и их последствия оставили неизгладимый след в памяти 312 Дэниел Гоулллан детей. Когда я посетил эту школу, совершив короткую прогул ку на велосипеде из района поблизости от Тихоокеанского уни верситета, где сам я вырос, прошло пять месяцев с того дня, когда Парди превратил школьную перемену в кошмарный сон. Его присутствие все еще заметно ощущалось, несмотря на то что самые ужасные следы стрельбы — масса выбоин от пуль, лужи крови, клочья плоти, кожи и скальпов — исчезли уже к утру следующего дня, смытые и закрашенные. Тогда более всего пострадали не постройки начальной шко лы в Кливленде, а психика детей и преподавателей, которые пытались продолжать привычный им образ жизни. Но более всего поражало то, как воспоминания о тех нескольких мину тах оживали все снова и снова под влиянием какой-то мелкой детали, хоть в чем-то похожей на ту жуткую обстановку. Один преподаватель рассказал мне, что с приближением дня Свято го Патрика всю школу охватил ужас, так как кому-то пришла в голову идея, что этот день ознаменуется приходом убийцы, Патрика Парди. Другой преподаватель вспоминал: «Всякий раз, когда мы слышим, как по улице едет «скорая помощь» в сторону дома для престарелых, все вокруг замирает. Дети начинают насторожен но прислушиваться, пытаясь понять, остановится ли она или проедет мимо». Несколько недель подряд многие дети не мог ли без страха смотреть в зеркала, висевшие в туалетах, потому что по школе распространился слух, что там прячется «Окро вавленная Мария» — нечто вроде созданного игрой воображе ния жуткого монстра. Месяца через три после «расстрела» в кабинет директора школы, Пэта Башера, ворвалась обезумев шая от ужаса девушка с криком: «Стреляют! Там кто-то стреля ет!» Оказалось, звуки выстрелов создавала цепь, болтавшаяся на опоре заграждения. Почти все дети стали сверхбдительными из-за постоянной боязни повторения пережитого испуга; некоторые мальчики и девочки на переменах топтались около дверей в классные ком наты, не решаясь выходить во двор на игровую площадку, где убили их одноклассников. Другие играли, разделившись на не большие группы и выставив кого-нибудь в качестве наблюда- Эмоциональный интеллект 313 теля. И почти все много месяцев подряд старательно обходили «опасные» места, где погибли их сверстники. Воспоминания продолжают жить и в виде беспокойных снов, вторгающихся в незащищенное сознание детей, когда они спят. Не говоря уже о кошмарах, в которых так или иначе про кручивалась сцена «расстрела», детей мучили тревожные виде ния, оставлявшие у них чувство опасения, что они сами тоже скоро умрут. Некоторые из них пытались спать с открытыми глазами, чтобы не видеть снов. Все эти реакции хорошо известны психиатрам как симпто мы расстройства вследствие посттравматического стресса. Сущ ность такой эмоциональной травмы, по мнению д-ра Спенсе ра Эта, детского психиатра, который специализируется на та кого рода стрессах у детей, составляет «навязчивое воспомина ние о главном насильственном действии: последний удар кулаком, вонзание ножа, выстрел из дробовика. Воспоминания отображают перцептивные переживания, то есть связанные с восприятием органами чувств: картина происшествия, звук и запах дыма от выстрела; крики или внезапное молчание жерт вы; хлюпанье крови; полицейские сирены». Эти яркие, внушающие ужас мгновения, как утверждают ныне неврологи, превращаются в воспоминания, приукраша емые в эмоциональном контуре. Внешние признаки этого яв ления, по существу, указывают на то, что перевозбужденное миндалевидное тело заставляет яркие воспоминания о травми ровавшем событии снова и снова внедряться в сознание. Сами по себе травмирующие воспоминания становятся ментальны ми спусковыми крючками, готовыми подать сигнал тревоги при малейшем намеке на то, что грозный эпизод вот-вот может слу читься снова. Этот феномен спускового крючка, срабатываю щего почти мгновенно, служит признаком всевозможных пе ренесенных эмоциональных травм, включая страдания от по вторяющихся случаев физически жестокого обращения в дет стве. Любое травмирующее событие может внедрить в миндале видное тело такие действующие как спусковой механизм вос поминания: о пожаре или автомобильной катастрофе, о на- 314 Дэниел Гоулман хождении на месте природного катаклизма, например, земле трясения или урагана, об изнасиловании или ограблении на улице с нападением сзади. Каждый год сотни тысяч людей пе реносят подобные несчастья, и многие или даже большинство выходят из них с таким эмоциональным ранением, которое ос тавляет след в головном мозге. Акты насилия более вредны, чем природные катастрофы, такие как ураган, потому что в отличие от жертв природных бедствий жертвы насилия чувствуют себя умышленно выбран ными объектами недоброжелательности. Этот факт подрывает исходные положения о том, что люди заслуживают доверия, и о безопасности сферы межличностного общения — исходные положения, не затрагиваемые природными катаклизмами. Со циум мгновенно превращается в опасное место, в котором люди представляют потенциальную угрозу вашей безопасности. Людская жестокость отпечатывает в памяти ее жертв некий стереотип, заставляющий их со страхом относиться ко всему смутно напоминающему собственно нападение. Человек, по лучивший удар по затылку и не видевший того, кто на него на пал, был так напуган, что впоследствии старался идти по улице непосредственно перед какой-нибудь пожилой женщиной, что бы не рисковать снова получить удар по голове. Женщина, на которую напал в лифте с целью ограбления мужчина, вошед ший вместе с ней в лифт и, угрожая ножом, вытолкнувший ее на пустынном этаже, неделями боялась заходить не только в лифты, но и в метро и в любое другое замкнутое пространство, где она чувствовала себя как в ловушке; она опрометью выско чила из банка, стоило ей увидеть, как какой-то мужчина сунул руку в карман куртки точь-в-точь, как это сделал грабитель. Отпечаток ужаса в памяти и возникающая в результате сверхбдительность могут сохраняться всю жизнь, как показали исследования тех, кто пережил холокост. Спустя около пяти десяти лет после того, как они пережили полуголодное суще ствование, массовое убийство тех, кого любили, и постоянный ужас нацистских лагерей смерти, навязчивые воспоминания все еще были живы. Треть из них признавались, что страх вообще стал привычным чувством. Почти три четверти заявили, что их по-прежнему охватывает тревога при напоминаниях о пресле- Эмоциональный интеллект 315 дованиях при нацизме, например, при виде военной формы, при стуке в дверь, при лае собак или виде дыма, поднимающе гося из трубы. Около 60 процентов участников исследования сообщили, что даже по прошествии полувека почти ежедневно думают о холокосте; из тех, у кого наблюдались активные сим птомы, восемь из десяти человек продолжали страдать от час тых ночных кошмаров. Как сказал один из оставшихся в жи вых, «Если вы прошли Освенцим и вас не мучают кошмары, значит, вы ненормальны». Ужас, вмерзший в память Вот что говорит ветеран вьетнамской войны, сорока вось ми лет от роду, через 24 года после страшного события, пере житого им в далекой чужой стране: Я не могу никак избавиться от этих воспоминаний! Они возвращаются и предстают перед глазами во всех подробнос тях, спровоцированные какими-то вроде бы ничего не зна чащими мелочами; подчас достаточно одного только стука захлопнувшейся двери, появления поблизости восточной женщины, прикосновения бамбуковой циновки или запаха жареной свинины. Прошлой ночью я отправился на боковую, быстро заснул и спокойно проспал всю ночь. Рано утром к нашему дому приблизился грозовой фронт, и небо расколо лось от страшного удара грома. Мгновенно проснувшись, я застыл от ужаса. Мне показалось, что я во Вьетнаме, на дворе середина сезона дождей, а я только что заступил в караул. И я почему-то уверен, что после следующего залпа снаряд попа дет в меня и я умру на месте. Руки у меня заледенели, а все тело покрылось холодным потом. Я почувствовал, как встали дыбом волосы у меня на загривке. Дыхание сбилось, а сердце заколотилось с бешеной силой. В нос ударил запах отсырев шей серы. И тут я увидел то, что осталось от моего приятеля Троя... на круглой бамбуковой циновке... вьетконговцы ото слали его обратно в наш лагерь. Следующий удар молнии и оглушительный раскат грома подбросили меня на кровати, и я свалился на пол. 316 Дэниел Гоулллан Страшные воспоминания, не утратившие своей живости и сохранившиеся в мельчайших подробностях по истечении более чем двух десятков лет, все еще обладают силой нагонять на бывшего солдата такой же ужас, какой он пережил в тот роковой день. При расстройствах вследствие посттравмати ческого стресса опасно снижается порог включения нервной системой тревожной сигнализации, заставляя человека реа гировать на тривиальные жизненные ситуации, как если бы это были чрезвычайные происшествия. Система «пиратского захвата», рассмотренная в Главе 2, видимо, играет очень важ ную роль в том, что такого рода события прочно отпечатыва ются в памяти: чем более жестокими, отвратительными, от талкивающими и устрашающими бывают реалии, включаю щие атаку миндалевидного тела, тем труднее стереть их из па мяти. Невральную основу для таких воспоминаний, по всей вероятности, образуют стремительные изменения в химии го ловного мозга, запускаемые каким-то отдельным моментом пережитого трагического события. И хотя данные исследова ний расстройств вследствие посттравматического стресса обычно основаны на изучении последствий единичного эпи зода, аналогичные результаты получают и в тех случаях, когда жестокое обращение длится годами, как это имеет место с детьми, которые подвергаются сексуальному, физическому или эмоциональному насилию. Более подробная работа по изучению этих изменений в го ловном мозге ведется в Национальном центре по исследованию расстройств вследствие посттравматического стресса, в систе ме научно-исследовательских центров на базе госпиталей уп равления по делам ветеранов войн, где сосредоточены большие группы ветеранов вьетнамской и других войн, страдающих рас стройствами вследствие посттравматического стресса. Большая часть сведений о расстройствах вследствие посттравматическо го стресса получена именно в ходе таких исследований с учас тием ветеранов. Однако эти открытия применимы также и к детям, перенесшим тяжелейшую эмоциональную травму, на пример, к детям из кливлендской начальной школы. «Жертвы ужасающей травмы с биологической точки зре ния уже никогда не бывают такими, как до нее», — поделился Эмоциональный интеллект 317 со мной д-р Деннис Чарни. Психиатр, окончивший Йельский университет, д-р Чарни заведует отделением клинической не врологии в Национальном центре. «И совершенно не важно, что это было — бесконечный ужас сражения, пытка или час тые случаи жестокого обращения в детстве, или разовое пере живание, как это бывает, когда человек попадает в ураган или едва не лишается жизни в результате автокатастрофы. Любой неуправляемый стресс может оказать то же самое биологиче ское воздействие». Ключевым словом является определение «неуправляемый». Если люди, оказавшиеся в катастрофической ситуации, пони мают, что могут что-то сделать, могут хоть до какой-то степе ни, пусть даже очень незначительно, контролировать ее, в эмо циональном отношении им живется гораздо лучше, чем тем, кто чувствует себя совершенно беспомощным. Фактор беспо мощности — вот что делает определенное событие субъектив но неодолимым. Как рассказал мне д-р Джон Кристал, руково дитель лаборатории клинической психофармакологии центра, «Допустим, кто-то, на кого напали с ножом, знает, как защи тить себя и какие действия предпринять, а другой человек, по пав в такой же переплет, думает, «Ну все, я — покойник». Этот беспомощный человек впоследствии будет больше подвержен расстройствам вследствие посттравматического стресса. Имен но в тот момент, когда вы чувствуете, что ваша жизнь в опасно сти и вы ничего не можете сделать, чтобы избежать ее, именно в этот момент в головном мозге начинается изменение». То, что беспомощность — это темная лошадка с точки зре ния вызывания расстройств вследствие посттравматического стресса, было продемонстрировано во множестве исследований на парах лабораторных крыс, сидевших в разных клетках, каж дая из которых получала слабые, но для крыс чрезвычайно стрессовые электрические удары одинаковой силы. Только у одной крысы в клетке был рычаг; когда крыса нажимала на рычаг, электрические удары прекращались в обеих клетках. На протяжении дней и недель обе крысы получали одинаковое количество ударов. Но крыса, у которой была возможность пре кращать электрические удары, прошла через испытания без ус тойчивых признаков стресса. Вызванные стрессом изменения 318 Дэниел Гоулман мозга произошли только у одной — беспомощной — крысы из пары. У ребенка, в которого стреляли на игровой площадке и видевшего, как его товарищи по играм истекали кровью и уми рали, — или у учителя, находившегося там и не имевшего воз можности остановить эту бойню, — эта беспомощность, долж но быть, была буквально осязаемой. Расстройство вследствие посттравллатического стресса как расстройство лимбической системы Прошло несколько месяцев с тех пор, как сильнейшее землетрясение заставило ее вскочить с постели и с громкими воплями заметаться в панике по погруженному во тьму дому в поисках четырехлетнего сына. Они провели несколько ча сов, съежившись от холода лос-анджелесской ночи, под спа сительным дверным проемом, загнанные туда, без еды, воды и света, пока последующие толчки, волна за волной, сотря сали землю под ними. Теперь, спустя месяцы, она почти из бавилась от приступов паники, мгновенно охватывавших ее в первые несколько дней после катастрофы, когда стук за хлопнувшейся двери мог заставить ее затрястись от страха. Единственным никак не проходившим симптомом было то, что она не могла спать, но проблема с засыпанием возникала у нее только в те ночи, когда ее мужа не было дома — как и в ночь землетрясения. Основные симптомы такого приобретенного страха — включая расстройство вследствие посттравматического стрес са, как наиболее сильное, — могут быть вызваны изменениями в лимбической системе, сфокусированной в миндалевидном теле. Часть главных изменений происходит в «голубоватом ме сте»* — структуре, управляющей процессом выделения голов ным мозгом двух веществ, называемых катехоламинами, к ко торым относятся адреналин и норадреналин. Эти нейрохими- каты приводят организм в состояние боевой готовности, при- * «Голубоватое место» находится в ромбовидной ямке на дне 4-го желудочка головного мозга. Эмоциональный интеллект 319 чем именно волна тех же самых катехоламинов придает воспо минаниям особую силу. При посттравматическом стрессе эта система становится гиперактивной и выделяет завышенные дозы таких мозговых химикатов в ответ на ситуации, содержа щие незначительную угрозу или совершенно безопасные, но чем-то напоминающие исходные события, при которых была получена эмоциональная травма, как в случае с детьми в клив лендской начальной школе, впадавшими в панику, стоило толь ко им услышать сирену «скорой помощи», вроде той, что они слышали возле школы, где произошла трагедия. «Голубоватое место» и миндалевидное тело тесно связаны между собой, равно как и с другими лимбическими структу рами, в частности, гиппокампом и гипоталамусом, а система, ответственная за выделение катехоламинов, проникает пря мо в кору головного мозга. Высказывается предположение, что изменения в этих системах служат причиной появления сим птомов расстройств на почве посттравматического стресса, в числе которых тревога, страх, сверхнастороженность, мгно венная потеря душевного равновесия и легкая возбудимость, готовность к действию по принципу «сражайся или спасай ся» и нестираемое кодирование эмоционально насыщенных воспоминаний. Согласно данным обследования, у ветеранов вьетнамской войны, страдающих расстройствами вследствие посттравматического стресса, на 40 процентов меньше рецеп торов прекращения секреции катехоламинов, чем у людей, не имеющих таких симптомов. Причина этого явления, видимо, заключается в том, что их головной мозг подвергался длитель ному изменению при недостаточно эффективном контроле секреции катехоламинов. Изменения также происходят в цепи, связывающей лим бическую систему с гипофизом, который регулирует выделе ние фактора, высвобождающего кортикотропин — главный гормон стресса, выделяемый организмом для экстренного сра батывания реакции «сражайся или спасайся». В результате по добных изменений происходит избыточное выделение этого гормона, особенно в миндалевидном теле, гиппокампе и «го лубоватом месте», чтобы привести организм в состояние бое- |