Ильи женина
 Скачать 4.3 Mb.
|
|
§ 244-245. Рус. изд Гегель Г.В.Ф. Философия права. МС Вот недавний пример того, как в современном мире при помощи усиления отклонения возникает неравенство если заставлять молодежь все больше платить за стариков, то продуктивность не возрастет, а зависимость усилится. И 7 Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со Политика перераспределения не борется с бедностью, а понижает затраты на бедность. Каждая выплата уменьшает заинтересованность преодолеть бедность с помощью собственной продуктивности. Иными словами, большинство политических программ помощи поощряют такой образ жизни, который ведет к бедности. Чудесный призыв развитие компетенций» (Hilfe zur Selbsthilfe) маскирует этот парадокс. Старое изречение Помоги себе сами да поможет тебе Бог кажется намного реалистичнее. Каждая попытка оказать помощь бедным дискредитирует себя через свой собственный успех. Это приводит лишь к росту зависимости от государственных социальных программ. Наблюдается рост класса зависимых и нуждающихся в попечении. Несмотря на то что все это делает получателей социальной помощи неприспособленными к жизни, государство не может позволить себе остановить данный процесс. Ведь его стабильность напрямую зависит от числа получателей социальных пособий и выплат. Социалистическая политика глобальной социальной помощи должна быть озабочена тем, чтобы бедность не сокращалась. Бюрократы государства всеобщего благосостояния заинтересованы в том, чтобы положение зависимых не менялось. Они существуют за счет того, что другие не в состоянии позаботиться о себе. Партия левых любит бедность. Общее благо превратилось в наркотик, от которого все большее число людей попадает в зависимость. Прекрасная, гуманная идея стала своего рода опиумом для народа. Социалистическая политика, хотевшая воплотить эту идею в жизнь, сделала людей зависимыми от правительства. Еще Алексис де Токвиль говорило рабстве общего блага, замечая, что оказание денежной помощи во имя общего блага делает людей Lee D.R., M cK enzie R.B. Failure and Progress. Washington, D.C.: Cato Institute, 1993. P. 131. 148 V I . Сакрализация справедливости политичными и беспомощными. Он предвидел демократический деспотизм опекающего социального государства, предлагающего равенство без свободы49. Терпящие неудачу могут винить в этом либо себя, либо обстоятельства. Виноваты другие, поэтому я выдвигаю политические требования о возмещении. Виноват я сам — это позволяет мне учиться на собственных ошибках. Рынок интерпретирует ошибку как стимул к открытию чего-то нового. Политика интерпретирует ошибку как выражение несправедливости ив тот же час предлагает программу помощи. Популистская социальная политика стремится к тому, чтобы интерпретировать ошибку или неудачу участника рынка, например безработицу, как выражение несправедливости рынка. Сразу же предлагаются политические программы, которые должны спасти жертв рынка. При этом сострадание может быть легко использовано в интересах каких-либо групп и хорошо организованных меньшинств. Все это так хорошо работает только из-за того, что политические программы помощи распределяют зримые высококонцентрированные благодеяния, расходы на которые распределяются на все общество через налогообложение при полном отсутствии прозрачности. В данном случае помощь, забота, советы — все это уже давно превратилось в огромное предприятие, которое существует за счет СМИ и сострадания. Необ 49 Стояна плечах Токвиля, мы наблюдаем затем, как исчезает демократия, так как господство социалистических партий привело к тому, что сделало большинство избирателей зависимыми от государственных пособий. Трансфер от имущих к неимущим называется государственной политикой общего благосостояния. Социальные последствия от этой политики очевидны ценность семьи как системы взаимопомощи значительно уменьшилась. Брак перестал иметь какую-либо ценность. Инвестиции в воспитание и образование детей больше не оправдывают себя. Дети перестали уважать взрослых Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со ходимость оказания материальной помощи жертвам несправедливого рынка стала сегодня господствующим демократическим чувством, превращающим нас в красных, зеленых или черных социалистов. Итак как отдельные голоса никак не отражаются на результатах выборов, то ничего не стоит выбрать партию сострадания и чувствовать себя при этом великолепно. Сострадание — это легко, общая радость — это тяжело. Со времен Руссо сострадание — это древнейшее демократическое чувство, которое является наиболее изощренной формой чувства превосходства. В сострадании больше неравенства, чем равенства она есть тщеславие эгалитаризма. В анализе х годов Алан Блум показал это студенческие движения в 1968 г. заменили выставленное напоказ потребление своих родителей выставленным напоказ состраданием. Превратить приверженность и любовь к равенству в отличительный знак — их несомненный диалектический шедевр. Влияние сострадания на радикальную критику общества все еще остается чрезвычайно значительным. Так, Пол Фармер в своей чересчур ангажированной книге, посвященной патологиям власти, недвусмысленно дает это понять. Ни размышления о милосердии, ни размышления о помощи развивающимся странам, а только концепция социальной справедливости может подвигнуть людей, принимающих решения и занимающихся наукой, на то, чтобы в мире неравенства и несправедливости определиться со своей нравственной позицией. Моральная оценка В данном случае имеются ввиду цвета, обозначающие политические силы в Германии красный — социал-демократы (СДПГ) и левые (Партия левых зеленый — экологические организации, Партия зеленых черный — христианские демократы (ХДС). — Примеч. пер Lee D.R.y M cKenzie R.B. Failure and Progress. P. 94f, 127. 52 Bloom A. The Closing of American Mind. P. 331. 53 Farm er R Pathologies of Power. Berkeley: University of Cali fornia Press, 2003. P. 21. 150 V I . Сакрализация справедливости мировых страданий приносит в жертву научную объективность в пользу сострадания, солидарности и свидетельств, Нэнси Шепер-Хьюз вообще рассматривает эту антропологию страдания как новую форму теодицеи. Сегодня мы все чаще встречаем ученых, которые хотят не анализировать мира спасти его с помощью длительного воздействия на природу, а нес помощью социальной справедливости VII. Хорошая и плохая зависть С острадание и зависть — две стороны социальной природы человека. И первое, и второе проистекает из сопоставления с другими. Зависть, словно могучий и непобедимый демон-искуситель, встречается нам в имитации конфликтов, равно как ив желании признания. Как заметил психоаналитик Жак Лакан, чувства всегда взаимны. Но зависть — это не чувство оно коррелирует с жалостью к самому себе. При этом зависть, не являясь взаимным чувством, парадоксальным образом является подлинным социальным чувством. Большая часть из десяти заповедей составляют эту имитацию конфликтов и желание признания не желай дома ближнего твоего. Речь идет о желании иметь чужую собственность, что может пониматься или им периалистически как стремление к завоеванию или как стремление совершить уголовное преступление, или социалистически как стремление к перераспределению. Тот, кто терпит нужду, начинает испытывать неприязнь к желаемому. Примечательно, что обида растет обратно пропорционально неравенству. Фрейд назвал это нарциссизмом малых различий недосягаемое богатство не вызывает такой зависти, как незначительные различия в доходах Spinoza В Die Ethik nach Geometrischer Methode Dargestellt. Hamburg: Felix Meiner, 1967. S. 139. Рус. изд Спиноза Б Этика. М Изд-во «АСТ», 2001. С. 120.]; Schopenhauer A. Parerga und Paralipomena II // Schopenhauer A. Werke in funf Banden. Bd. V. Zurich: Haffmanns Verlag, 1988. Рус. изд Ш опенгау эр A. Parerga и Paralipomena // Шопенгауэр А. Афоризмы и максимы. Л Издательство Ленинградского университета С. 168.]; N ietzsche F. Menschliches, Allzumenschliches. S. 864. Рус. изд Н ицш е Ф. Человеческое, слишком человеческое V I I . Хорошая и п лоха яз авист ь Тот, кто однажды ребенком испытал зависть к своему молочному брату, будет считать людей завистливыми животными. Впрочем, эту тему мы хотели бы рассмотреть не антропологически, а исходя из априорной зависти современного общества. Действительно, существует социальный закон сохранения зависти. В соответствии с ним, если, благодаря эгалитарным мерам, происходят сокращения водном жизненном измерении, например в доходах, тов других будет наблюдаться рост, например в вопросах власти или красоты. И чем меньше возможностей предоставляет общество для проявления зависти, тем отчетливее и агрессивнее она себя проявляет. Зависть имеет дело с взглядом других и взглядом на других. Если я обращаю на себя чье-то внимание, то я смотрю ему в глаза. Презрение, напротив, всегда подразумевает взгляд сверху вниз. В дополнение к этому следует отметить, что зависть принуждает смотреть наверх. Еще у Эсхила об этом было сказано в «Агамемноне»: Немногих добродетель — вознесенного Благой судьбиной друга чтить без зависти2. Этот же мотив сохраняется в Метафизике нравов Канта благополучие других заставляет нас страдать. Когда у других все хорошо, это бросает тень на собственное благополучие. Изначально христианство осудило зависть как дьявольское проявление, сделавшее возможным цивилизацию неравных. Но сегодня об этом уже никто не любит вспоминать. Вместо этого Иисус предстает Робин Гудом, заповедь Возлюби ближнего своего как Aischylos. Agamemnon 11 Aischylos. Samtliche Tragodien und Fragmente. Zurich: Atlantis, 1952. Vs. 823f. Рус. изд Эсхил. Агамемнон // Эсхил. Трагедии. М Наука, 1989. С. 98.] 3 Schoeck Н Der Neid und die Gesellschaft. Freiburg: Herder, 1972. S. 114. Рус. изд Шк Г Зависть. Теория социального поведения. М ИРИСЭН, 2008. С. 177.] 153 Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со самого себя интерпретируется как призыв к перераспределению. Еще раз гениальный компромисс между ресентиментом и установкой на успех современному обществу удалось найти в кальвинизме, который привел к процветанию капитализма. Однако потом появился Ленин, словно новый апостол Павел. Ресен- тимент был творчески обновлен возник образ капиталиста как абсолютного зла, против которого должна направляться месть социальной справедливости. В предсовременном обществе было значительно меньше проблем с ресентиментом, так как социальная стратификация, благодаря четкой иерархии или кастам, не поощряла сравнение жизненных условий и притязания, предотвращая тем самым ресентимент. В противоположность этому современное общество целенаправленно проводит социальную политику умиротворения ресентимента. Если грехом аристократии была гордость, то грехом демократии стала зависть. Мы должны быть благодарны одному протестантскому теологу XIX в, для которого это было очевидно, за прекрасную формулировку Восхищение — это счастливая самоотдача, а зависть — это несчастное обретение заново своего Я. Уже Кьеркегор рассматривал зависть как особую современную силу уравнивания, как ненависть к исключительности, что приводит к раку души. Найти сегодня христианина, осуждающего зависть как дьявольское проявление, такая же большая редкость, как джентльмена, незнающего зависти. Можно сказать побороть зависть означает быть взрослым. Гегель в своих лекциях по философии истории однажды сказал Свободный человек не бывает завистливым, а охотно признает великое и возвышенное и Kierkegaard S. Die Krankheit zum Tode. Munchen: Deut- scher Taschenbuch-Verlag, 1976. S. 84f. Рус. изд Кьеркегор С Болезнь к смерти // Кьеркегор С. Страхи трепет. М Культурная революция, 2010. С. 361.] 154 V I I . Хорошая и плохая зависть радуется, что оно есть. То, что великие люди небыли счастливы, приносит злорадное утешение посредственностям. Зависть жаждет новостей о несчастьях великих людей, потому что только так она может поддерживать свое превосходство. Научную поддержку завистники получают сегодня со стороны психологов, которые низводят великие дела великих мужей до пристрастий и страстей. Это лакейское направление психологического описания истории, обслуживающего ресентимент посредственностей, совсем недавно добралось и до Бисмарка. Если мы не хотим оставаться на уровне критики общества зависти, а ставим своей целью перейти к диалектике понятия зависти, то для этого необходимо обратиться к духовным истокам, как это сделал Ницше. Одним из ключевых отличий мира античной Греции от нашего мира является стремление к борьбе и жажде победы, имеющей непосредственное значение для понимания зависти. Древние греки знали и хорошую зависть — благотворную Эриду. Это позволит нам в дальнейшем различать хорошую зависть, которая проявляется в состязаниях, социальном контроле и современных формах остракизма, от плохой зависти, которая со времен Ницше получила название ресентимента. Со времен Фрэнсиса Бэкона диалектический лозунг звучит как общественная зависть (public envy)y теза висть в пользу общественного блага. В античные времена это был остракизм сегодня от него в основном осталось государственное лицемерие, которое провоцирует Левиафана на реванш, усмиряя человеческую Hegel G.W.F. Vorlesung iiber die Philosophic der Geschich- te 11 Hegel G.W.F. Theorie Werkausgabe. Bd. 12. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1970. S. 47. Рус. изд Гегель Г.В.Ф. Лекции по философии истории. СПб.: Наука, 1993. С. 83.] 6 N ietzsche F. Hommers Wettkampf // Nietzsche F. Werke. Bd. III. Miinchen, 1966. S. 293. Рус. изд Н ицш е Ф. Состязание у Гомера // Вопросы философии. 2009. № 5. С. 62.]. 155 Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со гордость. Тем не менее в античной Греции понятие остракизма первоначально обладало положительным значением, на что указывал Ницше. Греческое чувство необходимости соревнования не допускает того, чтобы кто-то долгое время оставался лучшим, потому что в этом случае соревнование иссякнет. Мюнхенская Бавария не должна становиться каждый год чемпионом. Поэтому остракизм следует понимать как то, что абсолютного лидера следует устранять, дабы поддерживать дух соревновательности между остальными участниками. Культура многих гениев, которые побуждают друг друга к действию и определяют границы, создает мир креативной зависти. Состязание не только педагогическое средство, раскрывающее дарования, но и благотворная завеса, скрывающая бездну <...> жажды уничтожения. Тот, кто дискредитирует соревнование и соперничество, высвобождает агрессивность Homo natura. Греки были завистливы и гордились этим. Зависть — это богиня, которая побуждает к действию. И все зависит оттого, была ли это хорошая зависть, побудившая к соревнованию, или плохая зависть, побудившая к истреблению. Соперничество или уничтожение — это тот вопрос, который зависть ставит перед обществом. Различие между хорошей и плохой завистью является первоначальным мотивом Ницше. В предисловии к ненаписанной книге Состязание у Гомера» он пишет об изумительной греческой идее наличия двух богинь Эрид, двух форм зависти. Мы все знаем злую зависть, христианство осуждает ее как смертный грех, в то время как древние греки знали и хорошую зависть. Бедняк смотрит на богача и хочет быть равным ему. Хорошая Эрида — благое божество, завистью по N ietzsche F. Hommers Wettkampf. S. 296. Н ицш е Ф. Состязание у Гомера. С. 64.] 8 Ibid. S. 297. Там же. С. 65.] 9 Ibid. S. 297. Там же. С. 63.] 156 V I I . Хорошая и п лоха яз авист ь буждающее человека к действию, совершая которое он стремится к лучшему, не уничтожая, а превосходя себя. Даже беспомощные и ленивые начинают что-то делать. У Гесиода мы находим следующее описание: Эта способна понудить к труду и ленивого даже Видит ленивец, что рядом другой близ него богатеет, Станет и сам торопиться с насадками, с севом, с устройством Дома. Сосед соревнует соседу, который к богатству Сердцем стремится. Вот эта Эри да для смертных по лезна10. Гончар соперничает с гончаром, плотник — с плотником, нищий завидует нищему, певец — певцу. То, что мы сегодня называем конкуренцией, и есть та самая Эрида, которой другая Эрида объявила войну. Хорошая зависть не только побуждает к состязанию, но также заботится о том, чтобы было значительное число лучших, аристократия гениев, которые побуждают друг друга к высоким достижениями одновременно с этим удерживают других в разумных границах»11. Плохая зависть ответственна за культуру ресенти- мента, чей христианский вариант безжалостно раскрыл Ницше в Генеалогии морали. В свою очередь хорошая зависть, напротив, побуждает к состязанию, без нее был невозможен агон древних греков, она ответственна за появление великих людей в истории. Поэтому у Ницше жажда славы — это положительное понятие. Плохая зависть использует политическое недовольство, заканчивающееся коллективными вооруженными выступлениями. Хорошая зависть, напротив, личную неудовлетворенность использует для пробуждения честолюбия. Она и есть те самые муску 10 Hesiod. Tage und Taten. Zurich; Dusseldorf, 2003. Vs. 20ff. Рус. изд Гесиод. Труды и дни // Гесиод. Полное собрание текстов. М Лабиринт, 2001. С. 52.] 11 N ietzsche F. Hommers Wettkampf. S. 296. Рус. изд Н ицш е Ф Состязание у Гомера. С. 64.] 157 Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со лы, которые приводят в движение невидимую руку Адама Смита12. Мы можем расценивать соперничество честолюбий как рыночную модель любого состязания, в котором греки признавали верховенство правосудия. Впрочем, двойственной Эридой Гесиода диалектика зависти не исчерпывается. Ницше использовал этот миф в своем очаровательном афоризме. После странного исправления Гесиода, который отвергает представление о божестве Эриде в Теогонии и повествует в Трудах и днях опаре сестер, хорошей и плохой Эридах, Ницше выдумывает благородного брата зависти. История предполагает, что люди уже цивилизационно дистанцировались от первобытного состояния, которое характеризуется голыми откровенным неравенством. Первобытное состояние является для Ницше абсолютизмом неравенства. Зависть же может возникнуть только там, где нормой является равенство. Завистник чувствует любое возвышение другого над уровнем общей массы и хочет, чтобы тот понизился до этого уровня — либо хочет подняться до него сам. Именно это и образует разницу между хорошей и плохой завистью тщеславие и соперничество или ресентимент и уравниловка. Ницше преодолевает Гесиода и делает следующий диалектический шаг. Действительно, существуют цивилизационные варианты зависти, а именно ее благородный брат — негодование. Оно затрагивает чувства оскорбленного достоинства, а также связано с возмущением относительно посягательства на социальные нормы. При этом негодование действует в обоих направлениях, те. не только как возмущение относи |