Труды. Сборник. Избранные труды А.Р. Ратинова. Избранные труды
 Скачать 1.23 Mb.
|
|
Феноменология лжи. Судебно-психологический взгляд 1 Юридическая психология: сб. науч. тр. / под ред. А.Р. Ратинова, Г.Х. Ефремовой. М., 1998. С. 95–105. Публикуется с незначительными сокращениями Ложь – явление многоликое и вездесущее. Это – постоян- ный спутник и повсеместный образ действий во всех сферах об- щественной практики, в любых видах человеческого поведения. Ложью насыщены идеология и политика, государственное управ- ление и экономическая деятельность, массовые коммуникации и процессы межличностного общения, трудовые, бытовые, семей- ные и все иные отношения между людьми. Короче говоря, нет та- кой области жизни, где не лгут. Ложь – универсальное средство недобросовестного манипу- лирования сознанием и поведением людей с целью извлечения какой-либо выгоды, достижения нужного лицу результата (так называемая душеспасительная, морально оправданная, защитная и вынужденная ложь также входят в общий предмет рассмотре- ния). Но, несмотря на такую тотальность, она не получила долж- ного теоретического осмысления и достаточной разработки науч- но обоснованных средств противостояния. Более того, к ней при- выкли. Вэтом парадокс и сила лжи. Монографических комплекс- ных исследований этой проблемы, как зарубежных, так и отече- ственных, насколько можно судить, удивительно мало 2 Обычно этот феномен рассматривается с профессиональной позиции в трудах по философии и социологии, политологии, эти- ке, искусствоведению, информатике, языкознанию, логике, пси- хологии и юриспруденции. Между тем ощущается необходи- 1 Юридическая психология: сб. науч. тр. / под ред. А.Р. Ратинова, Г.Х. Ефремо- вой. М., 1998. С. 95–105. Публикуется с незначительными сокращениями. 2 Вот некоторые из них: Мелитан К. Психология лжи. М., 1903; Дюпра М. Ложь. Саратов, 1905; Липман О. Психология лжи. Харьков, 1926; Захаров А.А. Ложь и борьба с ней. Волгоград, 1984; Знаков В.В. Правда и ложь в сознании русского народа. М, 1993; Дубровский Д.М. Обман. Философско-психологический анализ. М., 1994; Из доступных нам зарубежных изданий: Леви Л. Лъжата. София, 1975; Есk. М. Mеnsonget verite. Tournsi, 1965; Weijnzceich H. Linguistik der Zuge. Heidel- berg, 1974. 189 мость «общей теории лжи», в которой были бы разрешены кар- динальные вопросы проблемы. Что представляет собой ложь с точки зрения гносеологии (теории познания) и аксиологии (теории ценностей)? Какова логико-психологическая природа лжи и ее отличие от ошибки и заблуждения? Какую социальную и прагматическую функцию выполняет ложь, или «почему люди лгут»? Кто является субъектом лжи (кто лжет), кто – адресатом лжи (кому лгут) и как они связаны между собой? Каковы источники побудительности и стимулы лжи, или за- чем, во имя чего люди лгут (интересы, мотивы, цели)? Каково содержание лжи, его предмет или относительно чего лгут? Как лгут, каковы приемы, способы, технология лжи? В какую форму облекается ложь, каковы язык и речевые средства лжи? Чем определяется качество лжи, от чего зависит ее успех и эффективность? Каковы непосредственные результаты и социальные по- следствия лжи? Как распознать ложь и противостоять ей? Приведенный круг вопросов, конечно же, примерный. Ду- мается, что отсутствие такой целостной мультидисциплинарной концепции затрудняет разработку проблемы лжи в отраслевых разрезах. Заметим, что в советское время разработка проблемы лжи во многом носила контрпропагандистский характер, была обращена на Запад, сосредоточивалась на критике реакционных теорий, ра- зоблачении буржуазной пропаганды и клеветы на социалистиче- ский общественный строй. Кажется, менее других заслуживают упрека не столь поли- тизированные работы в области уголовного права и процесса, криминалистики и юридической психологии. Причем если ложь в «правовом измерении» исследована более обстоятельно, то пси- холого-правовые аспекты оказались менее изученными. Между тем в уголовном судопроизводстве, в процессе доказывания, при собирании и оценке основных доказательств, каковыми являются показания участвующих в деле лиц, для установления истины проблема лжи является определяющей. 190 Однако в имеющихся публикациях она не получила само- стоятельной разработки, а затрагивается и освещается как бы «попутно». Ряд перечисленных выше вопросов применительно к потребностям практики и задачам юридической психологии ос- таются нерешенными. Наши разработки этой проблематики, в разное время опубликованные в закрытых малотиражных изда- ниях, лишь отчасти использованы в литературе по юридической психологии 1 . Это и побуждает нас обобщить свои материалы в настоящей работе, которая отнюдь не претендует на охват всей проблемы. Здесь речь пойдет лишь о логико-психологической природе лжи. «Обычно принято думать, – писал когда-то А.Р. Лурия, – что нет ничего более случайного, капризного и неподчиняющего- ся никаким законам, чем ложь. Но ложь, как и всякое мышление, построенное по другому принципу, имеет свои формы, свои пра- вила, свои приемы. Человек, который лжет, прибегает всегда к определенным законам мышления, к определенным формам ло- гики» 2 В самом общем определении ложь – это несоответствие ме- жду тем, что субъект (информатор, коммуникатор, корреспон- дент) сообщил, высказал, заявил, показал, и тем, что он действи- тельно знает, думает, считает или чувствует. В нашем случае это характеристика сведений, которые сообщают в своих показаниях на допросе участники уголовного процесса: свидетель, потер- певший, подозреваемый, обвиняемый. Доброкачественность ис- пользуемой при этом информации имеет исключительное значе- ние для успешной реализации задач правосудия. При рассмотрении надежности показаний следует различать две группы вопросов, которые довольно легко смешиваются и подменяются друг другом: 1) о правдивости или лживости пока- заний; 2) об истинности или ошибочности показаний. Несовпаде- ние понятий «правда» и «ложь», с одной стороны, и «истина» и «заблуждение», с другой, очень важно учитывать для успешного 1 См., напр.: Васильев В.Л. Юридическая психология. М., 1992; Чуфаровский Ю.В. Юридическая психология. М., 1996; Еникеев М.И. Основы общей и юридической психологии. М., 1996; Романов В.В. Военно-юридическая психология. М., 1991. 2 Лурия А.Р. Экспериментальная психология в судебно-следственном деле // Сов. право. 1927. № 2. С. 92. 191 получения, правильной оценки и эффективного использования показаний в качестве источника доказательств. Правдивые показания могут быть истинными, правильно передающими то, о чем в них повествуется, но могут содержать и ошибочные положения, не соответствующие действительности, реально происшедшим событиям. Ложные показания всегда не- правильно освещают расследуемое событие в целом или в какой- то его части, но иногда, сколь это ни парадоксально, заведомо для лжеца извращенный момент действительности оказывается в его показаниях освещенным правильно. Поэтому нужно всегда различать субъективную правдивость допрашиваемого и объек- тивную истинность его показаний, что далеко не одно и то же. Необходимо отметить недостаточную терминологическую строгость понятий «ложность» и «искренность», «истинность» и «заблуждение» в научном и разговорном языке. В логике, опери- руя понятиями «истина» и «ложь», фактически имеют дело с формальной оценкой правильности или неправильности опреде- ленных высказываний и умозаключений с точки зрения законов мышления, независимо от того соответствуют ли суждения и вы- воды и отвечают ли они представлению того кем сформулирова- ны и высказаны. Такое формально-логическое понимание ложно- сти не делает различий между добросовестным заблуждением и заведомой ложью. Перенесенная в юридическую практику подобная трактовка лжи лишает это явление весьма существенных нравственно- психологических оттенков. С этической и правовой точки зрения ложь – не всякое суждение, противоположное истинному, а лишь преднамеренное неверное утверждение, с помощью которого че- ловек вводит других в заблуждение, стремясь извлечь из этого какую-либо пользу. Искажение истины в показаниях проистекает из двух источ- ников. Один из них – заведомая ложь, другой – добросовестное заблуждение. При кажущейся ясности этих показаний распозна- ние их на практике – дело непростое: а) объективным основанием их смешения служит то, что как ложь, так и добросовестная ошибка являются неверным отраже- нием действительности – искаженной информацией. Принципи- альная противоположность лжи и заблуждения коренится в пси- хике допрашиваемого, ненаблюдаемой и недоступной воспри- ятию людей; 192 б) добросовестное заблуждение является результатом неаде- кватного отражения действительности в силу особенностей про- текания познавательных процессов (ощущений, восприятия, па- мяти, мышления, воображения); в) в отличие от добросовестного заблуждения ложь – это во- левой и сознательный акт. Лгущий сознает, что его высказывание не совпадает с действительностью, и желает этого. Добросовест- но заблуждающийся искренен, принимает ошибочно восприня- тое, неправильно воспроизведенное за действительно верное; г) принципиальное различие лжи и добросовестного заблу- ждения заключается также в том, что ошибки в результате добро- совестного заблуждения могут возникнуть на различных стадиях формирования показаний (это ошибки в отражении объекта субъ- ектом), ложные же показания возможны только на стадии верба- лизации, словесного воспроизведения ранее воспринятого, при передаче сообщения следователю или другим лицам; д) лгущий, являясь источником лжи, формирует и прово- цирует ошибки других. При добросовестном заблуждении «об- манут» сам субъект, у него самого возникло ошибочное пред- ставление о действительности в силу указанных психических явлений 1 Несмотря на полярно противоположный характер лжи и за- блуждения, между ними существует множество очень плавных, постепенных и подчас незаметных переходов, когда люди гово- рят почти правду, лишь в малой степени отступая от истины ино- гда и сами того не замечая. В показаниях сплошь и рядом встре- чаются полупроизвольные искажения, порожденные положением допрашиваемого в деле, отношением к участникам расследуемо- го события, профессиональной или групповой принадлежностью и т.п. 2 Это делает вовсе не такой уж простой квалификацию пока- заний как ошибочных или ложных даже при полной ясности и доказанности всех фактических обстоятельств описываемого со- 1 Проблема ошибок наиболее обстоятельно исследована в ряде работ наших сотрудников. См., напр.: Ефимова Н.И. Ошибки в свидетельских показаниях. М., 1980. 2 О психологических механизмах самореабилитации см.: Ратинов А.Р., Ефремо- ва Г.Х. Психологическая защита и самооправдание в генезисе преступного пове- дения // Личность преступника как объект психологического исследования. М., 1979. 193 бытия. Оценка информации с точки зрения истинности, ошибоч- ности и ложности – постоянно возникающая перед юристами за- дача со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями. Между тем имеющиеся в литературе указания и рекомендации по данному вопросу носят слишком общий характер. Для более детального уяснения различий между истинным, ошибочным и ложным высказываниями рекомендуется каждое показание рассматривать по меньшей мере со следующих пяти позиций: I. Был ли в действительности описываемый факт или его не было? II. Знает или не знает допрашиваемый о существовании (не- существовании) данного факта? Ш. Соответствует или не соответствует его высказывание знанию (незнанию) об этом факте? IV. Оценивается ли в свете предыдущего такое высказыва- ние как истинное или неистинное? V. Квалифицируется ли оно как искреннее или неискреннее, т.е. ложное? Последовательность решения указанных вопросов образует как бы алгоритм оценки показаний. Схематично это можно пред- ставить следующим образом: Таблица истинности и искренности показаний I II III IV V Варианты событий Существование факта в дей- ствительности Соответствие знаний дей- ствительности Соответствие показаний знанию Оценка ис- тинности показаний Оценка ис- кренности показаний Существует (+) Не существует (–) Существует (+) Не существует (–) Существует (+) Не сущест- вует (–) Существует (+) Не сущест- вует (–) Существует (+) Не сущест- вует (–) 1 + + + + + 2 + + – – – 3 + – – + – 4 + – + – + 5 – – + – + 6 – + + + + 7 – + – – – 8 – – – + – 194 Для разъяснения приведенной таблицы рассмотрим указан- ные соотношения на некоторых упрощенных примерах. Предпо- ложим, гражданин Н. стал очевидцем автотранспортного про- исшествия, в результате которого автомобилем «Жигули» был сбит пешеход, после чего машина скрылась. В зависимости от характера показаний очевидцев возможны следующие варианты: Вариант 1. Будучи допрошен, свидетель описал событие так, как оно в действительности произошло. Подобный случай отражен в таблице следующим образом: графа I – знак «+», так как описываемое свидетелем автотранспортное происшествие действительно имело место (факт существует); графа II – знак «+», поскольку сообщение свидетеля о том, что автомобиль марки «Жигули» совершил наезд на пешехода, соответствует знанию об этом очевидца; графа III – знак «+», т.е. сообщение свидетеля об автотранспортном происшествии соответствует его знанию; графа IV показывает, что оценка истинности явля- ется положительной (знак «+»), так как сообщение свидетеля соответствует действительности; графа V – знак «+» отра- жает оценку искренности, правдивости свидетеля. Она поло- жительна ввиду того, что показания свидетеля соответствуют его знанию. Вариант 3. Представим, что свидетель видел, как автомо- биль «Москвич» произвел обгон «Жигулей», резко затормозил там, где затем оказался сбитый пешеход. Находясь на значи- тельном расстоянии, свидетель неверно воспринял событие и посчитал, что наезд на пешехода совершил «Москвич», водитель которого был другом свидетеля. Чтобы выгородить приятеля, свидетель заявил, что наезд на пешехода якобы совершил авто- мобиль «Жигули». Этот вариант отражается так: в графе I знак «+», поскольку пешехода сбила автомашина «Жигули»; в графе II – знак «–», ибо знание свидетеля об этом не соответ- ствует действительности. Он полагал, что пешеход сбит ма- шиной его приятеля, т.е. автомашиной «Москвич»; в графе III – знак «–», так как свидетель дает показания, не соответствую- щие его знанию об этом происшествии; в графе IV (знак «+») оценка истинности должна быть положительной, поскольку по- казания Н. случайно отвечают действительности, т.е. свиде- тель лжет, говоря правду; графа V содержит знак «–», потому что, несмотря на истинность показаний, они неискренни, не со- ответствуют знанию свидетеля о преступлении, т.е. ложны. 195 Приведенные в таблице восемь вариантов (здесь описано выборочно два примера) предусматривают все возможные ситуа- ции и помогают в уяснении вопросов о соотнесении действитель- ности и знания о ней, о различии между ошибкой и ложью. Из изложенного следует, что показание истинно в том случае, когда знание свидетеля соответствует действительности (+), а показа- ние – знанию (+), а также в такой парадоксальной ситуации, ко- гда знание свидетеля не соответствует действительности (–), но показание не соответствует знанию (–), т.е. в этих случаях имеет место двойное извращение – искажение истины в результате доб- росовестного заблуждения и сознательная ложь, умышленное ис- кажение неправильно воспринятой действительности, которое совпадает с истиной («человек лжет, говоря правду»). Отрицательная оценка истинности имеет место в случаях, когда знание свидетеля не соответствует действительности (–), а показания соответствуют знанию (+), а также если знание соот- ветствует действительности (+), а показание свидетеля не соот- ветствует знанию (–). Эта оценка включает в себя как заведомую ложь, так и добросовестное заблуждение свидетеля, т.е. любое отклонение от действительности. Оценка же искренности или правдивости показаний вытека- ет из анализа графы III, т.е. зависит от соответствия показания свидетеля его знанию. Так, в 1-й, 4-й, 5-й, 6-й горизонтальных строках отражены добросовестные показания. Причем в 1-й и 6-й строках показания искренни и соответствуют действительности. В 4-й и 5-й строках представлены правдивые искренние показа- ния добросовестного свидетеля, не соответствующие действи- тельности в силу ошибочного представления о реальных событи- ях. Во 2-й, 3-й, 7-й, 8-й строках отражаются ложные показания, т.е. сообщения и утверждения, в которых информация заведомо не соответствует знанию свидетеля. При этом в 3 и 8 вариантах, где ложные показания свидетелей соответствуют действительно- сти, имеет место двукратное искажение; свидетель имеет непра- вильное представление о реальных фактах, т.е. его знания не со- ответствуют действительности, но, давая ложные показания, он изменяет свои неверные представления о случившемся на собы- тия, реально имевшие место. Предпринятый выше анализ представляется полезной теоре- тической моделью диагностики лжи и ошибок в показаниях как источниках судебных доказательств. 196 Из предыдущего изложения уже усматривалось, что при да- че показаний психическая деятельность лгущего и правдивого субъектов различны. Более конкретно различие состоит в том, что если у добросовестного человека эта деятельность носит ре- продуктивный (воссоздающий) характер, то для лжеца она пред- ставляет собой творческий процесс. При этом задача добросове- стного субъекта сводится к припоминанию и подробному вос- произведению ранее воспринятого и не подчинена какой-либо иной цели. Задача же лжеца сложнее. Это творческий процесс, где при- сутствуют все элементы репродуктивной задачи и сверх того идет обработка материала воспоминаний таким образом, как это выгодно лжецу. Такая творческая переработка исходного мате- риала усложнена необходимостью наложения двух процессов: мышления и речи. В данном случае формирование сообщаемой информации подчинено определенной желательной версии собы- тия и подчас затрудняется дефицитом времени и сложностью мо- тивации. С точки зрения содержания психической деятельности лгать труднее, чем говорить правду. При даче показаний добросовест- ная ошибка и заведомая ложь, как правило, порождаются систе- мой разных мотивов, которые в последнем случае имеют более противоречивый характер. В случае непроизвольной ошибки деятельность допраши- ваемого при всех условиях все же мотивируется социально пози- тивными побуждениями, гражданским долгом, стремлением со- действовать правосудию и т.п. Здесь угроза ответственности, как правило, отходит на задний план. А при даче ложных показаний поведение допрашиваемого мотивируется социально негативны- ми и общественно порицаемыми, эгоистическими и иными по- добными побуждениями. Ясно, что во втором случае и сам моти- вационный механизм является более сложным, конфликтным. В отличие от добросовестного допрашиваемого, который при даче показаний обращается к единственному мысленному образу воспринятого события, у лжеца конкурируют два варианта мысленных образов: 1) действительно происшедшее и ранее вос- принятое, которое он желает извратить и которое является ис- ходным; 2) вымышленный, воображаемый образ события, кото- рым он хочет подменить подлинную картину происшедшего. По- этому психическая сторона при добросовестном поведении и за- ведомой лжи характеризуется различной ролью воображения. 197 В репродуктивной и творческой деятельности различна роль воображения. Репродуктивная задача сводится к припоминанию того, чтобыло воспринято или совершено, поэтому воображение носит здесь воссоздающий характер, хотя и не исключающий добросовестной ошибки и непроизвольного искажения. В задачу, решаемую лжецом, преднамеренно включается работа продуктивного творческого воображения; совпадение с истиной тогда возможно лишь в результате ошибки лгущего. По- этому его задача психологически сложнее. Если измышление ложных показаний рассматривать как решение определенной мыслительной задачи, то ясно, что для та- кого решения нужно больше умственных усилий и времени, чем при тех же условиях требуется для выполнения действий, не свя- занных с решением проблемной ситуации, для простого воспро- изведения известных фактов. Вот почему «хорошо» солгать труднее, чем сказать правду. С большей или меньшей тщательностью лжецу необходимо продумать свою легенду, как можно более естественно уложить ее в подлинную картину событий, привести их в соответствие друг с другом, предусмотреть аргументы и факты, подтвер- ждающие измышление, и мысленно «проиграть» свои будущие показания, подготовив необходимые ответы, чтобы парировать недоверчивую критику. Иными словами, ему нужен «сценарий» лжи. Не имея времени для продумывания всех этих элементов будущего повествования, человек скорее говорит правду. Непод- готовленность ко лжи – на этом основан эффект внезапности при допросе. Импровизация же чаще всего делает ложь уязвимой. Здесь больше шансов на то, что в представленной картине собы- тия окажутся погрешности, противоречия с достоверно установ- ленными обстоятельствами дела. Даже до тонкостей подготовленные показания лжец в ходе допроса вынужден подвергать корректировке, изменению, до- полнению. Обладая известной пластичностью, факты все же не бесконечно поддаются деформации и искажению. Вообще безупречная и неопровержимая ложь – вещь редкая, если не невозможная. Решающим в этом деле является мастерст- во исследователя. Существует много видов лжи. Есть ложь, целиком состоящая из вымысла. Этот вид встречается редко, ибо он опасен и легко ра- 198 зоблачается. Более обыкновенна неполная ложь: лжец обрабаты- вает правду, по-своему ее искажая. Ложные показания относятся к этому виду, они чаще всего не являются сплошным вымыслом, бывают вымышленными лишь в той части, правдивое освещение которой нежелательно для допрашиваемого. Стараясь внушить доверие к своим словам, лжец чаще всего отправляется от под- линных событий, извращая их только в меру необходимости. Извращение подлинных обстоятельств дела в показаниях допрашиваемых достигается с помощью таких приемов обработ- ки фактических обстоятельств в желательном направлении, как: умолчание, сокрытие, исключение из сообщения отдельных элементов описываемого события, собственных действий и дей- ствий иных участвующих лиц; дополнение описания вымышленными деталями или эле- ментами, при помощи которых событию придается нужный ха- рактер и окраска; перестановка и смещение в описании отдельных фрагментов события по их месту, времени, последовательности, взаимосвязи и т.п.; замена отдельных элементов события иными вымышленны- ми обстоятельствами и деталями. Приведенные приемы используются как в чистом виде, так и в различных сочетаниях соответственно интересам и намерени- ям лгущего, обстоятельствам расследуемого события, ситуации, в которой ему приходится давать показания. Лгать – значит всегда ставить на место действительности какой-нибудь предпочтительный для лгущего вымысел и заме- нять действительно происходившие факты такими, какими их хо- телось бы представить лжецу. Ложь зачастую носит цепной ха- рактер: одна ложь порождает другую и требует согласования с ней взаимосвязанных фактов. При таком положении ложные ут- верждения зачастую прямо или косвенно приходят в противоре- чие с той частью показаний, которая правильно отражает дейст- вительность. Излагая свою версию в виде логической цепи суждений, че- ловек, если он лжет, исходит из ложных посылок либо делает ложные выводы. Зафиксировав эту систему доводов, легче ус- мотреть ее порочность, а затем и убедить лжеца в несостоятель- ности избранной позиции. 199 Сделав однажды какое-либо ложное заявление, человек ста- рается придерживаться своих слов и в дальнейшем. Но подробно- сти рассказа могут быть забыты, они заменяются другими дета- лями и дополняются новыми подробностями. Поэтому несовпа- дение показаний как в существенных, так и во второстепенных деталях должно настораживать. […] Характерным признаком лжи, отличающим ее от заблужде- ний и ошибок, является осознание субъектом неправильности высказываемых им положений. Тем самым ложь предполагает предварительное размышление, связанное с формированием и анализом подготавливаемых сообщений и предвидением послед- ствий своих действий. Деятельность такого рода именуется рефлексией. Рефлек- сивный характер лжи не исчерпывается самоотражением. Лжец всегда имеет в виду и определенного адресата, которому предна- значена информация. Поэтому в его рассуждениях отражается и то, как ложные сведения могут быть приняты, оценены, исполь- зованы допрашивающим. Результаты допроса зависят от того, кто в конечном счете является управляющим в этом процессе, а кто – управляемым: следователь или подследственный, допрашивающий или допра- шиваемый. Правильная оценка получаемой информации придает цен- ность даже ложным сообщениям, если своевременно распознана их ложность, и это использовано для установления истины 1 Нами рассмотрена лишь незначительная часть вопросов многогранной проблемы лжи в судебно-психологических аспек- тах. Она требует дальнейшей разработки. 1 О рефлексивном управлении в процессе расследований см.: Ратинов А.Р. Теория рефлексивных игр в приложении к следственной практике // Правовая кибернетика. М., 1970. |