Ильи женина

• Название: Ильи женина
• Дата: 04.03.2023
• Размер: 4.3 Mb.
• Имя файла: -_._-.pdf
• Тип: Книга; #968162
• страница: 9 из 21

H untford R.
The New Totalitarians. P. 34. Эта книга отрезвляет от какого бы тони было увлечения шведской социал демократической моделью. Только европейская традиция защищает нас сегодня от шведского тоталитаризма всеобщего благосостояния. Свои наблюдения Хантфорд делал в е годы и, конечно, можно отметить, что Швеция достаточно радикально перестроила свою социальную систему так что сегодня она больше не рассматривается как образец государства обеспечения (Versorgungsstaat). И все же необходимо отметить, что речь идет о специфической социал демократической идее Швеция. О шведском рабстве во имя всеобщего блага см. также
Angell I.
The New Barbarian
Manifesto. L.: Kogan Page Ltd, 2000. P. 101. Впрочем, не стоит забывать, что этот концепт имел немецкое происхождение Уже прусский социализм Освальда Шпенглера решительно отказался от свободы во имя равенства

Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со сегодня церковью, за пределами которой нет спасения. Ее культи комплементарная, удаленная этика гумани- таризма разрушает личность и любовь к ближнему.
Любая принадлежность к группе делает человека зависимым, а любая зависимость уменьшает свободу. Сначала мы теряем свободу в принятии решений, а потом свободу мысли. Как иронично заметил правовед Вальтер Эрбе, в конце тоже находится свобода свобода от собственного мнения. Дух сообщества — это великий противник влечения к различному. Демократия — это эпоха слияния и презрения к различиям она возводит самозабвение в статус добродетели. Любое различие интерпретируется как неравенство, а любое неравенство как несправедливость. Но везде, где человеческие силы раскрывались полностью, возникало неравенство. Оно и образует питательную среду для гражданского равенства, в котором идеология группы справедливо видит своего естественного врага. Одо Марквард выразил основной мотив свободного равенства следующими словами Равенство — это право инобытия для всех»7.
Группа — это всегда промывка мозгов, и совершенно неважно, идет ли при этом речь о групповой терапии, командной работе или социальном обучении — все это ведет к потери индивидуальности и конкурентоспособности. Историк сказал бы, что рассуждать то об одних, то о других группах — это антизападно. Потому что группа всегда означает отсутствие индивидуума. А социолог сказал бы, что культ группы предупреждает о структурных потребностях современного общества. Ведь эгалитаризм существует только в малых группах. Только здесь возможна взаимность, каждый заботится о другом, а ресурсы равномерно распределя­
6
Erbe W.
Die Freiheit im sozialen Rechtsstaat // Rechtsstaatlichkeit
und Sozialstaatlichkeit. Aufsatze und Essays / Ernst Forsthoff (Hrsg).
Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschait, 1968. S. 317.
7
M arquard
O. Philosophic des Stattdessen. Stuttgart: Reclam
Verlag, 2000. S. 43.
122

V I . Сакрализация справедливости ются. Чем больше становится группа, тем важнее становятся различия нужно предлагать нечто особенное, чем больше вклад, тем больше награда. Но равенство исключает дифференциацию ролей. Там, где равенство эгалитаристски предписано, индивидууму остается лишь побег в институции.
Социалистическая политика — это борьба против тысячеглавой гидры неравенства. Каждая попытка государства уменьшить неравенство создает бесчисленное количество новых неравенств. Всегда найдутся люди, которые выгодно используют равенство возможностей, паразиты, разжившиеся на уравниловке. Ив этом смысле это совсем не Геракл, который выжег бы неравенство, как головы гидры. Таким образом, эгалитаризм сам создает себе постоянную фрустрацию.
Осознание различий порождает зависть, поэтому эгалитаризм должен проводить прозрачную политику, те. делать видимым осуществление равноправия. Политика проводит в жизнь эгалитарные меры, потому что не социальные различия, а осознание этих различий угрожает сплоченности общества. При этом речь идет не о том, чтобы действительно добиться справедливости, а о том, чтобы люди увидели, что справедливость есть. Это можно эффектно осуществить подаяниями нуждающимся или изъятием чего-то у успешных людей (налог на богатых).
Подобные эгалитарные меры выгодны непродуктивным людям. Социалистическая политика живет сегодня исключительно за счет социальных проблем, вызванных непродуктивными людьми. И это имеет трагические последствия социалистическая политика заинтересована в том, чтобы существовали непродуктивные люди, живущие за государственный счет. Партия, которая в точности следует этой политике, может называться Левые, что слишком даже для социал-демократических левых «Die Linke» — левая социалистическая партия в Германии,
основанная в 2007. — Примеч. пер

Наблюдаемые сегодня не всегда приятные моменты в культуре имеют и другую причину. В современном мире богатство больше не является символом особых заслуги достижений. Больше уже нельзя судить о человеке по его образу жизни. Потребление стало образом жизни, а хорошая жизнь превратилась в притязания. Поэтому достижение жизненных стандартов принимает характер мании, которую невозможно удовлетворить, ив тоже время каждое ослабление кажется невыносимым.
Счастье общества, если рассуждать политически, — это Сизифов труд, так как чем комфортнее становятся условия жизни, тем выше субъективные стандарты счастья. Необходимо постоянно выходить на новый уровень стимуляции, чтобы сохранить прежний размер ощущений удовлетворенности, как наркоманы, постоянно увеличивающие дозу, чтобы достичь привычного кайфа. Филипп Брикман и Дональд Кэмпбелл назовут это гедонистической беговой дорожкой, а Фред Хирш будет говорить о машине фрустраций9.
Эту парадоксальную неудовлетворенность в растущем благосостоянии социальные психологи объясняют удручающим эффектом соотношения чисел. Достигая лучшего, мы делаем прежнее хуже больше — это меньше Именно поэтому любой рост — это всегда депрессия. Это становится понятно, если принять во внимание вполне тривиальную жизненную ситуацию, когда разочарование от неисполненного желания может быть меньше, чем от исполненного. Как только желание исполняется, появляется новое желание. Опыт разочарования первичен. Когда желания неисполнимы, тогда разочарование растет вместе
Brickm an Ph., Cam pbell D. T.
Hedonic Relativism and Planning
the Good Society. P. 289;
Hirsch F.
Social Limits to Growth.
Cambridge, Mass.; L.: Harvard University Press, 1976. P. 9. По сути, беговая дорожка удовольствия является одним из лучших образов интересующей нас темы, так как благо со временем меркнет. Древние греки осмысливали эту проблему проводя различие между гедонией и эвдемонией.
Р
а з мышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со. Сакрализация справедливости с благосостоянием. Это является экономической составляющей общей неудовлетворенности в культуре.
Несмотря на то что объективные показатели жизненного уровня улучшились, недовольство людей продолжает расти, и причина этого в том, что показатели, с которыми они сравниваются, растут быстрее, чем уровень жизни. Это относится, например, к многим восточным немцам, работающим женщинам или больными нуждающимся в уходе. Восточные немцы сравнивают свое положение нес жизнью в ГДР, ас уровнем доходов западных немцев. Работающие женщины сравнивают свое положение нес жизнью своих матерей, ас властными полномочиями и уровнем доходов коллег-мужчин. Больные жалуются на медленное развитие медицины, даже не задумываясь о том, что каждому предоставляется высококвалифицированная медицинская помощь (по крайне мере в Германии, — ведь есть другие, о которых заботятся еще лучше двухуровневая медицина (Почти все почти для всех будет лучше. Но это не так. Почти у всех дела идут в гору, но параллельно с этим усиливается поляризация общества. Бедным становится лучше, но по отношению к богатым они беднеют. Сравнение делает людей несчастными. И если бы это не звучало так цинично, то можно было бы сказать сравнение делает людей бедными. Но по-другому мы не можем жить. Каждый человек вынужден сравнивать себя с другими. В этом смысле демократия означает, что каждый человек может сравнивать себя с другим даже тогда, когда он не может сравниться с кем-то еще. Мы сравниваем себя с собой в прошлом, с кумиром, соседом и со средними значениями Двухуровневая медицина (Zweiklassenmedizin) — негативно окрашенный политический лозунг, критикующий систему здравоохранения в Германии. Подразумевается что пациенты, имеющие частную медицинскую страховку получают более квалифицированную медицинскую помощь и лучший уход. — Примеч. пер

То, что благополучие населения не зависит от благосостояния, доказал Йорг Лау при помощи стресса сопоставления, который не позволяет нам оставаться удовлетворенными после тех или иных достижений. Если сегодня мои дела лучше, чем вчера, то это ровным счетом ничего не значит, если коллегам или соседям сегодня лучше, чем мне. Йорг Лау нашел этому состоянию впечатляющее применение плохое настроение как производительная сила. Оттого что мы пессимисты, у нас так много хороших инженеров. Существует недовольство, созидающее цели. Ив борьбе за ограниченные ресурсы не побеждают довольные. Лау называет это эволюционной селекцией в пользу негативизма и делает следующий вывод Скромные и самодовольные, как правило, ничего не улучшают. Удача на стороне недовольных, которые должны платить за свои успехи раздражительностью и стрессами»11.
Не просто правовое государство, асоциальное правовое государство непросто справедливость, асоциальная справедливость непросто политика, асоциальная политикане просто демократия, а соци­
ал-демократия; непросто рыночная экономика, асоциальная рыночная экономика — и весь мир подхватит эту песню, стоит лишь сказать волшебное слово социальный. В слове общество очаровывает обещание равенства в слове социальный очаровывает обещание равного распределения счастья.
Социальное заменило сегодня братство Французской революции. Понятие социального, также, как и братства, столь же многообещающе, сколь и трудно определимо. Специалист по конституционному праву Эрнст Форстхофф справедливо предостерегал Ни одно слово не является настолько же многозначными одновременно с этим подверженным ошибочному пониманию, как слово социальный. Ни одно
Lau
/. Risikoreligion und Zukunftsneid // Neugier. Merkur.
2008. Nr. 712/713. S. Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со. Сакрализация справедливости государство не находится в большей опасности стать инструментом на службе у власти, чем социальное государство. Строго говоря, социальное — это не­
юридическое понятие, которое преодолевает Основной закон в Основном законе. Именно поэтому оно так хорошо подходит в качестве боевого клича.
Конституционные ограничения социального государства открывают возможности для проникновения социалистических интерпретаций понятия социального. В свое время правовед, специалист по конституционному праву Ганс Гербер назвал это поворотом от социального к социалистическому. Насколько это легко сделать, продемонстрировал марксист и профессор права Вольфганг Абендрот, который вывел из понятия социального правового государства объективную необходимость и неизбежность постоянного государственного вмешательства в социальное устройство государства. Это и соответствует понятию демократии, которая теперь распространяется не только на политическое и правое положение граждан, а на все жизненные условия. В социальном планировании государства всеобщего благосостояния частные и общие интересы совпадают.
Конституция правового государства не может защитить граждан от достижений и принудительного счастья, предлагаемых социальным государством, и именно поэтому Эрнст Форстхофф был вынужден отделить треклятую власть от социального. В случае если социальные функции современного государства
Forsthoff Е Verfassungsprobleme des Sozialstaats // Recht-
staatlichkeit und Sozialstaatlichkeit. Aufsatze und Essays / Ernst
Forsthoff (Hrsg). Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft,
1968. S. 163. См. также социальное — это неопределяемое определение (S. 146). Именно поэтому оно вбирает в себя такое число интерпретаций
G erber Н Die Sozialstaatsklausel
11
Ibid. S. 367.
14
Abendroth W.
Zum Begriff des Rechtsstaats // Ibid. S. 126.
15 Ibid. S. 138.
127

станут господствующими, мы будем иметь превосходную тиранию. Иными словами, как только социальное контаминирует с властью, мы имеем дело с тотальным господством через поддержку. Опасность этого возникает всегда, когда слово социальный обретает полемический смысл. Политика свидетельствует о том, что гарантии правового государства, те. соблюдение прав граждан, осуществляется в рамках того, что правительство понимает как социальное.
Уже давно высокомерие обездоленных высвободилось от прививаемой левыми интеллектуалами роли культурного компонента нашего самосознания. Сегодня вместо критическое говорят социальное. Это и есть семантический бренд государства всеобщего благосостояния. Можно даже сказать, что социальное является выражением неудовольствия в модерне. И как раз это неудовольствие динамически стабилизирует современное общество — именно динамика и стабилизирует — те. оно находится в динамическом равновесии.
Лучше всего сегодня мы можем учиться на требованиях социальной справедливости. Разумеется, речь идет о компенсациях со стороны государства всеобщего благосостояния. Для нас же намного важнее то, как далеко социальная справедливость удалилась от традиционного понятия справедливости. У Аристотеля справедливость — это не ценность, а равная дистанция ко всем ценностям, или, как сказал бы Готхард
Гюнтер, ценность отклонения. Сегодня же, напротив, справедливость — всего лишь боевой клич.
Немцы являются пионерами социальной идеи, потому что у них отсутствует либеральная традиция. Нигде нельзя изучить историческое априори современного общества лучше, чем в Германии автономные социальные тенденции с помощью демократии
Gehlen A.
Einblicke // Gesamtausgabe. Bd. 7 / Karl-Siegbert
Rehberg (Hrsg). Frankfurt am Main: Vittorio Klostermann,
1978. S. Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со. Сакрализация справедливости эмоций вносят дополнения в правовое государство. Сердцем своим большинство немцев — социал-де­
мократы. Равное распределение счастья в жизни из утопии превратилось сначала в этическое требование, а затем в претензию. Вместо успеха и обязанностей теперь требования и ожидания. Таким образом, автономные социальные тенденции полностью противоречат предпринимательскому этосу.
Если в XIX в. лицемерие вращалось вокруг понятия сексуального, то лицемерие XX в. вращается вокруг понятия социального. Оно стало словом Божьим нашей эпохи. Превращению социальных вопросов в культ мы обязаны марксизму и его религии — труду. Необходимо понимать, что современное преображение труда не более чем культурная данность. К примеру, для античности и других эпох очевидным было скорее презрение к труду.
Начиная с 1848 г. мы можем говорить о появлении святого рабочего — первоначально им был парень из угольных шахт Рура, теперь это медсестра. Дистанция между религией и поклонением социальному чрезвычайно мала. По сути, оно является необходимым элементом в общем преклонении перед коллективом, о чем мы уже говорили. Тот, кто сегодня ищет работу, прежде всего должен показывать свою готовность к командной работе. В школах преподавание построено в соответствии с моделью социального обучения, те. обязательная групповая работа признается единственно корректной жизненной установкой хорошего человека.
В культуре политкорректности святой рабочий был вынужден передать свои ключевые моральные позиции неимущим. Это типичный пример диалектики просвещения. Тот, кто хочет победить свои собственные предрассудки, при помощи гиперкомпенсации создает новые. Мы чрезвычайно любезны и предупредительны по отношению к неимущим. Благовоспитанный человек доброжелательно относится к неимущим

Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со он подвергается дискриминации со стороны маргина­
лов, испытывая при этом высокие чувства от отсутствия дискриминации. Политически это выражается в том, что различного рода меньшинства и неимущие все чаще претендуют на государственные пособия и выплаты.
Сегодня заканчивается господство меньшинств. Все находящиеся на периферии, те, кто подчеркивают свои отличия и не поспевают за остальными, все чаще претендуют на государственные пособия и выплаты. Понятие социальная справедливость в нашем обществе касается прежде всего слабых и проигравших. Социальная справедливость требует равенства через неравенство его аллегория — это физические или умственные недостатки. Именно поэтому специалист по административному праву Отто Бахоф понимает под социальной справедливостью абстрактное равенство, направленное на сотворение конкретного равенства, избавленного от справедливости. Государство всеобщего благосостояния премирует нужду. Тот, кто может доказать свои недостатки, обеспечивает себе со- циально-государственную поддержку. Социолог Хайнц Буде считает, что для того чтобы обеспечить свое существование, вполне разумно обзавестись статусом ущербности. Тем самым мы наблюдаем самую настоящую борьбу за статус сирого и убогого. Люди с физическими или умственными недостатками все чаще становятся консультантами, которые формируют потребность в социальном обеспечении, изобретая дефицит. Можно даже сказать, что чем больше будет консультантов и терапевтов, тем сильнее будет ощущаться дискриминация в мире
B ackoff
О. Begriff und Wesen des sozialen Rechtsstaates //
Rechtstaatlichkeit und Sozialstaatlichkeit. Aufsatze und Essays /
Ernst Forsthoff (Hrsg). Darmstadt: Wissenschaftliche Buchge-
sellschaft, 1968. S. 206.
18
B u d eH .
Die Ausgeschlossenen. S. 112.
130

V I . Сакрализация справедливости Все социальные достижения, к которым мы привыкли, принимают форму претензий. И с помощью этого все несчастные случаи превращаются в социальные случаи. Политика, живущая за счет этого, может быть реализована только тогда, когда общество постоянно воспроизводит неравенство или когда растет восприимчивость к различиям. Эти растущие отклонения восприимчивости имеют свою цену. Место свободы и ответственности занимает равенство и забота. Социолог Никлас Луман сформулировал это следующим образом В развитии права прослеживается определенная двойственность возрастающее внимание к социальной ответственности субъективных прав и падающие значение строгой ответственности»19.
Государство всеобщего благосостояния заменило милосердие политическими правами на определенный жизненный стандарт. Правительство раздаривает требования и права, которые в свою очередь могут быть разрешены только с помощью действий правительства. Это прямой путь от правового государства (
Rechtstaat
) к государству полномочий (
Berechtigungsstaat
). Новая социалистическая стратегия состоит в том, чтобы изобретать новые права, которые позволили бы государству вмешиваться в частную жизнь граждан. С каждым новым правом оно получает доступ к нашей частной жизни. К примеру, права детей. Звучит это, конечно, гораздо лучше по сравнению стем, чем является по своей сути. Те же, кому песни сирен политкорректности не вскружили голову, быстро поймет, что на самом деле права детей — это огосударствление детей. Детские права отчуждают детей от родителей и подчиняют их государству.
Современное общество ожидает как само собой разумеющегося одинакового отношения ко всему, что должно быть гарантировано с помощью все но
Luhmann N.
Gesellschaftsstruktur und Semantik. Bd. II.
Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1997. S. 88.
131

Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со вых прав, прежде всего это касается вопросов ген­
дерных отношений, здравоохранения и образования. Так как это ожидание также мало реалистично, как и очевидно, оно формирует у выгодополучателей постоянное недовольство. И для того чтобы отвести от себя это недовольство, правительство регулярно обещает больше равенства. Граждане уже с трудом могут отличить благосклонность от притязания.
Любая социальная программа помогает некоторыми вредит большинству. Это своего рода заслуживающая уважения банальность кому-то государство дает то, что отбирает у других, и не только это, потому что трансфер сам по себе предполагает высокие расходы. Опекающее социальное государство сегодня — это легализованный Робин Гуд, который отстаивает права слабых и несчастных на достойный уровень жизни20.
В данном вопросе социальная справедливость прямо заявляет, что является идеологией, оправдывающей отказ от права. И это полностью соответствует только что описанному положению вещей, в современном обществе существуют правовые притязания, которые ник чему не обязывают. Никлас Луман назвал это несправедливым правом. Очевидно, причиной тому является понятие социальной справедливости, которое выбрало путь от правового государства к государству полномочий. Рассмотрим это более внимательно.
Понятие социальная справедливость обозначает нечто иное, как прощание с либеральным обществом. Сегодня едва ли найдется хоть один политик, который бы не заявляло себе, прикрываясь именем социальной справедливости. Никто не может дать определение этому понятию, именно поэтому оно так хорошо работает как добродетели, как шифр истинных нравственных чувств. Никто не может точно сказать, кто
Knight F.
Selected Essays. P. 353.
21
Luhm ann N.
Die Ausdifferenzierung des Rechts. Frankfurt am
Main: Suhrkamp, 1981. S. 365.
132

V I . Сакрализация справедливости оказался несправедливым. Социальная справедливость — это молитва, обращенная к обожествленному обществу, которая может быть услышана только в тоталитарной системе22.
Наше благоговение перед понятием социальной справедливости сегодня настолько сильно, что для того, чтобы его проанализировать, приходится прибегать к теологическим метафорам. Религия социальной справедливости неограниченно господствует над душами приверженцев массовой демократии, которые уже давно вместо духовного пути избрали путь социального спасения. И реакционер сегодня каждый, кто не принадлежит к общине, исповедующей социальную религию.
Выдающиеся экономисты Фридрих фон Хайек и
Фрэнк Найт были едины водном понятие социальная справедливость безнадежно неопределимо и бессмысленно. Единственное, что может предпринять разумная политика, — это локализовать конкретные проявления несправедливости и разработать процедуры, которые помогут сгладить эти моменты. Впрочем, если понятие социальной справедливости и является бессмысленным, это еще не означает, что оно нефункционально. Напротив, современное общество сакрализировало свои принципы справедливости.
Чем меньше люди верят в Бога, тем больше они должны верить в социальную справедливость. Поэтому мы так тяжело переносим, когда аналитические мыслители, такие как Дэвид Юм и Ницше, указывают нам на искусственность и конструирование своих принципов и предписаний. В этом вопросе наше насквозь просвещенное общество позволяет себе Н ауек F.A. von.
Law, Legislation and Liberty. Vol. 2. Chicago:
University of Chicago Press, 1976. P. 68f. Рус. изд Хай ек Ф.А.
Право, законодательство и свобода. М ИРИСЭН, С. 234.]
23
Knight F.
Selected Essays. Vol. 2. P. 451.
133

последнюю великую мистификацию, воззвание к непередаваемому чувству. Социальная справедливость заменила собой сакральное24.
Сакрализация справедливости уничтожает свободу индивидуальных решений. Это позволило Фридриху фон Хайеку рассматривать социальную справедливость как троянского коня тоталитаризма. Но даже те, кто считает эту формулировку преувеличением, могут, используя образ троянского коня, многое для себя уяснить. Ведь буржуазные партии убеждают своих избирателей в том, что социальная справедливость — это подарок, при этом умалчивая, что в их внутренних пространствах притаились агенты социализма.
Утверждение Олдоса Хаксли о том, что благоденствие суть тирания, подтверждается сегодня политической риторикой вокруг социальных проблем, которые все больше порабощают нас. Казаться справедливым, а не быть таковыми есть высшая несправедливость, которую мы и называем социальной справедливостью. Она не только антисоциальна и несправедлива, но и неэкономична, поскольку справедливое распределение превращает экономику в игру с нулевой суммой. Иногда поучительно посмотреть на слова, которыми мы обозначаем заработанные нами деньги зарплата, доход, оклад, выплаты, а также заслуги. Мы можем легко проверить, заслужил ли он что-то действительно или нет, посмотрев на его успехи и их ценность на рынке. Но как раз против этого и направлена концепция социальной справедливости. Посредственность взяла вверх над меритократией.
В государстве всеобщего благосостояния идентичность строится не вокруг собственных достижений, а
D ouglas М How Institutions Think. Syracuse: Syracuse Uni­
versity Press, 1986. P. 112f, 119.
25
Hayek F.A. von.
Law, Legislation and Liberty. Vol. 2. P. 136. [Pyc. изд Х айек ФА Право, законодательство и свобода. С. 302.]
26
Bell D.
The Coming of Post-Industrial Society. N.Y.: Basic
Books, 1999. P. Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со. Сакрализация справедливости вокруг притязаний, которыми можно воспользоваться. Считается, что политикой занимаются только те, кто предъявляет претензии. Высказывается какое-то притязание, как правило, ориентированное на другие притязания, и дальше все ждут, что случится. Притязания вызывают резонанс и способствуют принятию новых программ оказания социальной помощи. Между притязаниями и государственными пособиями закрепляется положительная обратная связь, которая, как когда-то заметил Арнольд Гелен, делает из Левиафана дойную корову.
Социальная справедливость означает перераспределение сверху вниз. Соответствующим образом министр финансов может выдать нехватку средств в казне заве личайшую социальную несправедливость, осуществив перераспределение сверху вниз. Куда еще конкретнее. Опытные политики размахивают ценностями словно знаменами. Делают это так, как если бы было понятно, что такое справедливость, а тех, кто хотел бы это обсудить, выдают за критиков справедливости.
Уже сама концепция равных возможностей, которая не представима вне демократии, у многих вызывает вопросы. Что значит равные стартовые условия Даже если бы налоги поглотили завещанное богатство и разница положений оказалась окончательно нивелирована, все равно останутся такие серьезные факторы, как интеллектуальные способности родителей и счастливое детство, здоровье, физические силы и дисциплина. Поэтому классические либералы сознательно не придавали такого значения концепции равенства возможностей не существуют равных стартовых условий, ноу каждого есть равные шансы на то, чтобы начать. Нельзя ограничивать доступ к образовательным учреждениями выбору профессии. Иными словами, речь идет не о равенстве возможностей, а о равенстве доступа к различным возможностям. Необходимо смириться стем, что все это способствует совершенно разнообразным карьерам

Не существует какой-либо приемлемой меры распределения экономической отдачи. Результаты, полученные свободным рынком, не нуждаются в оправдании. Это теоретически элегантное решение Фридриха фон Хайека и Милтона Фридмана. Но его политическую незначительность можно увидеть, посмотрев на результаты выборов СвДП27. В 1968 г. очень убедительно звучал диагноз кризиса легитимации позднего капитализма, сегодня с целью его преодоления звучит призыв к социальной справедливости. В настоящее время необходимость этического оправдания гораздо сильнее, чем любого материального28.
Одержимость идеей справедливого распределения благ исключает антиномию социальной справедливости. С одной стороны, никто не должен быть исключен из общества, с другой — каждый должен получить то, что он заслужил. Но как же, в таком случае, быть больным, глупыми неспособным И как быть с теми, кто просто ничего не хочет Если каждый получает то, что он заслуживает, то некоторые вообще ничего не получат. И если все что-то получают, разве не получают некоторые то, что они заслужили. В споре о справедливом участии очень легко можно навредить тому, что должно быть распределено, — маленькие дети делают это каждый день у нас на глазах. В современном обществе этот спор регулярно вредит экономическому росту, который мог бы решить проблемы распределения Свободная демократическая партия Германии (Freie
demokratische Partei) — одна из политических партий Германии, основанная в 1948 г. Партия придерживается принципов либерализма. — Примеч. пер
Hirsch F.
Social Limits to Growth. P. 190.
29 Благодаря этой дилемме западной зоны благосостояния у остального мира сложилось впечатление, что справедливость — это что-то, что могут позволить себе только богатые. А для бедных социальная справедливость возможна только в той мере, в какой определяется их состоятельность Равенство и справедливость, очевидно, относятся к товарам роскоши обеспеченных обществ.
Р
а з мышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со. Сакрализация справедливости Того, кто жаждет социальной справедливости, очевидно, не устраивает справедливость. Он не понимает, что, по сути, справедливость не ценность, а степень осознания чрезмерных притязаний всех ценностей. Эта великолепная формулировка основывается на аристотелевском понимании справедливости как равноудаленности по отношению ко всем ценностям. В противоположность этому социальная справедливость считает, что справедливость распределяется через налоги и сборы, намеренно сохраняя непрозрачность этой системы. Тот, кто стремится к господству при помощи новых социальных потребностей, не может быть заинтересован в простой системе налогообложения. Программа социальной справедливости озабочена политической стабильностью несовершеннолетия, которая рассматривает себя как «со­
циально-критическую».
Рюдигер Альтман иронично определил суть любой социальной теологии как право на независимость. Тирания благ прививает рабский менталитет, который социальные психологи охарактеризовали как выученную беспомощность. И если подобное положение вещей описать, исходя из политической перспективы, мы придем к довольно печальному результату патернализм опекающего социального государства есть деспотизм.
Образованные умы, воспитанные в традициях Канта, должны видеть это именно таким образом, ведь в своем сочинении О поговорке Может быть, это верно в теории, ноне годится для практики Кант писал Правление (Regierung), основанное на принципе благоволения народу как благоволения отца своим детям, иначе говоря, правление отеческое (imperium paternale), при котором подданные, как несовершеннолетние, не в состоянии различить, что для них действительно полезно или вредно, и вынуждены вести себя только пассивно, дабы решения вопроса о том
Luhm ann N.
Grundrechte als Institution. Berlin: Dunker und
Humblot, 1999. S. 181.
137

как они должны быть счастливы, ожидать от одного лишь суждения главы государства, а дабы они пожелал этого — ожидать от одной лишь его доброты, — такое правление есть величайший деспотизм»31.
Политика всеобщего благосостояния прививает несовершеннолетие, те. такое состояние духа, против которого борется любое просвещение. Политика государства всеобщего благосостояния прививает незрелость несовершеннолетия, те. такое состояние духа, которому противостоит любое просвещение. Также как необходимо известное мужество, чтобы воспользоваться собственным разумом, таки необходима гордость, чтобы самостоятельно начать жить собственной жизнью. Гордыня остается таким же страшным грехом для государства всеобщего благосостояния, каким она была в Средние века. Проект модерна, заменивший страх гордостью, в массе своей был гораздо успешнее, чем проект Гоббса. Государство-отец не желает, чтобы его дети повзрослели.
Принцип субсидиарности заключается в том, что решения должны приниматься на самом низком уровне, те. государство не должно брать на себя ответственность в том, что относится к компетенции семьи. Тем не менее государство делает все для того, чтобы украсть у людей решения. Хильдегард Шоос показала, как, начиная с х годов профессионализация социальной работы, сертифицированные методы обучения и деятельности получили абсолютное преимущество над непосредственным общением с людьми и над компетенциями, приобретенными в семье»32.
Семья дозволяет как крайний дисбаланс в области достижений, таки крайнее неравенство компетенций.
31
K ant I.
Uber den Geimeinspruch... S. 145. Рус. изд Кант ИО поговорке. С. 79.]
32
Schoofi Н Miitterzentren als Antwort auf Uberprofessionali-
sierung im sozialen Bereich // Was halt die moderne Gesellschaft
zusammen? / E. Teufel (Hrsg) Frankfurt am Main: Suhrkamp,
1977. S. Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со. Сакрализация справедливости Но именно это и накладывает любые конкретные индивидуальные обязательства на поколения. Сегодня государство всеобщего благосостояния хочет подменить их фантомом солидарности, те. абстрактными отношениями коллективной поруки все ответственны за всё»33. Здесь, по мнению социолога Гельмута
Шелски, кроется важнейшая причина холодной войны между государством и семьей Предусмотрительная забота о существовании (Daseinsvorsorge) и обеспечение существования (Daseinsfursorge) с библейских времен являются сущностными имманентными толкованиями человеческого бытия обобществляя их, те. забирая у отдельных индивидуумов и отдельных семей их изначальные обязательства в пользу организованного руководства, мы, тем самым, делаем человека недееспособным, попадающим под опеку, и, кроме того, мы вытесняем его жизненные обязательства и ожидания всего лишь в потребление настоящего»34.
В 1930 г. в работе, посвященной духовному состоянию времени, Карл Ясперс говорил об универсальном обеспечении. Понятие, чрезвычайно богатое содержанием и легко трансформирующиеся в предусмотрительную заботу о существовании, что, собственно, и сделал Эрнст Форстхофф, участвуя в дискуссии о современном социальном государстве. Впрочем, философская основа понятия об универсальном обеспечении была заложена затри года до Ясперса в главной работе Мартина Хайдеггера Бытие и время. Забота о свободе индивида, те. то, чего никто его лишить не может, и то, ради чего стоит жить
Schelsky Н Kritik der austeilenden Gerechtigkeit // Offentliche
Meinung und sozialer Wandel / H. Baier, H.M. Kepplinger, K. Reu-
mann (Hrsg). Opladen: Westdeutscher Verlag, 1981. S. 310.
34 Ibid.
35
Jaspers K.
Die geistige Situation der Zeit. Berlin, 1932. S. Рус. изд
Ясперс К Духовная ситуация времени // Ясперс К.
Смысл и назначение истории. М Политиздат, 1991. С. 327.]
36 Ibid. Там же

Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со способствует пробуждению практического интереса государства всеобщего благосостояния, которое лишает людей этой озабоченности, обеспечивая их всем, что им необходимо в жизни. Эта заменяющая, снимающая заботу заботливость является характерной чертой современного понимания социального.
Хайдеггер развивает это заключение «экзистен­
циально-онтологически», анализируя повседневное бытие самости, в центре которого находится широко известный неологизм «das Man»38.
Das Man
— это диктатура других, к которым каждый привносит себя сами которые лишают нас бытия, снимая с нас ответственность за него. Кто-то наслаждаться, кто-то судит, кто-то соглашается, кто-то возмущается. Универсальное обеспечение существования предоставляет нам возможность облегчения бытия. Этот эффект облегчения проистекает непосредственно из нивелирования повседневности, из уравнивания бытийных возможностей. Любое решение предопределено, любой жизненный риск предначертан. Диктатура
das Man игнорирует любые различия, следит за каждым исключением и никому не позволяет вырваться вперед.
Облегчение бытия универсальным обеспечением существования, лишающее нас ответственности, озабочено усреднением. В тоже время Хайдеггер очень убедительно показывает, как эта озабоченность усреднением проистекает диалектически, из заботы об отличии. Имеется ввиду отличие от других, с которыми мы хотели бы быть равными, а также отличие от других, которых мы хотели бы догнать в соответствии со своим честолюбием или остановить, исходя из сво­
37
H eidegger М Sein und Zeit. Tubingen: Max Niemeyer, 1986.
S. 122. Рус. изд Х айдеггер М Бытие и время. МС неопределенно-личное местоимение
H eidegger М Ibid. S. 126. Рус. изд Х айдеггер М Там же.
С. 126].
140

V I . Сакрализация справедливости их элитаристских воззрений. Присутствие (
Dasein
) озабочено не только своим собственным бытием, но и своим инобытием (
Anderssein
). Секрет универсального обеспечения существования, носящего сегодня имя опекающего социального государства, заключается в заботе об отличиях от других».
Эрнст Форстхофф различает господствующее жизненное пространство и эффективное жизненное пространство. По мере распространения модерна происходит сокращение господствующего жизненного пространства, в котором индивидуум обладает определенной автократией, те. может выступать в качестве хозяина, в то время как эффективное жизненное пространство увеличивает свое присутствие с помощью техники и медиа. Чем современнее мы живем, тем сильнее зависимость от государственных механизмов обеспечения, от выплат, предусмотренных заботой о существовании В эффективном жизненном пространстве государство обеспечивает существование. Тот, кто находится на иждивении государства, ощущает свою зависимость от него и склонен преклоняться передним Слияние эгалитаризма и деспотизма в опекающем социальном государстве можно проиллюстрировать той разницей, которую провел Георг Зиммель между авторитетом и престижем. Престиж увлекает за собой и околдовывает, в то время как авторитет предполагает известную свободу зависимых. Обе формы суть одно, потому что подчиненные сами участвуют в построении иерархии. Многие ищут вождя, который бы взял на себя ответственность, и одновременно с этим поиском они оппонируют этому вождю. Это своеобразное единство оппозиции и повиновения и создает жизненную систему повинующихся. Таким образом, деспотизм и эгалитаризм прекрасно ужива­
40
ForsthoffE.
Verfassungsprobleme des Sozialstaats. S. 153.
41
Simmel G.
Soziologie. Berlin: Duncker & Humblot, 1983. S. 109.
141

Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со ются друг с другом мы все равны, покуда мы все в равной степени зависимы от вождя.
Таким вождем сегодня является государство-отец. Мы наблюдаем возвращение патерналистского авторитаризма под именем опекающего социального государства. Опекающее социальное государство оперирует тремя заблуждениями оно судит о неравенстве через дискриминацию, дискриминация выводится из социальных причина социальные причины приводят к патерналистским мерам. Тем самым государство берет на себя всю ответственность за современное общество и является единственным субъектом, который занимает столь высокое положение. Поэтому неудивительно, что политики склонны к мании величия.
Патернализм является обратной стороной эмансипации. Государство защищает отдельных граждан от них самих, те. оно обращается сними как с несовершеннолетними, потому что неэмансипированный человек еще не знает, что для него хорошо. И ни одно СМИ, которые так охотно пугают и предостерегают, не предупреждает об опасностях и последствиях па­
терналистской эмансипации. Если постоянно исправлять несправедливость, то выявится косвенный ущерб политики компенсации, которая в свою очередь стремится к компенсации, словом, старая тема философа
Одо Маркварда.
Патерналистское государство лежит в основе всех видов современной эмансипации. Здесь мы имеем дело сочень устойчивым парадоксом освобождение пробуждает любовь к рабству. Еще когда оно так не называлось, опекающее социальное государство вывело породу новых верноподданных граждан, нуждающихся в опеке. Эта горькая реальность станет еще заметнее, если мы воспользуемся различением, предложенным Гельмутом Шелски, между самостоятельностью и заботой. В таком свете патернализм социальной инженерии станет очевидным

V I . Сакрализация справедливости, опекаемые, также как и опекуны, не принимают реальность, в которой наличествует это разделение нов действительности только ею можно объяснить парадокс освобождения из-за любви к рабству. Равенство несвободных обеспечивает безопасность. Сегодня большинство обязано своей безопасностью не закону, а государственной заботе. В опекающем социальном государстве обеспечение существования носит превентивный характер помогают даже тогда, когда отсутствует необходимость в этой помощи. В частности, заботящийся формирует потребность в социальном обеспечении, изобретая дефицит. Государство всеобщего благосостояния тем самым поддерживает не нуждающихся, асоциальных работников.
Наиболее заманчиво опекающее социальное государство представлено в работах Ричарда Талера и Касса Санстейна из Чикагского университета, предложивших теорию «либертарианского патернализма. Прилагательное «либертарианский» призвано смягчить страх перед самодостаточным патернализмом. Всегда должна оставаться гарантия, что люди могут идти своей собственной дорогой часто вопреки советам заботливых и опекающих отцов. Но отправной точкой всех размышлений просвещенного, либер­
тарианского патернализма является убеждение, что большинство людей не знают, что для них хорошо.
Рассмотрим более детально обоснование либер­
тарианского патернализма Талера и Санстейна. Когда речь идет о здоровье, образовании и обеспечении старости, то люди остаются равнодушными к предложенному выбору из множества вариантов. Чем сложнее ситуация, тем важнее удобный дизайн, который направлял бы граждан и клиентов в нужном направлении. Людям, незнающим, что для них хорошо, необходимы помощники, которые помогут определиться с выбором, дословно компетентные специалисты, которые благотворно повлияют на их решения. Та

Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со лер и Санстейн называют их архитекторами выбора. Именно таким образом понимают сегодня себя убежденные социал-демократы. Всевидящее и обо всем заботящееся государство созидает тиранию благосклонности. Общее благо подразумевает контроль над поведением граждан. Государство охватило человека целиком, взяв и душу, и тело. Государство всеобщего благосостояния обладает превентивным характером забота превратилась в обеспечение. Помогают даже тем, кому помощь ненужна. Общее благо превратилось в «обслуживание».
Энтони Гидденс также призывает к расширению государственной предусмотрительной заботы о существовании, к политике позитивного общего блага, которая рассматривает счастье как универсальную ценность и поэтому воспринимает себя как помощь развивающемуся «автотелическому Я. Политика является принуждением к счастью, чьими адресатами, по Гидденсу, должны быть не только неимущие, но и вполне успешные люди. Как бедные страдают от неравенства, таки богатые страдают от «продуктивизма». Гидденс мечтает о заключении пакта о жизненном укладе между бедными и богатыми, о взаимном обучении, из которого впоследствии родится «автотелическое Я. Богатые учатся у бедных, как поставить под вопрос автономию работы, а бедные учатся у богатых, как научиться ценить позитивный эффект социальных различий43.
В своей теории справедливости Джон Ролз предлагает философское основание либертарианского патернализма. Патернализм оправдан тем, что люди должны быть защищены от собственного слабоволия. Некоторые люди уполномочены действовать от нашего имении делать то, что мы хотели бы сделать сами, если бы могли рационально думать и решать
Thaler R.H., Sunstein C.R.
Nudge. P. 5, 175.
43
G iddens A.
Beyond Left and Right. Cambridge: Polity Press,
1994. P. 192.
144

V I . Сакрализация справедливости государство, которое ничего немо жет о нас знать как о личностях, обеспечивает нас теми вещами, которые мы предположительно хотели бы вне зависимости оттого, действительно ли мы их хотим!44
Подлинная проблема политики социальной справедливости вовсе не в том, что нагрузка, говоря излюбленной метафорой социальной религии, на могучие плечи становится все сильнее. А скорее, в том, что бе­
нефициары социальных мер становятся подлинными жертвами. Социальная справедливость, понимаемая как система перераспределения, обеспечивает политическую стабильность несовершеннолетия она учит людей чувствовать себя беспомощными. Кроме того, необходимо учитывать, что пытаясь помочь жертвам с помощью социальных пособий, государство всеобщего благосостояния способствует тому, что число этих жертв только растет. Тот, кто долгое время живет на социальные пособия, подвержен опасности развить в себе менталитет государства всеобщего благосостояния привычка зависеть от государственной помощи складывается с детства. И чем дольше продлится такая зависимость, тем меньше вероятность того, что человек будет в состоянии позаботиться о себе сам.
Остальное достается СМИ нас учат чувствовать себя беспомощными, наблюдая за другими, брошенным всеми на произвол судьбы, например в результате природной катастрофы. И тогда, ища защиту, мы устремляемся в объятия отца, которым в сиротском обществе может быть только государство. Повсеместно в западном мире политические левые сегодня выступают за сохранение консерватизма социального государства. Там же, где социализм действительно существует, он воспроизводит программу равенства несвободных
Rawls
/. A Theory of Justice. Cambridge, MA: Harvard Univer­
sity Press, 1999. P. ИВ качестве государства всеобщего благосостояния он облагает налогами успехи поддерживает ресентимент.
Государство всеобщего благосостояния — замечательная, гуманная идея с фатальными последствиями. Она предполагает политику полного участия — никто не должен остаться снаружи. Компенсационные меры устранят несправедливость. Так как все без исключения обязаны принимать участие в общественной жизни, то некоторые могут оказаться в более привилегированном положении. Стать неимущими, как иронично заметил Луман, могут только все Налогоплательщики не дают остановиться машине перераспределения. Мы все привыкли к тому, что государственное вмешательство кажется нам легитимным, потому что государство озабочено перераспределением. Все беды незаслуженны, что обосновывает притязания на помощь. Поэтому перераспределение
per se справедливо. Все это является чувствительным социализмом, на котором покоится государство всеобщего благосостояния.
Ценой за доступ к пособиям является зависимость от них. Опекающее социальное государство делает из нас пленников наших притязаний. Еще в 1927 г. Мартин
Хайдеггер в нескольких строках философски осмыслил феномен попечительства, реализованного социаль­
но-демократическим господством опекунов. Вслед за ним Эрнст Фортсхофф закрепил все эти публично- правовые достижения в понятии забота о существовании. Сегодня эта забота охватывает весь западный мир в его стремлении к глобальной социальной работе, которая, хотя и обеспечивает наше существование, но при этом лишает нас присутствия (Тот, кто не озабочен вопросами своего собственного существования, те. не обладает возможностью
Luhmann N.
Das Recht der Gesellschaft. Frankfurt am Main:
Suhrkamp, 1993. S. Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со. Сакрализация справедливости определять себя через собственный труд, сталкивается с опасностью стать чернью. Этот термин был предложен Гегелем и определялся им лишь связанным с бедностью умонастроением, внутренним возмущением, направленным против богатых. Труд определяет достойную жизнь, а также является основанием для чести, которую наряду со стыдом Гегель причисляет к субъективным основам общества. У черни отсутствует честь, заставляющая человека обеспечивать свое существование собственным трудом, иона тем не менее претендует на обеспечение своего существования как на свое право. Ив этом заключается специфика современного понимания проблемы бедности в гражданском обществе лишения тотчас же принимают форму неправа Тотальная забота о существовании лишает предприимчивых людей денег, а тех, оком заботятся, достоинства. То, что действительно посягает на достоинство человека, так это благие деяния государства, делающие человека зависимым. Типичные парадоксы политики государства всеобщего благосостояния — это система перераспределения и налог на богатство. Потребители социальной помощи теряют свое достоинство, потому что то, что они получают, они не в состоянии заработать. В тоже время те, кто много работает, следуя логике экономического дарвинизма, настолько развивают свою производительность, что на их могучие плечи и ложится груз социальной справедливости
Hegel G.W.F.
Grundlinien der Philosophic des Rechts. 1979.