Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. История литературы

• Название: История литературы
• Анкор: Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино.doc
• Дата: 17.10.2017
• Размер: 3.68 Mb.
• Имя файла: Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино.doc
• Тип: Документы; #9500
• Категория: Искусство. Культура
• страница: 32 из 61

М. А. Цявловский. Статьи о Пушкине. М., 1962, стр. 419 (с докладом о псевдопушкиниане Цявловский выступал в 1915 г. в Обществе истории литературы — см. сообщение об этом в кн.: Пушкин. Сб. первый. Ред. Н. К. Пиксанова. М., 1924, стр. 319). В семинарии Венгерова в 1914 — 1915 гг. о приписываемых Пушкину произведениях были прочитаны доклады Г. В. Маслова, Д. И. Выгодского, А. А. Попова, Ю. Г. Оксмана. У Тынянова специальная тема поставлена в связь с методологическими посылками. Это обеспечивает статье интерес и после того, как усилиями ученых 20 — 30-х годов основные проблемы пушкинской текстологии были разрешены.
¹ Провозглашена в статье «Взгляд на русскую литературу после Пушкина» (1859). В ряде пунктов А. Григорьев близок к оценкам значения Пушкина для русской литературы и культуры, данным до него Гоголем, Белинским, а позднее Достоевским. Афоризм «Пушкин — это наше все» был неоднократно использован для характеристики различных общественно-литературных ситуаций. Так, С. А. Венгеров к предисловии к первому выпуску сборника «Пушкинист» — органа Пушкинского семинария — осмыслял афоризм А. Григорьева в свете того мирового признания русской литературы, которое обеспечили ей Толстой и Достоевский («Пушкинист», I. СПб., 1914, стр. XXI). Так, «некоторым знаменем», говоря словами Тынянова, оказалась формула А. Григорьева в речи Н. А. Котляревского «Пушкин и Россия», произнесенной 11 февраля 1922 г. на вечере памяти Пушкина в Доме литераторов (см. отдельную брошюру — Пб., 1922, стр. 6); ср. его же. О нем — наше первое слово. — Газ. «Ирида», 1918, № 1.

² Д. С. Мережковский рассматривал Пушкина как философа, в поэзии которого находят выражение две «вечные» антитезы: культура и первобытный человек, христианское начало и языческое. Это понимание было изложено в трактате «Пушкин» — вошел в книгу «Вечные спутники» (1-е изд. —
423

СПб., 1897) и в Полное собрание сочинений, т. XVIII (М., 1914). Отношение Тынянова, как и других опоязовцев, к Мережковскому характеризовалось резким неприятием (ср. стр. 38, 411, 163, 505).

³ Имеется в виду эссе М. О. Гершензона «Мудрость Пушкина». Прочитанное в виде лекции и затем опубликованное в философском ежегоднике «Мысль и слово» (под ред. Г. Шпета, т. 1, М., 1917), оно вызвало отклики и в газетах, и в научной литературе. «Мудрость Пушкина» вошла в книгу того же названия (М., 1919). Этот заголовок обыгрывали оппоненты Гершензона. Ср. с тыняновским пассаж в книге М. Гофмана (стр. 21). Одним из тезисов Гершензона был следующий: «Слово „свобода” у Пушкина должно быть понимаемо не иначе как в смысле волевой анархии» (стр. 36 книги, ср. стр. 48). Но Тынянов мог подразумевать и еще одну — совершенно иную — «формулу» пушкинского «анархизма» — толкование стих. «Из Пиндемонти» в кн. Н. И. Фатова «Пушкин. Научно-популярный очерк» (М., 1921), получившее, как и вся книга, резкую оценку Томашев-ского («Книга и революция», 1922, № 6, стр. 52 — 53; «Пушкин», стр. 94).

⁴ Эта трактовка восходит к речи Достоевского о Пушкине. Возможно, Тынянов подразумевал здесь работу Б. М. Энгельгардта «Историзм Пушкина. К вопросу о характере пушкинского объективизма» («Пушкинист», II, 1916, особ, толкование «Медного всадника»).

⁵ Тема книги Гершензона «Гольфстрем» (М., 1922). Стремясь показать движение некой единой и вечной человеческой мысли, зародившейся в древнейших мифологических и религиозных представлениях о душе-огне (ссылки на Леви-Брюля и др.), Гершензон сближал Гераклита и Пушкина, находя, что оба они мыслили абсолютное как огонь; отсюда сходство их «психологических теорий» (о душе). В своей «пушкинской» части эта аналогия опиралась на концепцию оживления в поэтической речи внутренней формы слова и — далее — заключенного в нем древнего мифа (Потебня, символисты). Критика «Мудрости Пушкина» и «Гольфстрема» под углом зрения строгой конкретно-исторической методологии была дана Томашевским в его книге 1925 г., стр. 98 — 99, 103 — 106. Ср.: И. Груздев. Блуждающие точки. — «Город», сб. 1. Пг., 1923. С точки зрения некоторых современных научных представлений, суровость этих оценок представляется несколько преувеличенной.

⁶ Имеется в виду книга М. Гофмана «Пушкин. Первая глава науки о Пушкине» (она начинается с аналогичного перебора обозначений).

⁷ Уже М. Гофман пересматривал понятие «пушкинская плеяда». Для Томашевского одним из основных было требование: «Пора вдвинуть Пушкина в исторический ряд и изучать его так же, как и всякого рядового деятеля литературы. При таком равенстве научного метода выявится и творчески-индивидуальное в поэзии Пушкина» (кн. 1925 г., стр. 74 — 75). В 1956 г. Томашевский отмечал, что в начале века «изучение Пушкина осталось особой областью, не сомкнувшейся с наукой окончательно», и что значительную роль в устранении этой разделенности сыграл семинарий С. А. Венгерова («Основные этапы изучения Пушкина» — в его кн.: Пушкин, т. II, М. — Л., 1961, стр. 465, 468). В начале 20-х годов критика «панпушкинизма», исходившая от молодых научных сил, вступала в противоречие с противоположной потребностью интеллигентской общественности — укрепить культ Пушкина в новой социально-политической ситуации. Так, декларация, принятая представителями литературных и культурных организаций Москвы и Петрограда на вечере памяти поэта 11 февраля 1921 г., провозглашала: «Новая русская литература начинается с Пушкина и Пушкиным» (см.: Пушкин. Достоевский. Изд. Дома литераторов. Пб., 1921, стр. 9). На вечере 14 февраля с докладом о поэтике Пушкина выступил Б. М. Эйхенбаум — он подчеркивал: «Пушкин — не начало, а конец длинного пути, пройденного русской поэзией XVIII века» (там же, стр. 78; ЭП, стр. 24). Ср. тот же тезис в набросках ст. Тынянова «Ленский» (см. прим. к статье «О композиции „Евгения Онегина”»). В. М. Жирмунский указывал на свой приоритет в постановке вопроса о Пушкине — «завершителе» (Жирмунский, стр. 72). Ср.: П. Н. Сакулин. В веках. — В кн.: Литературные отклики.
424

М., 1923; А. И. Белецкий. Очередные вопросы изучений русского романтизма. — В сб.: Русский романтизм. Л., 1927, стр. 20 — 21. В той же серии вечеров, устроенных по случаю 84-й годовщины гибели Пушкина и 40-летия со дня смерти Достоевского, с докладом о «Египетских ночах» выступал Тынянов (см. сообщение об этом в кн.: Пушкин. Достоевский, стр. 5). 19 февраля 1922 г. Эйхенбаум, Шкловский и Тынянов выступали на пушкинском заседании Вольфилы с докладами о «Евгении Онегине» («Летопись Дома литераторов», 1922, № 8 — 9; «Пушкин», сб. 1. М., 1924, стр. 321). В своем дневнике 1922 г. Эйхенбаум оставил ироническое описание пушкинского вечера в Доме литераторов 11 февраля. Впоследствии противоположность двух подходов к Пушкину сгладилась. Представление о Пушкине как «начале», хотя и подвергалось критике, в частности специалистами по XVIII в. (Г. А. Гуковский, П. Н. Берков), в целом возобладало (ср. формулу «Пушкин — родоначальник новой русской литературы»).

⁸ Имеется в виду оживление интереса к Державину в 1910-х годах, особенно в связи со 100-летием со дня смерти поэта. Аналогия между литературной обстановкой конца 1910-х — начала 1920-х годов и «борьбой за формы» в русской поэзии XVIII в. — излюбленная мысль Тынянова (ср. в статьях «Вопрос о Тютчеве», «Ода как ораторский жанр», «Промежуток» в наст, изд., «О Хлебникове» — ПСЯ).

⁹ По-видимому, полемика с М. Гофманом. Считая науку о Пушкине первой главой науки о новой русской литературе, он был убежден, что последняя «должна базироваться на монографических исследованиях об отдельных писателях, об отдельных литературных школах и, наконец, целых литературных эпохах» (стр. 158 — 160). В этой последовательности и в особенности в монографическом принципе Тынянов мог видеть опасность расчленения истории литературы на отдельные «науки».

¹⁰ Ср. критику тенденции подменять «литературную личность» личностью творца в рецензии на альманах «Литературная мысль», II (оценка статьи А. А. Смирнова), в статьях «Литературный факт,) и «О литературной эволюции» (см. в наст. изд.). Как известно, биографизм имел широкое распространение в пушкиноведении XIX — нач. XX в. В 30-х годах Тынянов предпринял попытку построить биографию поэта в рамках романа «Пушкин», который, как подчеркивал автор, никоим образом не претендовал на то, чтобы заменить биографию научную.

¹¹ Практика публикаций черновиков, часто ошибочно прочитанных и недостаточно понятых, контаминированных редакций и т. п. была обычной для послеанненковского пушкиноведения (Г. Н. Геннади, П. А. Ефремов, П. О. Морозов). Весь комплекс вопросов о пушкинском тексте, о композиции собраний сочинений наиболее решительно был поставлен в книге М. Гофмана, вызвавшей оживленное обсуждение. См. рецензии: Томашевского — «Литературная мысль», I. 1922; Цявловского — «Феникс», кн. 1, М., 1922; Л. Гроссмана — «Шиповник», сб. 1. М., 1922; Г. Винокур. Критика поэтического текста. М., 1927, стр. 11 — 21. См. также: Пушкин. Итоги и проблемы изучения. М. — Л., 1966, стр. 561 — 574 (раздел о текстологии написан Н. В. Измайловым). Неисправный текст давало и издание под редакцией С. А. Венгерова (тт. I — VI, СПб., 1907 — 1915), в котором «новые приобретения пушкинского текста» были поданы отдельным корпусом с комментариями Лернера (т. VI). Говоря о собрании сочинений Пушкина, Тынянов всюду далее имеет в виду Венгеровское издание.

¹² Имеется в виду статья В. Ирецкого «Максимализм» («Литературные записки», 1922, № 3, 1 августа), вызвавшая отклик А. Г. Горнфельда (там же) с полемикой и против Ирецкого, и против формалистов. По этому поводу Тынянов, Эйхенбаум и Томашевский направили Горнфельду протестующие письма (см. стр. 505 наст. изд.). Ср. о «литературных скопцах» в рец. Лернера на «Аврору» и рецензию Томашевского на «Книгу об Александре Блоке» К. Чуковского с ироническим упоминанием рецензента о филиппике автора против «скопцов-классификаторов» («Книга и революция», 1922, № 7, стр. 59, 32 — 33), а также его статью «Формальный метод» (в сб.: Современная литература. М., 1925, стр. 150).
425

¹³ Тынянов неточно цитирует приписанное Пушкину П. И. Бартеневым и И. П. Липранди двустишие о М. И. Лексе (в начале 1820-х годов чиновнике канцелярии И. Н. Инзова) и экспромт из письма Пушкина брату от 7 апреля 1825 г.

¹⁴ Уже при жизни Пушкину приписывались произведения, ему не принадлежавшие (в частности, политическая лирика — ср. его письмо к П. А. Вяземскому от 10 июля 1826 г.), некоторые из них появлялись в печати с указанием его авторства. Рукописи Пушкина стали доступны исследователям в 1882 г., после того как сын поэта, А. А. Пушкин, в 1880 г. передал их Московскому Румянцевскому музею. До этого ими занимались, готовя собрания сочинений Пушкина, только В. А. Жуковский в 1837 — 1840 гг. и П. В. Анненков в 1851 — 1855 гг. См. работы Цявловского «Судьба рукописного наследия Пушкина» и «Посмертный обыск у Пушкина» — в его кн.: Статьи о Пушкине. М., 1962, стр. 260 — 356.

¹⁵ О Грене и Грекове, печатавших подделки в 1850 — 1860 гг., см. в кн.: П. Ефремов. Мнимый Пушкин в стихах, прозе и изображениях. СПб., 1903 (то же: «Новое время», 1903, № 9845 и 9851, 2 и 8 августа; ниже Тынянов ссылается на газетный текст работы Ефремова). Мистификация Д. П. Зуева — самая громкая в пушкиноведении — вызвала целую литературу, причем работы акад. Ф. Е. Корша, считавшего текст Зуева подлинным, имеют самостоятельное научное значение. В семинарии Венгерова с докладами об «окончании» «Русалки» в 1914 г. выступали Маслов и Выгодский («Пушкинский сборник памяти проф. С. А. Венгерова», стр. XX). В 1918 г. в газете «Наш век» (№ 89, 4 мая) Лернер опубликовал присланное ему неким Зуровым (псевдоним мистификатора — С. П. Боброва) окончание «Юдифи» («Когда владыка ассирийский...»). Как писал Томашевский, «подделка ввела в заблуждение виднейших пушкинистов Петрограда» (ЛН, т. 16 — 18, стр. 1103). Это усилило критическое отношение молодой филологии к традиционному пушкиноведению (ср.: Р. Якобсон. Новейшая русская поэзия. Прага, 1921, стр. 4). На мистификацию указали ее автор — Бобров («Книга и революция», 1922, № 8, стр. 91 — 92), ранее — А. Л. Слонимский («Книжный угол», 1918, № 2), В. Мияковский («Куранты искусства, литературы, театра и общественной жизни», Киев, 1918, № 9).

¹⁶ См.: «Русская старина», 1871, № 12, стр. 671; «Русский архив», 1881, № 1, стр. 183 — 184; П. Ефремов. Указ, соч., стр. 16 — 17.

¹⁷ Н. О. Лернер (1877 — 1934) — историк литературы, главной темой его работ был Пушкин. Лернер — автор многочисленных статей, заметок, рецензий, публиковавшихся в научных изданиях, газетах и журналах с 1890-х годов, книги «Проза Пушкина» (2-е изд. — Пг. — М., 1923), «Рассказов о Пушкине» (Л., 1929), «Пушкинологических этюдов» («Звенья», кн. V. М. — Л., 1935). Огромный фактический материал был собран Лернером в книге «Труды и дни Пушкина» (1-е изд. — М., 1903; 2-е, значительно дополненное, — СПб., 1910), которая остается ценным пособием при изучении биографии поэта. Далеко не все атрибуции Лернера были столь неудачны, как те, с которыми полемизирует Тынянов (см. прим. 11), — другие приняты и вошли в науку (подробнее см. ниже).

¹⁸ В рукописи оставлено место для цифры. Указываем количество текстов, напечатанных Лернером в VI т. Венгеровского издания в разделе «Новые приобретения пушкинского текста».

¹⁹ Комизм усиливается благодаря факту одной «микрополемики», о котором Тынянов, вероятнее всего, не помнил, иначе использовал бы его более явно. В предисловии к редактированным им «Песням» Беранже Лернер употребил выражение «соловей французской песни не замедлил показать новому правительству острые орлиные когти», которое было высмеяно рецензентом «Известий». В письме в редакцию «Книги и революции» (1921, № 8-9, стр. 128) Лернер, в свою очередь иронизируя над рецензентом, пояснил, что это выражение принадлежит Л. Берне.

²⁰ Книга Гершензона «Мудрость Пушкина» открывалась статьей «Скрижаль Пушкина» — этой скрижалью он посчитал записанное Пушкиным авторское примечание к стихотворению Жуковского «Лалла-Рук». На ошиб-
426

ку Гершензона указал П. Е. Щеголев в рецензии на «Мудрость Пушкина» («Книга и революция», 1920, № 2, стр. 57 — 60), но еще ранее автор вырезал статью из большинства экземпляров книги. После рецензии Щеголева Лернер напомнил, что аналогичная ошибка имела место 35 лет назад: примечание Жуковского В. Е. Якушкин включил в свое описание рукописей Пушкина в Румянцевском музее, на что было указано А. Г, Филоновым (см. заметку Лернера: «Книга и революция», 1921, № 1, стр. 81). Копия Пушкина воспроизведена и прокомментирована в кн.: Рукою Пушкина. М. — Л., 1935, стр. 490 — 492. Якушкин и Гершензон — не единственные, кто ошибался подобным образом. И Анненков, и Томашевский бывали введены в заблуждение пушкинскими копиями чужих текстов — см.: Б. В. Томашевский. Писатель и книга. М., 1959, стр. 191.

²¹ Здесь Тынянов впервые устанавливает источник эпиграфа к гл. II «Арапа Петра Великого». В печати на этот источник указал Ю. Г. Оксман («Атеней», кн. 1 — 2, Л., 1924, стр. 164 — 166). В одной из рукописей Тынянова (АК) эта цитата из «Аргивян» сопровождается примечанием: «Сообщено мною Ю. Г. Оксману для его работы об эпиграфах Пушкина». Позднее Тынянов отметил ошибку Лернера в АиН, в статье «„Аргивяне”, неизданная трагедия Кюхельбекера» (см. в наст. изд.). Эпиграф был зарегистрирован Якушкиным в его описании рукописей Пушкина, без указания автора стихов («Русская старина», 1885, кн. XI, стр. 335). Публикацию Якушкина как первую вслед за Лернером отмечает и «Pushkiniana. 1911 — 1917» А. Г. Фомина (стр. 89). В этой книге, изданной в 1937 г., разъяснения Оксмана, а также Тынянова не учтены.

²² См. прим. 57 к статье «„Аргивяне”, неизданная трагедия Кюхельбекера».

²³ См.: П. Ефремов. Указ, соч., стр. 30.

²⁴ Письмо от 20-х чисел апреля 1825 г. (XIII, 167). Об этом письме см. в статье Тынянова «Пушкин и Кюхельбекер» — ПиЕС, стр. 265.

²⁵ Речь идет о заметке Лернера в дополнение к рецензии Щеголева на «Мудрость Пушкина» — см. прим. 20.

²⁶ В 4-й главе статьи подробно анализируется мемуар писателя Б. М. Марковича (1822 — 1884), поставившего вопрос о принадлежности сообщенного им стихотворения Пушкину. Князь Н. Н. Голицын (1836 — 1893) — библиограф, автор «Библиографического словаря русских писательниц» (СПб., 1889), в 80-х годах — редактор газеты «Варшавский дневник».

²⁷ Лернер, по всей вероятности, знал это, поскольку публикация в «Варшавском дневнике» указана Ефремовым («Мнимый Пушкин в стихах, прозе и изображениях», стр. 23), и тем не менее счел возможным приписать стихотворение Пушкину.

²⁸ В этом месте в рукописи — знак сноски (звездочка). Возможно, Тынянов намеревался указать, какие публикации текста предшествовали его включению в Венгеровское собрание сочинений Пушкина: Лернер опубликовал стихотворение в газете «Речь», 1911, № 201, 25 июля; затем оно было перепечатано в сб.: А. С. Пушкин. Изд. журнала «Русский библиофил». СПб., 1911, стр. 95 — 96 — с ошибкой в заглавии и без разделения на трехстишия. Редакционная заметка излагала статью Лернера в «Речи» и поддерживала его мнение. Решение Лернера оспорил В. Я. Брюсов (см.: А. С. Пушкин. Собр. соч., т. I, ч. I. M., 1919, стр. 392). Ср. его критику атрибуций Лернера, представленных в VI т. Венгеровского издания. — «Биржевые ведомости», 1916, 21 октября (то же в его кн.: Мой Пушкин. М. — Л., 1929, стр. 188 — 194).

²⁹ Имеются в виду комментарии к публикации стихотворения в VI т. Венгеровского издания, где Туманский и назван «посредственным». Лернер прибегнул к распространенному способу аргументации, о котором Томашевский писал: «Не должно быть аргумента: „где тот другой, равный по силам, кто мог бы написать” и т. д.» («Писатель и книга», стр. 198).

³⁰ Указание на Дашкова («Утопший к пловцу» в «Северных цветах на 1825 год»; то же в кн.: Поэты 1820 — 1830-х годов, т. I. Л., 1972, стр. 73), а также Батюшкова (13-е стихотворение из вошедших в брошюру «О гре-
427

ческой антологии», СПб., 1820) сделано Лернером в VI т. Венгеровского издания (стр. 195). Параллели у Пушкина, о которых говорит Л. Н. Майков, — «Земля и море» (1821) и подражания древним 1832 — 1833 гг.

³¹ Бар Е. Ф. Розен в своих воспоминаниях «Ссылка на мертвых» сообщает, что поправил в корректуре изданного им и Н. М. Коншиным альманаха «Царское Село» 3-ю строку стихотворения Пушкина «Кто на снегах возрастил Феокритовы нежные розы...» (см. в кн.: А. С. Пушкин в воспоминаниях современников, т. 2. М., 1974, стр. 277 — 278).

³² В статье «Мнимый Пушкин в стихах, прозе и изображениях» (стр. 32). Сам Ефремов в издании 1882 г. приписал Пушкину несколько не принадлежащих ему статей из «Литературной газеты».

³³ В рукописи оставлено место для цифры. Лернер ввел в Венгеровское издание 11 статей из «Литературной газеты» (см. также его публикацию в «Северных записках», 1913, февраль, стр. 28 — 44). Для трех из них авторство Пушкина считается доказанным (заметка об «Адольфе» Б. Констана в переводе Вяземского, рецензия на две книги Сент-Бёва, заметка о стихотворении «Собрание насекомых»). Остальные статьи или определенно не принадлежат Пушкину, или в разной степени дубиальны. См.: