Р. Негарестани, - Циклонопедия_ соучастие с анонимными материала. Incognitum hactenus Кристен Алвансон
 Скачать 7.73 Mb.
|
|
— это модель участия или соучастия с наррациями Земли, а нефть придает этим наррациям живость и стремительность. Модель этой живости и стремительности на Ближнем Востоке — распад и скрытая мягкость. Скрытая мягкость Ближнего Востока не укладывается нив витапистскую модель, нив некрократическую покорность смерти. Прогрессирующая мягкость распада ускользает от консолидации, ноне избегает твердости космогенез распада разворачивается внутри твердости, распространяется с внутренних поверхностей на внешние. Путем распада твердая сущность захватывается не интегрированной жизнью и не смертью, а неопределенностью. Если современные социально-экономические и политические формации на Ближнем Востоке источают бешеную жизненную силу и вонь коррупции, то только потому, что они предали смерть, пережив распад В том же духе значительный элемент дезинтеграции, который Ближний Восток вносит в весь остальной мир своим населением, политиками, религиями и даже самим своим существованием, может быть объяснен ближневосточным подходом к смерти, жизни и мягкости намеренное добровольное затухание как автономный процесс строительства — скрытая мягкость распада». Несмотря на все материалы о распаде или ближневосточной модели невозможной смерти, содержащиеся в поздних работах Парсани, его роль в социо политическом основании Ближнего Востока может быть картографирована только с помощью высокотехнологичного словаря. Однако мы можем здесь сделать предметом рассмотрения псевдоидеологическую адаптацию (а по сути — полное затормаживание) дискурса Парсани. Героические или романтические подходы к распаду полагают декомпозицию процессом натурализации (возврата к природе, полного исчезновения и разрушения, избавления и перерождения. Однако финальная цель таких героических взглядов — политическое или экономическое одомашнивание и апроприация, поскольку распад не совпадает ни сформированием, ни с разрушением. Распад — это процесс артифициапизации, распространяющийся на субстрате всех модусов выживания (существ. Другими словами, распад в отличие от смерти — не нечто внешнее по отношению к выживанию, поскольку он длит себя на субстрате выживания, дабы бесконечно откладывать смерть и абсолютное исчезновение. При распаде существо выживает, сливаясь с другими существами, ноне теряя при этом всех своих онтологических регистров. Распад никоим образом не стирает и не уничтожает напротив, он поддерживает жизнь. Именно этим процесс распада, несмотря на все явные коннотации, отличается от трансгрессивных машин войны терминации, аннигиляции, трагедии и насилия. Распад подрывает смерть и разрушение путем перемещения их в пространство, где они не обладают формативной властью (Puissance = р) и, соответственно, где формация побеждает как целостное единство, таки смерть или стирание. Генерируя все аспекты формации, распад разосновывает само основание, на котором проводится, распространяется и устанавливается власть. В соответствии с поромеханикой распад бесконечно прокалывает формацию власти и таким образом не дает власти инвестировать в консолидацию своей формации. Соответственно, распад стро 188 Нерасчерченные регионы ит мир, в котором власть может приводить только к разложению формаций на бесконечные отбросы — все мрачные царства существ. По эрэй причине распад не приводит власть {puissance, как в La Volonte de Puissance) к полному стиранию и искоренению р * О, или ничто без твердости, но и не придает власти структурных и утилитарных оснований. Так называемая коррупция, или закат Ближнего Востока результат бесконечно проколотого основания социальных, экономических и политических формаций, которое не позволяет эффективно использовать власть или поставить ее на службу. Подрывая основание, на котором власть может применяться, а линии разрушения могут мобилизоваться, распад уводит в сторону (в смысле перманентного схода с рельсов) процесс терминации. Если социальное, экономические и политическое определения власти детерминируются ее формацией, а сама формация устанавливается ее основанием, тогда мирная (не-аннигилирующая) атака на основание властных формаций производится как конкретный саботаж против самого определения власти. «Распад может извлекать мягкость из деспотизма, политическую стойкость из отказа от использования власти. Это загадочный modus vivendi неумирающих ближневосточных властных систем влияние их заразной нищеты и тирании навесь мир не знают географических ограничений. В отсутствие какой бы тони было консолидированной поверхности, на которой можно было бы эффективно утверждать, проводить, транспортировать, сберегать и развивать властные формации, власть не работает ни на что, кроме разложения самой системы. Распад формативных платформ приводит к растворению линии командования и провалу тактики, которая требует формаций для своего динамизма и модуса действия. Но этот коллапс командования и тактики не оставляет разлагающуюся систему или политическую единицу беззащитной или умиротворенной такой коллапс открывает пугающую арену парами литаристских действий, на которой любой шаги любое применение власти превращаются в беспилотную стратегию, стратегию без линии командования Результатом этого парамилитаристского развертывания становится Ближний Восток как опустошение. Разлагаться означает терять различие между мягкими твердым. Фактически невозможно определить, в чем разница между непреодолимой мягкостью и непреклонной твердостью, когда имеешь дело с ближневосточными государствами и системами власти (Хамид Парсани, Стирая Древнюю Персию»). Распад может конкретно (в смысле прагматизма и политических последствий стирать определение власти позиционированием р (Macht) над Нулем-без-твер- дости (р, процесс, характеризующийся не растворением власти, а сохранением ее в живых внутри скрытых носителей. Как политическая машина нежити, ближневосточная система раскрывает свои подлинные черты в распаде. Использование власти в распадающейся системе — это некрофилический опыт. Распад разрушает власть на виртуальных поверхностях нуля, где она гниет и источает свою вонь но превыше всего распад высасывает смерть из живых, не проваливаясь Каталитические пространства в черную прозрачность смерти. В то время как пришествие смерти предвещает конец любой вместимости аффорданса, царство распада начинается сутра ты такой вместимости. Эту прогрессирующую смерть, которая не может разрешиться полным удалением или тотальным разрушением, можно попробовать на вкус только через распад и его дифференцированный беспорядок. Распад знакомит власть со злоключениями материи. Но именно сущности как существа пересказывают друг другу приключения распада как космическую одиссею. В распаде границы и черты объектов подвергаются проверке гиена строится из трупа собаки, который, в свою очередь, порождает растения, мелких червей внутри меньших червей внутри еще меньших червей внутри бесчисленных извивающихся тел. Пробуждение различных видов из испортившейся сущности неотъемлемо от распада. Тревожное открытие немецкого философа-схо- ласта Генриха фон Гессена старшего гласит, что неясно, всели люди относятся к одному виду, тоже и с собаками и лошадьми. Тела, принадлежавшие код ному виду, будучи живыми, могут отличаться по виду друг от друга, когда начнут портиться. В процессе распада таксономическая неопределенность и явная двусмысленность размывают границы не только между разными видами, но и между существами одного итого же вида. В контексте распадающихся политических систем такая неясность знаменует угрожающий социально-политиче ский поворот. Утверждение, что распадающаяся политическая система пересекает и охватывает другие политические системы, уже звучит достаточно пугающе но стоит добавить, что любая политическая система, будь то развитая или демократическая, может быть дифференцированным градиентом распадающейся политики — это немыслимая инсинуация. В распаде любая инстанция динамизма или регуляции, модулируемой дифференциальным равновесием между горизонтами жизни (как живущих) и смерти выводится из строя. Мы оказываемся выброшенными за пределы жизни и смерти (аффорданс жизни) как экзистенциальных экстремумов. Пересекая дифференцирующую мягкость распада, сущие встречаются с модусами выживания, которые не основаны на экономических доменах умирания и жизни. Эти модусы выживания или бытия характеризуются одновременным включением и развитием. Распадающийся объект или система сворачивается в свои минимальные тело и очертания (меньше чем вещь, больше чем ничто) ив тоже время разворачивается в другие существа, которые отличены от него распадом. «По мере распада ближневосточная политическая система сокращается до своего нередуцируемого тела и бесконечно малого существования. Следовательно, по мере декомпозиции она развивается в направлении неожиданных систем и модусов политики. Труп политической системы — на самом деле ее актуальное тело (summa actualis), химический потенциал которого безграничен (X. Парсани). Охват и развитие распадающейся сущности описывает событие, которое осцил лирует между абстрактным (складывание в минимум тела и очертаний) икон bbкретным (отличие от других актуальных существ. Космогенез распада выстроен Нерасчерченные регионы между измерениями. Путем распада жизнь и смерть множатся и разлагают друг друга до бесконечности (а каким мог бы быть конец распад. Для системы, которая впала в экономическую неразбериху и отсутствие вычислительных возможностей (как жизни, таки смерти, вызванные процессом распада, нет освобождения, нет спасения нив смерти, нив жизни. Распадающаяся сущность становится лабораторным столом, на котором прорастает базо-некрофилия (где смерть бесконечно откладывается, но последовательно приближается. Распад — это лимитрофный процесс, входе которого объект постепенно сжимается до нуля не выполняя акта аннигиляции (полного растворения в ничто. Бесконечное сокращение или сжатие распадающейся сущности равно испарению качеств или атрибутов, через которые человек трансцендентально схватывает или получает доступ к этому объекту — ощущает, переживает в опыте, опознает, допускает и судит. Такое испарение точек доступа (трансцендентальных порталов) складывает сущность обратно в себя. По мере того как объект убегает от нас, он четче вырисовывается в его собственном пространстве, и все это благодаря вторжению и помощи ничто, близость и удаленность которого одинаково бесконечны По этой причине Парсани ставит политический вопрос, ответ на который он надеется найти в разработке этики распада Если распадающаяся политическая система избегает нас во всех отношениях абстрактно, конкретно и экзистенци ально,— ноне погибает полностью, то как именно о ней можно судить?» Извилистое и розовое пространство распада — розовое ввиду семиотики войны и мира, красноты и белизны и их взаимного загрязнения — воплощает логику слепоты в человеческом знании. «Первое, что замечаешь, живя на Ближнем Востоке это что распад окутывает свои объекты неясностью, в равной степени отталкивающей как для процессов терминации, таки для процессов роста. У ближневосточных политических государства эта неясность принимает форму слепоты-к-смерти, которая может быть противопоставлена ослеплению смертью (X. Парсани). Затерянный в неясности, понемногу ты оказываешься отдан беспорядку, ликвидации границ, бесконечно малому вымиранию, базо-некрофилии и быстрой гнили которая бормочет попробуй на вкус свою смертность, стирая все пути к смерти. Высаживание puissance в точку холодного нуля — механизм распада (р это также разоснование, из которого без сотворения возникают угрожающие ближневосточные системы. Распад строит без творения. Власть требует основания чтобы превратиться в формативную власть (власть закона, Государства, религии et cetera), а распад выводит из строя основание, с помощью которого власть ин- струментализируется. Но как процесс гниения или распада помещает puissance над нулем, разосновывая власть Ответ заложен в дифференцирующем безумии распада и его раковом подходе к metron системе мер. Формация в целом требует мер, чтобы сохранять консолидацию и поддерживать процесс регенерации или терминации. С одной стороны, распад — это дифференциация бытия как атрибутированного некоей сущности) в другие существа с другой стороны, это метастазис шкал и измерений через акт разложения или развертывание Каталитические пространства шкал и измерений, присущих формам новых существ, возникающих из разлагающейся сущности. Для человеческого трупа нет антропдморфной шкалы — абстрактного или конкретного, только различные измерения, шкалы и широты атрибутируемые новым формами сущностям: шкалы вермикуляции (черви, паразитические измерения (грибы, ароматические широты (зловония) и масштаб неизвестного. Хотя все эти шкалы уже присутствуют в теле, распад высвобождает их, сообщает им новые уровни дифференциации, несвязанные с телом как носителем потенциальностей. Здесь машинерия распада накладывается на механизм избыточного шрамирования или фибропролиферации. Если шкалы используются для формативной поддержки и сохранения целостности, они могут также и разлагать формации, когда скорость их пролиферации или дифференциации превосходит возможности и скорость регенерации формации. Пролиферация шкал и дифференциация широт формы позволяют распаду отстраниться от природы и природного, так как он отклоняется от великой бесформенности природы, которая не терпит никаких измерений, стандартов шкал, метронов и мер, из которых складываются, производятся и конфигуриру ются системы, территории и ассамбляжи. Процесс распада фактически развивает свою машинерию именно из того, чего природа не терпит из шкал и измерений как матриц и фреймов властных формаций. Однако подход распада к измерениями шкалам — это подход полого комплекса к Целому разложение консолидирующего целого и выведение из строя формации относительно ее дифференцирующего охвата или способности к реформированию. Распад пересекает и схватывает измерения как нередуцируемые переплетения твердости и пустоты — объектов, бесконечно дифференцируемых до такой степени, когда меры и измерения теряют способность измерять или определять форматив ные регулятивы. Это событие, однако, не приводит к стиранию измерений или мер — распад разлагает измерения путем их пролиферации (превращения во вредителя) и запутывания (вермикуляции); приводит в беспорядок все, относящееся к измерениям. Это не значит, что распад исполняет Волю Природы и ее пошедшего вразнос Капитала, оживляя измерения и шкалы. Злонамеренность распада по отношению к шкалам указывает, что распад разворачивается через измерения и формативные шкалы, чтобы рано или поздно снизойти в неосно вание, в обломки размерности или демоническую твердость (то есть труп твердости. В бытии твердым заключено гораздо больше, чем можно вообразить ведь если бы твердое уступало пустоте и было бы просто ее симптомом, тогда почему бесконечный жестокий процесс распада до сих пор не уничтожил твердость рази навсегда? Погруженные в скрытную мягкость распада, измерения и метроны разлагаются под машинерией гнили. Избыточность измерений — это стратегия распада также как твердость — его топливо. В распаде дезинтеграция — лишь средство избыточности измерений и пролиферации шкал, поскольку дезинтеграция — это предельная тактика последовательного размножения измерений в отсутствие какой-либо силы консолидации и утилизации их как целого или как формации Разлагающаяся сущность — это кишащие червями выделения ее бывших измерений, она порождает все больше и больше мер, микрошкал, метронных ячеек Нерасчерченные регионы твердых фрагментов, лабиринтообразных сплетений измерений и свалок бесполезных шкал. В этом смысле говорить о локальном распаде (как относящемся к одному объекту) уже проблематично, поскольку распад работает вне всех шкал и измерений, которыми локальное может быть отделено от эпидемического и глобального: «Мой распад — не только мой, это распад всего мира, который отличен от меня. Ближний Восток, возможно, и представляет собой неясный геополитический распад, но развитый мир тоже может быть назван распадающимся Ближним Востоком в эпидемическом и глобальном масштабе (X. Парсани). Дезинтеграция, привносимая в объект гнилостными процессами необычная дезинтеграция как разделение на компоненты, части, фрагменты или составляющие атомы. Распад — это нефрагментарная дезинтеграция, в которой все остается связанным с распадающейся сущностью. Непрерывность сохраняется вот bbсутствие консолидированных измерений и когерентных мер. Вследствие этого процесс дезинтеграции распада выражает логику предельной мягкости (слизи где непрерывность становится результатом бесполезных связей и невозможности отказа от них. Интеграция также невозможна, потому что шкалы и измерения больше не поддерживают возможности своих формативных сил. Распад создает слизистую непрерывность в процессе дезинтеграции. Входе распада происходит катастрофический коллапс в глубинах композита, где контраст между твердыми пустотой радикально размыт. Бесполезные связи между ними подрывают экономическую эффективность и стабильность целого и противостоят ей. Дезинтеграция — это лизис, за которым следует подрыв способности определять количество и качество входящего и исходящего. Для распада размягчение и дезинтеграция совпадают тогда, когда формация оказывается захвачена поромеханикой. В поромеханических событиях твердое существует за счет мягкого. Линия инициации распада отсылает к линии химии, изнутри наружу, от твердых и жестко соединенных компонентов к мягким частям. Химия начинается изнутри, но ее существование регистрируется на поверхности онтология — это так сказать, лишь поверхностный симптом химии. Распад извлекает из твердого мягкость, превращает его в зараженную фабрику размножения мягкости, которая опять же остается анонимной даже для бесформенности природы. Мягкость распада — прямой продукт его иронии. Монотеизм предполагает, что любое растворение или разламывание твердого — это жизненно безопасный процесс, движущийся в направлении Возвращения (к природе, творению и божественному. Согласно доктрине Возвращения, любой твердый объект может быть безопасно возвращен к своим базовым элементам или истоку в процессе разложения. Такое Возвращение к базовым или изначальным элементам, или матрице существования, необходимо для горизонта чистоты — пепел к пеплу, прах к праху который выступает основой для Божественного креационистского проекта и доказательством его корректности. В процессе распада, однако, это направление Возвращения (креационистское пришествие, откуда ожидается избавление или спасение, фундаментально Каталитические пространства отклоняется в сторону, в беспорядок, внеположенный циклической утопии Божественного. В зороастризме и средневековой химии это неперерабатываемое производство распада называется парами или миазмами — ГАЗ. Пластиковый дух, или газ, очерчивает предельную нелокализуемость распада как эпидемического (а нелокального) феномена. Неслучайно миазмы и чума зачастую приравнивались друг к другу. В том же духе фламандский алхимик Ян Баптиста ван |