Орлов А.Б. - Психология личности и сущности человека - 2002. И сущности человека парадигмы, проекции, практики
 Скачать 1.69 Mb.
|
|
39 г ровать. Треть жизни человека протекает во сне, а две трети сопровождаются неосознаваемыми сновидениями (для онтопсихолога сон — это непрекращающаяся психическая активность). Здесь вновь уместно вспомнить К. Юнга, который утверждал, что сновидения являются звеньями в цепи бессознательных событий. Если человек не запоминает своих снов (или, как некоторые ошибочно полагают, вообще их «не видит») — это означает, что человек теряет одну из основных возможностей для осознания себя, вследствие чего не имеет представления ни о своей подлинной жизни, ни о своих важнейших проблемах. Важным методом практической работы онтопсихолога с бессознательным является так называемая имагогика. В переводе с латинского имагогика дословно означает «акция во мне». Имагогика представляет собой специальную психотерапевтическую процедуру, позволяющую клиенту войти в поток сна как перманентной психической активности. А. Менегетти указывает, что «человек постоянно видит сны... Но дело обстоит таким образом, что люди не знают об этом, они этого не замечают. И достаточно «устранить» сознание Я, как сон обнаруживает себя: сон представляет собой постоянную психическую активность» [21, с. 38]. С помощью заданий на концентрацию внимания психотерапевт вводит клиента в состояние самоиндуцируемого транса, в котором возникает динамичный ряд зрительных образов, очень напоминающих сновидение. «Сон — это бессознательная имагогика, а имагогика — это, напротив, сознательный сон» [там же, с. 21, 34]. В качестве примера «сновидения наяву» можно привести отчет одного из участников сеанса «солнечной имагогики» (с его согласия). На этом сеансе в качестве объекта для концентрации внимания использовалась большая и ярко освещенная картина А. Менегетти, элементом которой было черное пятно на белом фоне. В вводной инструкции А. Менегетти попросил участников сеанса постепенно сконцентрироваться на центре полотна, стремясь при этом не столько к визуальной, сколько к интенциональной концентрации и, дождавшись движения, «говорения» картины, закрыть глаза и погрузиться в поток образов. Приведем самоотчет участника сеанса: Самые первые мерцающие ощущения: пространство, черный объект, висящий над черной, уходящей в глубину картины плоскостью, на которой блики, отсветы белого. Черно-белый колорит отталкивает, не пускает меня дальше, колеблюсь, входить или нет, даже возвращаюсь почти в отчаянии, расфокусируюсь, затем опять пытаюсь войти и опять встречаю тот же вход. Закрываю глаза и оказываюсь в следующем образном ряду. Стою на плоскости из застывшего черного стекла с наплывами. Впереди вверху завис мой черный звездолет. Я в прозрачном скафандре. Иду 40 вперед и понимаю, что приближается грандиозный восход. Солнце встает из-за горизонта сразу, я не вижу его, потому что все вокруг наполняется яростным белым светом. Нет никаких оттенков красного и голубого. Только бесконечно чистое белое. Я падаю навзничь на спину прямо в расплавленное черное стекло. Белый жесткий свет, как рентген, пронизывает меня. Грань между черным и белым проходит во мне. Давление белого постепенно нарастает, оно проникает в каждую клетку, в каждую молекулу моего тела и отодвигает черное вниз, черное выступает мелкой испариной на коже, собирается в капли и черной жидкостью стекает на решетчатую заднюю стенку моего скафандра и через эту решетку вытекает наружу, сливаясь с морем черного расплавленного стекла, на самой поверхности которого, не погружаясь в него ни на миллиметр, я плаваю. После того как последние капли черной воды вытекают из меня, я еще какое-то время просыхаю, прокаливаясь в белом свете, думаю о том, что вся эта масса черного стекла создана миллионами, если не миллиардами живых существ. Не хочется думать о каком-то развитии сюжета, и я продолжаю длить это очень спокойное, радостное состояние просветленности и очищенности, эмоций как таковых нет, сфинксообразное состояние радостного покоя. Я даже выхожу из образного ряда, открываю глаза, но транс продолжается; через какое-то время я набираюсь храбрости и вновь погружаюсь в образы. Свечение уже не так интенсивно. Солнце зашло. Изнутри возникает стремительно нарастающее ощущение энергии. Я срываюсь с места, как будто меня выбросила катапульта, лечу к звездолету, люк захлопывается так, что сотрясается весь его корпус. Резким прыжком он срывается с места и на бешеной скорости врывается в глубину космоса. Я чувствую, как тянущиеся за мной тончайшие и в то же время очень эластичные и прочные нити лопаются одна за одной. Это наполняет меня уже человеческой радостью, я улыбаюсь довольно зло и агрессивно, а глаза увлажняются. Свет звезд сливается в разноцветные тонкие полосы. Я полон энергии, я рвусь вперед. Следует отметить, что имагогика позволяет, как показывает приведенный пример, активизировать в человеке и поднять на уровень сознательно-логического Я-содержания, относящиеся к глубинным слоям бессознательного. Как свидетельствует в одной из своих работ К. Юнг, «несомненным признаком коллективных (т.е. трансперсональных. — А. О.) образов, по всей видимости, является «космичность», а именно, соотнесенность образов сновидений и фантазий с космическими качествами, каковы временная и пространственная бесконечность, ненормальные скорость и масштаб движения, «астрологические» взаимосвязи, теллурические, лунарные и солярные аналогии, существенные изменения телесных пропорций и т.д. Недвусмысленное использование в сновидении мифологических и религиозных мотивов также указывает на активность коллективного бессознательного. Коллективный элемент очень часто дает о себе знать через своеобраз- 41 ные симптомы, например, человеку снится, будто он летит через Вселенную, как комета, будто он — Земля, или Солнце, или звезда; будто он необычайно велик либо лилипутски мал или будто он умер, находится в неизвестном месте, сам себя не знает, сбит с толку или сошел с ума и т.д. ...Открытие доступа к коллективной психике означает для индивидуума обновление жизни — безразлично, ощущает он это обновление как приятное или неприятное» [47, с. 231]. Содержание, возникающее в ходе имагогической процедуры, интерпретируется тем же способом, что и сон. Когда клиент рассказывает о своих образах, психотерапевт воспринимает, осознает, анализирует и интерпретирует его семантическое поле, все информационные составляющие этого поля. Окончательная интерпретация, предлагаемая клиенту, представляет собой сочетание символической трактовки психотерапевтом возникших образов и непосредственного восприятия им семантического поля клиента. Дополнительными (вспомогательными) техниками онтоте-рапевта являются кинотерапия и музыкотерапия. Первая из них позволяет изучать и актуализировать символическое содержание кинофильмов в соответствии с онтопсихологической техникой интерпретации сновидений; таким образом, кинотерапия — это метод изучения структуры и механизмов бессознательного. Музыкотерапия — экспрессивная техника, направленная на высвобождение субъективного функционального эстетического ритма клиента, на снятие различных соматических барьеров и зажимов на пути к пространственно-двигательной самореализации человека, представляющей собой важный аспект его общей самореализации. Характер движений человека во время сеансов музыкотерапии и возникающие при этом образы также являются содержанием для онтопсихологического анализа бессознательного. Все эти психотерапевтические техники используются онто-психологом в строгом соответствии с его главной целью — созданием условий для усиления аутентичности человека. В любой ситуации человек имеет бесконечное число возможных способов поведения, как положительных, так и отрицательных. Для онтопси-холога положительно все то, что приближает Я человека к его внутренней сущности, а отрицательно все то, что ведет Я человека в противоположном направлении. Следование так понимаемому позитивному и уклонение от так понимаемого негативного — единственно возможная мораль для онтопсихолога. Работа психотерапевта должна способствовать исчезновению болезни, а болезнь — это всегда проявление того факта, что человек не может адекватно осознать и выразить собственную внутреннюю сущность. 42 Онтопсихология и мораль Традиционно под моралью принято понимать этический аспект идеологии — совокупность представлений о плохом и хорошем, основанную на тех или иных фиксированных религиозных, политических, экономических, сословных, этнических и прочих представлениях. Мораль — это регулятор взглядов и поведения людей. С тех пор как психология начала обслуживать идеологические интересы (а произошло это еще в Древнем мире), она стала служанкой идеологии, своего рода государственной религией, а не наукой. Подлинно научная психология безразлична к любой морали, так как использование любых моральных критериев дезориентирует психолога, толкает его на ошибочный путь, уводит от человека. Для настоящей научной психологии важен только человек. Все моральные критерии социоцентричны, они различны и имеют центробежную силу. Напротив, критерий подлинного бытия (Ин-се) антропоцентричен и центростремителен. Он позволяет достичь интегрированности и аутентичности, вывести человека из состояния «экзистенциальной шизофрении». Любая мораль подвержена изменениям, только мораль бытия (Ин-се) регулируется на основе вечных и неизменных законов жизни. Если человек действует в соответствии с этой моралью, он живет и развивается, если же им руководят исключительно критерии и принципы социоцентрической морали, то он неизбежно останавливается в своем развитии, а потом регрессирует в ту или иную болезнь. Онтопсихология семьи Из сказанного выше вовсе не следует, что онтопсихология — это наука и практика, занимающиеся лишь индивидуальной психической жизнью. Онтопсихологи много внимания уделяют социальным условиям жизни человека, например контексту взаимоотношений людей в браке и семье [22, 23]. С онтопсихологической точки зрения оптимальный возраст вступающих в брак составляет не менее 29—32 лет для женщин и не менее 34—36 лет для мужчин, так как человек сначала должен научиться жить в обществе, общаться в рамках различных социальных групп, овладеть всевозможными формами и способами межличностного общения. Полноценная зрелость личности подразумевает высокую степень ее автономности и аутентичности. Как правило, такая зрелость не может наступить ранее указанного выше возраста. Супружество — это один из периодов жизни мужчины и женщины. Как таковые они не нуждаются в браке; брак нужен только 43 ^ для обеспечения социальной защищенности детей. Супружеская пара должна быть самодостаточной и видеть в детях лишь одну из возможных форм самореализации. Если эта установка родителей меняется, дети оказывают излишнее и несвойственное им влияние на жизнь взрослых. Основной принцип онтопсихологии семьи можно сформулировать следующим образом: чтобы быть хорошими родителями, надо быть прежде счастливыми взрослыми людьми. Этот принцип крайне важен для взаимоотношений мать — ребенок. Дело в том, что женщина не запрограммирована природой настолько, чтобы неизбежно стать матерью. Прежде всего она должна достичь определенного уровня самореализации, утвердиться как автономная (т. е. способная к самостоятельному функционированию и действующая в интересах своей индивидуальности) личность. Деторождение — это следующий этап жизни. Рождение ребенка должно быть сознательным выбором психологически зрелой женщины, актом самоутверждения. Личность женщины не должна терять свою значимость из-за того, что она становится матерью, поскольку ребенок — это только один (хотя и очень важный) аспект ее жизни. Излишняя (и позитивная, и негативная) сосредоточенность на ребенке деформирует семантическое поле матери, что пагубно сказывается на психосоматическом развитии ребенка, который воплощает в себе семантическое поле семьи, и прежде всего матери. Хорошей для Ин-се ребенка является такая мать, которая способна вовремя «отойти» и отпустить ребенка по его инициативе. Как только человек становится автономным, свободным в своем развитии, с этого момента лишь его собственное Ин-се является для него единственными и истинными отцом и матерью, создающими его сознательное Я. Во многих семьях реальная ситуация такова, что родители очень часто препятствуют правильному развитию ребенка. Ведущая роль в этом принадлежит матери. Из клинической практики хорошо известен тот факт, что мать, не способная радоваться жизни, потерявшая связь со своим Ин-се, утратившая свой собственный организмический эгоизм, живет в «маске» и тем самым создает психологическую ловушку для собственного ребенка. Эта ситуация программирования длительной, хронической инфантильности диктует ребенку примитивную манеру общения с матерью, тормозит его нормальное психосоматическое развитие и требует от ребенка практически обязательного исполнения латентных желаний матери. Такие психологические ситуации возникают в результате медленных, продолжительных и имеющих организмическую (как правило, сексуальную) природу фрустраций матери, которая не может открыто бороться за свои интересы. Фрустрированная мать 44 манипулирует всей семьей и делает жертвами компенсаций прежде всего своих собственных детей, становящихся объектами ее проекций. Это оказывается возможным благодаря наличию прямого контакта между бессознательным матери и бессознательным ее детей. Вследствие этого дети попадают под негативные влияния семантики фрустрированной матери. Онтопсихология впервые описала ряд феноменов так называемой негативной психологии, характеризующейся неосознаваемым психологическим вторжением одного человека в жизнь другого, что приводит к разрушительному воздействию на психосоматическую структуру второго, к снижению его общего жизненного потенциала: феномен «пустого эротизма» (социально приемлемая коммуникация со слабым негативным эффектом); феномен «черного вагинизма» (длительная коммуникация с сильным негативным эффектом и психосоматическими проявлениями); феномен «психического пениса» (коммуникация с привнесением негативной семантики в психику позитивного партнера в сочетании с его энергетическим захватом и аутизацией); феномен «червивой позиции» (коммуникация с длительным негативным внедрением в семантику позитивного партнера, создание в ней стабильного очага негативности). Онтопедагогика Изучение феноменов негативной психологии в контексте семьи стало важным условием разработки онтопсихологической педагогической доктрины [23]. Ее основные положения можно сформулировать следующим образом. 1. Эффективным воспитателем может быть только тот, в ком свободно взаимодействуют Ин-се и сознательное Я. Прежде всего человек обязан быть верным себе, только тогда он может содействовать позитивному росту других. 2. Дети всегда здоровы. Если они кажутся больными, то это потому, что в них соматизируются конфликтные ситуации взрослой среды. За каждым больным ребенком просматривается семантическое поле взрослого человека, который болен или просто несчастлив. 3. Ребенок должен быть постоянно открыт своему внутреннему опыту. Если воспитание ребенка будет нацелено исключительно на внешние социальные ориентиры, его развитие зайдет в тупик. 4. Ребенок всегда чувствует семантические поля взрослых. Каждый раз, когда родители хотят помочь ребенку в его развитии, 45 они прежде всего должны проявить в отношениях с ним свою безусловную любовь. Когда любовь подтверждена, создаются необходимые и достаточные условия для позитивных самоизменений ребенка, приводящих к устранению его функциональных недостатков. Онтопсихология и гуманистическая психология Подводя итог краткому изложению основных положений онтопсихологии, следует отметить ее отчетливую гуманистическую ориентацию, тесную связь с ведущими гуманистическими направлениями в современной зарубежной психологии и психотерапии. Как и психоанализ Э.Фромма, онтопсихологию вполне можно назвать гуманистическим психоанализом. В отличие от целого ряда направлений в рамках американской гуманистической психологии и психотерапии (например, человекоцентрированной психотерапии К. Роджерса) система А. Менегетти обращена не только к сознанию клиента, не только к его осознанным намерениям и переживаниям, но и к гораздо менее доступному плану бессознательного. Вместе с тем онтопсихология разделяет основные идеи человекоцентрированного подхода, поскольку рассматривает психотерапию как систему косвенных, недирективных влияний, позволяющих создать необходимые условия для свободного выбора клиента, для его свободного и самостоятельного личностного роста. На наш взгляд, данные установки онтопсихологии вполне созвучны общей гуманистической направленности современной российской психологической науки, ее отходу от парадигмы социального бихевиоризма, столь характерного для отечественной психологии недавнего прошлого. Идеи образования как «становления образа» человека, личностно-ориентированного образования, высвобождения творческого потенциала личности, признание чрезвычайной значимости семейного контекста личностного развития и т.д. и т.п. сближают наши исходные позиции с позициями онтопсихологов. Однако нельзя сказать, что абсолютно все положения онтопсихологии могут быть приняты без более тщательного научного рассмотрения. Даже беглое знакомство с переводами книг и лекций А. Менегетти [20 — 25] на русский язык показывает, что ряд понятий онтопсихологии основывается не на результатах эмпирических исследований, а на интуициях, возникших на базе практической психотерапевтической работы, причем некоторые предположения (в частности, о природе монитора отклонения), по нашему мнению, весьма гипотетичны и в настоящее время не имеют достаточных научных оснований. 46 Конечно, мы отдаем себе отчет в том, что степень нашего знакомства с онтопсихологией еще явно недостаточна, чтобы рассматривать данные критические соображения в качестве окончательных оценок. Основная библиография по онтопсихологии в настоящее время насчитывает более 20 солидных монографий (см., например, [211 — 220]), а современное онтопсихологическое сообщество — более 1000 специалистов, работающих в разных странах мира (Бразилия, Германия, Испания, Италия, Латвия, Россия, Украина, Швейцария, Уругвай) и объединенных в Международную ассоциацию онтопсихологии. Теоретические и эмпирические данные, наработанные за три с лишним десятилетия существования онтопсихологии как научной школы, еще ждут своего российского исследователя. |