Книга первая Сильви и Бруно Глава 1 Долой хлеб! Даешь налоги!
 Скачать 1.81 Mb.
|
Глава 12Музыкальный Садовник – Ну, как, – спросил Профессор у детей, сидевших на полу, – теперь вы поняли тонкое различие между ирреальным и реальным? Пол оказал Питеру ирреальную помощь, но потребовал самых реальных денег. – Да, мы поняли – просто ответил Бруно – непривычно просто для него. Но, видимо, он немного устал. Бруно пододвинулся поближе к сестре и прошептал: «Какая интересная история!». Старый Профессор посмотрел на него с некоторым беспокойством. – Младшим из присутствующих здесь, – заявил он докторально, – не мешало бы однажды лечь спать. – Почему однажды? – не понял Профессор. – А вы предпочитаете, чтобы они ложились дважды? – парировал Старый Профессор. Просто Профессор зааплодировал. – Этот ребенок великолепен! – сказал он Сильви. – Кто бы еще мог так скоро добраться до первопричины вопроса! Конечно, дважды спать не ложатся. Для этого нужно расчлениться надвое. Услышав это, Бруно моментально расхотел спать. – Я не хочу расчленяться надвое, – решительно сказал он. – А жаль, – сказал Старый Профессор, взяв костяной нож для бумаги. – Я мог бы отлично расчленить вас на диаграмме. Пожалуй, я так и сделаю, только вот у меня тупой мел. – Зато нож острый, – воскликнула Сильви в тревоге, потому что Старый Профессор весьма неосторожно держал нож. – Вы запросто можете порезаться. – Если порежетесь, отдайте, пожалуйста, нож мне, – осторожно предложил Бруно. Не обращая внимания на его слова, Старый Профессор начертил на аспидной доске длинный вертикальный отрезок. – Вот, – сказал он, пользуясь ножом, словно указкой, – схематически изобразим человека в виде отрезка. Обозначим его точками А и В, а посередине поставим точку С. Отрезок в этой точке расчленяется на две половины. А потом каждую из них еще можно расчленить. – В общем, – сказал Бруно, – был один отрезок, а теперь несколько, и все – членисто-многие. Здесь вмешался просто Профессор, поскольку Старый Профессор был слишком озадачен, чтобы строить свою диаграмму дальше: – Я не заходил так далеко. Я имел в виду психическое расчленение, или, если хотите, распад личности. Старому Профессору тут же всё стало понятно. – Конечно, – сказал он. – Распад личности – это серьезно. Я имел дело с совершенно распавшимися личностями. Прикоснешься к такому каленым железом, а он только через многие годы что-то почувствует. – И вы прикасались к этим несчастным каленым железом?! – ужаснулась Сильви. – Ну, сейчас уже не могу сказать так точно, – ответил Старый Профессор. – Железом или другим металлом. Но бывают и такие распавшиеся личности, что вообще ничего не ощущают. Всей их жизни на это не хватит. Только далекие потомки смогут что-то ощутить. – Не хотел бы я быть их потомком, – пришел к заключению Бруно. – А вы, мистер-сэр, хотели бы страдать вместо других? – Увы, наша жизнь состоит не только из удовольствий… – Я влез в разговор, как слон в посудную лавку, чтобы скрыть смущение, что меня обнаружили. – Разве в своей собственной жизни вы всегда испытываете удовольствия, Бруно? – Не всегда, – серьезно сказал он. – Иногда, когда я слишком счастлив, мне хочется быть немного несчастным, вот и всё. Тогда я говорю об этом Сильви, и она сажает меня за уроки. – Жаль, что вы не любите уроков, – сказал я. – Берите пример с сестры. Она так же занята, как день длинен. – Хорошо, я это учту! – сказал Бруно. – Нет, нет, – поправила Сильви. – Лучше сказать: вы столь же заняты, как день короток! – А в чем разница? – спросил Бруно. – Мистер-сэр, я так и не понял: день – короткий или длинный? По-моему, у него всегда одна длина. Я никогда не ставил перед собой подобных вопросов и решил переадресовать сомнение моего юного друга ученым. Просто Профессор уклонился от ответа, уступив Старому Профессору. Тот протер очки, минуту поразмыслил и сказал: – Друг мой, день, как и все на свете, обладает длительностью во времени, равно как и длительность во времени относится ко всему на свете. И продолжил шлифовать платком очки, словно желая превратить их в окуляры микроскопа. Дети долго молчали, обдумывая глубокомысленный ответ патриарха науки. – Ну, разве он не мудрец? – только и смог выговорить в конце концов Бруно. Сильви ответила: – Если бы я была такой же мудрой, то все время ходила бы с головной болью – никаких сомнений! – Вы, кажется, разговариваете с кем-то, кого здесь нет, – заметил Профессор, оборачиваясь к детям. – Кто это? Бруно прикинулся удивленным: – Я никогда не говорю с теми, кого не знаю! – невинно ответил он. – Это невоспитанность. Нет уж, пускай он сперва появится, а потом уже я с ним буду разговаривать. Профессора это как будто убедило, но он все же бросил испытующий взгляд в мою сторону. Конечно, меня он увидеть не мог. – Другого Старого Профессора здесь нет. Впрочем, первый тоже куда-то подевался. Дети! Давайте-ка его поищем! Дети мгновенно вскочили. – А где его искать? – спросила Сильви. – Где-нибудь! – возбужденно крикнул Профессор. – Только поскорее! И он стал носиться по комнате, поднимая стулья, как будто надеялся обнаружить своего коллегу именно там. Бруно вспомнил слова о том, что Старый Профессор однажды «ушел с головой в книгу». Он осторожно обеими руками вынул книгу из шкафа, быстро открыл ее и сказал: – Его там нет. – Его там и не могло быть! – возмутилась Сильви. – Конечно, нет, – согласился Бруно, – а то бы вытряс его оттуда. – А он когда-нибудь раньше пропадал? – Сильви на всякий случай заглянула под коврик. – Дайте подумать, – сказал Профессор. – Однажды он потерялся в лесу… Но тогда он что-то кричал. Не помню, кажется: ау! – Почему же он сейчас не кричал ау? – спросил Бруно. – Может быть, он не так уж далеко? – Тогда попытаемся позвать его, – предложил Профессор. – А что мы будем кричать? – спросила Сильви. – Погодите кричать, – ответил Профессор. – А то может услышать Заправитель. Он в последнее время стал каким-то непредсказуемым. Это замечание вернуло бедных детей к той самой реальности, о которой им сегодня так много говорили. Они вспомнили обо всех своих неприятностях. Бруно опустился на пол и зарыдал: – Он прямо озверел! Разрешает своему Жаборонку воровать наши игрушки. И кормит нас всякой падалью! – Что вы сегодня ели на обед? – обеспокоился Профессор. – Дохлую ворону! – пожаловался Бруно. – Он подразумевает пирог с дроздами, – пояснила Сильви. – Нет, дохлую ворону! – упирался Бруно. – Был еще яблочный пудинг, но его весь сожрал этот Жаборонок, даже корочки не оставил. – А я попросила апельсин, и мне его тоже не дали, – подтвердила Сильви рассказ брата, которого она сейчас гладила по голове. – Это правда, милый Профессор. Они обращаются с Бруно просто безобразно. И меня тоже не любят, – добавила она так, словно говорила о чем-то несущественном. Профессор вынул из кармана большой красный платок, вытер глаза и сказал: – Я очень хочу вам помочь, дорогие дети. Но что я могу сделать? – Мы знаем тайную дорогу в Фейляндию, где скрывается наш отец, – сказала Сильви. – Но Садовник нас не выпускает. – Значит, ему запрещено открывать калитку для вас? – уточнил Профессор. – Для нас – да, – сказала Сильви. – Но для вас он ее, может быть, и откроет. Дорогой Профессор, пожалуйста, попросите его! – Сию же секунду! – воскликнул Профессор. У Бруно моментально высохли слезы, и он сказал мне: – Вот, сэр, разве он не умница! – Еще какой! – ответил я, но Профессор на сей раз ничего не заподозрил. Он надел кепку с помпоном, взял одну из тростей Старого Профессора и так объяснил свои действия: – Палка в руках ученого внушает окружающим особое почтение к нему. Идемте, дети. И мы вышли в сад. – Вы пока помолчите, – сказал Профессор. – Говорить буду я. Важно взять сразу же верный тон. Сначала несколько дежурных фраз о погоде. Заодно справлюсь, не видел ли он Старого Профессора. Это принесет нам двойную выгоду: во-первых, мы установим контакт, во-вторых, может быть, узнаем что-нибудь о нашем старом друге. По пути мы наткнулись на мишень, сделанную специально для Жаборонка, собиравшегося поразить Посла своими талантами. – Ну и ну! – воскликнул Профессор, указывая на отверстие в самом центре. – Он впервые в жизни стрелял из лука и угодил прямо в яблочко. Бруно тщательно исследовал отверстие и заключил: – Не мог он никуда угодить. Зубами в яблочко он бы еще не промахнулся… Найти Садовника не составило никакого труда. Хотя его не видно было за деревьями, но его ужасный голос и не менее ужасная песня задали нам совершенно безошибочное направление. И чем ближе мы подходили, тем яснее разбирали слова: – Он думал, глядя в небеса, Что там орел летал, Но понял он, разув глаза, Что это интеграл. На вашем месте я б, мой друг, Так поздно не гулял! – И как он не боится простуды? – тихонько спросил Бруно. – Если б было сыро, – предположила Сильви, – он бы поостерегся. – И чего, он, интересно, ждал? – продолжал Бруно. – Но, заметь, к нему под видом орла прицепился какой-то интриган. Не случилось бы с ним чево-нибудь ужасного. – А с ним и случалось много ужасного, – констатировал Профессор. – Его жизнь – сплошной роман ужасов. Оттого он и рехнулся. Но именно это и придает его песне особый шарм. – Зато его жизнь не была скучной, – сказала Сильви: она во всем искала утешительные стороны. – И вы можете так говорить! – воскликнул Профессор с укором. – Конечно, может! – сказал Бруно. – Раз говорит, значит – может. Мы подошли к Садовнику. Он, как всегда, стоя на одной ноге, поливал куртину, хотя в лейке давно уже не было ни капли. – Там же нет воды! – сказал Бруно, потянув его за рукав. – Тем лучше! – ответил Садовник. – Когда в лейке много воды, начинают болеть руки. И продолжил оба занятия – полив и пение. Причем трудно сказать, какое из них было более бессмысленным. – А по ночам становится сыро! – заметила Сильви. – Скажите, сударь, – спросил Профессор, – когда вы заняты выниманием грунта и пением, не привлекает ли ваше внимание внимающий вам Старый Профессор, вроде меня? – Нет, сэр, – ответил Садовник. – Странного Профессора, вроде вас, я из грунта не вынимал. – Тогда обсудим другой предмет, не столь животрепещущий, – мягко сказал Профессор. – Дети говорили, что вы не открываете для них садовую калитку… Дети подтвердили. – И я стал опасаться, что вы ее не открываете никому… – очень осторожно закончил Профессор. – Мы просим вас открыть калитку для нашего обожаемого Профессора, – сказала Сильви. – Тут имеется один лживотрепещущий вопрос, – сказал Садовник. – Для вашего обижаемого Профессора я ее открыть могу, но не для детей. Я не могу нарушить правило. Ни за какие деньги. Он достал связку ключей – множество маленьких и только один большой – и отправился к выходу. – Вот и отлично, – заметил Профессор. – Значит, деньги мы сэкономим. – Разумеется, – подтвердила Сильви. – Поскольку мы выйдем с вами, ему не придется специально отпирать калитку для нас. Садовник долго мучился, терпеливо пробуя все маленькие ключи, но ни один из них не подошел. Тогда Профессор рискнул предположить: – Но почему бы не попробовать большой ключ? По моим скромным наблюдениям, дверь удобнее открывать тем ключом, который для нее предназначен. Наблюдение Профессора не замедлило блистательно подтвердиться на опыте. Затем Садовник протянул руку за деньгами, но Профессор покачал головой и вместо денег дал ему разъяснение: – Вы поступаете в соответствии с правилами, отпирая дверь для меня. Вы последовали Закону Номер Один, а теперь мы выйдем в соответствии с Законом Номер Три. Садовник, не произнеся ни единого слова, позволил нам выйти и снова затянул свою заунывную песню: – Большим ключом дверь отпер он И выпустил ребят. Вдруг перед ним возник Закон – Нет, целых три подряд! Когда мы отошли на несколько ярдов, Профессор сказал: – Вот и всё. Я возвращаюсь, потому что мои книги остались во дворце. Но дети не отпускали его рук. – Пожалуйста, не оставляйте нас! – умоляла Сильви со слезами на глазах. – Хорошо, хорошо! – сказал добродушный старик. – Возможно, я последую за вами в ближайшее время. Но сейчас мне просто необходимо вернуться. Я писал свое новое сочинение и остановился на запятой. Вы же понимаете – это весьма неудачное завершение фразы, нужно придумать более подходящее. Кроме того, дорога ваша лежит через Догландию, а у меня всегда возникают сложности с ее обитателями. Но как только я завершу свое очередное изобретение, никакие собаки мне уже не будут страшны. Это средство позволит мне переноситься куда угодно во мгновение ока. Оно почти готово, но требуется небольшая доработка. – Не слишком ли вы утомляете себя работой? – тактично спросила Сильви, не прекращая попыток увести Профессора. Но он не оставил ей надежды. – Нисколько, дитя мое! Своя ноша не в тягость. До свидания, дорогие! До свидания, сэр, – добавил он неожиданно и пожал мне руку. – До свидания, Профессор! – ответил я, но мой голос прозвучал странно и как будто издалека. Подозреваю, что дети меня уже не видели и не слышали. Они крепко взялись за руки и ринулись навстречу неизвестности. |