Орлов А.Б. - Психология личности и сущности человека - 2002. И сущности человека парадигмы, проекции, практики
 Скачать 1.69 Mb.
|
|
31 3. ОНТОПСИХОЛОГИЯ - СИНТЕЗ ГЛУБИННОЙ И ГУМАНИСТИЧЕСКОЙ психологии Онтопсихологическая концепция человека Онтопсихология — это научная школа в области современной зарубежной психологии и психотерапии. Сам термин «онтопсихология» состоит из трех древнегреческих слов: «онтос» — бытие, «психе» — душа и «логос» — разум. Таким образом, онтопсихоло-гию можно назвать наукой о бытии в психике. Как научная школа онтопсихология была основана в 1970 г. профессором А.Менегет-ти (Италия), ученым-теоретиком и практиком-психотерапевтом, имеющим ученые степени и дипломы в областях философии, теологии, социологии и психологии. В философском плане онтопсихология базируется на концепциях Парменида, Э.Гуссерля и М.Хайдеггера, а в психологическом плане представляет собой синтез психоанализа З.Фрейда, индивидуальной психологии А.Адлера, аналитической психологии К. Юнга и гуманистической психологии А. Маслоу, Р. Мэя и К. Роджерса. Как научное направление онтопсихология характеризуется отчетливой антропоцентрической ориентацией: человек, его подлинное бытие составляют основной предмет онтопсихологии. Практической целью онтопсихологии является соответствие человека своей внутренней сущности, его аутентичность своему бытию, своей природе. Подобно всем психологическим школам, возникшим на основе клинического опыта, онтопсихологии как таковой предшествовала успешная реализация методики лечения неврозов, психозов и психосоматических расстройств. Теоретические обобщения данной практики позволили А. Менегетти [212 — 220] сформулировать оригинальную концепцию психологической структуры человека, в соответствии с которой психика человека складывается из следующих основных инстанций и процессов: — Ин-се (сущность в себе) — внутреннее позитивное ядро человека, его подлинное бытие, трансцендентное плану существования; — естественные и неискаженные эманации (проявления) жизни или проекции Ин-се; — монитор отклонения — психологический механизм, связанный с действием социальных стереотипов и штампов, вмешивающихся в живую ткань бытия и искажающих аутентичные эманации Ин-се (согласно другой версии, которую А. Менегетти склонен рассматривать в качестве внушающей доверие научной гипотезы, монитор отклонения имеет чуждое человеческой цивилизации, внеземное происхождение [22, с. 81]); 32 — искаженные проявления жизни, организованные в виде психологических комплексов; — сознательно-логическое Я — последняя психологическая инстанция человека, именно она является единственной осознанной частью нашей психики, склонной при этом отождествлять себя со всей психикой человека. Таким образом, с точки зрения онтопсихологии человек является продуктом собственного бессознательного, в которое погружено большинство его психических структур. В соответствии с весьма характерной формулировкой А. Менегетти «мы существуем в самих себе и ничего о себе не знаем» [22, с. 60]. Онтопсихология тем самым в полной мере наследует то, что Б.П.Вышеславцев, русский философ и знаток трудов К.Юнга, называл «величайшей философской заслугой аналитической психологии», — различение между сознательным Я и самостью (Ин-се) [10, с. 264]. Как известно, Б.П.Вышеславцев также развивал концепцию иерархической структуры человека. Согласно этой концепции, человек «состоит из ступеней мертвой материи, живой материи (тела), из бессознательной души, сознательной души, из духа и, наконец, из той таинственной вершины, которая составляет его сущность, его вечность, его богоподобие, из самости, из Ат-мана, из глубинного Я, из сокровенного сердца человека» [10, с. 323]. В соответствии с убеждением онтопсихологов, основанным на большой клинической практике, Ин-се человека, его внутреннее ядро, положительно. Это ядро заключает в себе все для полноценной и полной самореализации человека, в том числе и направление этой самореализации. Чем сильнее человек отклоняется от этого направления, тем интенсивнее, как правило, чувство неудовлетворенности, которое он испытывает. Ин-се является универсальной точкой отсчета для определения степени позитивности любого действия человека, критерием его жизненности и оптимальности. С помощью Ин-се каждый человек в любой момент может выбрать единственно верный вариант самореализации. Способность человека сознательно находить такой выход из любой ситуации свидетельствует о личностной зрелости, о соответствии жизни человека фундаментальным принципам бытия. Ин-се человека постоянно излучает свои эманации, однако наше сознательно-логическое #воспринимает лишь незначительную их часть и обычно оно либо игнорирует эти сигналы Ин-се, либо воспринимает их в искаженном виде. Если намерения нашего Я совпадают с нашими природными стремлениями, то это означает, что мы самореализуемся, что мы живем. Такое совпадение проявляется в нашей эмоциональной жизни в виде переживаний радости, полноты жизни, счастья. К сожалению, культура Орлов 33 социальности, развитая современной цивилизацией, не позволяет человеку установить контакт со своим Ин-се. В соответствии с социоцентрированной логикой личность изначально ориентирована исключительно вовне (при этом в себе самом человек, как правило, крайне дезориентирован), так как все ее так называемое «благополучие» в этом мире определяется степенью адаптирован-ности к социальной системе. Однако, по утверждению онтопсихологов, если мы идем наперекор нашей природе, мы заболеваем: все соматические и психические отклонения (болезни) являются не прямым результатом действия природы на нас, но своего рода ошибками нашего собственного Я. В подобных случаях мы склонны винить кого угодно (наследственность и/или среду), но не понимаем, что разрушает и убивает нас наше Я, наше собственное сознание. Подобная ситуация порождает то, что онтопсихологи называют экзистенциальной шизофренией. Шизофрения в переводе с древнегреческого означает «расщепленный мозг». Экзистенциальная шизофрения возникает в результате постоянного противоречия между требованиями бытия и императивами социума, когда личность капитулирует перед социальными требованиями, подчиняясь институтам социализации (школе, семье, социальным группам) или той или иной идеологии (морали, традициям, законам, обычаям) в ущерб своему Ин-се, которое, хотя и является реальной. внутренней силой, непосредственно почти не проявляет себя вовне. Онтотерапия Задача онтопсихолога-психотерапевта состоит в том, чтобы сознание человека, его Я стало максимально адекватно его природе, или его Ин-се. Парадоксально, но факт: когда человек думает или говорит о себе как о Я, он всегда имеет в виду то, что было создано другими, т.е. то, что в действительности является не-Я. Как же узнать, что в человеке истинно, а что является результатом чуждых влияний? Онтопсихологи полагают, что обретение аутентичности достигается с помощью психотерапии. Онтопсихо-лог-психотерапевт обладает различными психотерапевтическими техниками, позволяющими отделять все наносное и привнесенное от того, что в человеке истинно и изначально. Онтотерапия — это творчество. В онтопсихологической традиции [20 — 25] продуктивность (креативность, творчество) рассматривается как аутентичное проявление бытия (Ин-се) в плане существования (я, мир), как точная проекция Ин-се. Следовательно, репродуктивность можно определить как неточную (ошибочную) проекцию, инконгруэнтное проявление Ин-се. 34 Продуктивность в интраперсональной сфере будет выступать как конгруэнтное самовосприятие и самоосознание субъекта, как постоянное приближение его «персоны» к Я-а priori (личностный рост, персонификация Ин-се), как проявление libido — центростремительной интегрирующей силы Эроса. В интерперсональной сфере продуктивность есть конгруэнтное самопредъявление в общении и деятельности. Важнейшая особенность продуктивности — соблюдение меры, т.е. следование исходному и безукоризненному совершенству Инее. Иначе говоря, конгруэнтность — это не только аутентичность, не только творчество, но и красота (соразмерность). Вместе с тем следование порядку и закону Ин-се предполагает очевидную и определенную однозначность организации интра- и интерперсональной сфер субъекта, определенную жесткость проявлений жизни. В первой из этих сфер данное качество продуктивности обнаруживает себя как нравственный императив, а во второй — как самопроявление субъекта в континууме доверие — недоверие (открытость — закрытость). Жесткость продуктивности предполагает абсолютную внутреннюю свободу, каждый раз творчески и анизотропно сочетающуюся с соблюдением репродуктивных по своей сути внешних (гетерономных) законов. Жесткость продуктивности адаптивна, причем эта адаптивность имеет активный ассимилятивный характер, неизменное Ин-се субъекта ассимилирует (в определенных пределах) требования и запросы интра- и интерперсональной сфер в соответствии со своим собственным законом (мерой). Если же обратиться к рассмотрению феномена репродуктивное™, то следует сказать, что в интраперсональной сфере он обнаруживает себя как инконгруэнтное (главным образом благодаря действию монитора отклонения) самовосприятие и самоосознание субъекта, как постоянное удаление его «персоны» от Я-а priori (личностный регресс, персонализация Ин-се), как проявление moriido — центробежной дезинтегрирующей силы Танатоса. В интерперсональной сфере репродуктивность проявляется в различных формах экзистенциальной шизофрении как инконгруэнтное самопредъявление в общении и деятельности. Важнейшие особенности репродуктивное™ — нарушение меры как внутреннего закона Ин-се, постоянная чрезмерность, транс-Цендирование меры. Репродуктивность — умножение безобразного — есть одновременно неопределенность, многозначность организации интра- и интерперсональной сфер субъекта, в первой из которых данное качество выступает как утрата (отказ от) себя, Моральность, а во второй — как самопроявления в экстремумах Идентифицированное™ (нарушение меры открытости) и жертвенности (нарушение меры закрытости). 35 w Репродуктивность — это всегда жестокость как чрезмерная жесткость, постоянное нарушение меры жесткости по отношению либо к самому себе (мазохизм), либо к другому (садизм). Вместе с тем репродуктивность — это несвобода, самовоспроизводящаяся циркулярная зависимость от гетерономных влияний, от разного рода инорганичных интроекций. Жестокость репродук-тивна, псевдо(дез)адаптивна и имеет пассивный аккомодативный характер: множественная и постоянно изменяющая себе персона субъекта беспредельно аккомодируется к множественным и противоречивым требованиям и запросам интра- и интерперсональной сфер субъекта. Ребенок приходит в мир как автономная, продуктивная сила, как Я-а priori. Проявляя свою жесткость, данная сила сталкивается в этом мире не только с одноприродной ей жесткостью жизни, но и с репродуктивной жестокостью. Каждое столкновение, превышающее предел адаптационных возможностей ребенка, преобразуется в ситуацию интра- и/или интерперсональной фрустрации, в ситуацию интроекций в психику ребенка гетерономного ей содержания, т.е. в ситуацию своего рода психического инфицирования ребенка. Изначально автономное, а в данной ситуации фрустрированное и нереализованное содержание психики ребенка при этом компенсируется, т.е. реализуется не прямо и непосредственно, как в случае всякой аутентичной самореализации, но посредством механизма инконгруэнтной (неточной) проекции воспроизводится вновь, еще раз, т.е. репродуцируется. По определению, репродуцирование содержания есть его чрезмерное производство, что в интраперсональнои сфере выступает как чрезмерность семантических посланий, как самоэксплуатация (самоистощение), а в интерперсональной сфере — как чрезмерность семантических запросов к другому, как его эксплуатация и истощение, т.е. как вампиризм. Репродуцированное и неточно проецированное содержание оказывается в интраперсональнои сфере избыточным, неорганиз-мичным (чуждым, инородным для субъекта) и искаженным, а в интерперсональной сфере — ложноадресованным, дезинформирующим и неэффективным. Иначе говоря, всякое репродуцированное содержание негативно. Это еще одна особенность репродуктивное™, качественно отличающая ее от продуктивности, которая всегда позитивна (радостна). Итак, всякая продуктивность есть по своей сути позитивная жесткость. Ей свойственны самодостаточность, самоактуализация. Эмпатически контактируя с психикой другого, она не проникает, не вторгается в нее, сохраняет свою и чужую автономность. Напротив, всякая репродуктивность есть негативная жестокость. Она изначально несамодостаточна, зависима, проективна и па- 36 разитарна, ориентирована на активное и/или пассивное использование психики другого. Таким образом, репродуктивность есть одновременно оппозиция терапевтичности. Именно в этом мы видим психологический смысл творчества в работе онтопсихолога-терапевта. Еще один важнейший аспект работы онтопсихолога — доверие к целостности клиента. Как известно, этот аспект отличает и работу психотерапевтов гуманистической ориентации, которым так же, как и онтотерапевтам, приходится иметь дело с содержаниями бессознательного. По мнению С.Грофа, «каковы бы ни были характер и сила техники, используемой для активизации бессознательного, базовая терапевтическая стратегия остается той же: и терапевт, и пациент должны доверять мудрости организма пациента больше, чем своим собственным интеллектуальным суждениям. Если оба они поддерживают естественное развертывание процесса и разумно сотрудничают с ним, без ограничений, продиктованных традиционными концептуальными, эмоциональными, эстетическими или этическими соображениями, — итоговое переживание автоматически будет исцеляющим по самой своей природе» [82, с. 261]. И хотя сам А. Менегетти часто определяет психотерапию как «хирургию души», его психотерапевтическая система так же, как и психотерапевтические системы гуманистических психологов, во многом строится на свободном и ответственном самоисследовании клиента. «Какой бы лестной ни была для него роль всезнающего эксперта, честный терапевт должен сделать все возможное, чтобы устранить тот «хирургический идеал» психиатрической помощи, который может привнести в терапию пациент. Следует уяснить, что по самой своей сути психотерапевтический процесс является не лечением болезни, а приключением самоисследования и самооткрытия. Следовательно, с начала и до конца главным героем с полной ответственностью остается пациент. Терапевт выступает в роли сообщника, создает поддерживающий контекст для самоисследования и время от времени высказывает свое мнение или дает совет, основанный на прошлом опыте» [82, с. 266]. И если онтотерапевт в отличие, например, от специалиста, работающего в рамках человекоцентрированного подхода, время от ‹ времени использует свой «психологический скальпель», подобные меры не воспринимаются самим клиентом как «хирургические вмешательства». В ходе онтопсихологической консультации, продолжающейся в среднем один час, психотерапевт и клиент сидят в удобном положении лицом друг к другу на расстоянии, позволяющем дотронуться до своего собеседника, если оба протянут руки навстречу друг другу. Такое расстояние и положение идеальны, для того чтобы психотерапевт получил полную возможность воспри- 37 нимать все аспекты семантического поля клиента. Именно семантическое поле рассказывает об Ин-се человека. Семантическое поле — это совокупная информация, идущая от целостного организма и содержащая информационные послания всех инстанций психологической структуры человека. Онтопсихолог лишь воспринимает (как своего рода психосоматический радар), осознает, анализирует и интерпретирует содержание семантического поля клиента и создает условия для осознания этого содержания клиентом, которому представляется полная свобода принятия решений. Основной метод онтопсихологического анализа семантического поля клиента — интерпретация снов. Здесь онтопсихология продолжает и развивает традицию глубинной психологии (психоанализа З.Фрейда и аналитической психологии К.Юнга), которая рассматривает содержание сновидений не только в качестве важнейшего источника сведений о человеке, но и как средство интеграции и гармонизации его психики. Как указывал К. Юнг, «для сохранения постоянства разума и, если угодно, физиологического здоровья бессознательное и сознание должны быть связаны самым тесным образом, двигаться параллельными путями. Если же они расщеплены или «диссоциированы», наступает психологическая нестабильность. В этом отношении символы сна — важные посланники от инстинктивной к рациональной составляющей человеческого разума» [44, с. 48]. Для онтопсихолога так же, как для представителей психоанализа и аналитической психологии, сновидения выступают не только в качестве важного источника информации, но и как чрезвычайно действенный инструмент психотерапевтического лечения. Сам ход такого лечения оказывается не чем иным, как продолжающимся «двойным разговором» терапевта: с одной стороны, разговором с сознанием клиента, а с другой — с его бессознательным. Основываясь на психоаналитической технике толкования сновидений, онтопсихологи выработали собственный метод интерпретации снов. Сон для онтопсихолога — непосредственный и настоящий язык бессознательного, который именно поэтому представляет для психотерапевта гораздо больший интерес, чем сознательная речь клиента. При интерпретации снов важно понимать, что они — ответы на настоятельные потребности субъекта. Сон — это формализация того, что требуется человеку, объективная правда его жизни. Бессознательное (и следовательно, сон как его выражение) не интересуется ни политикой, ни культурой, ни религией, ему интересна лишь актуальная жизненная ситуация самого человека. Символика сна — это символика не сознательных представлений и убеждений человека, но символика его бессознательных инстанций, включая и его Ин-се. 38 В онтопсихологической практике интерпретации сновидений [20, с. 26 — 27] сложились следующие принципы: индивидуализации (один и тот же сон, увиденный разными людьми, имеет совершенно разное толкование, различный смысл); актуализированной потребности (сон — это ответ на напряженную актуальную потребность, которая «кричит» о себе); функционального жизненного значения символов (основу этого значения почти всегда составляет позитивный или негативный биологический смысл); специфического эффекта действия (необходимость трактовки и учета при интерпретации результатов тех или иных действий персонажей сюжета сна); взаимодействия символов (необходимость интерпретации результатов взаимодействия отдельных символов применительно к сюжету сна); учета направления разворачивающегося действия (анализ интен-циональности действия, его мотивационной и целевой направленности); интерпретации субъектной выгоды, смысла происходящего (почему и зачем происходит все, что происходит во сне). Эти принципы применяются в едином комплексе, поскольку их частичная реализация приводит, как правило, к ошибочной интерпретации сновидения. Можно ли сказать что-либо о валидности и надежности онто-психологических интерпретаций сновидений? Есть какой-либо критерий для определения этой валидности? Ответы на эти вопросы дает только психотерапевтическая практика. Здесь онтопсихологи также следуют традициям глубинной психологии. Существует ли хоть сколько-нибудь надежный критерий правильности интерпретации сновидений, спрашивал в свое время К. Юнг и сам отвечал на этот вопрос следующим образом: «Подобно тому как правильное истолкование вознаграждается оживлением, так истолкование ошибочное наказывается застоем, сопротивлением, сомнением и прежде всего взаимным опустошением (клиента и терапевта. - А. О.)» [47, с. 162-163]. Наряду с общими принципами онтопсихология выработала конкретный словарь образов [20], используемых бессознательным, для того чтобы выражать собственное содержание в сновидениях. Этот словарь во многом повторяет традиционные психологические (психоаналитические) трактовки образов, но вместе с тем включает вполне оригинальные интерпретации, связанные прежде всего с сугубо онтопсихологическими понятиями (Ин-се, монитор отклонения, негативность и т.д.). С точки зрения онтопсихологии очень важно сохранять способность видеть сны и иметь возможность их правильно интерпрети- |