Труды. Сборник. Избранные труды А.Р. Ратинова. Избранные труды
 Скачать 1.23 Mb.
|
|
Человеческая жизнь мне кажется вообще интересной, насыщенной и разнообразной 3 2 1 0 1 2 3 довольно скучной и однообразной Взаимная любовь обязательное условие лич- ного счастья 3 2 1 0 1 2 3 для моего счастья не обязательна Шкалы (суждения) образуют как бы два последовательных ряда: первый отражает отношения испытуемых к наиболее гло- бальным ценностям (труд, знания, увлечения, любовь, семья, де- ти, друзья и т.п.). Второй ряд составлен из суждений, выражаю- щих общее самоощущение испытуемых (оценка прожитой жизни, жизненные перспективы, желание жить и т.п.). Таким образом, метод фактически состоит из двух субтес- тов, предназначенных, во-первых, для выявления отношений к базальным ценностям, которые придают смысл человеческой жизни, и, во-вторых, для диагностики самочувствия или меры удовлетворенности своей жизнью 1 Подбор изучаемого контингента был осуществлен в соот- ветствии с общей гипотезой и конкретной задачей исследова- тельского проекта. В изученную популяцию вошли три группы. 1 В этой редакции тест прошел проверку на валидность. До основного исследования были обследованы различные категории осужденных, соответствующих по своей преступной специализации группам, которые позднее вошли в основной контингент психологического изучения личности преступника. 143 В первой группе были лица, осужденные за совершение восьми категорий преступлений (убийцы, хулиганы, воры, разбойники, расхитители, неосторожные, сексуалы и тунеядцы). Это активно противоправная группа (преступники). Другой класс испытуемых составили лица, несудимые и не скомпрометированные соверше- нием преступлений. Здесь выделены и изучены две категории. Одна из них – случайная выборка, составленная из представите- лей различных слоев и страт населения центрального региона Российской Федерации – правопослушная группа, далее именуе- мая просто «законопослушные». Наконец, третью категорию изу- ченных нами лиц образовали работники правоохранительных ор- ганов того же региона, которых с известной условностью допус- тимо рассматривать как наиболее близких к идеалу законопос- лушания. Это – профессиональная группа юристов, полярная по отношению к активно-противоправной (далее именуется активно- правомерной) 1 Что же показало исследование? Действительно ли сущест- вуют различия между преступниками и непреступниками? Пра- вильно ли высказываемое иногда утверждение, будто все разли- чие заключается лишь в том, чтобы одни совершили преступле- ние, а другие нет, либо за преступным актом стоят некие психо- логические реальности, совокупность которых образует своеоб- разный тип личности, отличный от социального норматива? Не- которые основания для ответа на эти вопросы дают следующие результаты. Выявлены существенные различия между преступниками и законопослушными гражданами и наиболее сильные между пре- ступниками и представителями активно-правомерной группы по всем шкалам теста. По дополнительно построенной суммарной шкале статистическая значимость различий находится на уровне достоверности. При пошкальном анализе оказалось, что законопослушные группы испытуемых намного превосходят преступников по соци- 1 Количественная обработка результатов испытания проведена по специальной программе, выполненной на ЭBM с применением стандартных статистических процедур: исчисление частотных характеристик, средних арифметических, медиан, квартилей, размаха и дисперсий, определение значимости межгрупповых различий, корреляционный анализ и построение плеяд, проверка на близость показателей по каждой шкале в каждой группе и подгруппе обследованных лиц. 144 ально-позитивному отношению ко всем базовым ценностям, по общему самоощущению, по оценке смысла своей жизни, т.е. по каждой отдельно взятой шкале. По всем данным законопослуш- ные группы испытуемых выгодно отличаются от отдельных групп преступников и от преступной популяции в целом. Неко- торое «выравнивание» и частичный подъем показателей в груп- пах преступников происходит за счет относительно большого рассеивания их ответов в отличие от более «кучных» суждений в законопослушных группах. Это свидетельствует об относитель- ной однородности позиций в законопослушных группах и из- вестной гетерогенности в группах преступников при сохранении у тех и других преобладающих тенденций. Одним из существен- ных моментов анализа является, в частности, тот факт, что в от- ветах испытуемых правонарушителей чаще встречаются поляр- ные оценки. Различия между преступниками и законопослушными груп- пами в наибольшей мере выражены в отношении к таким ценно- стям, как общественная деятельность, эстетические удовольст- вия, брак, любовь, дети, семья. Преступники более фаталистичны и меланхоличны, они крайне отрицательно оценивают прожитую жизнь, повседневные дела и жизненные перспективы, у них сни- жена потребность в самореализации, и вдальних планах, они предпочитают беззаботное пассивное существование. По названным и многим другим шкалам позиции в укруп- ненной группе преступников ниже социально позитивных пози- ций законопослушных лиц. Вместе с тем сходная конфигурация профилей и близость ряда позиций преступников и законопос- лушной нормы позволяют заключить, что принципиальное отли- чие между ними заключено не в разнонаправленности позиций и оценок, а в их интенсивности, степени выраженности, остроты проявления, а главным образом – в своеобразном сочетании от- дельных позиций у тех и других лиц, более гармоничном в зако- нопослушной группе и относительно менее в группе правонару- шителей. Тем самым подтверждается мысль о том, что различие нуж- но искать не в разрозненной симптоматике, а в определенном симптомокомплексе, имеющем специфическую качественно- количественную характеристику, в том, что в медицине обозна- чается термином «синдром». И еще одно соображение, которое вытекает из результатов исследования личности преступника. Речь идет о предметном со- 145 держании, которое вкладывается исследуемыми лицами в то или иное суждение. Поясним сказанное, рассмотрев, например, шкалу «Эстети- ческие ценности». Во всех группах преобладают довольно высо- кие оценки художественной литературы, музыки, искусства как источников удовольствия и радости. Это и понятно, ибо эстети- ческие потребности являются естественными для каждого чело- века. Однако удовлетворяются они по-разному. Разными являют- ся читательские интересы, разные функции выполняет чтение. Книга может быть лишь способом развлечения или средством по- знания и источником нравственного опыта. И различный смысл извлекается даже из одного и того же произведения разными людьми. И, наконец, нельзя игнорировать неприятного объяснения сходства в ценностных рельефах преступников и непреступни- ков. Законопослушная группа не является идеально «чистой», она неизбежно может включать в себя примеси тех, кто уже совер- шил какие-либо неизвестные правонарушения, а также и лиц, близких к тому, с деформированной системой ценностей. Из их числа и рекрутируются правонарушители, «переливаясь» в ос- новную исследуемую нами группу 1 Неоднородность различных категорий преступников – это другой важный результат настоящей части исследования. Уже в количественных показателях прощупывается определенная спе- цифика мировоззренческих позиций. Ценностные представления каждой категории преступников образуют своеобразный узор, особенно наглядный при графическом изображении. Причем по многим параметрам тенденции в исследуемых группах имеют разнонаправленный характер. Усреднение этих тенденций снима- ет в ряде случаев различия между преступниками и непреступни- ками. Сами же по себе межгрупповые различия в популяции пре- ступников весьма существенны и по большинству шкал стати- стически значимы, иногда с очень высокой степенью надежности (99,9%). 1 С учетом приведенных оговорок мы рассматриваем контрольную группу законопослушных лиц как весьма приблизительный выразитель законопослушной нормы. В этом смысле более надежными являются показатели активно-правомерной группы (работники правоохранительных органов). 146 Более углубленное исследование по данному методу было сопряжено с применением корреляционного анализа результатов испытания. На этой основе построены плеяды (созвездия) наибо- лее связанных между собой шкал (суждений) применительно к каждой изучаемой группе преступников. Для каждой категории правонарушителей эти созвездия оказались специфическими и достоверно различными. Не имея места в рамках настоящей статьи для детального описания групповых характеристик различных категорий пре- ступников, мы полагаем, что приведенные данные подтверждают высказанные выше положения о специфике и определяющей ро- ли личностного ядра – «житейской философии» как главной пси- хологической детерминанты преступного поведения 1 1 Более подробно результаты настоящего исследования изложены в материалах, представленных Ученому совету Всесоюзного института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности. См.: Ратинов А.Р. Психологическое изучение личности преступника. М., 1981. 147 Механизмы психологической защиты и самооправдания у преступников Фрагмент статьи: Личность преступника. Психологические аспекты // Новая конституция и актуальные вопросы борьбы с преступностью. Тбилиси, 1979. С. 162–179. [...] возникает вопрос, за счет каких психических механиз- мов происходит самоотчуждение преступника от регулятивного влияния господствующей ценностно-нормативной системы. Как ему удается, нарушая запреты и зная об упречности такого пове- дения, сохранить столь необходимый каждому внутренний ком- форт? Бесспорно доказанная связь и зависимость самооценки личности от оценки окружения здесь, казалось бы, утрачивается, ибо преступники, как показали наши исследования, даже отбывая наказание, обладают весьма завышенной самооценкой, незаслу- женно приписывая себе многие социально одобряемые черты, от- вергая идентификацию со стереотипным образом преступника. Объясняется это действием механизмов психической само- защиты, которые нейтрализуют социальный контроль, его барь- ерное, тормозящее действие. Именно на этой основе происходит самооправдание и внутреннее высвобождение от ответственности за совершаемое и совершенное преступление. Проблема психической самозащиты ранее ставилась пре- имущественно в русле психоаналитических или близких к ним концепций. Критический акцент на несостоятельности психоана- лиза повлек за собой отказ в ряде случаев от рассмотрения не- осознаваемой психической деятельности вообще. Между тем понятие защитных механизмов (вытеснение, проекция, рационализация и др.) допустимо рассматривать и вне общей теории психоанализа. Более того, демистификация этих явлений при углубленном понимании движущих сил человече- ского поведения абсолютно необходима, особенно для крими- нальной психологии, поскольку правовая теория и практика дли- тельное время опирались на презумпцию осознаваемости всего психического. Тем самым многие «пружины» преступного пове- дения оставались вне рассмотрения и правильной оценки. Вопре- 148 ки психоаналитическому упрощению отношений сознания и бес- сознательного и сведению этой связи к борьбе между ними, объ- ективными исследованиями доказано существование взаимодей- ствий, носящих характер синергии (содружества, сотрудничества, согласованного действия). Причем этот тип отношений преобла- дает в условиях психической нормы, обеспечивая адекватную ор- ганизацию человеческого поведения. Проводимое нами изучение личности преступника показало кардинальную важность защитных механизмов, порождаемых адаптивной потребностью и формирующих защитные мотивы, которые подготавливают и побуждают к преступному поведе- нию, а затем ретроспективно оправдывают его. Эти иллюзорные представления позволяют преступнику противостоять общест- венным требованиям и санкциям, сохраняя веру в свою правоту и высокую самооценку. Защитные механизмы не следует отожде- ствлять с защитными мотивами, первые порождают вторые, за- полняя мотивационный вакуум и создавая различные мотиваци- онные иллюзии. Причем процесс самооправдания неизбежно свя- зан с ценностной структурой личности, осуществляясь путем пе- рестройки иерархии ценностей, низвержения одних и возвыше- ния других. Это явление удачно описано в баснях типа «Лиса и виноград». Нашими исследованиями установлены конкретные способы самооправдания, к числу которых относится: искаженное представление о криминальной ситуации, которая рисуется виновному в преувеличенном значении одних ее элементов и преуменьшенном – других, что делает неприме- нимыми к данному случаю соответствующие правовые запреты и санкции; происходит непроизвольная ретушь действительности, смешение отдельных фактических обстоятельств по месту, вре- мени и роли участвующих лиц; необоснованное сужение альтернатив поведения, в силу че- го противоправный характер действия представляется единствен- но возможным в данной ситуации; исключение своей ответственности за возникновение кри- минальной ситуации, которая рисуется как роковое стечение об- стоятельств, а не результат собственной активности субъекта; представление себя жертвой принуждения, зависимости, ве- роломства и обмана со стороны других лиц либо собственных ошибок и заблуждений, которые якобы повлекли за собой проти- воправные действия; 149 убеждение себя в формальности нарушаемых запретов и традиционности совершаемых действий, в силу чего они расцениваются как правомерные, особенно по сравнению с дру- гими, по мнению преступника, более опасными и безнаказанны- ми правонарушениями; девальвация правоохраняемых ценностей, обесценивание жертвы преступления и предмета преступного посягательства и тем самым непризнание вредных последствий и общественной опасности деяния; умаление и приукрашивание своей роли в совершении пре- ступления, представление своего поведения в «благородном» ос- вещении в виде «помощи» другим людям и пр., что якобы долж- но оправдывать незначительные проступки данного лица; подмена и облагораживание своих целей, в результате чего деяние считается извинительным, правомерным; снижение рефлексивных способностей, возможности пред- видения и самоконтроля, чем достигается «раскрепощение» лич- ности, внутренняя свобода от нормативных ограничений; рассмотрение себя в качестве пассивного объекта внешних воздействий, за поступки которого ответственны среда, общест- во, ненормальные условия развития и существования, что делает как бы неизбежным противоправный образ действий («поза от- верженного» – чаще всего у рецидивистов); гипертрофия ценности личных качеств, утверждение своей исключительности, ставящие субъекта в его собственных глазах вне нормативных рамок и обычной юрисдикции – своеобразная концепция сверхчеловека, обязанная своим возникновением, ве- роятнее всего, механизму гиперкомпенсации («комплекс Герост- рата»). Указанные тенденции проявляются и в «семантической за- щите» совершенного деяния путем его переименования и обозна- чения нейтральными терминами («взял» вместо «украл»). В этом мы усматриваем также одну из функций жаргона преступников. Описанные формы нейтрализации социально-правового контроля за счет переноса ответственности за собственные по- ступки на других людей, фатальный случай, жизненную ситуа- цию и т.п. отнюдь не обязательно сопровождаются прямым отри- цанием тех или иных правовых установлений. Напротив, боль- 150 шей частью они декларативно признаются, но каждый раз пред- ставляются неуместными и неприменимыми для регуляции и коррекции собственного поведения. Наши исследования показывают, что сознание преступников характеризуется дуализмом внутренней нормативной системы. В ней противоречиво сочетаются две группы несовпадающих критериев «для себя» и «для других», в чем и проявляется дезин- теграция личности преступника, т.е. противоречивость, непосле- довательность его системы ценностей, установок и ориентаций. Здесь, в частности, усматривается один из источников невротиза- ции части правонарушителей. Защитные механизмы за счет различных форм самооправда- ния формируют искаженное видение жизни, ситуации, самого се- бя, принося субъекту облегчение, которое носит иллюзорный ха- рактер, ибо житейские проблемы, вызывающие потребность в самоутешении, отнюдь не снимаются. Самообман является лишь уходом от проблем, отказом от активных действий, необходимых для социально-адекватного их разрешения. Это, как видно, опасный и для общества, и для личности путь. Поэтому профилактика преступного поведения предполага- ет своевременное противодействие возникновению защитных тенденций средствами общего, нравственного и специального правового воспитания; преодоление исправительными мерами уже функционирующих механизмов самооправдания и разруше- ние иллюзорного мира, возникшего в сознании преступника, как обязательный элемент его ресоциализации. 151 РАЗДЕЛ IV. ПСИХОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ, ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СЛЕДОВАТЕЛЯ И ПРОИЗВОДСТВА СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ О следственной интуиции Соц. законность. 1958. № 4. С. 24–30. Первая работа А.Р. Ратинова по психологической тематике. Во многих произведениях литературы, посвященных след- ственной работе, немало отводится места интуиции, которая по- лучает порой искаженное и даже идеалистическое освещение. В таком понимании интуиция приобретает характер некоей таин- ственной способности следователя угадывать истину. В основе такого понимания лежит ненаучное объяснение интуиции как врожденного способа познания, минуя логическую деятельность. Именно на такой основе построена реакционная идеалистическая система интуитивизма – буржуазной философской школы, счи- тающей, что познание есть результат внутреннего созерцания яв- лений, состояния наития. Это – чуждая науке проповедь мисти- цизма. Неудивительно, что буржуазной криминалистикой эта про- поведь использовалась в реакционных целях, чтобы обосновать беззаконие и административный произвол. В некоторых буржу- азных работах последнего времени содержатся даже прямые ука- зания на превосходство субъективных впечатлений следователя над доказательственными фактами. В качестве самостоятельного приема расследования рекомендуется «интуитивное угадывание», которому отводится решающая роль. Типичной работой такого рода является книга западно гер- манского криминалиста Ганса Вальдера «Криминалистическое мышление», посвященная психологии следователя; автор поуча- ет: «Мы имеем свои собственные, чисто личные нити ассоциа- ций, и часто нам не приходит в голову та решительная догадка, которая другого немедленно толкнет на уяснение нужного вопро- са. При этом невежды и женщины рассматривают вопросы со- всем по-другому и иногда правильнее. Потому следует изложить 152 криминалистическую проблему своей супруге, которая и так обычно жалуется, что мы разговариваем с ней слишком мало» 1 Нет необходимости доказывать ненаучность подобных не- лепых измышлений. Существует ли следственная интуиция, на какой основе она возникает и каково ее место в процессе расследования? В философии термин «интуиция» употребляется в двух зна- чениях: непосредственное чувственное восприятие, или «чувст- венная интуиция»; непосредственное постижение ума, или «ин- теллектуальная интуиция». Если чувственная интуиция рассматривается как прямое восприятие предмета с помощью органов чувств, то под интел- лектуальной интуицией разумеется прямое постижение умом ис- тины, которая не выведена логическим доказыванием из других истин и не вытекает непосредственно из наших чувственных вос- приятий. В обоих случаях термин «интуиция» исходит только из при- знания таких видов знания и еще не заключает в себе никакой философской теории. Профессор В. Асмус в статье «Учение о непосредственном знании» отмечает: «Если философ признает среди других видов знания также и знание интуитивное, то одно это признание еще ровно ничего не говорит о том, какова теория интуиции, харак- терная для него, – материалистическая или идеалистическая» 2 Определяющим является истолкование, объяснение этого вида знания. Сама же по себе интуиция есть безусловная реаль- ность, существующая в сфере познания. Известно, что в повседневной жизни мы постоянно сталки- ваемся с такими явлениями, когда по ничтожным признакам, при очень малом доказательственном материале возникают правиль- ные догадки, последующей проверкой которых устанавливается их достоверность. В этих случаях говорят о врачебной, педагоги- ческой, конструкторской – вообще о профессиональной интуи- ции. Эти явления занимают прочное место в любом творческом процессе, имеют определенное значение в познавательной дея- тельности. 1 Вальдер Г. Криминалистическое мышление. Гамбург: Изд-во криминалистич. лит., 1956. С. 113. 2 Вопр. философии. 1955. № 5. С. 45. 153 Каждый следственный работник может вспомнить подоб- ные случаи из своей практики. Описания многих дел изобилуют примерами блестящих следственных догадок. Конечно, эти догадки не беспочвенны. Они имели под собой определенные, хотя на первый взгляд и ма- лозаметные основания. Догадки следователя, лишенные каких бы то ни было оснований, могут оказаться правильными только слу- чайно и потому не заслуживают серьезного рассмотрения. Чаще всего, когда говорят об интуиции в таком смысле, забывают о фактических обстоятельствах, послуживших толчком к решению нужного вопроса, или не умеют распознать их. Происходит это потому, что мыслительный процесс зачас- тую протекает неуловимо. Обычно он представляет собой сово- купность различных суждений. Часть из них имеет развернутую логическую форму, другие принимаются в сокращенном виде, а иные вовсе выпадают, опускаются, как известные ранее, прове- ренные опытом, доказанные практикой или установленные ка- кой-либо отраслью знаний. В результате полученный вывод ка- жется оторванным, изолированным и представляется чистой, ни- чем не обусловленной догадкой. Таким образом за способностью интуитивно угадывать истину стоят опыт, знания и мыслительная деятельность, которые позволяют как бы внезапно правильно решить вопрос. В нашей криминалистической литературе избегают упоми- нания о следственной интуиции. Обычно оперируют другими по- нятиями: «наблюдательность», «проницательность», которые, на наш взгляд, неполно отражают рассматриваемый вопрос. К следователю, чей труд во многом носит творческий харак- тер, вполне применимо высказывание глубочайшего психолога А.М. Горького, что каждому исследователю, как и художнику, необходимо обладать интуицией, которая дополняет недостаю- щие, ненайденные звенья в цепи фактов, позволяя создавать ги- потезы и теории. Опираясь на догадку, исследователь начинает все чаще правильно решать возникающие задачи, не производя каждый раз аналитической работы и не осознавая пути решения этих задач. Советская психология так определяет творческую интуицию: «Интуицией мы называем неосознанное творческое решение зада- 154 чи, основанное на длительном творческом опыте и большой твор- ческой культуре художника, ученого или изобретателя» 1 Следственную интуицию можно охарактеризовать как осно- ванную на опыте и знаниях способность непосредственного ре- шения следственных задач при ограниченных исходных данных. Говорить об интуитивных догадках можно в том случае, ко- гда в распоряжении следователя имеется чрезвычайно мало дока- зательственных материалов, иначе незачем угадывать то, что и так очевидно или легко доказуемо. Именно на эту сторону ин- туиции указывает в своих «Заметках о писательском труде» К. Паустовский: «Интуицию я представляю себе как способность по отдельной частности, по подробности, по одному какому-либо свойству восстановить картину целого» 2 Итак, основой интуиции служат опыт и знания. В понятие опыта входит вся совокупность практической деятельности – об- щественный опыт и личный жизненный и профессиональный опыт следователя. Не меньшее значение имеет богатство теоре- тических знаний. Прежде всего это – знание законов марксист- ской философии, логики, психологии, знание криминалистики, способов совершения преступления и научных приемов их рас- следования. Сюда же относится и осведомленность о явлениях повседневной жизни и овладение той областью знания, которая связана с расследуемым событием. Запасы знаний и жизненных наблюдений не представляют собой хаотического нагромождения. В человеческом сознании они систематизированы и увязаны нитями ассоциаций. Чем большим количеством мысленных связей располагает следова- тель, тем богаче и разностороннее его представление о мире. Чем чаще эти связи использовались, тем меньших усилий требуется следователю для правильного решения возникающих вопросов. На этой основе вырабатывается интуиция. Конечно, многое зависит от того, что решающий задачу мо- жет привнести в качестве фантазии, наблюдательности и других интеллектуальных качеств. Весьма значительна роль фантазии. Речь идет не о пустом фантазировании, а о реально обоснованном воображении, без которого невозможна никакая разумная дея- 1 Артемов В. Очерк психологии. М.: Учпедгиз, 1954. С. 198. 2 Паустовский К. Золотая роза. Заметки о писательском труде. М., 1956. С. 138. 155 тельность. Человеку свойственно заранее планировать свою рабо- ту, что означает представить ее результаты в своем воображении. «Напрасно думают, – писал В.И. Ленин о ценности фанта- зии, – что она нужна только поэту. Это глупый предрассудок! Даже в математике она нужна, даже открытие дифференциально- го и интегрального исчислений невозможно было бы без фанта- зии. Фантазия есть качество величайшей ценности...» 1 Следствие неразрывно связано с той или иной формой пла- нирования, построением версий, возникновением подозрений. Все они – продукты воображения. Без этого расследование не- мыслимо. Интуитивные представления близки к предположению. Их роднит недостаточность доказательственного материала, который позволил бы считать то или иное положение достоверным. Отсю- да следует и еще один признак общности интуитивных и предпо- ложительных выводов: и те и другие нуждаются в проверке, до- казывании. Различие состоит в том, что предположение, версия – это результат логической деятельности, продукт сознательных мыслительных построений, а интуиция – неосознанное постиже- ние отдельных положений, которое не выведено логическим пу- тем. И в том и в другом случае можно прийти к одному и тому же результату, но пути сознания будут различными. Следственные догадки возникают не изолированно, а в ком- бинации с предположениями и достоверными фактами. Они до- думываются, дорисовываются воображением. По мере уяснения интуитивные представления сами становятся осознанными пред- положениями следователя и оформляются в рядовую версию. Непременной предпосылкой возникновения интуиции явля- ется наблюдательность. Воспитание и совершенствование на- блюдательности в жизненной и профессиональной практике – на- сущная задача следователя. То, что у одного пройдет незамечен- ным, не вызовет никаких ассоциаций, наблюдательный человек уловит и использует в качестве основания для далеко идущих выводов. Однако сама по себе наблюдательность недостаточна. Она означает только особое умение подмечать мелкие детали, факты и явления. Но мало заметить, нужно разгадать, объяснить и использовать их в своих целях. Этому способствуют также кри- тичность и пытливость следователя. Сколь ни убедительным ка- 1 Ленин В.И. Соч.Т. 33. С. 284. 156 залось бы то или иное положение, всегда нужно быть готовым взять его под сомнение, критически рассмотреть, проверить. Сле- дователь часто сталкивается с обстоятельствами, которые пре- пятствуют установлению истины. Иногда они специально созда- ются преступником. Критически мыслящий, приученный к поис- кам следователь скорее разоблачит эти ухищрения, блеснет пра- вильной догадкой, найдет необходимое решение. Важную роль здесь играет творческая заинтересованность следователя, складывающаяся из сознательного отношения к де- лу, из добросовестности, инициативности. Известно, что удачные догадки возникают тогда, когда мы сосредоточиваем на решении задачи все свои силы и способности. Если наполнить понятие следственной интуиции таким со- держанием, то становится ясно, что она действительно существу- ет и может принести определенную пользу при расследовании преступлений. Однако пользоваться подобным источником зна- ний нужно очень осторожно, ибо вред, который может причинить увлечение интуицией, намного превосходит ее пользу. Процесс расследования преступлений есть процесс позна- ния истины, это частный случай познания. К нему применяются общие положения марксистско-ленинской теории. Интуиция не является средством познания. Поэтому и следственная интуиция не служит самостоятельным средством расследования. Нет нуж- ды говорить о превосходстве разума над впечатлениями следова- теля. Интуиция в расследовании может играть только служеб- ную, вспомогательную роль и в процессуальном смысле не имеет никакого значения. Задача следователя – отыскать истину. Но следователю не- достаточно познать ее самому, он должен доказать процессуаль- ными средствами факты, относящиеся к событию преступления. Само по себе внутреннее убеждение следователя, сколь бы силь- ным оно ни было, не является доказательством. Сотня самых ост- роумных догадок, не проверенных и не подтвержденных факта- ми, останется бесполезной игрой ума и уж, конечно, не может служить основанием для решения процессуальных вопросов. Серьезная опасность кроется в чрезмерном доверии к ин- туиции. В результате бесконтрольного, некритического отноше- ния к своим впечатлениям следователь может поддаться само- внушению и непроизвольно оставить без внимания то, что не ук- ладывается в избранную схему, и тогда интуиция может увести 157 его далеко в сторону от правильного пути. Уместно напомнить здесь слова Горького: «из десяти догадок девять ошибочны». Интуиция не имеет никаких преимуществ перед обычными предположениями и подлежит равной с ними проверке. Следова- тель должен превратить знание интуитивное в логически и фак- тически обоснованное сознание. Итак, непременное условие использования интуиции в про- цессе расследования – это проверка ее объективными доказатель- ствами и безусловное соблюдение строжайшей законности. Толь- ко при выполнении этих требований интуиция поможет следова- телю быстро и с наименьшей затратой сил выявить действитель- ную картину и собрать доказательства, позволяющие сделать достоверные выводы. В этом легко убедиться, если рассмотреть некоторые след- ственные действия и отдельные этапы работы следователя. Возьмем, к примеру, допрос обвиняемого. Цель допроса – получить правдивые показания. Однако, признание виновного – всегда результат сложнейших психологических и эмоциональных процессов, происходящих в сознании следователя и допрашивае- мого. Известно, что успех допроса зависит от правильно избран- ного следователем тона беседы, от его умения использовать в нужных целях нравственные, моральные качества допрашивае- мого, от наиболее целесообразной формы предъявления уличаю- щих доказательств и т.д. Нам кажется, что проблемы судебной психологии остались неразработанными вовсе не потому, что они не поддаются науч- ному обобщению, а потому, что лежали за пределами вопросов, которые до последнего времени рассматривала криминалистика. А это причиняло несомненный ущерб следственной науке и практике. Если спросить следователя, что привело его к успеху, поче- му он именно так, а не иначе построил допрос, то он не всегда сможет объяснить и обосновать свои действия, так как часто те или иные решения рождаются внезапно, в результате взаимодей- ствия непредвиденных факторов, подсознательно, интуитивно. Сказанное отнюдь не исключает сознательного планового начала, а, напротив, основано на нем. Определенное значение имеет интуиция при обыске. Следо- ватель нередко практически лишен возможности проверить все вероятные места хранения, провести обыски у всех родственни- 158 ков обвиняемого и т.д. И вот тут интуиция может подсказать ему направление поисков. Итак, при выборе тактических приемов и средств следова- тель сочетает интуицию с сознательной плановой деятельностью. Так же обстоит дело и с построением следственных версий. Зачастую в той или иной ситуации может возникнуть мно- жество версий, одновременная разработка которых намного от- далит раскрытие преступления или даже сделает его невозмож- ным. Еще более опасно предпочесть какую-либо одну из них. При соблюдении общего требования о проверке всех возможных версий разработка той версии, которая построена на основе ин- туитивных представлений, не заключает в себе ничего порочного. Напротив, профессиональное чутье может избавить следователя от бесполезной работы и сократить пути расследования. В качестве примера можно привести дело об убийстве Са- виной. Она была найдена задушенной в своей квартире, откуда исчезли только драгоценности, остальное же ценное имущество оказалось нетронутым. На основе первичных данных можно бы- ло построить множество версий: убийство могло быть совершено сожителем Савиной с целью избавиться от тяготившей его связи; одним из сослуживцев, который ранее ей угрожал; соседкой, на- ходившейся с ней в неприязненных отношениях; просто посто- ронним с целью ограбления. Это дело было прекращено ввиду нерозыска преступника. Спустя несколько лет, новый следова- тель, чтобы изучить связи покойной, встретился с ее двоюродной сестрой Одинцовой. Поведение последней возбудило в нем чув- ство антипатии и неясные подозрения о причастности ее к пре- ступлению. Анализируя свои впечатления, следователь предпо- ложил, что Одинцова, возможно, хотела завладеть наследством убитой, хотя и не являлась наследницей по закону, но в силу юридической неосведомленности могла рассчитывать на это. В этом случае Одинцова должна была бы обратиться куда-либо за разъяснением. Во всех юридических консультациях города были проверены зарегистрированные обращения посетителей, и была найдена карточка, где значилось, что за две недели до убий- ства Одинцова консультировалась с адвокатом, является ли двоюродная сестра наследницей по закону. Старый рижский ад- вокат сообщил ей, что любой родственник, если отсутствуют бо- лее близкие, является наследником. Это разъяснение было отме- чено, в карточке где расписалась Одинцова. Такое разъяснение 159 соответствовало гражданским законам буржуазной Латвии и шло вразрез с нашим законодательством. Как оказалось, эта ошибка решила судьбу покойной. Было установлено, что Одинцова дей- ствительно убила Савину. А ведь эта версия возникла первона- чально на такой ничтожной фактической основе, которую можно смело отнести к области интуиции. Принято считать, что в области оценки доказательств вооб- ще нет места для интуиции, поскольку использование такого вида знания чревато нарушением законности и может причинить ущерб правосудию. Если вникнуть в психологию следователя, то необходимо признать, что в оценке доказательств интуиция принимает уча- стие. Здесь полезнее было бы правильно указать место интуиции и тем самым избежать возможных отрицательных последствий. Оценка доказательств на предварительном следствии не регламентирована законом. Согласно ст. 23 Основ уголовного судопроизводства СССР (ст. 319 УПК РСФСР) оценка имеющих- ся в деле доказательств производится судьями по их внутреннему убеждению, основанному на рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности. Оценка доказательств следователем вовсе не равнозначна судебной оценке доказательств. Различие состоит прежде всего в том, что следственная оценка носит предварительный характер, тогда как окончательное решение дела происходит в результате оценки доказательств судом. Внутреннее убеждение судей формируется в течение всего процесса, но окончательно складывается лишь к моменту выне- сения приговора. Предварительные оценки того или иного дока- зательства по мере их рассмотрения недопустимы, а всякое по- спешное суждение воспринимается как признак недостаточной объективности суда. Лишь в совещательной комнате суд вправе оценить всю сумму рассмотренных материалов дела. Значит, в судебной оценке доказательств, когда выводы могут основывать- ся только на достоверно установленных фактах, интуиция дейст- вительно не должна иметь практического значения. Несомненно, что окончательная оценка доказательств сле- дователем, выраженная в обвинительном заключении, должна удовлетворять таким же требованиям. Но еще до этого (при из- брании меры пресечения, предъявлении обвинения, объявлении об окончании следствия) следователь обязан оценивать доказа- 160 тельства. Во всех этих случаях основой принятых решений также могут служить только бесспорные доказательства, а отнюдь не интуиция и не предположения следователя. Однако приведенные указания не исчерпывают случаев оценки доказательств на пред- варительном следствии. В течение всей работы по делу, ежеднев- но следователь оценивает доказательства, вместе взятые и каждое в отдельности. Внутреннее убеждение следователя – это не застывшее представление об обстоятельствах дела. Расследование – слож- ный и длительный процесс. На отдельных его этапах по мере на- копления доказательственного материала оценки следователя ме- няются. В отличие от судебного следствия, где главным образом рассматриваются имеющиеся доказательства, на предварительном следствии непрерывно отыскиваются и собираются новые доказа- тельства. После каждого следственного действия следователь оце- нивает полученные материалы, возвращается к переоценке ранее собранных доказательств. В зависимости от результатов он реша- ет, нуждаются ли эти сведения в дополнительной проверке, и та- ким образом направляет дальнейшее расследование. По нашему мнению, было бы неразумным отказываться от возникающих у следователя интуитивных представлений, если они побуждают к проверке того или иного доказательства и при- водят к более углубленному исследованию обстоятельств дела. Вот пример. Директор ювелирного магазина Рыкунин был привлечен к ответственности за обман покупателей, выразив- шийся в продаже супругам Волковым будильника стоимостью 65 руб. за 130 руб. Свидетели Волковы, а также заместитель дирек- тора Рябушкин изобличали обвиняемого в завышении цены. Не- смотря на кажущуюся безупречность свидетельских показаний, они вызвали у следователя недоверие и заставили его тщательно изучить прошлое свидетелей, их связи и проверить, чем они за- нимались в тот день, когда, по их словам, приобрели будильник и когда, судя по документам, такие часы продавались в магазине. В этот день Волковы по окончании работы на заводе встретились у проходной и направились к центру города, где зашли в магазин. Выяснилось, что рабочий день Волкова заканчивается в пять ча- сов, а его жены на полчаса позже, и, следовательно, их встреча могла состояться только после 17 час. 30 мин. Следственный экс- перимент показал, что Волковым потребовалось двадцать пять минут, чтобы быстрым шагом дойти до магазина, куда они могли 161 попасть не ранее 18 часов, т.е. к закрытию магазина (доступ в ко- торый прекращается за пятнадцать минут до этого). При таких условиях Волковы не имели возможности купить часы. По заво- дскому номеру будильника следователь определил время его из- готовления, установив, что предъявленные Волковыми часы вы- пущены после того, как магазину была отгружена последняя пар- тия будильников. В дальнейшем выяснилось, что Волковы при- обрели часы в другом месте, но, являясь давними приятелями Ря- бушкина, вместе с ним оговорили Рыкунина, чтобы удалить его из магазина. В описанном случае исследование было проведено с такой глубиной, которую мы вправе требовать для проверки каждого доказательства в любом деле. Следователь поступил правильно, не оставив без внимания неосознанное на первых порах чувство недоверия к уличающим показаниям свидетелей. В таких предварительных оценках доказательств интуиция не представляет собой никакого зла. Задача состоит в том, чтобы осмыслить свои впечатления, уяснить те признаки, по которым доказательство убеждает или внушает сомнение, и, отыскав но- вые доказательства, установить правильность или ошибочность того, что подсказала интуиция. |