Орлов А.Б. - Психология личности и сущности человека - 2002. И сущности человека парадигмы, проекции, практики
 Скачать 1.69 Mb.
|
|
Глава IV. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРАКТИКИ К дверям Возлюбленного подошел человек и постучал. Его спросили: «Кто там?» Он ответил: «Это я». Ему сказали: «Здесь нет места для Меня и Тебя». Дверь осталась запертой. После года уединения и лишений этот человек вернулся и постучал снова. Его спросили: «Кто там?» Человек сказал: «Это Ты». Дверь открылась перед ним. Д.Руми Сущностное отношение к единичному человеку может быть лишь непосредственным отношением сущности к сущности, в котором разрушается человеческая замкнутость и прорываются границы «Я-бытия». М. Бубер 1. ЧЕЛОВЕКОЦЕНТРИРОВАННЫИ ПОДХОД В ПСИХОТЕРАПИИ И КОНСУЛЬТИРОВАНИИ Основные понятия и идеи Человекоцентрированныи подход в области психотерапии и психологического консультирования представлен прежде всего классическими работами К.Роджерса1. Возникнув в 40-е гг. в качестве недирективной или клиенто-центрированной психотерапии, человекоцентрированныи подход получил чрезвычайное распространение в 60 —70-е гг., и до се- 1 Наиболее значимые публикации К. Роджерса в 40 —60-е гг.: Counseling and psychotherapy (1942); Client-centered therapy (1951); Psychotherapy and personality change (1954); On becoming a person (1961); The therapeutic relationship and its impact: a study of psychotherapy with schizophrenics (1967). 189 годняшнего дня он оказывает явное влияние на всю область психотерапевтической и консультационной практики (см., например, [97, 156, 190 и др.]). Кроме того, человекоцентрированный подход явился одним из источников гуманистической психологии — особого направления современной психологической науки, возникшего в начале 60-х гг. в США. Ее основоположниками и признанными лидерами были Карл Роджерс, Абрахам Маслоу и Рол-ло Мэй. Зародившись в качестве оппозиции психоанализу и бихевиоризму, гуманистическая психология очень быстро получила признание большого числа профессионалов и стала действительно реальной третьей силой в современной психологии (см. [12]). Человекоцентрированный подход, изначально возникший благодаря работам К. Роджерса в сфере индивидуальной психотерапии и психологического консультирования [230, 231], получил впоследствии применение и распространение в таких областях, как психология личности [235], педагогика и педагогическая психология [59, 183, 193, 238, 245], социальная психология [57], психология семьи [56], политическая психология [240, 242, 243]. В настоящее время данный подход широко представлен международными и национальными профессиональными ассоциациями (например, The Association for the Development of the Person-Centered Approach, The Association for the Person-Centered Approach South Africa), институтами (Center for Studies of the Person, Person-Centered Expressive Therapy Institute, Institute for Person-Centered Learning), постоянно действующими семинарами (в частности, La Jolla Program: International Person-Centered Workshops), периодическими изданиями («Person-Centered Review»), деятельностью значительного числа практикующих психотерапевтов и психологов-консультантов во многих странах мира. Важная особенность человекоцентрированного подхода — глобальное доверие человеку, тогда как для западной цивилизации в целом и для большинства ее социальных институтов (управления, производства, образования, здравоохранения, семьи, религии) характерно столь же глобальное недоверие к человеку. Сам человек традиционно рассматривается как изначально, от природы неуправляемый, ленивый, нелюбознательный, больной, эгоистичный, аморальный и греховный, как тот, кто должен находиться под постоянным внешним попечительством и присмотром. Человекоцентрированный подход рассматривает человека совершенно иначе, постулирует существующую в каждом человеке актуализирующую тенденцию — тенденцию расти, развиваться, реализовывать весь свой потенциал. Тем самым данный подход доверяет конструктивному движению человека в направлении ко все более полному развитию и стремится высвободить это движение. Основные положения человекоцентрированного подхода состоят в том, что, во-первых, внутренняя природа (или сущность) 190 человека позитивна, конструктивна и социальна и, во-вторых, эта природа начинает обнаруживать и проявлять себя в человеке каждый раз, когда в его взаимоотношениях с другим человеком (или другими людьми) существует атмосфера безусловного позитивного принятия, эмпатического понимания и конгруэнтного самопредъявления. Вот как формулирует в одной из своих последних прижизненных публикаций основные положения человекоцентрированного одхода сам К. Роджерс: «Центральная гипотеза этого подхода крат-о может быть сформулирована так: человек обладает в самом себе огромными ресурсами для самопознания, изменения ^-концепции, целенаправленного поведения, а доступ к этим ресурсам возможен только в том случае, если создается определенный климат фасилитирующих психологических установок. Существуют три условия, которые образуют такой климат, обеспечивающий рост и развитие, — идет ли речь об отношении между терапевтом и клиентом, родителем и ребенком, лидером и группой, учителем и учащимся, руководителем и подчиненным. В действительности эти условия применимы в любой ситуации, в которой целью является развитие человека... Первый элемент — это подлинность, искренность или конгруэнтность. Чем более терапевт является самим собой в отношении с клиентом, чем менее он отгорожен от клиента своим профессиональным или личностным фасадом, тем более вероятно, что клиент изменится и продвинется в конструктивном ключе. Подлинность означает, что терапевт открыто проживает чувства и установки, которые имеют место в данный момент. Существует соответствие или конгруэнтность между тем, что испытывается на соматическом уровне, что представляется в сознании, и тем, что выражается клиенту. Второй по важности установкой для создания климата, благоприятствующего изменению, является принятие, забота или признание — безусловное позитивное принятие. Когда терапевт ощущает позитивную, неосуждающую, принимающую установку по отношению к клиенту безотносительно к тому, кем этот клиент является в данный момент, терапевтическое продвижение или изменение более вероятно. Принятие терапевта предполагает позволение клиенту быть в любом его непосредственном переживании — смущении, обиде, возмущении, страхе, гневе, смелости, любви или гордости. Это бескорыстная забота. Когда терапевт признает клиента целостно, а не обусловленно, продвижение вперед более вероятно. Третий фасилитирующий аспект отношения — эмпатическое понимание. Это означает, что терапевт точно воспринимает чувства, личностные смыслы, переживаемые клиентом, и коммуници-рует это воспринятое понимание клиенту. В идеальном случае тера- 191 певт так глубоко проникает во внутренний мир другого, что может прояснить не только те смыслы, которые тот осознает, но даже те, что лежат чуть ниже уровня осознания. Эта очень специфическая, активная разновидность слушания — одна из самых мощных известных мне сил, обеспечивающих изменение» [244, р. 197, 198]. Как свидетельствуют результаты многочисленных эмпирических исследований, проводившихся в течение полувека в США и других странах, всякий раз, когда возникают все эти условия фа-силитации личностного роста, наблюдаются позитивные поведенческие и личностные изменения. Контекст этих изменений может быть очень разным — от психологического консультирования и преподавания до практики переговорных процессов и психотерапии психозов. Наряду с триадой фасилитирующих установок (безусловное позитивное принятие, конгруэнтность и эмпатическое понимание) в своих последних работах К.Роджерс указывал на еще одно условие, стимулирующее процессы личностного роста. Он писал: «Я обнаружил, что, когда я ближе всего к моему внутреннему, интуитивному Я, когда я каким-то образом соприкасаюсь с неизвестным во мне, когда, возможно, я нахожусь в отношении с клиентом в слегка измененном состоянии сознания, тогда все, что бы я ни делал, оказывается целительным. Тогда просто мое присутствие освобождает и помогает. Я не могу ничего сделать, чтобы приблизить это состояние, но, когда я могу расслабиться и быть ближе к своей трансцендентальной сущности, тогда я в отношении с клиентом могу вести себя странным и импульсивным образом, которому я не могу найти рациональных оправданий и который никак не связан с моими мыслительными процессами. Однако каким-то странным образом такое поведение оказывается верным. В такие моменты кажется, что мой внутренний дух вышел вовне и прикоснулся к внутреннему духу другого человека. Наше отношение трансцендирует себя и становится частью чего-то большего. Имеют место существенные и очевидные рост, исцеление, энергия» (разрядка автора. — А.О.) [244, р. 199]. К.Роджерс не уставал повторять, что человекоцентрирован-ный подход — это не теоретическая доктрина и не практическая психотерапевтическая техника, но способ существования людей (в том числе и психотерапевтов). Этот способ существования находит свое выражение в поведении, сознании и личности его субъектов. Он создает психологический климат, способствующий человеческому развитию, позитивным и конструктивным изменениям в людях и их взаимоотношениях. В психотерапевтической практике этот способ существования облегчает процессы самоисследования и самораскрытия клиента, фасилитирует его движение, «внутреннее путешествие» в направлении к подлинному Я, к своей собственной сущности. 192 Безоценочное принятие каждого чувства, каждой мысли, каждого изменения направления, каждого смысла, которые клиент обнаруживает в своем опыте, требует от психотерапевта чрезвычайной сензитивности и такого деликатного проникновения в его приватный мир, при котором он чувствует себя во все большей безопасности в отношениях с психотерапевтом, все более склонным выражать самые разные фрагменты своего внутреннего мира (фантазии и интуиции, образы и влечения, ассоциации и приватные мысли). Подобное эмпатическое понимание-проникновение может оказаться настолько глубоким, что интуиция психотерапевта оказывается в состоянии выявлять утраченные самим клиентом фрагменты его внутреннего мира и тем самым восстанавливать его целостность. Психотерапевт, реализующий человекоцентрированный подход к человеку, не склонен руководить своим клиентом, вести его, он доверяет клиенту, «мудрости его целостного организма», поскольку он неосознанно, но тем не менее лучше любого специалиста знает путь к собственному исцелению. Важная задача психотерапевта — доверять, свидетельствовать это знание и этот путь, быть рядом с клиентом, быть «на его стороне», двигаться с его «скоростью», разделяя с ним все превратности «внутреннего путешествия». Важный аспект психотерапевтической помощи — способствование полноте переживаний клиента. Только в том случае, если то или иное переживание оказывается прочувствованным во всей своей глубине и во всем объеме, оно может стать живым, свободным и преобразующимся. Человекоцентрированный подход в психотерапии каждый раз инициирует очень сложный и до сих пор во многом загадочный процесс исцеления, движения клиента от пункта «человек частичный» к пункту «человек целостный». «Для того, чтобы сделать этот процесс возможным, психотерапевту крайне важно быть полностью присутствующим в качестве понимающего и проявляющего заботу человека, однако наиболее решающие события происходят в чувствах и ощущениях клиента» [244, р. 208]. Особенности психотерапевтической системы Двумя наиболее важными особенностями человекоцентриро-ванной психотерапевтической системы являются, во-первых, ее изначальное становление вне какой-либо психотерапевтической традиции, «экспириентализм» как опора ее автора главным образом на свой собственный личный психотерапевтический опыт и, во-вторых, ее «спокойная революционность» — инновационный характер основных элементов психотерапевтической систе- 7 Орлои 193 мы — теории, техники и практики психотерапевтического общения. К.Роджерс создает новый психотерапевтический миф, трансформирует психологическую модель человека в направлении абсолютного доверия пациенту, клиенту, человеку. Задавая основное теоретическое различение между двумя способами существования, двумя формами детерминации поведения человека — «ценностным процессом» и «ценностной системой», К.Роджерс [236] объясняет всю сферу психопатологии — от неврозоподобных состояний до психозов — следствием непринятия и вытеснения из жизни взрослого человека существования в логике «ценностного процесса» — свободного от каких-либо фиксаций, динамичного и открытого опыту личностного роста. В этой связи в качестве основной проблемы и задачи психотерапии видится исцеление как обретение человеком посредством принятия и самопринятия своей утраченной целостности. Для решения данной задачи старая психотерапевтическая техника с ее приоритетами диагностики и интерпретации оказывается совершенно непригодной. Вот почему К. Роджерс в качестве основного технического средства берет на вооружение саму терапевтическую беседу и такие ее составляющие, как отражение переживаний и активное эмпатическое слушание (зеркальную обратную связь, предоставляемую психотерапевтом клиенту в сочетании с концентрацией психотерапевта на его переживаниях). Подобная техника утрачивала статус совокупности самостоятельных приемов, становилась средством сверки пониманий клиента и психотерапевта и обнаруживала свою глубокую укорененность в (и производность от) самой практике психотерапевтического общения во всей ее сложности. Тем самым техника человекоцентриро-ванной психотерапии обнаруживала явную тенденцию к слиянию с психотерапевтической практикой. В области психотерапевтической практики К.Роджерс также выступает в качестве радикального реформатора. Об этом свидетельствуют и его стремление предельно психологизировать психотерапевтическую практику (критика медицинской модели, медицинской диагностики и медицинского видения человека как пациента, превращение пациента в клиента, а затем в человека), и разработка индирективной, клиенто-центрированной психотерапии, а затем человекоцентрированного подхода, и стремление сместить центр психотерапевтической проблематики с лечения, избавления от симптомов и адаптации на исцеление как обретение целостности человека со всем его потенциалом, как его самореализацию. Процессуальной целью психотерапии становится при этом самоисследование человека, а ее конечной целью — «полноценно функционирующий человек», сущностной характеристикой которого является экзистенциальный способ бытия как реа- 194 лизация ценностного процесса в жизни взрослого человека. К. Роджерс пересматривает не только содержание и цели психотерапевтической практики, но и представление о ее основном средстве, в качестве которого в человекоцентрированном подходе выступает фасилитация личностного роста. Практика — вот тот элемент психотерапевтической системы, Который лег во главу угла человекоцентрированного подхода. Именно поэтому практика с самого начала оказывается предметом особого внимания, предметом исследования. Именно в области психотерапевтической практики К. Роджерсу удается изучить и описать необходимые и достаточные условия эффективности психотерапевтического процесса — личностные установки психотерапевта: безусловное позитивное принятие, эмпатическое понимание и конгруэнтность [232]. К области практики относится и классическое описание терапевтического процесса, его семи основных «стадий» (блокады опыта, отстраненности опыта, объективизации опыта, прорыва блокады опыта, текучести и внутренней диалогичности опыта, полноценного опыта переживаний, Я как процесса опыта) и основных эффектов (освобождение чувств, самопринятие и доверие к Я, конгруэнтность, открытость опыту, интегрированность как слияние дезинтегрированных внутренних инстанций — / — я наблюдающее, те — я переживающее, self— я живущее — в одно целое [235]). Психотерапевтическая практика становится при этом практикой глубокого вовлечения психотерапевта (на правах фасилитатора, спутника и более опытного клиента) в жизнь и внутренний мир клиента, практикой партнерства и участия. Рассмотренные выше особенности человекоцентрированной психотерапевтической системы могут быть проиллюстрированы на примере известного клинического случая Эллен Вест, к анализу которого обратился К. Роджерс в одной из своих публикаций: «Главным недостатком в ее лечении было то, что, как кажется, никто из врачей не отнесся к ней как к человеку — личности, достойной уважения, способной к самостоятельному выбору, чей внутренний опыт является самой надежной опорой и самым точным ориентиром. Однако, судя по всему, с ней обращались как с объектом. Ее первый аналитик помогает ей прояснить ее чувства, но не пережить их. Это только усиливает ее отношение к себе как к объекту и еще больше отстраняет ее от жизни своими собственными чувствами, опоры на свой собственный внутренний опыт... "Я кричу, но они не слышат меня" — эти слова Эллен звучат у меня в ушах... Никто не проявил к ней уважения в достаточной мере, чтобы по-настоящему услышать ее голос, — ни ее родители, ни оба ее аналитика, ни ее врачи. Все они видели в ней существо, неспособное отвечать за собственную жизнь, чьи переживания обманчи- 195 вы, чьи внутренние чувства недостойны принятия. Могла ли она при таком отношении к себе всерьез слушать себя, относиться с уважением к тому, что происходит внутри нее?.. Если бы Эллен Вест пришла сегодня в мою консультацию или ко многим из известных мне коллег, то ей смогли бы помочь. Терапевтические взаимоотношения, в которых различные стороны ее Я были бы безоценочно приняты, помогли бы ей обнаружить, что, оказывается, возможно безопасно выражать свое Я более полно. Убедившись в том, что другой человек способен понять и разделить с ней смысл ее внутреннего опыта, она почувствовала бы, что вовсе не обречена на одиночество и ей совсем не обязательно отгораживаться от людей. Кроме того, она заметила бы, что постепенно начинает ладить сама с собой, что ее тело, ее чувства, ее желания отнюдь не являются ее врагами, а представляют собой дружественные и конструктивные части ее самой... Мы можем оказать существенную помощь другому только тогда, когда мы взаимодействуем с ним на глубоком личностном уровне как два равноправных и достойных уважения человеческих существа, когда мы лично рискуем в этих взаимоотношениях, когда мы воспринимаем другого человека как личность, способную к выбору своего собственного направления в жизни. Только в таком случае происходит по-настоящему глубокая встреча, утоляющая боль одиночества и клиента, и терапевта» [151, с. 69 — 74]. |