Искусственный интеллект. _Гоулман Д. Эмоциональный интеллект. Гоулман
 Скачать 2.8 Mb.
|
|
Эмоциональный интеллект 329 страха, что они со всех сторон окружены опасностями; его при чина коренится гораздо глубже, в ощущении, что им неподкон трольны ни то, что происходит в их организме, ни их эмоции. И это вполне понятно, учитывая мгновенный запуск механиз ма эмоциональной атаки, обеспечиваемый подобными рас стройствами, которые делают цепь миндалевидного тела сверх чувствительной. Лекарственная терапия предлагает один из способов вер нуть пациентам понимание того, что они не должны пребывать во власти эмоциональных вспышек, которые накрывают их волной необъяснимой тревоги, лишают сна или наполняют их сновидения кошмарами. Фармакологи надеются, что когда- нибудь приготовят лекарства, целенаправленно устраняющие результаты воздействия расстройств вследствие посттравмати ческого стресса на миндалевидное тело и соединенные с ним цепи нейротрансмиттеров. Кстати сказать, сегодня уже имеются лекарственные препараты, противостоящие некоторым изме нениям такого рода, в частности, антидепрессанты, воздейству ющие на систему выделения серотонина, и бета-блокаторы типа пропранолола (иначе анаприлина), которые блокируют возбуж дение симпатической нервной системы. Кроме того, пациен ты имеют возможность изучить методы релаксации, которые помогают им справляться с пограничными состояниями и не рвозностью. Физиологический «штиль» дает возможность по мочь доведенной до звероподобного состояния эмоциональной системе снова сделать открытие, что жизнь не представляет уг розы, и возвратить пациентам чувство безопасности, которое у них было до того, как случилось происшествие, нанесшее им психическую травму. Еще один шаг к исцелению предполагает пересказывание и воссоздание картины эмоционально травмирующего собы тия в каком-нибудь безопасном месте, что позволяет эмоцио нальной системе выработать новый, более реалистичный взгляд и реакцию на травмирующие воспоминания и их «запускате- лей». Когда пациенты пересказывают ужасающие подробнос ти трагедии, воспоминания начинают видоизменяться как по эмоциональному значению, так и в отношении их воздействия на эмоциональный мозг. Что же касается темпа такого пере- 330 Дэниел Гоулман сказа, то это дело тонкое: в идеале он соответствует темпу, от природы присущему тем людям, которые способны оправить ся от психической травмы, не получив расстройства вследствие посттравматического стресса. У таких людей, вероятно, есть внутренние часы, которые «отмеряют» им навязчивые воспо минания, оживляющие эмоциональную травму, а эти порции воспоминаний перемежаются неделями или месяцами, когда они едва ли вообще вспоминают о пережитых ужасах. При таком чередовании погружений в воспоминания и пе редышек происходят спонтанный пересмотр события, вызвав шего психическую травму, и усвоение новой эмоциональной реакции на это событие. По утверждению Герман, у пациентов с трудноизлечимыми расстройствами вследствие посттравма тического стресса пересказ того, что с ними случилось, иногда может вызвать приступ непреодолимых страхов, и тогда пси хиатру надлежит сбавить темп, чтобы удержать реакции паци ента в приемлемом диапазоне, который не будет мешать пере учиванию. Психиатр рекомендует пациенту пересказывать травмиро вавшие его эпизоды как можно более живо и ярко, как видео фильм ужасов для домашнего просмотра, восстанавливая в па мяти все отвратительные подробности. К ним относятся не только детальные описания того, что пациенты видели, слы шали, обоняли или ощущали, но также и их реакции — ужас, отвращение, тошнота. Цель заключается в том, чтобы облечь все воспоминания в целом в слова, уловив и те части воспоми нания, которые, возможно, уже отделились и поэтому отсут ствуют в сознательно вызванной в памяти картине событий. При выражении подробностей чувственных восприятий и пе реживаний словами воспоминания, вероятно, в большей сте пени подчиняются контролю неокортекса, в котором возбуж даемые ими реакции могут стать более понятными и, следова тельно, больше поддающимися управлению. В этот момент повторное эмоциональное научение осуществляется большей частью путем переживания заново событий и сопутствовавших им эмоций, но на этот раз в безопасной обстановке, создаю щей чувство защищенности, в обществе вызывающего доверие Эмоциональный интеллект 331 психотерапевта. С этого начинается научение эмоционально го контура тому, что одновременно с воспоминаниями об эмо циональной травме можно испытывать не беспрестанный ужас, а чувство безопасности. Пятилетний мальчик, нарисовавший огромные глаза пос ле того, как стал свидетелем жуткого убийства своей матери, не сделал больше ни одного рисунка; вместо этого он со своим психотерапевтом Спенсером Этом играл в разные игры, нала живая связь, основанную на взаимопонимании. Мальчик на чал понемногу рассказывать историю убийства, вначале заучен но, перечисляя все подробности совершенно одинаково при каждом пересказе. Однако постепенно его повествование ста новилось более откровенным и лилось свободнее, а тело во вре мя рассказа было меньше напряжено. Одновременно страшные сны со сценой убийства стали реже посещать его, что уже сви детельствовало, по мнению Эта, о некоторой «способности справиться с психической травмой». Мало-помалу их разговор отходил от страхов, оставленных этой травмой, и переходил на то, что происходило с малышом, когда он привыкал к жизни в новом доме со своим отцом. И в конце концов ребенок смог просто говорить о своей повседневной жизни, когда власть пси хической травмы постепенно сошла на нет. В заключение, как считает Герман, пациентам необходимо оплакать потерю, вызвавшую психическую травму, будь то те лесное повреждение, смерть любимого человека или разрыв отношений, сожаление о каком-то шаге, не сделанном ради спасения кого-то, или просто разглашение секрета, который им доверили. Такое оплакивание, происходящее во время переска зывания тягостных событий, имеет крайне важное назначение: это возможность до некоторой степени освободиться от самой травмы. Это означает, что пациенты, вместо того чтобы вечно оставаться в прошлом, в плену у этого момента, смогут начать смотреть вперед и даже надеяться и заново устраивать свою жизнь, свободную от власти психической травмы, как если бы осуществляемые эмоциональной схемой постоянная рецирку ляция и оживление в памяти ужаса, сопутствовавшего травме, были чарами, от которых можно в конце концов освободиться. 332 Дэниел Гоулман Каждая сирена не должна вызывать прилив страха; каждый звук в ночи не должен сопровождаться мгновенным возвращением к пережитому ужасу. Эффекты последействия или случающиеся время от време ни рецидивы симптомов часто сохраняются, но, как утвержда ет Герман, существуют и характерные признаки того, что с трав мой в основном удалось справиться. К ним относятся ослабле ние физиологических симптомов до контролируемого уровня и способность переносить чувства, обусловленные воспомина ниями об эмоциональной травме. Особенно важно не то, что бы больше вообще не было вспышек воспоминаний о травме в неподдающиеся контролю моменты, а скорее то, чтобы быть способными обращаться к ним сознательно, как к любым дру гим воспоминаниям, и — что, возможно, еще важнее — забы вать их, как любые другие воспоминания. В конечном итоге это означает построение новой жизни с прочными, доверительны ми отношениями и системой убеждений, позволяющей отыс кивать смысл даже в таком мире, в котором может существо вать столько несправедливости. Все это, вместе взятое, и обес печивает успех при переобучении эмоционального мозга. Психотерапия в качестве эмоционального наставника К счастью, для большинства из нас трагические моменты, когда на сцену выходят воспоминания, связанные с эмоцио нальной травмой, случаются крайне редко. Однако та же самая система, которая так мощно отпечатывает в памяти неприят ные эпизоды, по-видимому, работает так же и в более спокой ные периоды жизни. Чем более ординарными бывают страда ния в детстве, к примеру, когда к ребенку постоянно относятся с пренебрежением и он лишен внимания и заботы родителей, тогда собственная ненужность, утраты или социальное непри ятие, возможно, так никогда и не достигнут столь высокого уровня эмоционального воздействия, чтобы вызвать психиче скую травму, хотя, конечно, эти факторы оставляют свой отпе чаток на эмоциональном мозге, становясь впоследствии при- Эмоциональный интеллект 333 чиной разного рода искаженных представлений — с приступа ми ярости и рыданий — в интимных отношениях. И поскольку можно вылечиться от расстройства вследствие посттравмати ческого стресса, значит, есть способ устранить и менее глубо кие рубцы от пережитых эмоций в душах многих из нас. В этом и состоит задача психотерапии. Кстати сказать, эмоциональ ный интеллект вступает в действие как раз при научении умело справляться с такими заученными реакциями. С учетом динамической связи между миндалевидным те лом и предлобными зонами коры головного мозга с реакци ями на основе более полной информации можно построить нейроанатомическую модель процесса, раскрывающую, ка ким образом психотерапия видоизменяет глубоко укоренив шиеся неадекватные шаблоны эмоциональных реакций. Как считает Жозеф Леду, невролог, первым определивший роль миндалевидного тела как мгновенного «запускателя» вспы шек эмоций, «стоит только вашей эмоциональной системе что-то заучить, как создается впечатление, что от этого уже никогда не избавиться. Так вот, психотерапия и призвана научить вас управлять этим, она учит ваш неокортекс при тормаживать миндалевидное тело. Побуждение к действию подавляется, а ваша основная эмоция, возникающая в связи с ним, остается смирной». Однако, принимая во внимание структуру головного моз га, обеспечивающую возможность эмоционального переучива ния, следует отметить, что даже после успешного лечения ме тодами психотерапии кое-что все-таки сохраняется, а именно: остаточная реакция, некий рудимент исходной чувствительно сти или страха, лежащих в основе модели эмоциональной ре акции, вызывающей сильное беспокойство. Предлобный уча сток коры головного мозга способен облагородить или сдер жать побуждение миндалевидного тела разбушеваться, но не может удержать его от реагирования вообще. Следовательно, раз уж мы не в состоянии решить, когда нам испытать взрыв эмоций, то мы по крайней мере можем проконтролировать, как долго ему продолжаться, и умение быстрее приходить в себя после таких взрывов, несомненно, послужит отличным пока зателем эмоциональной зрелости. 334 Дэниел Гоулман Что, по-видимому, меняется за курс психотерапии, так это главным образом первые отклики людей на вызванную эмоци ональную реакцию, однако тенденция к запуску реакции вооб ще полностью не исчезает. Это подтверждают результаты ряда исследований психотерапевтического лечения, проведенных Лестером Люборским и его коллегами в Университете штата Пенсильвания. Они проанализировали основные конфликты во взаимоотношениях, которые заставляли многих пациентов обращаться к психотерапии, то есть такие вопросы, как силь нейшее желание получить признание или установить близкие отношения или страх оказаться неудачником или стать слиш ком зависимым. Затем они подвергли тщательному анализу типичные (и всегда направленные против них самих) ответные реакции пациентов в ситуациях, когда эти желания и страхи активизировались в их отношениях, такие ответные реакции, как, например, предъявление слишком больших требований, что вызывало удругого человека отрицательную реакцию в виде гнева или холодности, или уход в самооборону из-за ожидае мого проявления пренебрежения, оставляющий другого чело века разозленным воображаемым отпором. Во время таких не удачных контактов пациенты, вполне понятно, ощущали, что их затопляют выводящие из душевного равновесия чувства — беспомощность и печаль, обида и гнев, напряженность и страх, вина и самопорицание и так далее. Какова бы ни была харак терная манера поведения пациента, она, по-видимому, прояв лялась почти во всех важных для него отношениях с супругой (супругом) или любовницей (любовником), ребенком или ро дителем, или с равными ему по положению сотрудниками и боссом на работе. После курса долгосрочной психотерапии у этих пациентов произошли перемены двух типов: их эмоциональная реакция на запускающие ее события стала менее мучительной и даже спокойной или отрешенной, и их внешние ответные реакции оказывались более эффективными с точки зрения достижения того, чего они действительно ждали от отношений. Что, одна ко, не изменилось, так это скрытое желание или страх и перво начальная вспышка чувства. К тому времени, когда до оконча ния курса психотерапии оставалось всего лишь несколько се- Эмоциональный интеллект 335 ансов, те столкновения, о которых рассказывали пациенты, свидетельствовали о том, что число негативных эмоциональ ных реакций у них сократилось наполовину по сравнению с тем временем, когда они только приступали к курсу лечения, и они вдвое чаще встречали столь желанную им позитивную реакцию со стороны другого человека. А вот что совсем не изменилось, так это особая чувствительность, лежащая в основе всех потреб ностей. Что касается головного мозга, то можно предположить, что лимбический контур посылает сигналы тревоги в ответ на внеш ние сигналы пугающего события, а предлобная область коры головного мозга и связанные с ней зоны уже выучили новый, более разумный отклик. Короче говоря, эмоциональные уро ки, даже самые глубоко укоренившиеся склонности души, ус военные в детстве, можно перепрофилировать. Эмоциональ ное научение продолжается всю жизнь. Глава 14 ТЕМПЕРАМЕНТ — ЭТО НЕ СУДЬБА Итак, мы уже достаточно поговорили о перестройке заучен ных эмоциональных шаблонов. А как обстоят дела с теми реак циями, в основе которых лежат наши генетические качества, и что нам известно об изменении привычных реакций человека, который от природы, скажем так, крайне непостоянен или бо лезненно застенчив? Весь этот диапазон эмоций охватывается понятием темперамент* в смысле некоего фонового шума чувств, определяющего наш нрав. Темперамент можно опре делить с точки зрения настроений, которые наиболее типично отображают нашу эмоциональную жизнь. В какой-то степени у каждого из нас имеется свой диапазон предпочтительных эмо ций. Темперамент есть нечто данное от природы, выпавшее нам в генетической лотерее и обладающее непреодолимой силой, влияющей на то, как разворачивается наша жизнь. Эту особен ность наблюдал каждый родитель: с рождения ребенок или спо койный и тихий, или вспыльчивый и упрямый. Весь вопрос в том, может ли такой биологически заданный эмоциональный настрой измениться под влиянием переживаний. Предопреде ляет ли наша биология нашу эмоциональную судьбу, или даже от природы застенчивый ребенок может вырасти в более уве ренного в себе взрослого человека? * По Павлову И.П., сила нервной системы (темперамент) — прирож денное свойство, характер (форма поведения) — во многом состоит из приобретенных привычек. Эмоциональный интеллект 337 Однозначный ответ на этот вопрос дает работа Джерома Кейгана, выдающегося специалиста по возрастной психологии Гарвардского университета. Кейган утверждает, что существу ет как минимум четыре типа личностей с индивидуальными особенностями, коренящимися в темпераменте: застенчивые, самоуверенные, жизнерадостные и меланхоличные, причем каждый из них своей индивидуальностью обязан разным моде лям деятельности головного мозга. К этому я бы добавил, что существует бесконечное разнообразие оттенков темперамента и в основе каждого такого оттенка лежат природные различия в эмоциональной схеме. Если взять какую-то конкретную эмо цию, то различия между людьми могут определяться сразу по нескольким пунктам, а именно: насколько легко эта эмоция «запускается», как долго она длится и какой интенсивности достигает. Работа Кейгана сосредоточена на изучении одной из этих моделей, то есть на диапазоне оттенков темперамента от самоуверенности до застенчивости. Несколько десятилетий подряд матери приносили новорож денных детей и тех, что только начали ходить, в кейгановскую лабораторию по изучению детского развития, расположенную на четырнадцатом этаже корпуса Уильяма Джеймса Гарвард ского университета, чтобы принять участие в его исследованиях развития ребенка. Именно здесь Кейган и его коллеги замети ли ранние проявления застенчивости у отдельных малышей из группы детей в возрасте одного года девяти месяцев, которых привели для участия в экспериментальных наблюдениях. В сво бодной игре с другими детьми одни были оживленными и не посредственными и играли со своими сверстниками, не испы тывая ни малейшего стеснения. Другие, напротив, выглядели робкими и нерешительными, от смущения держались в сторо не, не отходили от своих матерей, сдержанно наблюдая, как играют другие. Примерно четыре года спустя, когда эти дети уже ходили в детский сад, группа Кейгана снова наблюдала за их поведением. За прошедшие годы ни один из общительных детей не стал застенчивым, а две трети робких так и остались сдержанными. Кейган считает, что из чересчур чувствительных и робких детей вырастают стеснительные и боязливые взрослые; пример- 338 Дэниел Гоулман но 15—20 процентов детей рождаются с «заторможенными по веденческими проявлениями», как он это называет. В младен честве такие дети пугаются всего незнакомого. Это заставляет их проявлять разборчивость в отношении новых продуктов, неохотно приближаться к незнакомым животным или местам и стесняться посторонних. Зачастую это делает их чувствитель ными в других отношениях, например, склонными испытывать чувство вины и заниматься самобичеванием. Эти дети начина ют испытывать буквально парализующую их тревогу в соци альных ситуациях: в классе и на игровой площадке, знакомясь с новыми людьми и всякий раз, когда они оказываются в цент ре внимания общества. Став взрослыми, они стараются дер жаться в тени и патологически боятся произносить речи или выступать публично. Том, один из мальчиков, участвовавших в исследовании Кейгана, — типичный застенчивый ребенок. При каждом экс периментальном наблюдении на протяжении всего детства — в два, пять и семь лет — Том неизменно попадал в число самых робких детей. Во время опроса в тринадцатилетнем возрасте Том был напряженным и словно оцепеневшим, закусывал губу и стискивал руки, на лице у него застыло бесстрастное выра жение, нарушаемое скупой улыбкой, только когда он говорил освоей подружке; его ответы были краткими, а манера держать ся скованной. В среднем детском возрасте, примерно лет до одиннадцати, Том помнил, что был болезненно застенчивым и покрывался потом всякий раз, когда ему приходилось подхо дить к товарищам по играм. Его также мучили сильные страхи, например, что в его доме случится пожар, он боялся нырять в плавательный бассейн и оставаться один в темноте. В часто снившихся ему страшных снах на него нападали чудовища. Несмотря на то что в последние два года или около того он был уже менее стеснительным и робким, он все же ощущал некото рое беспокойство рядом с другими детьми, но теперь его вол новала успеваемость в школе, хотя он и входил в 5 процентов лучших учеников класса. Том был сыном ученого и счел карье ру в этой сфере деятельности привлекательной, так как отно сительная уединенность такой профессии вполне отвечала его склонностям интроверта. |