Книга 11 Долгожданный любовник
 Скачать 2.76 Mb.
|
|
Глава 75 НЕДЕЛЮ СПУСТЯ... Вот жизнь и вернулась в обычное русло, подумал Куин, натянув на бедра кожаные штаны, надев через голову майку и схватив оружие с кожаной курткой. Боже, он и поверить не мог, что всего семь ночей назад его приняли в Братство. Казалось, прошла целая вечность. Покинув свою комнату, он прошел мимо мраморных статуй, кабинета Рофа и постучал в дверь комнаты Лейлы. – Войдите. – Хей, – произнес он. – Как дела? – У меня все замечательно. – Лейла приподнялась на подушках и погладила живот. – То есть, у нас все замечательно. Только что заходила Док Джейн. Все показатели безупречны, меня тянет на имбирный эль и соленое печенье, так что я в порядке. – Тебе ведь нужен белок, разве нет? – Черт, он не хотел, чтобы это прозвучало как приказ. – Не то, чтобы я говорю, что тебе есть. – О, нет, все в порядке. На самом деле, Фритц варит для меня куриные грудки, только они задерживаются у меня в желудке, так что я буду пытаться есть их каждый день. Если еда не имеет особого вкуса, я могу ее переварить. – Тебе что-нибудь нужно? Лейла прищурилась. – На самом деле, да. – Скажи мне, и это станет твоим. – Поговори со мной. Куин поднял брови. – О чем? – О тебе, – она раздраженно выругалась, отбросив журнал, который читала, в сторону. – Что происходит? Ты где-то вечно пропадаешь, ни с кем не разговариваешь, все переживают. Все. Отлично. Почему он не живет один? – Я в порядке… – Ты в порядке. Ага. Как же. Куин протянул руки в псевдо-покорности. – Эй, ну серьезно, что ты хочешь от меня услышать? Я встаю, иду на работу, прихожу домой… ты прекрасно себя чувствуешь, ребенок тоже. Лукас постепенно восстанавливается. Я в Братстве. Жизнь прекрасна. – Тогда почему у тебя такой траурный вид, Куин? Ему пришлось отвести взгляд. – Я не в трауре. Послушай, мне надо перекусить перед тем как… – Тывсеещехочешьребенка? Лейла произнесла эту фразу так быстро, что его мозгу пришлось напрячься, чтобы расшифровать то, что она сказала. А потом он спросил: – Что?! Она сцепила ладони так, как обычно, когда очень нервничала. Он подошел к кровати и сел рядом. Отложив в сторону куртку и кобуру, он положил руки на ее нервно сцепленные пальцы. – Я очень рад ребенку. – На самом деле, ребенок внутри нее – то единственное, что поддерживало в нем жизнь в настоящий момент. – Я уже люблю его или ее. Да. Ребенок – то единственное, во что можно безопасно вложить сердце и душу, так ему сейчас казалось. – Ты должна мне верить, – сказал он пылко. – Должна. – Хорошо. Хорошо, я верю. – Лейла протянула руку и погладила его по щеке, от чего он вздрогнул. – Но тогда, что тебя так расстраивает, мой дорогой друг? Что случилось? – Просто жизнь. – Он улыбнулся ей. – Ничего страшного. Но независимо от того, в каком настроении я пребываю, ты должна знать, что я всегда с тобой. Ее глаза с облегчением закрылись. – Я так благодарная тебе за это. И Пэйн, за то, что она сделала. – Так же как и Блэйлоку, – тихо сказал он. – Про него тоже не забывай. Чертовски иронично. Парень разбил ему сердце и в то же время дал новое. – Извини? – сказала она. – Блэйлок пошел к Пэйн. Это была его идея. – Правда? – прошептала Лейла. – Он сделал это? – Ага. Герой. Блэйлок – настоящий джентльмен. – Почему ты его так называешь? – Потому что это его имя, не так ли. – Он похлопал ее по руке и поднялся на ноги, забирая свои вещи. – Я ухожу на ночь. Как обычно, телефон у меня с собой, звони сразу, если что-то понадобиться. Избранная нахмурилась. – Но Бэт сказала, что сегодня ты не дежуришь. Зашибись. Он действительно был частой темой для разговора. – Я просто прогуляюсь. – Казалось, Лейла собиралась поспорить, но он наклонился и прикоснулся к ее лбу целомудренным поцелуем, в надежде успокоить. – Не беспокойся обо мне, ладно? Он ушел прежде, чем она начала еще одно наступление на его границы. В коридоре, он закрыл за собой дверь и… И остановился как вкопанный. – Тор. А что происходит? Брат стоял, прислонившись к двери Рофа и будто бы чего-то ждал. – Я думал, ты и я обсудили расписание дежурств вчера ночью. – Так и было. – Тогда почему ты при оружии? Куин закатил глаза. – Послушай, я не останусь в этом доме, ждать, пока рассвет не запрет меня в нем, в общем итоге на двадцать четыре часа. Ни за что. – Никто и не говорит, что ты должен провести это время здесь. Как брат брату – тебя не будет с нами на боле боя сегодня вечером. – Эй, да ладно… – Если хочешь, посмотри какой-нибудь чертов фильм. Сгоняй в «CVS», только ключи в машине больше не оставляй. Или в торговый центр и составь список для Санты, короче мне все равно. Но ты не будешь сражаться, и, прежде чем начать спорить – это правило для всех нас. Ты не особенный. Ты не единственный, кто сегодня не идет на дежурство. Понятно? Куин что-то пробормотал себе под нос, но когда брат протянул ладонь, он хлопнул по ней своей и кивнул. Тор бегом спустился вниз по парадной лестнице, а Куин собрался придаться безудержному веселью. Ну надо же, целый вечер для себя самого. Ура. И ночь ведь наверняка не будет депрессивной. Черт, может ему все-таки пойти в кинотеатр и провести себе небольшую терапию по успокоению гормонов, развлечь себя, просматривая музыкальные каналы и крася ногти на ногах. Может, он посмотрит «Стальную Магнолию»... вода для кокосов и все такое. Или это был «Шоколад»? А еще, как вариант, он мог застрелиться. В принципе, все поможет. *** Безопасный дом семьи Блэя располагался в сельской местности, в окружении заснеженных полей, которые огромными волнами простирались до самых лесных границ. Выстроенная из речного камня, кремового цвета усадьба была небольшой, но уютной, с низкими потолками, множеством каминов, что всегда горели в холодную погоду, и ультрасовременной кухней, которая была единственной не старинной зоной в доме. В которой его мать сейчас готовила настоящую пищу богов. Когда он и его отец вышли из кабинета, мать обернулась и посмотрела на них поверх восьми горелок. Ее распахнутые глаза выглядели взволнованными, пока она помешивала сыр, который таял в медной пароварке. Не желая делать большого шума из еще большего шума, который произошел только в уставленной книгами комнате, Блэй быстро показал матери два поднятых вверх больших пальца и сел за грубый дубовый стол в нише. Его мать прикрыла рот ладонью, закрыла глаза и не прекратила помешивать сыр, не смотря на то, что ее переполняли эмоции. – Эй-эй, – произнес отец и направился к своей шеллан. – Шшш. Развернув ее к себе, он обнял свою супругу и прижал ее к себе. Хоть она так и продолжала помешивать сыр. – Все в порядке, – он поцеловал ее в голову. – Эй, все хорошо. Взгляд отца переместился, и Блэй невольно заморгал, когда их глаза встретились. А потом ему пришлось вытереть влагу со щек. – Народ! Во имя святой Девы-Летописецы! – Всхлипнул мужчина. – Мой красивый, здоровый, умный, бесценный сын – гей, и нет в этом никакого повода для расстройства! Кто-то засмеялся. Блэй присоединился к смеху. – Никто же не умер, – его отец приподнял пальцами подбородок матери и улыбнулся ей в лицо. – Правда? – Я просто так рада, что все выяснилось, и все снова вместе, – сказала мать. Мужчина отпрянул, как будто любой другой исход был непостижимым для него. – Наша семья сильная – не тебе ли об этом знать, любовь моя? Но если по делу, это не проблема. И не трагедия. Боже, его родители были лучшими в мире. – Иди сюда. – Поманил его отец. – Блэй, подойди. Блэй встал и пересек кухню. Когда родители обняли его, он сделал глубокий вдох и превратился в ребенка, каким был когда-то давно, целую жизнь назад: лосьон после бритья его отца пах как в детстве, и шампунь матери все еще напоминал о летней ночи, а от запаха лазаньи в духовке заныл голодный желудок. Как и раньше. Время действительно величина относительная, подумал Блэй. Хотя теперь он был выше и шире, и столько всего произошло, эти двое были его основой, его устойчивой скалой, его не всегда совершенным, но надежным стандартом. И, вот он стоял под защитой этих знакомых, любящих рук, и с каждым вдохом напряжение его покидало. Было трудно рассказать отцу, найти слова, сломать тот режим «безопасности», при котором не было риска изменить мнение о мужчине, который его вырастил и любил как никто другой. А что, если отец не поддержал бы его, что, если бы он выбрал систему ценностей Глимеры? Блэю бы пришлось посмотреть на того, кого он так любил, совершенно в другом свете. Но этого не произошло. И теперь? Он чувствовал себя так, будто прыгнул с крыши... и приземлился на упаковку хлеба «Уандер Брэд», в целости и сохранности: самое большое испытание их семьи не просто пройдено – триумфально завершено. Когда они разорвали объятья, отец положил ладонь на лицо Блэя. – Навсегда мой сын. И я горд называть тебя своим сыном. Когда мужчина опустил руку, перстень на его пальце поймал свет потолочной люстры, и золото мигнуло желтым светом. Шаблон, который был выбит на драгоценном металле, в точности повторял тот, что был на кольце Блэя… и, рассматривая знакомые линии, он понимал, насколько же ошибалась Глимера. Все эти гербы должны символизировать узы, что укрепляют и улучшают связанные между собой жизни людей, обязательства, которые переходили от матери к отцу, от отца к сыну, от матери к ребенку. Но, как это часто бывает с аристократией, ценности сместились, основываясь на золоте и гравировке, а не на людях. Глимера больше волновалась о внешнем виде, чем о содержании: до тех пор, пока хрень довольно привлекательна снаружи, внутри могло твориться черти что, и всех это устраивало. А для Блэя? Единство было важнее. – Я думаю, лазанья уже готова, – сказала мать, целуя их обоих. – Почему бы вам обоим не сесть за стол? Мило и нормально. Блаженство. Пока Блэй и его отец перемещались по кухне, вытаскивая серебряные приборы, тарелки и салфетки красного и зеленого цветов, Блэй ощущал себя словно под кайфом. В самом деле, это было так, словно ты разложил на столе дорожку и по другую сторону от нее выясняешь, что все, на что ты надеялся, на самом деле, у тебя уже есть. И все же, когда он присел чуть позже, то почувствовал пустоту, которая вытягивала его обратно, словно он ненадолго укрылся в теплом доме, но потом был вынужден выйти и вернуться в холод. – Блэй? Он встряхнулся и потянулся вперед, чтобы принять полную тарелку приготовленной в домашних условиях красоты, которую ему протягивала мать. – О, выглядит потрясающе. – Лучшая лазанья на планете, – сказал его отец, развернув свою салфетку и толкнув очки повыше на нос. – Мне крайний кусочек, пожалуйста. – Как будто я не знаю, что ты любишь хрустящую корочку. – Блэй улыбнулся родителям, пока его мама лопаточкой доставала угловой кусок. – Два? – Да, пожалуйста. – Отец не сводил взгляд со сковороды. – О, это прекрасно. Какое-то время были слышны лишь звуки культурного поглощения пищи. – Расскажи нам, что происходит в особняке? – спросила мать, сделав глоток воды. – Что-нибудь интересное? Блэй набрал в легкие воздуха. – Куина приняли в Братство. Коллекция выпавших челюстей. – Какая честь, – выдохнул отец. – Он ведь заслуживает этого, правда? – Мать Блэя покачала головой, в ее рыжих волосах заиграли искры света. – Ты всегда говорил, что он отличный боец. И жизнь у него была такая тяжелая – я уже говорила тебе когда-то, у меня сердце болит за него с тех самых пор, как ты нас с ним познакомил. У нас обоих такая проблема, подумал Блэй. – Еще у него будет ребенок. Окей, отцу пришлось бросить вилку и откашляться. Мать протянула руку и постучала его по спине. – От кого? – От Избранной. Гробовое молчание. Пока мать не прошептала: – Что же, впечатляет. Ну, а настоящую драму он оставил при себе. Господи, эта их ругань в тренировочном центре. Он вспоминал ее снова и снова, каждое брошенное слово, каждое обвинение, каждый отказ. Блэй ненавидел себя за то, что произнес некоторые вещи, но он просто отстаивал свою точку зрения. Черт, только вот манера ее высказывания подкачала. Он на самом деле жалел об этом. Но шансов извиниться не было. Куин практически исчез. Он больше не спускался к трапезам, и если и занимался, то не днем и не в тренажерном зале учебного центра. Может, он получал утешение в комнате Лейлы. Кто знал. Блэй сидел и думал о том, как много значило время, проведенное с семьей, и то, что они приняли его таким, как он есть, и чувствовал себя полным придурком снова и снова. Боже, он так сильно вышел из себя, и разрыв, наконец, произошел после всех этих лет непрекращающейся драмы. И назад дороги нет, подумал он. Да по правде – никогда и не было. Глава 76 – Привет? Ожидая, когда ее бабушка ответит, Сола ступила ногой на нижнюю ступеньку и наклонилась к перилам. – Ты наверху? Я наконец-то дома. Она посмотрела на часы. Десять вечера. Ну и неделька. Она устроилась частным сыщиком к крупному юристу по бракоразводным делам в Манхэттене… который подозревал собственную жену в измене. Выяснилось, что женщина действительно изменяла, причем с двумя мужчинами. Ушло несколько дней и ночей работы, и когда она, наконец, собрала все доказательства… а иначе и быть не могло… прошло шесть дней. Проведенное вдалеке время положительно сказалось на ней. А ее бабушка, с которой Сола общалась каждый день, доложила, что больше никто не приходил. – Ты спишь? – позвала она, зная, что это глупо. Бабушка ответила бы, если бы бодрствовала. Когда она повернула назад и вошла в кухню, ее взгляд мгновенно метнулся к окну над столом. Эссейл не покидал ее мыслей… и на каком-то уровне она чувствовала, что ее проект на Манхэттене существовал скорее ради дистанции между ними, нежели из-за острой необходимости в деньгах или продвижения ее второй карьеры в качестве детектива. Сола столько лет заботилась о себе и своей бабушке, что это бесконтрольное состояние, в котором она сейчас пребывала, не играло ей на пользу: в этом мире она может опираться только на саму себя. Она не училась в колледже; у нее нет родителей; без работы у нее нет денег. И она отвечает за восьмидесятилетнюю женщину с медицинскими счетами к оплате и трудностями с передвижением. Когда ты молода и происходишь из хорошей семьи, то можешь позволить себе потерять голову в каком-то извращенном романе, потому что всегда есть страховка. В случае же Солы, она сама была страховкой. И она просто надеялась, что неделю не видясь с… Удар пришелся сзади, по затылку, мгновенно подействовав до коленей, заставляя их подогнуться. Когда она рухнула на линолеум, то смогла хорошенько рассмотреть обувь нападавшего: лоферы, но не новомодные. – Возьми ее, – произнес мужчина шепотом. – Сперва нужно обыскать. Сола закрыла глаза и не двигалась, пока грубые руки перевернули ее и осмотрели, ее парка тихо шелестела, пояс брюк двигался по бедрам. Ее пистолет забрали, вместе с ножом и айФоном… – Сола? Обыскивающий ее мужчина застыл, и она едва поборола позыв воспользоваться тем, что он отвлекся, и попытаться вернуть контроль над ситуацией. Проблемой была ее бабушка. Лучший вариант – увести этих мужчин из дома прежде, чем они причинят старушке вред. Сола может разобраться с ними там, куда они ее отвезут. Но если втянут ее вовэ? Дорогой ей человек может погибнуть. – Вытащим ее отсюда, – прошептал тот, что слева. Когда они подняли ее, она не пошевелилась, но приоткрыла один глаз. На обоих были горнолыжные маски, с дырами под рот и глаза. – Сола! Ты чем занимаешься? Давайте, придурки, подумала она, пока они возились с ее руками и ногами. Пошевеливайтесь… Они вписали ее в стену. Почти уронили лампу. Ругались достаточно громко, неся ее тело через гостиную. – Сола? Я спускаюсь… Молитвы всплыли в ее голове, старые, знакомые слова, которые она знала всю свою жизнь. Отличие этих речитативов было в том, что они не были произнесены механически… она отчаянно нуждалась в том, чтобы ее бабушка шла хоть немного медленней. Чтобы не спустилась по этой лестнице прежде, чем они покинут дом. Прошу, Господи… Обжигающе холодный воздух, окативший ее, стал хорошей новостью. Как и внезапная скорость, которую мужчины набрали на пути к машине. И тот факт, что они забыли связать ей руки и ноги, прежде чем закинуть в багажник. Они просто забросили ее туда и отъехали, шины прокручивались на снегу, пока не пошло сцепление с дорогой, и их не понесло вперед. Она ничего не видела, но чувствовала все повороты. Лево. Право. Пока ее везли, Сола пыталась найти что-нибудь, что можно использовать в качестве оружия. Не судьба. И было холодно. Что ограничит ее физическую реакцию и силу, если поездка будет долгой. Слава богу, она не успела снять парку. Стиснув зубы, она напомнила себе, что бывала в ситуациях и похуже. Да ладно? Дерьмо. *** – Обещаю, я не разобью ее. Стоя в кухне особняка и ожидая возражений Фритца, Лейла закончила надевать шерстяное пальто, которое ей принес Куин в начале месяца. – И я ненадолго. – Тогда я должен отвезти вас, госпожа. – Престарелый доджен оживился, его густые седые брови оптимистично взлетели. – Я отвезу вас куда пожелаете… – Спасибо, Фритц, но я просто хочу посмотреть окрестности. У меня нет определенной цели. На самом деле, она просто испсиховалась, будучи запертой в доме, и после хороших новостей от Джейн и результатов анализа крови, Лейла решила, что ей нужно выбраться. Дематериализация – не вариант, но Куин научил ее вождению… а возможность сесть в теплую машину и поехать куда-то… быть свободной, быть самой по себе… казалась истинным раем. – Может, я просто позову… Она оборвала его: – Ключи. Спасибо. Протянув руку, Лейла направила взгляд на дворецкого и не отводила его, тем самым придавая требованию любезный и одновременно решительный характер. Забавно, было время, до ее беременности, когда она бы уступила беспокойству доджена. Никогда больше. Она уже привыкала отстаивать свои интересы, своего ребенка, отца своего ребенка, спасибо великодушное. Пройдя через ад, почти потеряв то, чего она так отчаянно желала, Лейла изменилась во стольких смыслах, что сама еще не до конца осознала все произошедшие перемены. – Ключи, – повторила она. – Да, разумеется. Сию секунду. – Фритц поспешил к встроенному столу в задней части кухни. – Вот они. Когда он вернулся и с напряженной улыбкой вручил их, Лейла положила руку на его плечо, хотя это, без сомнений, лишь сильнее встревожит его… так и вышло. – Не волнуйся. Я не далеко. – У вас с собой ваш телефон? – Да, конечно. – Она достала его из среднего кармана флисового свитера. – Видишь? Махнув на прощание, она вышла из столовой и кивнула персоналу, накрывавшему Последнюю Трапезу. Пересекая фойе, Лейла поняла, что ускорила шаг на пути к вестибюлю. А потом она и вовсе вырвалась из особняка. Снаружи, стоя на парадных ступеньках, Лейла сделала глубокий вдох морозного воздуха, который стал благословением, и, посмотрев в ночное, полное звезд небо, почувствовала прилив энергии. Как бы ей ни хотелось спрыгнуть со ступенек, она осторожно спустилась по ним и также аккуратно пересекла внутренний двор. Обойдя фонтан, она нажала кнопку на ключе, и огни огромного черного автомобиля подмигнули ей. Дражайшая Дева-Летописеца, только бы не разбить машину. Сев за руль, Лейла была вынуждена отодвинуть сиденье назад, потому что, очевидно, последним за рулем сидел дворецкий. А потом, положив чип в подстаканник и нажав кнопку запуска, она на мгновение замешкалась. Особенно когда двигатель ожил и тихо заурчал. Она серьезно собирается сделать это? Что если… Останавливая поток сомнений, Лейла передвинула рычаг справа и посмотрела на экран на приборной панели, чтобы убедиться, что позади нее ничего нет. – Все пройдет хорошо, – сказала она себе. Лейла отпустила педаль тормоза, и машина плавно покатилась назад, и это хорошо. К несчастью, она поехала в другом направлении, а не в том, в котором хотела, поэтому ей пришлось выкрутить руль. – Черт. Потом Лейла сдавала туда-сюда, управляя машиной в серии остановок, которые в конечном итоге направили круглый значок на капоте в сторону дороги, что проходила мимо фонтана. Последний взгляд на особняк, и она поехала с черепашьей скоростью, спускаясь со склона, держась правого ряда, как ее и учили. Окрестности были смазанными благодаря мису, и она приготовилась избавиться от него. Видимость – вот чего она отчаянно жаждала. Когда она выехала на основную дорогу, то повернула влево, координируя поворот руля и ускорение так, чтобы создать некую видимость порядка. А потом, сюрприз-сюрприз, дорога пошла гладко: Мерседес, так называли машину, был таким уверенным и непреклонным, что казалось, будто она сидит в кресле и смотрит фильм, в котором проносятся пейзажи. Разумеется, она ехала всего пять миль в час. На круговой шкале всего было сто шестьдесят миль. Глупые люди и их скорости. Но, с другой стороны, если это единственный способ передвижения, то она понимала ценность спешки. С каждой преодоленной милей она обретала уверенность. Используя карту на экране приборной панели, она держалась подальше от центра и скоростных шоссе, и даже пригородных районов города. Сельскохозяйственные угодья вполне хороши… полно места для парковки и не так много людей, хотя периодически из ночи выныривала машина-другая, сверкая фарами и проезжая слева от нее. Прошло какое-то время, прежде чем она осознала, куда едет. И сразу же приказала себе развернуться. Чего не сделала. На самом деле, Лейла с удивлением обнаружила, что в принципе знает, куда ехать: ее воспоминания должны были притупиться с осени, прожитые дни, даже более, события, должны были размыть в памяти место, которое она искала. Но не было темных пятен. Даже неуклюжее управление автомобилем и ограниченность в выборе дорог не сбивали ее с того, что она видела в своих мыслях… куда вели ее воспоминания. Она обнаружила искомый луг за много миль от особняка. Припарковавшись у начала поля, Лейла уставилась на постепенный подъем. Огромный клен был там, где и должен был быть, его крепкий ствол и ветки поменьше сейчас были лишены листвы, когда-то формировавшей красочный балдахин. В мгновение ока Лейла представила поверженного солдата, который растянулся у корней дерева, вспомнила его до деталей, начиная с мощных конечностей и заканчивая темно-синими глазами и тем, как он хотел отказаться от ее помощи. Наклоняясь вперед, она положила голову на рулевое колесо. Ударилась один раз. Второй. Это было не просто не мудро – искать какую-то галантность в том отрицании, но и откровенно опасно. К тому же, симпатизируя предателю, она нарушала абсолютно все правила, по которым когда-либо жила. И все же… находясь в машине, наедине со своими мыслями, Лейла обнаружила, что сердце ее было по-прежнему с мужчиной, которого, по всем канонам, она должна люто ненавидеть. Какая печальная ситуация. Воистину. |