Книга Бунтарь Автор Уинтер Реншоу Жанр Современный любовный роман Рейтинг

• Название: Книга Бунтарь Автор Уинтер Реншоу Жанр Современный любовный роман Рейтинг
• Дата: 24.01.2022
• Размер: 1.97 Mb.
• Имя файла: Rensou_Uinter_Buntar_r2_r4hk1.doc
• Тип: Книга; #340725
• страница: 4 из 15

Глава 7
Далила
Мое сердце колотится в ушах, заглушая мысли, а ноги несут меня по тротуару быстрыми решительными шагами. Хорошо, что агент и покупатель уже ушли, потому что мне нужно попасть в дом Рут и хорошенько подумать над тем, почему, черт возьми, я выбежала от Зейна, напуганная до чертиков, потому что все, что сказал Зейн — правда.

Я хочу трахнуть его.

Очень сильно.

Я хочу трахнуть Зейна де ла Круза так сильно, что это пугает меня.

И я даже не осознавала этого, пока Зейн просто не произнес это.

Мое тело говорило: «Да! Трахни меня прямо здесь и сейчас! И пока делаешь это, шлепай меня по заднице, удерживая за волосы». А голова говорила: «Точно нет! Этот парень — мудак, немедленно убирайся из его дома, если не хочешь стать еще одним из многочисленных завоеваний Зейна де ла Круза».

Мой защитный механизм сработал, и я убежала, а теперь стою у двери Рут снова и снова, безуспешно вводя код на панели системы безопасности и видя красный цвет индикатора вместо зеленого.

Зейн — противоположность тому типу людей, к которым я обычно тянусь. Знаю, что он может разбить мое сердце ровно за две секунды, если я слишком увлекусь любой возможностью физического контакта, который он мог бы предоставить.

И Рут.

Черт.

Рут была бы так расстроена из-за меня. И она в буквальном смысле отрубит ему яйца. И я не хочу за это нести ответственность.

Я набираю код, на этот раз медленнее, нажимая на клавиши сильнее, и терпеливо выдерживая паузы между вводом каждой цифры.

Зеленый свет.

Слава Богу.

Меня приветствует порыв холодного воздуха, тишина и громкие мысли.

Захожу в свою комнату, падаю на кровать и хватаю книгу в слабой попытке отвлечься от всего, что только что произошло. Мои глаза нацелены на слова, пальцы касаются плотной бумаги, но это бесполезно, потому что в своей голове я все еще нахожусь в соседнем доме и мысленно прокручиваю свой разговор с Зейном.

Я захлопываю книгу, отбрасываю ее в сторону и беру в руки подушку.

Может быть, мне нужно вздремнуть.

Если я буду спать, то не смогу думать о Зейне.

А если не смогу думать о нем, то я не буду думать о том, каково это — заниматься с ним сексом.

Используя метод, который изучила в аспирантуре, я успокаиваю свои мысли с помощью простых дыхательных упражнений и пытаюсь представить свой разум белым холстом. Любые мысли, которые появляются на нем, уносит прочь легкий ветерок.

Мысленно я повторяю свою мантру: «Успокойся. Сосредоточься».

И это работает…

…недолго.

Самодовольная ухмылка Зейна с ямочками на щеках заполняет мой разум, и я не могу перестать представлять, как его белые зубы оттеняют его мускулистую загорелую кожу и глаза цвета меда.

Зейн восхитительно сексуален. Он вызывает во мне желание распустить волосы из моего идеально закрученного узла, сорвать одежду и предложить ему себя, как будто я отчаянная глупая красотка, которая вышвырнула осторожность за дверь, обнаружив, что ее трахает глазами в гостиной легенда НФЛ.

Вау, полегче, подруга. Я вижу себя в зеркале напротив своей кровати и едва узнаю. Моя грудь быстро поднимается и опускается, губы припухли от тех укусов, которыми я их подвергла, а волосы растрепались и теперь падают прядями вокруг моего лица.

И мое тело. Мое тело… Горит.

Теперь понимаю. Я понимаю, почему девушки бросаются на этих мужчин. Это все мышцы и тестостерон. Можно свести это к основной человеческой природе и генетике. Проще говоря, мы существа, которые рождены для того, чтобы производить потомство, а такие люди, как Зейн — здоровые и привлекательные мужчины, — имеют тенденцию разжигать гормональное безумие в нашем обезьяньем мозге; особенно, когда цикл женщины приближается к своему пику, потому что хорошее здоровье подразумевает плодородие.

Перекатываясь на спину, я улыбаюсь.

Надо же!

Я только что объяснила всю эту чушь элементарной наукой.

Я не сумасшедшая. Я просто женщина во власти своих невероятно взбесившихся гормонов. Мое тело запрограммировано реагировать подобным образом на любого мужчину, похожего на Зейна.

Образ мокрых плавок, облегающих большую выпуклость в бассейне на прошлой недели, всплывает в моем мозгу, и я не могу не думать о том, насколько он большой там, внизу. Очевидно, под тканью скрывается нечто внушительное…

Скользнув рукой под пояс леггинсов и, крепко зажмурив глаза, я прикусываю губу и делаю то, чего раньше никогда не делала — фантазирую о том, кого действительно знаю.

В другое время обычно это некий воображаемый сексуальный парень, не существующий в этой вселенной, но чудесным образом удовлетворяющий все мои физические и умственные потребности, потому что ум — самый большой половой орган женщины.

Я провожу пальцем между скользкими складками, направляю его вниз и проникаю глубоко внутрь себя с таким отчаянием, которого никогда не испытывала до сих пор. Бедра дрожат, клитор набухает, и движения моих рук пробуждают к жизни каждую частичку меня.

Это чувствуется потрясающе, но чего-то не хватает.

Я располагаюсь в центре кровати, сосредотачиваясь, концентрируясь на удовольствии, пока мои пальцы заняты работой. Прикусив зубами нижнюю губу, я становлюсь ближе с каждым лихорадочным мгновением.

По…чти…

И… замираю, когда слышу звонок в дверь. Спрыгнув с кровати, я натягиваю штаны, разглаживаю рубашку и мчусь прямиком к двери.

— Привет, Зейн. — Я краснею.

На пороге дома Рут стоит Зейн. И краснею еще больше. Мои щеки горят жарче, чем полуденное солнце Флориды.

Он протягивает руку, сжимая мой телефон.

— Ты забыла.

— О… Спасибо. Я действительно ценю это. — Ох, а не могла бы я говорить не так официально?

На экране отображается текст сообщения от тети Рут:
Буду поздно ночью. Мы с девочками доберемся на такси. Не жди!
Я качаю головой, широко улыбаясь, и закрываю сообщение. Социальная жизнь тети Рут более захватывающая, чем моя, и я не знаю, смеяться мне или плакать по этому поводу.

— Что смешного? — Зейн изучает мою улыбку, как будто она редкая и завораживающая.

— Ничего. — Я убираю телефон за спину. — Тетя Рут сегодня вечером будет танцевать польку со своими друзьями. Я просто нашла это забавным.

— Забавно, потому что ей семьдесят пять лет, или забавно, потому что тебе — треть ее возраста, а ты сидишь дома, ничего не делая, в то время как она развлекается?

— Это вечер вторника, — издеваюсь я. — Не надо на меня наезжать за то, что я осталась дома во вторник вечером.

— Что происходит в этот день? Я не в курсе событий в межсезонье. — Зейн чешет свой левый висок.

— Это должно произвести на меня впечатление?

Уголки его губ приподнимаются.

— Я бы мог многое сделать, чтобы произвести на тебя впечатление, Далила, если бы захотел. Но не думаю, что ты справишься с этим, поэтому я пощажу тебя.

— Пожалуйста. — Я закатываю глаза.

— Почему ты так раскраснелась? — Зейн прижимает к моей щеке ладонь, но я отталкиваю ее. — Ты заболела?

У меня отвисает челюсть, и я не знаю, что ответить. Я плохая лгунья. Всегда была.

— Что ты делала, когда я постучал? — спрашивает он.

— Ты позвонил в дверь.

— Нет, сначала я постучал. Несколько раз. И я знал, что ты дома, поэтому продолжил стучать. А потом, когда я позвонил в дверь, ты вылетела сюда, выглядя растерянной.

— Внутри жарко, — лгу я. Ужас. — Наверное, кондиционер сломался.

Зейн смотрит через мое плечо на полуоткрытую входную дверь, где наружу просачиваются потоки холодного воздуха и окутывают нас на ступеньках.

— Ты плохая лгунья, Далила. — Зейн проходит мимо меня и оказывает в доме Рут.

— Что ты делаешь? — Я иду за ним. — Ты не можешь просто войти сюда. Если кто-нибудь скажет Рут, что ты был в ее доме, у нее будет истерика.

— Не беспокойся о Рут. Она будет поздно, верно? Никто не видел, как я вошел. Все нормально.

Зейн прямиком идет на кухню и открывает потайную дверь кладовой рядом с холодильником.

— Что ты делаешь теперь? — спрашиваю я. — И откуда знаешь дорогу на кухню Рут?

— Когда перестраивалось здание клуба, Рут проводила здесь все собрания ассоциации домовладельцев, — поясняет он. — И до того, как она решила возненавидеть меня, я приходил и помогал ей с содержанием дома. Делал то, что она не могла сделать. Вешал шторы. Передвигал мебель. Все в этом роде. Я знаю каждый сантиметр этого дома.

— Да? Я этого не знала. — Я слежу, как Зейн вытаскивает пачку печенья с написанной от руки этикеткой, которую я не могу разобрать. — Рут вовсе не ненавидит тебя. Что это?

— Пастичотто, — говорит Зейн с испанским акцентом, сунув одно в рот. Он жует, затем слизывает сахарную пудру с пальцев. — Печенье из Испании. Моя бабушка делала такое в детстве, и Рут всегда держит их в своей кладовой. Она заказывает их в европейской пекарне в Нью-Йорке. И платит хорошие деньги, чтобы его доставляли свежим. Хочешь одно?

Я отрицательно качаю головой.

— Почему бы тебе не заказать их для себя?

— Я и заказываю. Мы оба получаем их первого числа каждого месяца. Я уже съел свое. — Зейн улыбается мальчишеской улыбкой и кладет пачку обратно. — Ты многое теряешь.

— Тебе пора, — говорю я.

— Почему? У тебя внезапно наметилось свидание? — усмехается он, и я замечаю на его щеке налет сахарной пудры, который я почти готова слизать.

Но, конечно, я бы никогда этого не сделала.

— У меня есть дела, — говорю я.

— Подобные тем, какими ты занималась до моего прихода?

— Не беспокойся об этом. — Я приподнимаю брови и указываю на прихожую. — Уверена, что тебе есть куда пойти и кого побеспокоить, так что…

— На самом деле, сегодня вечером я совершенно свободен. — Зейн складывает руки за голову и идет к двери.

Я закатываю глаза, когда он не видит.

— Я уверена, что ты найдешь способ заполнить этот пробел.

— Хочешь потусоваться? — Его вопрос кажется серьезным, судя по отсутствию ухмылки на лице или огонька в глазах.

Я указываю на себя.

— Хочу ли я… Хочу ли я потусоваться? Сегодня вечером? С тобой?

— Хорошо, позволь мне перефразировать, — говорит он, подходя ближе. — Ты зависнешь со мной сегодня ночью?

Я смеюсь.

— Хорошая попытка, де ла Круз. Боюсь, я не буду этого делать.

Внутри меня все приходит в волнение, что-то зажигается и губы начинают изгибаться в широкую улыбку.

Я не узнаю себя сейчас. Кто эта женщина, позволяющая себе быть очарованной профессиональным соблазнителем?

— Перестань быть такой чертовски упрямой. — Зейн понижает голос, взгляд настолько напряжен, что я не могу отвести свой взгляд. И, возможно, не хочу. — Мы можем посмотреть фильм. Может, закажем пиццу. Черт. Я не знаю. Что ты любишь делать?

Я наклоняю голову и разглядываю его лицо.

— Почему ты хочешь тусоваться со мной?

— Слушай, я чувствую себя виноватым. За то, что заставил тебя чувствовать себя некомфортно. Конечно, черт возьми, я не ожидал, что ты убежишь. — Зейн издает смешок. Один раз. — Я думал, что такая девушка, как ты, привыкла к подкатывающим мужчинам. Полагаю, такое бывает довольно часто. Не думал, что когда-нибудь испугаю женщину.

— Я не испугалась, — говорю я. И его лесть работает.

Вроде бы.

Черт его подери.

— Хорошо, испугал, разозлил, что угодно. — Он поднимает руку.

— Там, откуда я приехала, мужчины так себя не ведут. Ни один мужчина в Рикстон Фоллс никогда не скажет женщине, что ему кажется, будто она хочет его трахнуть.

— Это в штате Нью-Йорк, верно? — спрашивает он.

Я киваю.

— Тогда я позволю себе не согласиться с тобой по этому вопросу. Я знаю много придурков с севера.

— Они, вероятно, из города. Небольшие городки севернее менее… прогрессивные, когда дело доходит до такого рода вещей.

— Это многое объясняет. — Зейн подставляет большой палец под подбородок и пристально на меня смотрит. — Ты девушка из маленького городка. Я городской парень. Мы говорим на разных языках. Может быть, это наша проблема.

Я смеюсь.

— Не думаю, что это наша проблема. Вовсе нет. Хотя, это мило.

Он морщит нос.

— Мило? Боже. Никогда не называй меня так. Иисус, Далила, я из Чикаго. Вырос на улицах Саут-Сайда. Мужчины не милые. Ты заставишь меня потерять мой уличный авторитет, если продолжишь называть меня так. Кстати, я тяжело работал, зарабатывая его.

— Уличный авторитет? Ага. Не думаю, что он тебе нужен в Лагуна Палмс. Твой уличный авторитет здесь не пригодится. — Я слегка хлопаю его по руке. — Кстати, я учусь в колледже Чикаго.

— Рут мне говорила.

Ну, конечно, она это сделала.

Зейн фокусируется на мне, его улыбка исчезает.

— Кажется, каждый раз, когда делаем шаг вперед, мы возвращаемся на пять шагов назад.

Я смеюсь.

— Ага.

— Как ты думаешь, почему так, док? Проанализируй это.

Подняв палец, я не могу удержаться от желания исправить его.

— Я буду лицензированным социальным работником, а не психологом или психиатром. Не доктором.

Зейн закатывает свои медового цвета глаза.

— Какая разница? Просто ответь на этот чертов вопрос. Почему нам так чертовски трудно дружить больше пяти минут?

Он так близко, что я чувствую запах его одеколона. Чувственный. Опьяняющий.

Это заставляет меня задуматься о том, как будет ощущаться его кожа, когда его теплое тело будет тереться о мое, каково это будет чувствовать себя прижатой его телом, запутанной в простынях, с его руками в моих волосах.

Я трясу головой, приходя в себя.

— Потому что у нас разные приоритеты.

— Да? И какие у меня?

— Трахнуть девушку, живущую по соседству.

— А твои?

— Не трахаться с парнем, живущим по соседству.

Зейн рукой обхватывает мою талию и притягивает меня к себе. Мое сердце бьется так быстро, что уверена — оно вот-вот лопнет у меня в груди.

— Будет ли это худшим, что может случиться с тобой этим летом? — Мятное дыхание касается моих губ. — Позволь мне сопроводить тебя в постель.

— Сопроводить меня в постель? Что, ты вдруг стал джентльменом?

— Хорошо. Трахнуть меня будет худшим, что произойдет с тобой этим летом?

— Возможно.

— Очень плохо. — Зейн наклоняет голову набок. — Потому что, думаю, это было бы чертовски охренительно.

Мои губы инстинктивно раскрываются, молчаливо умоляя Зейна поцеловать меня, несмотря на мое упорное сопротивление. Он уже двумя руками обхватывает мою талию и прижимает меня к себе прямо в центре холла великой тети Рут.

— Это лето я запомню на всю жизнь. Это, блин, точно, — добавляет он.

У тети Рут случился бы сердечный приступ, если бы она увидела сейчас этого бунтаря-футболиста, стоящего здесь и держащего свои грязные лапы на тех моих местах, которые, очевидно, ему не принадлежат.

Когда мы стоим, я забываю все то, что терпеть не могу в Зейне. Моя логика сбита с толку, предупредительные сигналы и тревожные гудки теряются в гормональном безумии, происходящем внутри меня.

Хочу, чтобы он был во мне.

На мне.

Хочу этот животный обмен сексуальной энергией, о котором только читала в учебниках и видела в кино.

Глядя в темные глаза Зейна, я чувствую все эти вещи одновременно. Я хочу быть центром его вселенной. Хочу быть единственной, кого он видит. Я не хочу делиться им. Я буквально больна от похоти и эндорфинов, и мое сердце будто обмотано кружевами и оборками — все потому, что этот возмутительно привлекательный здоровяк просто пленит меня.

Что, черт возьми, со мной не так?!

Я трясу головой, пытаясь разогнать туман и взять себя в руки.

— Не думаю, что это хорошая идея для нас… — начинаю я, — …делать это в доме Рут.

Рот Зейна изгибается в победной улыбке, и я принимаю тот факт, что только что окончательно решила свою судьбу. Я подписалась под этим. Я сделала это. Буду ли я сожалеть или нет, но я не переживу еще один момент решительной борьбы между моим телом и разумом, потому что и так понятно, кто из них выиграет эту битву.

Это было только вопросом времени.

Я открываю рот, чтобы заговорить, и оказываюсь прижатой к стене. Мягкие губы Зейна прижимаются к моим, а пальцы обхватывают мою шею.

Я невесомая.

Живая.

Сейчас я не узнаю свои мысли или чувства. Я абсолютно другой человек.

Я касаюсь Зейна, действительно касаюсь его, впервые. Его кожа под кончиками моих пальцев бархатно-стальная. Твердая и одновременно мягкая. Мышцы перекатываются под ней, когда Зейн наклоняется и сгребает меня в охапку своими руками. Он поднимает меня, как будто я ничего не вешу, и только когда мы находимся так близко, я полностью чувствую размер Зейна.

— Ты не пожалеешь об этом, — шепчет он мне в шею, и его губы тянутся к моей ключице.

Надеюсь, что он прав.

Глава 8
Зейн
Мы делаем отчаянный рывок к задней двери Рут, несемся вдоль живой изгороди и через калитку попадаем на мой задний двор. Я едва сопротивляюсь желанию сорвать с Далилы одежду и взять ее прямо здесь и сейчас.

И я бы сделал это. Я бы оттрахал ее до потери сознания, если бы не чертовы любопытные соседи и их бинокли для «наблюдения за птицами». Все в курсе, что на самом деле они наблюдают не за птицами.

К счастью, солнце уже зашло, и мы укрыты сумеречным сиянием, которое окрашивает кожу Далилы в теплые розовые и мандариновые оттенки, которые смешиваются с румянцем на ее нежных щеках.

Боже, она так охренительно красива.

— Иди сюда. — Как только мы оказываемся внутри, я притягиваю ее к себе.

Стаскиваю с нее рубашку и легко справляюсь с застежками лифчика. Далила проводит руками по моей талии, рывком расстегивает пуговицу на штанах и лихорадочно тянет за молнию.

Когда наша одежда беспорядочно падает к нашим ногам, придерживаю рукой за спину, вынуждая выгнуться, и свободной рукой скольжу между ее бедер, где она уже мокрая. Ныряю одним пальцем в ее тугую киску, затем добавляю второй, и Далила выгибает в ответ бедра.

Наклонившись, беру тугой сосок в рот и обвожу языком заостренный бутон, пока пальцами скольжу внутрь и наружу.

— М-м-м, — стонет она.

Мой член пульсирует, наливается и увеличивается, а запах Далилы наполняет мои легкие. Хочу почувствовать этот сладкий мускусный аромат на своем языке. Опустившись на колени, обхватываю ее идеальную попку ладонями и заставляю расставить ноги шире.

Ее киска принимает мой язык, и Далила запускает пальцы в мои волосы. Ее стоны становятся громче, чаще; влага покрывает мой язык, и я кружу по клитору, скольжу языком вверх и вниз по всей киске.

Через несколько минут ноги Далилы дрожат, и я понимаю, что она на грани, но будь я проклят, если продолжу так усердно работать и получу ее оргазм, не имея удовольствия наблюдать за ее лицом, когда Далила кончит на моем члене.

— Пойдем, — говорю я, поднимаясь и хватая ее за руку. Не раздумывая, веду в свою спальню.

Вот черт! Но уже поздно возвращаться.

Все девушки, которых я трахал после Мирабель, видели только комнату для гостей, мою спальню — никогда. Это казалось правильным.

С другой стороны, Далила совсем непохожа на других девушек.

Подталкиваю ее в центр моей кровати, и Далила покорно ложится. Располагаюсь между ее раскинутыми бедрами, погружаю два пальца между распухших складок, а затем даю попробовать вкус того, что я сделал с ней. Далила языком скользит по моим пальцам. Когда я вынимаю их, она медленно облизывает губы и улыбается. Кто знал, что у Далилы — зануды-моралистки — Роузвуд есть развратная сторона?

Ой, подождите. Все верно. Я.

— На вкус ты чертовски сладкая, — говорю я. — Я могу ласкать тебя всю ночь.

Далила закидывает длинную ногу на мое плечо, наклонив голову и улыбаясь.

— Скоро вернусь, — говорю я, поднимаясь с кровати.

— Ты со мной мягче, чем я думала, — задумчиво говорит Далила, когда я возвращаюсь из комнаты для гостей с презервативом в руке. — Я ожидала, что ты будешь диким.

Я останавливаюсь, довольно усмехаясь.

— Ты, правда, хочешь этого?

— Я ждала этой возможности…

— И я ждал возможности провести больше времени с тобой, — говорю я.

— Итак, де ла Круз, наши планы снова сталкиваются. Кто победит в этом раунде?

Улыбаясь уголком рта, делаю шаг к краю кровати.

— Ты знаешь, я никогда не проигрываю, верно?

— Обычно я за компромисс. Это здоровое решение большинства жизненных ситуаций. — Далила садится, опираясь на локти, скрестив ноги в коленях, как будто закрываясь от меня.

Ее глаза говорят другое.

Дразнят.

Она тянется ко мне, проводя пальцами по татуировкам, которые покрывают верхнюю часть моего торса, потом притягивает к себе. Я опускаюсь на колени, опираясь на край кровати, и Далила руками крепко сжимает мою задницу.

— Ты же вроде как грубый футболист. Я ожидала, что секс с тобой будет хоть немного животным.

— Это действительно то, чего ты хочешь, Далила?

Все, что ей нужно, это сказать слово, и я предоставлю ей это. Но как только начну, останавливаться не буду. Не с ней. Как только ее сладкая киска плотно сожмет мой член, я не смогу контролировать себя.

Взгляд Далилы опускается на мою руку, которой я энергично дрочу, и вижу, как на ее губах появляется сексуальная улыбка. Обычно меня не так легко поразить, но она смотрит на меня сейчас так чертовски горячо, что я не могу ясно мыслить.

— Боже, ты так смотришь, что это сводит меня с ума. — Мой голос — тихий стон, исходящий из такого места внутри, о котором я даже не подозревал. Я хочу эту женщину. Я должен взять ее. Сейчас. — Встань на колени, Далила. Сегодня вечером мы играем по моим правилам. Никаких остановок. Ты хочешь грязного секса? Для начала ты будешь моей грязной маленькой шлюхой.

Ее глаза вспыхивают, и она перекатывается на живот, опираясь на руки и колени. Далила хорошая девушка, и я бы не хотел ее так трахать, но если это то, чего она хочет — она это получит.

Если она снова так на меня посмотрит, я, блядь, растаю. В ее руках я становлюсь достаточно податливым, но она этого никогда не узнает.

Обхватив руками ее попку, похожую на персик, я тяну на себя ее бедра, пока они не соприкасаются с моими, а затем сильно шлепаю ее.

— Ох! — вскрикивает Далила.

Я дотягиваюсь до ее шеи, обхватываю рукой и поворачиваю лицо в сторону, чтобы ее видеть. Далила улыбается, облизывая губы, ее дыхание становится громче с каждой секундой.

— Раздвинь ноги, Далила, и жди, как послушная девочка.

Она молча кивает, раздвигая колени шире, а я беру упаковку из фольги и подношу ко рту. Разрываю ее зубами, вытаскиваю презерватив и раскатываю по члену. Опускаю свои пальцы на ее мокрый центр, и они легко проскальзывают внутрь благодаря влаге.

— Ты чертовски мокрая, — шепчу я. — Ты хочешь меня, детка?

— М-м-м… — Далила тяжело дышит. Ее попка слегка покачивается в тихой мольбе.

— Ты хочешь быть моей грязной маленькой игрушкой?

Далила кивает.

— Я знал с того момента, как увидел тебя, что ты нечто большее, чем чопорная ледышка, играющая только по правилам. — Я беру свой член и пристраиваю у ее входа. Перемещаю руку от мокрой киски на изгиб талии. — И я знал с того момента, как увидел, что должен получить тебя, Далила.

Одним сильным толчком я погружаюсь глубоко в Далилу, и она всхлипывает, когда я полностью заполняю ее, что практически подводит меня к краю.

Но я борюсь с этим, вбиваясь в нее и сосредотачиваясь на звуках соединения наших тел. Трахаю Далилу под покровом ночи в своей постели, которую годами не делил с другой женщиной.

Обеими руками я направляю ее попку назад все сильнее и сильнее, встречая свои толчки и, блядь, вижу, как Далила поглощает каждый мой сантиметр.

— Пожалуйста, не останавливайся, Зейн… — просит она напряженным шепотом, в котором слышится отчаяние.

— Не буду, детка.

Ее киска сжимается вокруг меня, лицом она уткнулась в подушку и между ее тонкими пальцами смятые простыни.

— Я уже близко, — хнычет она, спустя несколько минут.

Я останавливаюсь на середине движения, запускаю руку в ее темные волосы и сжимаю их в кулаке, притягивая лицо ближе к своему. Шепчу ей на ухо:

— Ты не кончишь, пока я не разрешу, Далила. Ты поняла? Ты узнаешь, когда я закончу с твоим сексуальным маленьким телом.

Освобождаю ее волосы, кончиками пальцев спускаюсь по шее, и Далила сглатывает и кивает.

— Я буду трахать тебя так долго и сильно, как захочу, — говорю я. — Сегодня ты моя.

— М-м-м, — стонет она, и я позволяю ее голове снова упасть на подушку.

Наклоняясь над Далилой, обхватываю ее грудь. Твердые соски скользят по моим ладоням, пока я трахаю ее.

— Никто никогда не брал меня так раньше, — шепчет Далила, слова приглушены подушкой. Она поворачивается в сторону, чтобы сказать что-то еще, но я заставляю ее замолчать.

Выскальзываю из гладкой киски, ложусь на середину кровати и тяну Далилу на себя.

— Оседлай мой член.

Сжимаю ее запястья, когда она садится на меня, ее щеки пылают даже в темноте.

— Я… Я никогда не была сверху. — Далила смущенно улыбается, ее лицо практически скрыто пеленой волос, когда она опускается на меня.

— Перестань оправдываться, Далила. Делай то, что ты пришла сюда делать, — приказываю я, когда подношу руку к ее шее. Большим пальцем надавливаю чуть ниже подбородка. — Ты хотела меня трахнуть. Ты хотела грязного секса. Теперь будь хорошей девочкой и делай то, что тебе говорят.

Теплая и влажная киска окутывает меня, и запах возбуждения Далилы наполняет мои легкие, делая меня твердым как никогда.

— Я хочу увидеть, как эти охрененно красивые сиськи будут подпрыгивать, — говорю я, обхватывая ее попку. — Двигайся назад и вперед, Далила. Делай то, что тебе нравится. Пусть тебе подсказывает твое тело.

Она неохотно кивает, как будто от моего взгляда чувствует себя неловко. Но мне все равно. Далила такая красивая. Такая уязвимая и открытая. Ее спасительные правила отброшены на второй план.

Она прикусывает нижнюю губу, кладет руки на мою грудь для опоры. Начинает покачивать бедрами, и я обхватываю их ладонями. Когда Далила обретает равновесие, обхватывает руками свою грудь и сжимает ее. Двигаясь, она для поддержки располагает свои колени по бокам от меня.

Далила стонет все громче и громче, откидывает голову назад, ее волосы спускаются вниз по спине и плечам.

— Прикоснись к себе. — Я беру ее руку и подношу ее пальцы к набухшему клитору. — Покажи мне пошлую девочку.

Далила гладит клитор и поигрывает им, создавая трение вдоль киски, пока сама подпрыгивает на моем члене. Я сажусь, захватываю ее грудь губами и провожу зубами по чувствительному бутону, а затем глажу руками вверх и вниз по ее бокам и останавливаюсь на бедрах.

Сжимая ее попку, встречаю толчки своими ударами, чувствуя, как накапливается жар у основания члена, и понимаю, что не смогу больше бороться.

Я прижимаю губы к мягкой коже ее шеи и скольжу ими вверх, к ее уху. Сладкий аромат, витающий в воздухе, смешивается с теплым прерывистым дыханием возле моего уха.

— Кончи на мой член, детка, — приказываю я.

Далила утыкается лицом в мою шею, всхлипывая, бедрами вращая быстрее и сильнее. Ее ногти впиваются мне в спину, дыхание замирает, и я кончаю посреди этого охренительного волшебства.

В один момент все кончено.

Но проходит миг, и я вновь в рабочем состоянии, снова готов для этой женщины. На всю ночь напролет.

Далила оседает на моих коленях, а я все еще остаюсь глубоко в ней.

— Черт возьми. — Ее теплое дыхание достигает моего плеча, посылая мурашки по коже. — Никто никогда не делал такого со мной раньше.

Она поднимает голову, взглядом находя мои глаза.

— Я никогда не была так возбуждена раньше. — Далила широко улыбается и убирает волосы со своего лица. — Никогда прежде я не кончала во время секса. И все эти пошлые слова, которые ты мне сказал, Зейн… В другое время я бы дала тебе пощечину за них, но они только подогрели меня.

Я откидываюсь назад, потянув Далилу на себя. Скользнув по мне вниз, она сворачивается калачиком на моей руке. Я не очень люблю обниматься, но мне нравится, как наша кожа слипается после всего, что произошло.

Далила перекатывается на спину, ее грудь все еще дерзкая, соски набухшие, рука лежит на животе, который поднимается и опускается с каждым вдохом.

А потом она смеется.

— Что смешного?

— Это, — говорит она, поворачиваясь ко мне.

— Это тебя веселит?

— Забавно то, где мы оказались. Две недели назад я едва могла смотреть на тебя без кипения крови. А теперь я здесь. Голая в твоей кровати. Пытаюсь отойти от самого невероятно удивительного оргазма в моей жизни.

— Не думаю, что это забавно, — говорю я. — Я думаю, это чертовски потрясающе.

Вылезаю из кровати и иду в ванную, чтобы привести себя в порядок. Когда возвращаюсь, Далила лежит, завернутая в мои простыни.

— Я замерзла, — говорит она с хитрой улыбкой.

И я улыбаюсь в ответ, потому что она выглядит так сексуально, когда на ней только улыбка и белые простыни.

Я в двух секундах от того, чтобы сорвать их с нее и начать все сначала, когда звонит дверной звонок. Случайные люди, заходящие ночью, не к добру.

— Кто это? — Далила удивленно приподнимает брови.

— Хороший вопрос. — Я подхожу к окну и выглядываю на улицу. Из этой части дома я могу видеть вторую половину дороги, и вижу достаточно, чтобы точно знать, кто это. — Вот же черт!

— Что? Что случилось?

— Оставайся здесь, — говорю я. — Не издавай ни звука.

Я достаю джинсы и футболку из комода, надеваю их и бросаюсь открывать входную дверь.