Орлов А.Б. - Психология личности и сущности человека - 2002. И сущности человека парадигмы, проекции, практики

• Название: И сущности человека парадигмы, проекции, практики
• Дата: 10.05.2023
• Размер: 1.69 Mb.
• Имя файла: Орлов А.Б. - Психология личности и сущности человека - 2002.doc
• Тип: Книга; #1119204
• страница: 25 из 27

Диалогический подход

В настоящее время основной способ решения данной проблемы в отечественной практической психологии — это своего рода «внутренняя профессиональная эмиграция», когда доминирующей формой является репродукция и адаптация существующих разновидностей психотерапии-консультирования — от психоанализа до нейролингвистического програмирования, от аналитической психотерапии до онтотерапии, от психодрамы до системной семейной психотерапии, от клиенто-центрированной психотерапии до фокусирования и т. д. и т. п. Эта доминирующая и массовая форма приобщения отечественных практических психологов к современной мировой культуре вневрачебной психотерапии-консультирования обнаруживает себя соответствующей референтной переводной литературой, квалификационной подготовкой, сертификационными программами, членством в ассоциациях, стажировками, системой деловых и личных контактов. Все эти способы воспроизведения в России западной психотерапевтической-консультационной практики можно рассматривать одновременно и как способы активной экспансии данной практики. Результатом является такое современное состояние отечественной психотерапии-консультирования, при котором основные направления в этой области представлены исключительно западными разновидностями (см., например, [144]). Сама идея продуктивного отношения отечественных практических психологов к психотерапевтической-консультативной практике представляется, как правило, либо несвоевременной, незрелой и даже смехотворной, либо совершенно невозможной и даже абсурдной.

И тем не менее в течение последних 10—15 лет усилиями ряда отечественных психологов-психотерапевтов (Ф. Е. Василюк, А.Ф.Копьев, Е.Т.Соколова, Т.А.Флоренская, А.У.Хараш и др.)

¹ Следует подчеркнуть, что мы имеем в виду лишь вневрачебную психотерапию-консультирование, поскольку в отечественной медицинской психотерапии наблюдается гораздо более благополучная ситуация в силу сохранности и преемственности традиции по линии Бехтерев — Мясишев—Карвасарский и др.

231

была предпринята попытка продуктивного подхода, разработки отечественной разновидности вневрачебной психотерапии-консультирования. Эта разновидность стала называться диалогическим подходом. Следует, однако, отметить, что теоретической базой данного подхода стала отнюдь не советская психология, а две фактически досоветские внепсихологические концепции — физиологическая концепция доминанты А.А.Ухтомского [164] и литературоведческая концепция диалога М.М.Бахтина [71]. В рамках диалогического подхода диалог выступает, с одной стороны, как эмпирический факт психотерапевтической-консультативной практики, как диадическое общение психотерапевта-консультанта и пациента-клиента, а с другой — как основной теоретический конструкт.

Несмотря на то что разработчики и сторонники диалогического подхода сближают, почти отождествляют понятия «доминанта на другом» и «диалог», нам представляется, что семантические контексты данных понятий образуют скорее антиномич-ные, нежели синонимичные, психологические концепции. Для А.А.Ухтомского общение изначально монологично, поскольку ограничено «двойником», той тенью или системой проекций, которая встраивается в пространство общения между мной и другим, препятствуя непосредственному контакту и непосредственному общению с другим как другим, замыкая человека в коконе эгоцентрической (аутичной, нарциссической, солипсической) доминанты. Непосредственное (диалогическое) общение возможно лишь в особых случаях, как результат большой и трудной внутренней работы, завершающейся «смертью двойника» и возникновением принципиально иной, новой доминанты — доминанты на другом (на собеседнике, на его лице). Для М.М.Бахтина, напротив, общение изначально диалогично, а сам диалог — универсальная и абсолютная характеристика человеческого бытия, базовое условие сознания и самосознания человека. Всякое проявление человека рассматривается в этой концепции как реплика в этом большом, глобальном диалоге. Поэтому любое человеческое проявление (даже молчание, бездействие, игнорирование общения и т.п.) диалогично по своей сути. Монолога не существует a priori. М.М.Бахтин писал: «Быть — значит общаться диалогически... Два голоса — минимум жизни, минимум бытия» [71, с. 338-339].

В рамках диалогического подхода к психотерапии-консультированию противоречие феноменологической (А.А.Ухтомский) и онтологической (М.М.Бахтин) концепций диалога снимается в психологической категории диалога как конкретного события общения. В таком диалоге, с одной стороны, возникает доминанта на собеседнике, происходит размыкание границ внутреннего мира, прорыв навстречу другому человеку, а с другой сто-

232

роны, актуализируется подлинное, диалогическое бытие человека, его диалогическая природа. В общении двух людей такой диалог, выступающий как реальная антитеза монологу, может состояться или не состояться. Степень диалогичное™ общения выступает здесь как результат преодоления различных форм неподлинного, монологического (закрытого, ролевого, игрового, ма-нипулятивного, т.е. конвенционального) общения. В этой связи ситуация психотерапевтического-консультативного общения трактуется как такая ситуация, в которой диалог оказывается возможным.

Развивая содержание основной категории диалогического подхода, его сторонники разработали четыре основных понятия данного подхода — позиция вненаходимости, внутренняя диалогич-ность, диалогическая интенция и диалогическая позиция (см., например, [101, 102, 167]).

Позиция вненаходимости — особая, профессиональная позиция психотерапевта-консультанта, осваивая которую он перестает воспринимать внутренний мир собеседника (пациента-клиента) как сферу своей практической деятельности или как объект рационального анализирования и гипотезирования, но, напротив, начинает воспринимать этот мир как лишь отображаемое и понимаемое содержание. Активность психотерапевта-консультанта, находящегося в позиции вненаходимости, проявляется лишь как его внимание к различным аспектам внутреннего мира клиента и как его адресованность к различным психологическим инстанциям (голосам) этого внутреннего мира.

Внутренняя диалогичность — это важнейшая характеристика внутреннего мира каждого человека (в том числе психотерапевта-консультанта и пациента-клиента). Внутренняя диалогичность — это результат внутреннего диалога, идущего в каждом человеке между двумя инстанциями его внутреннего мира, между его наличным Я и его духовным Я. Психотерапевтическая-консультативная ситуация — это ситуация встречи (совмещения) двух внутренних диалогов, один из которых блокирован, приостановлен или затруднен (у пациента-клиента), а другой (у психотерапевта-консультанта) осуществляется свободно и беспрепятственно. Психотерапевтический-консультационный процесс развивается при этом как последовательность четырех основных этапов общения:

• участливое выслушивание психотерапевтом-консультантом голоса наличного Я пациента-клиента;

• восприятие психотерапевтом-консультантом голоса духовного Я пациента-клиента;

• озвучивание психотерапевтом-консультантом голоса духов-I ного Я пациента-клиента;

• встреча наличного Я и духовного Я пациента-клиента, восстановление внутренней диалогичности, освобождение, очище-

233

ние (катарсис) и исцеление (обретение целостности) внутреннего мира пациента-клиента.

Диалогическая интенция — это характеристика внутренней активности пациента-клиента в ситуации блокирования и фрустрации собственной внутренней диалогичное™. Диалогическая интенция — это возможность внутренней диалогичное™, обратная сторона тех реальных затруднений, которые испытывает пациент-клиент при вступлении в диалог с психотерапевтом-консультантом. Само существование диалогической интенции пациента-клиента ставит перед психотерапевтом-консультантом задачу ее провокации. При этом общим методическим решением в данном случае является так называемый «принцип молчания» (А. Ф. Копьев) как специально создаваемый психотерапевтом-консультантом дефицит значимых реакций, депривация обратных связей в общении с пациентом-клиентом.

Диалогическая позиция — это профессиональная позиция психотерапевта-консультанта, образуемая комплексом его установок или внутренних принципов:

• внутренней диалогичное™ любого человека;

• неравенства позиций психотерапевта-консультанта и пациента-клиента как следствие особой диалогической, вненаходимой и т.д. позиции профессионала;

• допустимости условного принятия и оценивания психотерапевтом-консультантом наличного Я пациента-клиента;

• незавершенности и неопределенности субъектной природы пациента-клиента;

• допустимости совета как средства установления контакта с пациентом-клиентом, актуализации в его сознании тех или иных содержаний, указания на игнорируемые аспекты его собственной проблемы;

• свободы и ответственности пациента-клиента за свою жизнь. Остановимся на оценке данного подхода. Во-первых, следует отметить, что диалогический подход не

существует как единое и целостное направление, он представлен в работах своих сторонников в виде особых, иногда весьма различающихся друг от друга вариантов или версий. До настоящего времени никто еще не предпринял попытки интегрировать эти версии в одно целостное, систематически разработанное и представленное единым сообществом психологов-практиков направление. Во-вторых, разработки в рамках диалогического подхода отличает, как это ни парадоксально, монологичность, отсутствие диалога с современным многообразным миром психотерапии-консультирования. Отсутствие эксплицированного психологического референтного круга восполняется при этом подчас имплицитными прикреплениями к православной, святоотеческой «христианской психологии».

234

В-третьих, множественность, неоднородность, а подчас и противоречивость источников, вариантов и методологических ориентации внутри диалогического подхода во многом определяют его многоаспектную маргинальность, его положение между наукой и религией, мировой и отечественной психологией, досоветской и советской психологией.

И, наконец, в-четвертых, некоторые постулаты диалогического подхода, имеющие непосредственное отношение к практике психотерапии-консультирования, явно не согласованы между собой и противоречивы. Например, допустимость условного принятия и оценивания пациента-клиента в работе психотерапевта-консультанта никак не согласуется с пониманием собеседника не как объекта исследования, диагностики и воздействия, а как равноправного субъекта живого диалогического общения; постулируемое неравенство позиций участников психотерапевтического-консультационного общения очевидным образом противоречит самой идее диалога как равноправного общения и т.д.

Триалогический подход

Разработка диалогического подхода к психотерапии-консультированию представляется нам крайне важным и до последнего времени единственным прецедентом продуктивного отношения к данной сфере отечественных психологов-практиков. Вместе с тем рефлексия проблемных аспектов диалогического подхода в сочетании с собственной теоретической и практической работой автора позволили сформулировать совокупность идей и положений, развивающих, с одной стороны, общепсихологическую концепцию личности и сущности человека [138], а с другой — систему основополагающих понятий и представлений самого диалогического подхода. Исходя из представлений автора о структуре личности как интрапсихической триаде инстанций (персона, тень, лик) и представлений А. А. Ухтомского о триаде «человек» — «другой как двойник» — «другой как лицо (собеседник)», была начата разработка триалогического подхода к психотерапии-консультированию [139]. Ключевой, основополагающей категорией этого подхода является категория триалога — троегласия и троебытия человека. Можно указать четыре основных значения данной категории.

Первое значение: триалог выступает как концептуа.1ьная фиксация фундаментальной тройственности человека как структуры или системы. Эта тройственность представляет собой сквозную основополагающую идею большинства религиозных, философских и психологических учений о человеке и его личности. Исходная триада «тело —душа—дух» в видоизмененном и подчас

235

до неузнаваемости трансформированном виде многократно обнаруживает себя в широчайшем диапазоне — от «сакрального» (неба) до «профанного» (земли): в христианской религии это учение о Божественной Троице, в искусстве это темы Троицы и Святого семейства, трех богатырей, птицы-тройки, трех братьев и трех сестер; в философии это идеи трех моментов диалектики и трех миров (или планов существования) человека; в психологии это многочисленные триалогические построения классической психологии (эмоции — интеллект — воля), психоанализа (ид —эго — суперэго), аналитической психологии (тень —персона — самость), трансактного анализа (ребенок—взрослый —родитель), гуманистической психологии {те —I—self). В приземленных жизненных проявлениях это структура нуклеарной семьи, любовный треугольник и даже своеобразный ритуал «на троих».

Второе значение: триалог — это коммуникативная и аутокоммуникативная структура, контур которой обладает интерперсональным (персона —персона), интраперсональным (персона— тень) и транс-персональным (лик —лик) измерениями [138].

Третье значение: триалог — это реальный феномен практики психотерапии-консультирования, которая, лишь на первый взгляд являясь диалогическим общением tete-a-tete, всегда включает в себя не только две позиции, два голоса психотерапевта-консультанта и пациента-клиента, но также позицию (голос) наблюдателя — третьего участника общения. При этом позиция наблюдателя в практике психотерапевтического-консультативного общения представлена двояко, в двух различных, диаметрально противоположных ипостасях или плоскостях. С одной стороны, это позиция наблюдателя-супервизора, того значимого другого, который обеспечивает профессиональное и личностное становление психотерапевта-консультанта, инициирует его приобщение к практике психотерапии-консультирования, осуществляет передачу профессионального мастерства и ремесла. С другой стороны, это позиция наблюцателя-субвизора (наблюдателя со стороны пациента-клиента), того значимого другого, участие которого в жизни пациента-клиента в значительной степени определяет его проблему и запрос. Позиции психотерапевта-консультанта, наблюдателя-супервизора и пациента-клиента образуют внешнюю триаду (триалог) психотерапевта-консультанта. Позиции психотерапевта-консультанта, наблюдателя-субвизора и пациента-клиента образуют внешнюю триаду (триалог) пациента-клиента.

Таким образом, полная позиционная интерперсональная структура практики психотерапии-консультирования включает в себя два совмещенных триалога, две внешние триады. Тем самым психотерапевтическое-консультационное общение, иллюзорно воспринимаемое как осуществляющееся tete-a-tete, на линии «пси-

236

Рис. 10. Психотерапевтическая-консультационная практика, включающая в себя: а) позиции психотерапевта-консультанта (Г), пациента-клиента (К), наблюдателя-супервизора (С) и наблюда-теля-субвизора (с); б) совмещение внешнего триало-га психотерапевта-консультанта (Т — С — К) и внешнего триалога пациента-клиента (К — с — Т); в) оппозиции психотерапевта-консультанта и пациента-клиента (Т— А"), наблюдателя-супервизора и наблюдателя-субвизора {С — с)

хотерапевт-консультант — пациент-клиент», в реальности обнаруживает в себе сакральную символику магендовида (звезды Давида) и креста (рис. 10).

Поскольку наблюдатель-супервизор и наблюдатель-субвизор — это реальные индивиды, то каждый из них имеет своих наблюдателей. Совокупность наблюдателей-супервизоров образует восходящую иерархию наблюдателей, тогда как совокупность наблюда-телей-субвизоров — нисходящую иерархию наблюдателей. Практика психотерапии-консультирования может быть представлена тем самым одновременно как действо, диалог в диаде психотерапевт-консультант — пациент-клиент (Т — К), как таинство включенности психотерапевта-консультанта в восходящую иерархию наблюдателей-супервизоров (Т — С.Сп) и как тайна включенности пациента-клиента в нисходящую иерархию наблюдателей-суб-визоров (К— с.сп), как актуальное и латентное, реальное и виртуальное общение.

Четвертое значение:триалог — это обучающая процедура в практике психотерапии-консультирования. Традиционной формой такой процедуры является супервизорство, практикуемое фактически во всех разновидностях психотерапии-консультирования и предполагающее систематическую работу практикующего психотерапевта-консультанта со своим супервизором в целях повышения эффективности своей работы. Еще одной формой обучающей процедуры в данной сфере является практикуемая главным образом в гуманистических разновидностях психотерапии-консультирования так называемая «работа в триадах». Такая работа позво-



237

ляет обучающимся последовательно осваивать три основные формы опыта, являющиеся составными частями опыта профессионала, — опыт обращения за помощью и получения помощи (в позиции пациента-клиента), опыт оказания помощи (в позиции психотерапевта-консультанта), опыт фиксации и анализа психотерапевтического-консультационного процесса (в позиции наблюдателя-супервизора). Важно отметить, что каждый из этих трех компонентов опыта профессионал может получить лишь путем реального освоения каждой из позиций в триаде психотерапевт-консультант — пациент-клиент — наблюдатель-супервизор. Традиционное обучение психотерапии-консультированию также предполагает экспириентальное (опытное) освоение всех трех позиций, однако это освоение практикуется в виде различных и разнесенных во времени форм работы: позиция пациента-клиента осваивается в форме личной терапии; позиция психотерапевта-консультанта — в форме профессиональной деятельности; позиция наблюдателя-супервизора — в практике супервизорства.

Содержание триалогического подхода к психотерапии-консультированию задается не только рассмотренными выше основными значениями категории «триалог», но и тремя основными идеями данного подхода.

Идея трех территорий. Переход от классической (спекулятивной) к постклассической (экспериментальной и практической) психологии, связанный с именами В.Вундта, А.Бине и З.Фрейда, существенным образом изменил научные представления о субъекте (личности) как неком самовластном центре психической жизни человека. Благодаря работам в области экспериментальной и практической психологии личность человека перестала рассматриваться в качестве целостного субъекта, превратилась в расщепленную, внутренне противоречивую, сложную и динамическую конструкцию. Не смену кредо Р.Декарта — «Cogito, ergo sum» пришло замечательное своей точностью и проницательностью кредо Ж. Лакана — «Ямыслю не там, где я существую» (цит. по [153, с. 253]). Используя систему представлений триалогического подхода, эту переформулировку Ж. Лакана можно в свою очередь преобразовать, представив ее в следующем виде: «Я изживаю не там, где я переживаю, и я переживаю не там, где я живу»¹.

Таким образом, любого человека (в том числе любого психотерапевта-консультанта и любого пациента-клиента) можно рас-

' Под «изживанием» мы понимаем любое предметное, мотивированное и ориентированное вовне действование, совокупность любых — поведенческих, перцептивных, мнемических, интеллектуальных, оценочных и прочих действий личности, всякое действование вовне как отреагирование; под «переживанием» — любые формы эмоционального опыта — аффекты, эмоции и чувства личности, а под «проживанием», или «жизнью», — любые формы транс-персонального опыта, общения, непосредственные проявления сущности и лика человека.

238

сматривать как одновременно существующего и проявляющегося в трех различных планах или на трех различных территориях — территории изживания-действия, территории переживания-чувства и территории проживания-бытия.

Идея трех субъектов (персонажей, внутренних инстанций). Я (эго) человека, осваивая каждую из трех территорий, выступает каждый раз в качестве особого субъекта. На территории изживания-действия Я человека выступает как персональный аспект личности, или как внутренний наблюдатель, на территории переживания-чувства — как теневой аспект личности, или как внутренний клиент, а на территории проживания-бытия — как ликовый аспект личности, или как внутренний терапевт.

Идея трех языков. Проявления Я (эго) человека на трех территориях в качестве трех указанных субъектов или аспектов личности человека можно охарактеризовать как различные формы говорения, различные голоса или языки: внутренний наблюдатель использует знаковый язык поведения, внутренний клиент — сигнальный язык тела, внутренний терапевт — символический (образный) язык состояний.

Дифференциация представлений триалогического подхода с учетом сформулированных выше идей позволяет описать наряду с двумя интерперсональными, или внешними, триалогами (Т— С — К и Т — с — К) четыре интраперсональных, или внутренних, триа-лога. Эти внутренние триалоги образуются внутренними наблюдателями, внутренними клиентами и внутренними терапевтами каждого из участников психотерапевтического-консультационного общения — психотерапевта-консультанта (Т), пациента-клиента (К), наблюдателя-супервизора (С) и наблюдателя-субвизора (с).

Иначе говоря, наряду с эмпирически зафиксированными внешними триалогами можно постулировать в качестве гипотетических конструктов внутренние триалоги как существенные личностные характеристики всех участников психотерапевтического-консультационного общения. Таким образом, полная схема ситуации психотерапии-консультирования может быть представлена совокупностью двух внешних и четырех внутренних триалогов (см. рис. 11).

Четыре внутренних триалога (психотерапевта-консультанта, пациента-клиента, наблюдателя-супервизора и наблюдателя-субвизора) образуют интрапсихическую структуру психотерапии-консультирования и создают в самой этой ситуации основные направления и градиенты, которые собственно и ответственны за саму возможность, направленность и интенсивность позитивной личностной динамики. Вертикальный градиент образует несовпадение инстанций внугренних триалогов наблюдателя-супервизора (Сн — Ск — Ст) и наблюдателя-субвизора (сн — ск — ст), а горизонтальный градиент — несовпадение инстанций внутренних триалогов психотерапевта-консультанта (Тн — Тк — Тт) и паци-

239

ента-клиента (Кн — Кк — Кт). При этом мы исходим из того, что основным дифференцирующим параметром является степень пер-сонализации-персонификации личностных структур участников психотерапевтического-консультативного общения (см. 1138]). Данный параметр распределен в континууме сп — Сп, так что любое психотерапевтическое-консультативное взаимодействие Ю — 77 оказывается частью этого континуума.

Вместе с тем такое частное взаимодействие представляет собой отражение и выражение (воплощение) наиболее принципиальных оппозиций, существующих в данной области, оппозиций



Рис. 11. Соотношение внешних и внутренних триалогов в ситуации психотерапии-консультирования, где Т—психотерапевт-консультант, К — пациент-клиент, С—наблюдатель-супервизор, с — наблюдатель-субви-зор; Тн, Тк, Тт — внутренние наблюдатель, клиент и терапевт психотерапевта-консультанта; Кн, Кк, Кт— внутренние наблюдатель, клиент и терапевт пациента-клиента; Си, Ск, Ст— внутренние наблюдатель, клиент и терапевт наблюдателя-супервизора; сн, ск, ст — внутренние наблюдатель, клиент и терапевт наблюдателя-субвизора

240

между сп и Сп, между предельно персонализированной личностью и предельно персонифицированной личностью¹. Сами эти личности можно определить двояко. Можно полагать их существующими реально и самим своим присутствием задающими данную оппозицию, подобно самоактуализирующимся личностям (по А. Маслоу) в отличие от нереализованных личностей. Можно полагать их в качестве гипотетических конструктов, подобно полноценно функционирующему человеку (по К. Роджерсу) и его «двойнику» со знаком минус (некоему предельно частично функционирующему человеку).

В любом случае внутренние триалоги этих двух индивидов будут представлять собой качественно различные, противоположные состояния и процессы. В случае предельного наблюдателя-супервизора (Сп) его внутренний терапевт (Сиг) выступает как актуально существующая, открытая и пассивная позиция, субъект бытия (проживания) или ценностного процесса (по К.Роджерсу), как готовность и способность к эмфилическому² контакту с другим человеком, к конгруэнтному самовыражению и выражению другого посредством символических образов и состояний. Внутренний клиент такого предельного наблюдателя-супервизора (Спк) является актуально существующей открытой и активной позицией, субъектом эмпатического переживания, готовностью и способностью эмпатизировать другому человеку и самому себе с помощью сигнального языка тела. Внутренний наблюдатель предельного наблюдателя-супервизора (Спн) проявляется как активная, актуально существующая, открытая позиция безусловного позитивного принятия-изживания другого, готовность и способность к эмлогическому³ контакту, принятию и позитивному изжива-

' Отметим в этой связи, что все усилия, предпринимаемые в области психотерапии-консультирования в целях построения некой интегральной психотерапевтической системы и ориентированные при этом на поиски интегрирующего психологического знания или психотехнического метода, т. е. на поиски ответа на вопрос «что?», есть заведомо безуспешные усилия. Истина в этой области, как, впрочем, и в любой другой, не есть ответ на вопрос «что есть истина?», но всегда ответ на вопрос «кто есть истина?». Иначе говоря, интегральная психотерапия не есть интегральный объект (предмет), но есть интегральный субъект (homo totus), а поиск/построение/становление такой терапии есть поиск/построение/ становление такого человека.

² Эмфилия — солюбовь (ср. эмпатия — сопереживание) — термин, сконструированный для обозначения такого контактирования между клиентом и консультантом, которое осуществляется на символическом языке состояний, задействует ликовые аспекты их личности (их внутренних терапевтов) и территории проживания-бытия.

³ Эмлогия — сорассуждение (ср. эмпатия — сопереживание)— термин, сконструированный для обозначения такого контактирования между клиентом и консультантом, которое осуществляется на знаковом языке поведения, задействует персональные аспекты их личности (их внутренних наблюдателей) и территории изживания-действия.

9 Орлов

241

нию другого и самого себя с помощью рационального знакового языка.

Все эти три позиции внутреннего триалога предельного наблюдателя-супервизора (Сп) сосуществуют, свободно взаимодействуют, образуют единый аутокоммуникативный контур и одновременно могут быть свободно выражены вовне, в пространство межличностной коммуникации. Такой внутренний триалог — это предельно развитый, завершенный процесс персонификации.

Внутренний триалог предельного наблюдателя-субвизора (сп) — это, напротив, предельно развитый процесс персонализации. Внутренний терапевт (спт) в таком триалоге не существует, никак не проявляется, отсутствует, закрыт и скрыт от индивида, который лишен готовности и способности к эмфилии, лишен возможности символического самовыражения и выражения другого, лишен образов воображения, фантазии, интуиции. Внутренний клиент такого предельного наблюдателя-субвизора (спк) также не существует, и вследствие этого индивид лишен готовности и способности к эмпатии как в отношениях с другими людьми, так и в отношении с самим собой. Его тело мертво, лишено языка самовыражения. Внутренний наблюдатель (спи) — активная инстанция самоизживания в беспокойной и безудержной деятельности, полного непринятия себя и других, неготовности и неспособности к элементарному эмлогическому контакту, полного безумия и распада знакового языка. Каждая из этих трех позиций внутреннего триалога сп существует изолированно и негативно как пустота, «черная дыра», это остановившийся, умерший триалог, предельно развитый, завершенный процесс персонализации — конечное состояние персонализации.

Все прочие личности, включенные в восходящую и нисходящую иерархии, образованы промежуточными внутренними триа-логами по отношению к внутренним триалогам Сп и сп. При этом интраперсональное пространство внутренних триалогов всех этих индивидов можно рассматривать как наполненное разными соотношениями интроектов (интраперсональных представителей на-блюдателей-субвизоров) и экстроектов (интраперсональных представителей наблюдателей-супервизоров). В качестве таких интро-экстроектов могут выступать и знаки (например, имя человека), и сигналы (например, чувства), и символы (например, символы веры).

Вернемся, однако, к рассмотрению внешних триалогов. Отношения, существующие между четырьмя различными позициями внешних триалогов в практике психотерапии-консультирования, можно проиллюстрировать с помощью следующей аналогии (которая, впрочем, как всякая аналогия, не является, естественно, вполне адекватным иллюстративным средством). Такой аналогией являются отношения, существующие между участниками (сторо-

242



Рис. 12. Внешние триалоги в юридической практике, где По — подсудимый, О — обвиняемый, Су — судья, А — адвокат, Пр — прокурор, Св — свидетель

нами) другой, профессионализированной еще в Античности и поэтому чрезвычайно развитой, дифференцированной и регламентированной практики межличностного общения. Мы имеем в виду юридическую практику или, точнее, практику судопроизводства. Основными отношениями между действующими сторонами (позициями) в этой практике являются: подсудимый — судья, обвиняемый — адвокат, судья —прокурор, подсудимый — прокурор, обвиняемый — свидетель, адвокат — свидетель. Эти позиции и отношения также можно представить в виде двух совмещенных внешних триалогов (рис. 12).

Аналогом позиции пациента-клиента являются в практике судопроизводства позиции подсудимого и обвиняемого. Фактически совмещенные в одном индивиде в практике психотерапии-консультирования, эти две позиции обнаруживают себя в таких оппозициях, как психогнозис (психодиагностика) — психопраксис (психотерапия), патология — норма, внешний — внутренний идентифицируемый клиент. Аналогия позволяет более отчетливо увидеть амбивалентность, двойственность, противоречивость позиции пациент-клиент, всю ту систему отношений и самоотношений, которая реально существует для человека, находящегося в данной позиции.

Аналогом позиции психотерапевта-консультанта в юридической практике также являются две автономные позиции судьи и адвоката. Если в практике психотерапии-консультирования эти позиции также совмещены в одном лице, то в более развитой и

243

дифференцированной практике судопроизводства эти позиции распределены и закреплены за двумя различными лицами (сторонами). При этом судья, пребывая под прокурорским надзором, находится в отношении с подсудимым, а адвокат, использующий показания свидетеля, находится в отношении с обвиняемым. Здесь также аналогия позволяет более отчетливо видеть систему внутренних оппозиций, противоречий, содержащуюся в самой позиции психотерапевта-консультанта.

Аналогом позиции наблюдателя-субвизора в практике судопроизводства является позиция прокурора, выступающего, с одной стороны, в качестве лица, осуществляющего судебный надзор за соблюдением норм закона и судопроизводства, а с другой стороны, в качестве обвинителя в отношении подсудимого.

Аналог позиции наблюдателя-супервизора — позиция свидетеля, функцией которого в рамках практики судопроизводства является, с одной стороны, дача свидетельских показаний, т.е. свидетельство вание как привнесение и утверждение правды, элементов оправдания в отношении обвиняемого, а с другой — партнерство с адвокатом в интересах учета и защиты интересов обвиняемого.

Используя данную аналогию, можно сказать, что

• психотерапевт-консультант, испытывающий противоречивые влияния наблюдателя-субвизора и наблюдателя-супервизора, балансирует между позициями судьи и адвоката, между обвинением и оправданием в отношении с пациентом-клиентом; это балансирование во многом объясняет многообразие разновидностей психотерапии-консультирования, распределенных в континууме психотерапевто-центрированная — клиенто-центрированная психотерапия;

• пациент-клиент, также испытывающий эти противоречивые влияния наблюдателя-субвизора и наблюдателя-супервизора, балансирует между позициями пациента и клиента, обвиняемого и оправдываемого в отношениях с психотерапевтом-консультантом; данный баланс представлен континуумом позиций «пациент» — «клиент»;

• наблюдатель-субвизор является, с одной стороны, прокурорской, обвиняющей инстанцией, привносящей чувства вины и зависимости в жизнь пациента-клиента, а с другой — надзирающей инстанцией, которая самим своим существованием курирует психотерапевта-консультанта, требует от него соблюдения конвенциональных норм, ограничивает его деятельность сферой конвенционального; влияния наблюдателя-субвизора в практике психотерапии-консультирования проявляются тем самым как персонализирующие (патогенные) формы взаимоотношений с пациентом-клиентом, как «негативная психология» (А. Менегетти) и как консервативные тенденции в деятельности психотерапевта-консультанта;

244

• наблюдатель-супервизор, напротив, является, с одной стороны, инстанцией, свидетельствующей и утверждающей субъективную правду и автономию в жизни пациента-клиента, а с другой —■ такой инстанцией, само существование которой терапев-тично для психотерапевта-консультанта и актуализирует в нем потребность следовать своей субъективной правде в отношениях с пациентом-клиентом; влияния наблюдателя-супервизора в практике психотерапии-консультирования обнаруживают себя в свою очередь как персонифицирующие (терапевтичные) формы взаимоотношений с психотерапевтом-консультантом, как «позитивная психология» и как либеральные тенденции в жизни пациента-клиента.

Таким образом, осуществление собственно психотерапевтических-консультационных функций предполагает в деятельности психотерапевта-консультанта минимизацию субвизорских влияний, всякого рода суждений (оценочных, рассудочных, гипотетических и т.п.) наряду с активным использованием ресурсов супервизора, учетом интересов пациента-клиента на всех уровнях (поведенческом, эмоциональном, семантическом) его существования.

В логике и системе представлений триалогического подхода к психотерапии-консультированию можно дать два следующих определения самой этой практике.

Психотерапию-консультирование можно определить как внешний триалог (Т— К— Н), как персонифицирующее межличностное общение, создаваемое и предлагаемое психотерапевтом-консультантом для персонализированной личности пациента-клиента. О том, что психотерапевтическое-консультационное общение является персонифицирующим, свидетельствуют такие его специфические особенности, как безоценочность, эмпатичность, конгруэнтность, приоритет слушания над говорением и эмоционального содержания (переживаний и чувств) над когнитивным содержанием (сведениями, информацией). Для конвенционального, персонализирующего общения, напротив, характерны оце-ночность, аэмпатичность, инконгруэнтность, приоритет говорения над слушанием и когнитивного содержания над содержанием эмоциональным.

Психотерапию-консультирование можно определить также как систему взаимодействующих внутренних триалогов, в которой для внутреннего триалога пациента-клиента характерна динамика переходов Кн — Кк — Кт или персонификация как процесс, а для внутреннего триалога психотерапевта-консультанта характерна стабильность позиций Тн — Тк— Тт или персонификация как состояние.

Резюмируем основные психологические положения триалогического подхода:

245

• внутренняя триалогичность каждой из личностных позиций в практике психотерапии-консультирования (рассмотрение психотерапевта-консультанта, пациента-клиента, наблюдателя-супервизора и наблюдателя-субвизора как внутренних триалогов, каждый раз образуемых внутренними наблюдателями, клиентами и терапевтами);

• формальное равенство позиций внешних триалогов — позиций психотерапевта-консультанта и пациента-клиента, наблюдателя-супервизора и наблюдателя-субвизора (рассмотрение каждой из этих позиций как триалогических структур или форм);

• содержательное неравенство позиций внешних триалогов — психотерапевта-консультанта и пациента-клиента, наблюдателя-супервизора и наблюдателя-субвизора (рассмотрение каждой из этих позиций как образуемых различными по своему содержанию и степени персонификации-персонализации внутренними инстанциями);

• содержательное сближение позиций психотерапевта-консультанта и пациента-клиента в процессе психотерапии-консультирования (рассмотрение содержательных изменений внутреннего триа-лога пациента-клиента в направлении большей персонификации всех его внутренних инстанций);

• содержательное расхождение позиций наблюдателя-субвизора и пациента-клиента в процессе психотерапии-консультирования (рассмотрение содержательных изменений внутреннего триа-лога пациента-клиента в направлении большей персонификации всех его внутренних инстанций);

• содержательное противостояние позиций наблюдателя-супервизора и наблюдателя-субвизора в процессе психотерапии-консультирования (рассмотрение принципиальной конфронтации всех инстанций внутренних триалогов наблюдателя-супервизора и наблюдателя-субвизора) ;

• безусловное позитивное принятие психотерапевтом-консультантом всех инстанций внутреннего триалога пациента-клиента (их особенностей, способов выражения, степеней выраженности и т.д.);

• эмлогическое следование психотерапевта-консультанта за внутренним наблюдателем пациента-клиента (Кт);

• эмпатическое понимание психотерапевтом-консультантом внутреннего клиента пациента-клиента (Кк);

• эмфилическое и конгруэнтное выражение психотерапевтом-консультантом внутреннего терапевта пациента-клиента (Кг);

• недопустимость советов (формулировок на языке Кн) и допустимость рекомендаций (формулировок на языке Кк и Кт) в речи психотерапевта-консультанта;

• различение психологических и внепсихологических (квазипсихологических — гуманитарных и естественно-научных, прото-

246

психологических — религиозных, парапсихологических — оккультных) языков, описывающих психическую реальность (например, различные интраперсональные инстанции).

Психотехническое оснащение триалогического подхода обусловлено системой его теоретических представлений об интраперсо-нальных содержаниях, структурах и процессах, составляющих суть психотерапевтической-консультационной работы. Этот инструментарий состоит из техник, прорабатывающих отдельные инстанции внутреннего триалога пациента-клиента (Кн, Кк, Кт) и основные коммуникации между ними {Кн — Кк, Кк — Кт, Кт — Кн).

Техники такой направленности десятки лет создавались прежде всего в человекоцентрированной психотерапии (К.Роджерс и др.), экспрессивной психотерапии (Н.Роджерс и др.) и онтоте-рапии (А. Менегетти и др.). Этот технический арсенал представлен такими техниками, как пассивное и активное эмпатическое слушание, отражение переживаний и сверка пониманий [33], язык принятия и ^-высказывание [51], фокусирование [196], экспрессивные рисунок, поза, движение, лепка, вокализация, коллаж, медитация и творческая связь экспрессивных искусств [62], интерпретация онейрических и имагогических образов [25].

Каждая из этих техник имеет свой собственный четкий адресат, является операционализированным способом контактирования с одной из инстанций внутреннего триалога пациента-клиента, способом персонифицирующего (все более точного, конгруэнтного) говорения этой инстанции на ее собственном языке — знаковом языке внутреннего наблюдателя (Кн), сигнальном телесно-чувственном языке внутреннего клиента (Кк), символическом языке внутреннего терапевта (Кт).

Многообразие техник, используемых в рамках триалогического подхода, не есть проявление модного психотерапевтического эклектизма и инструментализма, но результат осознанного стремления психотерапевта-консультанта говорить на языке пациента-клиента с учетом интраперсонального многообразия его языков. Владение «тремя диалектами души» — непременное условие не только установления контакта с тремя инстанциями внутреннего триалога пациента-клиента, но и проговаривания-осознания этих инстанций пациентом-клиентом и, следовательно, реинтеграции этих инстанций на основе внутреннего терапевта (Кт), или, другими словами, условие процесса персонификации. Вне и без такой экстериоризации инстанций внутреннего триалога нет возможностей для позитивных личностных изменений пациента-клиента, т.е. реорганизации его персонализированной личностной структуры, интегрированной на основе внутреннего наблюдателя (Кн).

Психопрактика триалогического подхода — это такое общение, в котором психотерапевт-консультант решает задачу установле-

247

ния, поддержания и укрепления психологического контакта с пациентом-клиентом одновременно на поведенческом, эмоциональном и семантическом уровнях его существования. Подобная практика предполагает предварительную проработанность и актуальную активизированность всех инстанций внутреннего триалога психотерапевта-консультанта.

Личностная проработанность психотерапевта-консультанта обеспечивается, в свою очередь, такими необходимыми элементами его профессиональной подготовки, как психологическое образование (основы триалогического подхода), психотехнический тренинг (основные техники, используемые в рамках триалогического подхода) и психопрактический опыт (освоение основных позиций внутреннего триалога: позиции пациента-клиента в практике личной психотерапии, позиции психотерапевта-консультанта в практике работы с пациентами-клиентами, позиции наблюдателя-супервизора в практике супервизий и интервизий). Совокупность всех этих различных форм внутренней работы психотерапевта-консультанта позволяет, с одной стороны, создать комплекс необходимых и достаточных условий для осмысленной и осознанной проработки и рафинирования инстанций внутреннего триалога психотерапевта-консультанта, а с другой стороны, получить необходимый личный опыт персонифицирующей (позитивной) активизации, осознания и выражения этих инстанций.

Актуальная активизированность инстанций внутреннего триалога психотерапевта-консультанта в рамках психотерапевтической-консультативной сессии означает, что все формы внешней и внутренней активности психотерапевта-консультанта являются адресованными одновременно всем трем инстанциям внутреннего триалога пациента-клиента. При этом для пациента-клиента эта одновременная обращенность субъективно обнаруживает себя как последовательная обращенность психотерапевта-консультанта (а в действительности — самого пациента-клиента) к его внутреннему наблюдателю, внутреннему клиенту и внутреннему терапевту. Иначе говоря, для пациента-клиента психотерапевтический-консультационный процесс развивается как последовательность, складывающаяся из трех основных этапов: 1) принятие психотерапевтом-консультантом моих мыслей и представлений; 2) сочувственное (эмпатическое) понимание моих эмоций, переживаний и чувств; 3) конгруэнтное выражение моих интуиции и образов.

Последовательная проработка отдельных инстанций внутреннего триалога пациента-клиента обнаруживает себя своеобразной ротацией и одновременно рафинированием данных инстанций, когда нарушаются исходные связи, существующие между инстанциями и соответствующими территориями и языками самовыражения. Так, при первичной ротации данных инстанций существу-

248

ющий на территории изживания-действия и говорящий на знаковом рациональном языке внутренний наблюдатель уступает свое «место» внутреннему клиенту, который теперь обнаруживает себя не только сигнальным телесным языком, но и в речи; внутренний клиент при этом перемещении уступает свое «место» внутреннему терапевту, выходящему теперь из зоны молчания и обнаруживающему себя на языке тела; внутренний терапевт, в свою очередь, освобождает свое место «великого немого» для ранее очень разговорчивого внутреннего наблюдателя, который при этом умолкает и слепнет. Вторичная ротация инстанций внутреннего триа-лога пациента-клиента приводит к тому, что место «спикера» занимает теперь внутренний терапевт, внутренний клиент умолкает и успокаивается, а внутренний наблюдатель, осваивая телесный язык, становится «внутренним сигнальщиком» [3].

Актуальная и одновременная активизированность всех инстанций внутреннего триалога психотерапевта-консультанта обеспечивает особое качество его присутствия в сеттинге, особое, целостное участие в жизни пациента-клиента и особую возможность транс-персональной встречи, утоляющей «боль одиночества и клиента, и терапевта» [151].