Р. Негарестани, - Циклонопедия_ соучастие с анонимными материала. Incognitum hactenus Кристен Алвансон
 Скачать 7.73 Mb.
|
|
Органы тела (члены, соединенные друг с другом кривыми и кругами, создающими закрытое или запечатанное лабиринтообразное кружение. Крылья меньшего размера, крепящиеся к большим крыльям, или наличие большего числа крыльев, чем это необходимо для полета и миграции. Рога, образующие спирали (вопреки популярному заблуждению, рога сами по себе — не признак сатанинского агента, или рога, указывающие друг на друга, обозначают лукавых демонов. Широко расставленные ноги, образующие треугольник, также известный как трехточечное богохульство, — одна из наиболее значимых диаграмм нело- кализуемых и предательских демонов. Демонограмма Пазузу (правая рука поднята, левая опущена) — это уникальная БЕЗДонная картография болезни она означает вращение Морового Колеса. Эта демонограмма подтверждает, что Пазузу (как и Угаллу) принадлежит к легиону демонов — распространителей чумы. Демонограммы демонстрируют абстрактное распределение демонов они — планы демонической мобилизации, мобилизации в военном смысле. «Они верят, что Месопотамия и весь Ближний Восток окутаны каким-то туманом войны, характерным только для ближневосточных регионов Азии Что нужно практиковаться в слепоте, иссушать свои легкие и возвращаться к пыли, чтобы слиться с вонючей ямой Ближнего Востока. Жители деревни недалеко от Тел л ь-Ку юн джи ка, который считается местом расположения древней Ниневии, сказали нам, что этот сухой туман — это морок Пазузу, жгучее грибовидное облако Ближнего Востока. Чтобы жить в пыли, нужна опреде 121 Машины войны, хищники и вредители ленная доля демонизма, которую люди Запада считают невыносимой для человека. Джексон Уэст не считает Ближний Восток геополитическим регионом, он утверждает, что Ближний Восток — живой. Не метафорически: он живой в буквальном смысле и ждет возможности высвободить свой разум Он жив, но ему ненужно выживать, потому что у него есть своя жизнь, — это было последнее, что Уэст сказал мне, отправляясь из Мосула с сыновьями на поиски того иранского контрабандиста нефти итого чувака — Омара утверждавшего, что у него есть дневники Ибн Маимума, персидского оккуль- тиста-саботажника, партизанского эксперта и заговорщика, который помог Аль-Фатемиду свергнуть режим халифата в Египте (первый лейтенант Али Оса, первый батальон армии США, я пехотная бригада). Т е л ль -Ку юн д ж и к Ниневия, 36°24' с.ш. 43°08' в.д. 122 Легион Экскурс VI (К с е но агенты и а с сирийская Ось Зла- против -Зла )bМеханизм защиты человека — самая последовательная сущность на этой планете эта самоподпитывающаяся паранойя способна понять и идентифицировать любой контакт только сточки зрения потенциального вторжения. Когда это параноидальное постоянство (или постоянная паранойя, поскольку паранойя, по иронии, имеет тенденцию быть последовательной) обретает автономию, оно становится безжалостно шизоидным, пассивно открываясь для неизвестных угроз Извне, или ксеноагентов. Антропоморфная система безопасности — это ящик Пандоры незарегистрированных заболеваний, возникающих из постоянного сопротивления системы внешним вторжениям, с одной стороны, и постоянной эскалации вторжения — с другой. В этом смысле система человеческой безопасности представляет собой проекцию интенсивности конфликтов между ксеноагентом (демоном) и системой, регистрирующей новые неопределяемые язвы, картографированные на внешних границах демона и системы. В отличие от все еще глубоко религиозной демонологии Мартина Бергмана, настаивающего, что демон должен быть изгнан не для того, чтобы спасти одержимого, а чтобы помочь демону сбежать из млекопитающего мяса, согласно ассирийской Оси Зла-против-Зла, демон заражает человека, чтобы извлечь широкий спектр моро-бунтов из его системы безопасности, не захватывая ее (в смысле захвата собственности, монополией на которую обладает Божественное — например, человек как собственность Бога, а путем превращения Божественного и его функций безопасности в опосредующих паразитов (сутенеров) для входящих заболеваний. В ассирийской политике демонизма Божественное и его мир превращаются в ферму, питающую мор. Их сопротивление и слепые попытки противостоять поощряются, потому что каждый случай сопротивления несет в себе еще больше вторжений Извне. Вредители, ксеновозмущения, космические болезни запускаются, когда достигнута необходимая нагрузка, и система безопасности антропоморфного агента начинает разрушаться и расходовать силы впустую, пытаясь выжить любой ценой, что в свою очередь провоцирует еще более широкий спектр моровой активности. В этой панораме выживание и укрепление безопасности (вопреки умирающей системе) бесконечно возбуждают демона. Современная криминология отказывается признавать присутствие демонов также как светское безверие объявляет глупостью идею одержимости беспомощного человека демоном если демоны существуют итак сильны, то зачем им захватывать жалкого антропоида Такое возражение основано на непонимании механизмов коммуникации между ксеноагентами и системой человеческой безопасности. Потому что демоны сохраняют свою внешность именно путем избыточного насилия (чистой экстериорности силы, применяя больше силы, чем нужно, только чтобы отпереть ворота. Демоны просто раскалывают добычу. Избыточная сила создает такую открытость, которую система уже не в состоянии себе позволить. Как только открытость вышла за пределы возможностей системы, она превращается в случай грубого убийства, а не акт эмансипации, характеризующийся человеческим доступом к внешнему. Избыточное насилие — это зрелище, основанное на фундаментальной неспособности системы справиться Машины войны, хищники и вредители с Внешним. Путем избыточного насилия ксеноагент исполняет свой демонический спектакль и запускает свою экстериорность, с которой система^е может справиться. Экстериорность демона не может быть захвачена системным желанием открытости, и по этой причине такая экстериорность насилует (вскрывает систему. Захватить сильного человека определенно достаточно, чтобы похвастать силой демона, но еще лучше, если одержимый — ребенок или старая женщина, чтобы обозначить экстериорность демона, производящую избыточность. На ассирийской Оси Зла-против-Зла демон не стремится уничтожить (антропоморфную) идентичность вместо этого он пытается сделать идентичность воротами для призыва новых демонов из яростных схваток между ксеночастицами и сопротивляющейся системой. Заграницами идентичности лежит безразличное царство безусловного (абсолютного) безумия, того, что не может быть даже шизоидным, ведь шизофрения процветает на опустошенных руинах границы территории и пределов возможного. Шизофрения требует минимального уровня организации и системы, чтобы распространяться, трансформироваться ввоз bbбуждение и взаимодействовать с ксеновозмущениями и демонами. Шизофрения вырабатывается из синергетических оппозиций между ксеновозмущениями демоническими частицами Внешнего, понимаемыми как неконтролируемые интенсивности) и силами границы она беспокойно мобилизуется через атаки и контратаки, одна атака со стороны ксеночастиц — две или более контратаки со стороны системы. Яростное сопротивление экспоненциально нарастает и постепенно оказывается захваченным ксеноагентами, пока не перейдет в расплав превращение в ГАЗ всех частиц. Шиз-потоки текут только в дифференцированных зонах это означает, что должно быть как минимум две стороны идентичность и ее смертельные враги После становления фукианского психоанализа единственный образ шиза, репре зентированный в поп-культуре, представляет собой внешний образ безумия непонятный полупарализованный безумец, корчащийся, как пьяный паук. Шиз обнаруживается везде, кроме безумия. Шизофрения приходит с горячкой (Jnun), страстью к смертельному заболеванию (что предполагает здоровье, изуродованными войной пространствами органического выживания, атаками и нарастающими контратаками, диаграмматически рассказывающими свое неустанное выматывающее взаимодействие с дракоспиралью, которая то плавится, то испаряется, сгорает не полностью и рассыпается на части, вместо того чтобы раствориться в ничто. Все восхитительно шизоидное, способное привлечь безжалостное вторжение ксеночастиц и разжечь преступное возбуждение, происходит на границах идентичности и ее режимов, которые желчно организуют сопротивление любой злонамеренной силе. Чтобы провести шизо-линии коммуникации с Внешним, необходим строгий порядок разборки идентичности, и все же любая серьезная попытка тотального стирания идентичности непременно исключает пространство ксеновозбуждений и ведет к аутичному нигилизму. На Ближнем Востоке арабское слово Jin (или Jinn) отсылает красе, созданной Аллахом до сотворения людей они были сотворены из огня и потому способны к смене обличий (в отличие от людей, созданных из пыли и воды, бактериальной грязи пылевого супа. В Коране и исламской демонологии в отличие Легион от христианства Шайтан (Сатана) — не падший ангела первый Джинн (Враг Человеческий, созданный Аллахом. Согласно Корану, у ангелов^нет Воли поэтому они не обладают способностью не подчиняться приказами свободой выбора Однако Джинны сих непредсказуемым разумом могут выбрать свой путь они обладают Волей подчиняться или не подчиняться, быть верными или предавать (Khazoola: Vji^ ). Джинн или Жинн — мужского рода, женская часть этой расы называется Джнун (Jnun, во множественном числе oj**) — это многозначное слово также означает горячку, безумную любовь и терминальную шизофрению (коррозивные приливные волны ксеновозбуждений). В персидской мифологии Джнун — потомки Дже или Джахи, первой антикре- ационистки, созданной плотью от плоти Ахримана — дочерью Ахримана, которая разбудила отца от десятитысячелетнего сна, чтобы породить моровой легион Джахи — первая женщина, миссия которой — уничтожить весь прокреациони- стский проект Ахурамазды. В арабском фольклоре Джнун — дочери Лилит. Руб эль-Хали, ужасающая пустыня, в которой десять лет жил Абдул Аль-Хазред, была населена Джнун — не Джиннами, которые функционировали как женские врата Внешнего. Аль-Хазред, по-видимому, коммуницировал с женской стороной Внешнего (то есть Джнун), когда писал свой ночешифрованный «Некрономикон», шедевр о космодромическом богохульстве и реализме открытости. Джнун захватывают мужчин, ноне оккупируют или колонизируют своих хозяев. Вместо этого они открывают одержимых мужчин Внешнему, открывают в смысле раскладывают, вскрывают, вспарывают (например, марокканская джи- ния Айша Кандиша, или Айешеш Гедизех, которую называют «открывательйи- ца»). Одержимый Джнун, Абдул Аль-Хазред счел этот путь единственной надежной политикой коммуникации с космодромом Внешнего, обозначенным на Нумограмме как регион Djynxx или, точнее, ХХ-джинний. Путь вили регион ХХ-джинний картографируется как становление-женщиной через Джнун, которые, согласно арабскому и персидскому фольклору, рассказывают нерас сказанные истории тому, кто вскрыт и пожран ими. Лилит рассказывает странникам запретные истории, прежде чем вскрыть и сожрать их. В этом смысле Дж нун (картографированные на Нумограмме как регион Djynxx) — прямая связь с космическим богохульством и женским потоком Внешнего. Лавкрафт часто называет Аль-Хазреда безумным поэтом или безумным арабом именно потому, что коммуникация с Джнун как женскими вратами (вульвокосмиче скими сингулярностями) имеет одно неизбежное последствие — радикальное безумие. В арабском и фарси слово «Джнун» также означает безумную любовь и терминальное безумие как результат раскрытия женским острием Внешнего. Однако «Джнун» несовместимо с западным определением Безумия. Этот термин непереводим, но достаточно будет сказать, что Джнун чаще всего состоит из трех элементов и развивается путем их сочетаний Одержимость, Любовь и предельная открытость. Абдул Аль-Хазред был majnun (меджнун, мужчина, вскрытый Джнун, и одновременно человек-меджнун, безумец, который немедленно напоминает нам о меланхолической повести о Лейли и Медж- нуне и их истории любви, в которой сошлись сумасшествие, открытость и безумная любовь — Запретное Машины войны, хищники и вредители Айша Кандиша, или Айша Кадиша, или Гедизех — одна из самых популярных и устрашающих Джинний (женщин-Джиннов) в марокканском фольклоре. Верования и ритуалы Айши сохранились ив веке. Она одновременно охотница и целительница, иногда появляющаяся в образе прекрасной (непреодолимо соблазнительной) женщины, а иногда в образе Старухи. Когда она захватывает мужчину, она не подчиняет себе жертву, а открывает мужчину буре других Джнун и Джиннов, демонов и колдовских частиц всех видов, превращая его в зону трафика стремительных космодромических данных. Вот почему она внушает страх Иона никогда не уходит — она пребывает в мужчине, чтобы гарантировать его тотальную открытость, что не всегда приятно. Согласно верованиям марокканцев, единственный способ комфортного существования с Айшей (новой любов ницей/возлюбленной) — сотрудничать с ней, кормить ее, возбуждать ее страстными и варварскими музыкальными ритуалами с какосоническими ритмами Легион НЕЧТО БЕЛАЯ ВОЙНА И ГИПЕРКАМУФЛЯЖ Статья Хамида Парсани Мир накануне двойного предательства читается как полный социоантропологическлй аналог фильма Джона Карпентера Нечто с предсказуемыми ближневосточными отсылками и выводами, призванными придать статье социально-политическую релевантность. Вопреки полному невежеству (или, как он сам это называет, когнитивной невосприимчивости) Пар сани в отношении современного кинематографа и литературы и его циничному презрению к научной фантастике (моя спонтанная инстинктивная реакция в этом эссе он признает Нечто Карпентера своим вторичным источником вдохновения. Первый его источник — экстремистский манифест Абду-Сала- ма Фараджа Джихад отсутствующее обязательство, прославляющий исламскую доктрину Такия ( Taquiyya, или Taghieh) как основание для новой священной войны. Статья представляет собой аналитический результат столкновения археолога с научно-фантастическим материалом. Перед написанием этой статьи Парсани протестовал Зачем мне читать научную фантастику, когда я зарабатываю на жизнь изучением Ближнего Востока и взаимодействием с ним, а он слишком безумен даже для фантастики Парсани подчеркивает, что он столкнулся с этим фильмом случайно, через много лет после написания своей книги о доктрине Такия. Исходный пассаж о Такия в Стирая Древнюю Персию отсылает к исламской, в особенности шиитской, доктрине Такия на заре ислама как оборонительной и защитной стратегии Такия означает сокрытие своих истинных убеждений и действий, чтобы избежать той или иной опасности (например в случае исповедания ислама во враждебных к нему обществах. Однако в более поздних работах Парсани анализирует этот термин как современную тактику уклонения и военную стратегию, полностью отдающую себе отчет в собственной оффенсивной сложности. Парсани высказывает предположение, что если исходный смысл слова Такия — избегать или ускользать от опасности — относится к особой ответственности верующего проявлять осторожность в со Машины войны, хищники и вредители хранении и поддержании божественной Веры (религии, то современная Такия имеет дело с сокрытием собственной веры путем принятия веры или практик Другого, стем чтобы спровоцировать враждебное общество или Целое на реакцию против собственного населения и сущностей в поисках истинно верующих. Ведь когда джихадист накладывает на свою веру веру неверного, враждебное государство неверных больше не может отличить собственных граждан от людей Джихада и их радикальных угроз. Живя и говоря точно также, как итак называемые неверные, джихадист полностью совпадает с обычными членами этого общества. Чтобы внедриться в силы Джихада, государство должно подвергнуть исследованию сам концепт гражданства и ввести строгую регуляцию того что означает быть обыкновенным гражданином. Поэтому обычное гражданское лицо становится первой и последней мишенью и государства, и джихада Именно вследствие доктрины Такия и джихада гражданский становится неопределенным союзником, то есть хуже, чем врагом. «Сегодня Такия, или следование логике Нечто, связывает выживание верующего, который скрывает свою практику и веру, с катастрофическими последствиями для общества врагов. Выживание индивидов или коллективов, в частности само существование национальных и коренных сущностей, должно стать объектом любопытства полиции или даже кандидатом на ликвидацию, потому что враждебные сущности, эксплуатирующие Такия, практикуют и почитают все что угодно, только не свои собственные системы они заселяют любую нишу и территорию, кроме своей собственной (X. Парсани). Сходство этого сценария с сюжетом Нечто, согласно Парсани, заключается в том факте, что мишенью для атаки и уничтожения становится не Нечто (экстремист, исповедующий Такия), а его потенциальные носители или позиции ниши, которые оно потенциально может занять. Если выживание — единственная причина вторжения Нечто в форме заражения гражданских, то, чтобы элиминировать угрозу Нечто, все, что пытается выжить или, другими словами выживание как таковое должно рассматриваться как угроза. Чтобы победить Нечто, необходимо разыскать все, что пытается выжить, потому что воля к выживанию совпадает с тенденцией Нечто выжить любой ценой чем менее важна таили иная сущность, тем идеальнее она в качестве носителя для Нечто. В человеческом обществе этот идеал выживания на индивидуальном и коллективном уровне проявляется в гражданских лицах и концепте гражданства. Гражданский — почти идеальное укрытие для джихадиста, практикующего Такия, который всего лишь пытается выжить, став рядовым гражданином враждебного общества, что не только делает факт бытия гражданским (гражданство как статус) угрожающим, но и поляризует общество полярность Государства и партизанского ополчения (саботированного гражданства) — полярность, движущаяся по спирали эскалации и диффузии. Каждый подозреваемый в джи- хадизме, элиминируемый государством, вызывает усиление попыток выживания джихадистов Такия (Нечто, что в свою очередь приводит к усилению Такия |