Книга первая Сильви и Бруно Глава 1 Долой хлеб! Даешь налоги!
 Скачать 1.81 Mb.
|
Глава 15Сладкая месть Потом мы несколько минут молчали. Не отрываясь от архитектуры, то есть от сортировки камешков, я с интересом наблюдал, как Бруно занимается флористикой. Надо признать: его действия не лишены были оригинальности. Он измерял каждую клумбу, словно опасаясь, что от прополки она сожмется. – Скажите, – вдруг спросил он полушепотом, – вам нравятся феи? – Конечно, – ответил я. – Иначе я бы сюда не попал. Я бы поехал туда, где никакие феи не водятся. Бруно снисходительно рассмеялся: – С тем же успехом вы могли бы уехать туда, где нет никакой атомосферы, которая есть везде. (Затрудняюсь сказать, что он имел в виду: воздух или атомы.) Я попробовал перевести разговор в иное русло: – Между прочим, я видел фей, кроме вас, хотя и не так уж много. А вы видели других людей или только меня? – Уйму людей! – ответил Бруно. – Их зовут «легионы». Мы видим их всю дорогу. – Какую дорогу? – не понял я, представив себе марширующих по дороге римских легионеров. – Никакую, – ответил Бруно. – Это мы так выражаемся. – Но почему люди вас не видят? И не наступают на вас. – Не наступают! – возмутился Бруно. – Еще чево! Смотрите, – он сделал на земле две отметки. – Допустим, вот здесь находитесь вы, а здесь – фея. Вы поднимаете ногу и ставите ее сюда, а другую – сюда. И как, скажите на милость, вы можете наступить на фею! Возможно, я был очень глуп, однако не понял, почему я не могу поставить на фею какую-нибудь из своих ног. Я честно признался в этом. – Ну, я не знаю, как вам еще объяснять, – сказал Бруно. – Только я уверен, что вы бы не наступили, потому что вы любите фей. Хотя никто еще не ходил у них по головам. А знаете, что я буду делать сегодня вечером? – вдруг спросил он безо всякого перехода. – Пойду на королевский бал. Хотите со мной? Я могу замолвить за вас слово метрдотелю. Я засмеялся: – А что, гостей приглашают официанты? – Нет, – сказал юный фей. – Но метрдотель может поставить вас за столом. Вы не против? Я был уязвлен до глубины души: – Конечно, стоять за столом в высшей степени заманчиво. Но сидеть за столом как-то удобнее, вы не находите? – Оно так, – согласился Бруно, явно сожалея, что я такой недогадливый. – Только, раз вы не Герцог, вам садиться за стол низзя. Я ответил, как можно вежливее, что не ожидал такой чести, но если нет другого пути на бал, – а мне действительно хотелось туда попасть, – ничего не поделаешь… Бруно покачал головой и несколько обиженным тоном сказал: – Делайте, чево хотите… Найдутся и другие охотники. Меня осенило: – А вы, Бруно, тоже?.. Он ответил серьезно: – А чево особенного? Они пригласили меня один раз, на прошлой неделе. Им нужен был мальчик. Надо было вымыть глубокие тарелки – это вам не какие-нибудь подносы, хотя они тоже большие и тяжелые. Я прислуживал за столом. И чуть не сделал ошибку. Правда, всего одну, – с гордостью уточнил он. – И какую же? – спросил я. – Ничего не скрывайте. – Я пытался резать мясо ножницами, – ответил он. – Зато мне доверили подать Королю бокал сидра. – О, это большое доверие, – сказал я, сдерживая улыбку. – Еще какое! – подхватил он. – Не каждому выпадет такая честь. Это навело меня на размышление о том, как много вещей в этом мире мы называем словом «честь», а между тем чести в них не больше, чем в бокале сидра, поднесенном Королю. Не знаю, как далеко простерлись бы мои рассуждения, но Бруно оторвал меня от них: – Идите сюда скорее! – крикнул он. – Хватайте ее за другой рог! Я не могу удержать ее больше минуты! Бруно отчаянно боролся с огромной улиткой. Он ухватил ее за один из рожков, а она волочила его по траве с листьями, острыми, как кинжалы. Понимая, что наше озеленение и так слишком затягивается, я убрал улитку от греха подальше. – Охотиться будем потом, Бруно, – сказал я. – Вспомните: делу – время, потехе – час. Но Бруно уже охладел к этому девизу. – Подумаешь, потеха! – проворчал он. – Охота на улиток. Большие развлекаются охотой на лис, а маленьким – даже на улиток нельзя. Я попытался понять, почему, в самом деле, «большие» занимаются охотой на лис, а маленькие не могут охотиться даже на улиток, – и не нашел убедительных объяснений. Впрочем, не имея особого желания охотиться и на лис, я попытался успокоить Бруно: – Хорошо, на улиток мы пойдем охотиться с вами вместе. Когда-нибудь. Только сначала закончим работу. – Это вы замечательно придумали! – воскликнул Бруно. – Конечно, вместе. Потому что в одиночку вы с улиткой не справитесь. Я вам помогу: подержу ее за рога. – Нет, конечно, – один я не пойду, – заверил я его. – Кстати, вы каких улиток предпочитаете: с панцирями или без? – Только не без! – Бруно передернулся от омерзения. – Они такие скользкие… Так за разговором мы почти завершили работу. Я перенес фиалки, потом Бруно помогал мне пересадить их, как вдруг он остановился и заявил: – Я устал. – Отдыхайте, – согласился я. – Уже почти всё готово, я сам справлюсь. Бруно не нуждался в приглашении. Он уселся на клумбу и сказал: – Я спою песенку. – Замечательно, – ответил я. – Пойте. – А какую вы хотите? – спросил Бруно. – Мне все равно, – признался я. – Тогда, – заявил Бруно, – я спою вам песню про короля. Вот эту: День истлел. Потемнел Небосвод Слышишь: он – Оберон – К нам плывет? Кычет сыч. Это клич Царства тьмы. Ну, уж нет! Туш в ответ Грянем мы. Он плывет. Радость бьет Через край! Светляки! Маяки – Зажигай! Дили-дон! Дивный тон – Звон ночной! Чуден наш ералаш Под луной! В завершенье ночной Кутерьмы. Рос медвяных настой Выпьем мы. Это как будто пел не он, а кто-то другой, и совсем не ребенок. Ему аккомпанировали незримые колокольчики. Закончив песню, Бруно стал объяснять: – Оберон – это король нашего народца. Он живет в замке за озером. А когда приплывает к нам, мы его встречаем этой песенкой. – И потом закатываете пир горой? – почему-то спросил я. – А то! – воскликнул он. – Это обычно бывает… – Тише, Бруно! – прервал я его. – Она приближается! Бруно прислушался. Действительно, Сильви медленно приближалась, продираясь сквозь густую траву. Бруно побежал к ней навстречу, пригнув голову, как теленок. – Смотри в сторону! Смотри в сторону! – кричал он. – В какую? – Сильви ничего не поняла, но обеспокоенно огляделась в поисках неведомой опасности. – В ту! – ответил Бруно и развернул ее лицом к лесу. – А сейчас тихо-тихо иди назад. И приготовься увидеть кое-что, иначе тебя это сразит наповал. Сильви не успела ничего сообразить, как он потащил ее за руку через кочки и камни. Поразительно, как бедным детям при этом удалось уберечь ноги. Но Бруно был слишком возбужден, чтобы замечать такие мелочи. Я потихоньку подсказал Бруно место, наиболее удобное с двух точек зрения: чтобы можно было, во-первых, разглядеть весь сад, во-вторых, не переломать ноги по пути. При этом я старался держаться так, чтобы Сильви не заметила меня. Наконец, до моих ушей донесся торжествующий крик: – Теперь можешь смотреть! Затем послышалась овация. Но устроил ее один Бруно. Сильви только стояла, сложив руки, и молчала. Я даже подумал, что она в ужасе. Бруно тоже наблюдал за ней с возрастающим беспокойством. Она спрыгнула с насыпи и стала блуждать вверх и вниз. Он боязливо следовал за ней. Она молчала… Наконец, Сильви вздохнула и произнесла приговор, правда, в не самой подобающей форме: шепотом и не совсем в ладах с грамматикой: – Это самое наипрекраснейшее, что я видела в жизни! Сильви сказала эту корявую фразу с таким торжеством, словно была наикрасноречивейшим из адвокатов Англии, а вот сию минуту произнесла свою самую блестящую речь. В каком-то смысле так оно и было (за исключением Англии, остальное соответствовало истине). – И ты, Бруно сделал это для меня? – спросила она. – В одиночку? – Почти, – задорно ответил мой юный друг. – Мне помогли самую малость. Он усмехнулся, затем губы его задрожали, он разрыдался, уткнувшись в плечо сестры. Она спросила с дрожью в голосе: «Кто тебя обидел, мой дорогой?» и попыталась поцеловать его. Но Бруно вцепился в нее и только всхлипывал. Наконец он признался: – Я ведь хотел изничтожить твой сад! Но я никогда, никогда… – за этим последовало новое извержение слез, в котором утонул конец фразы. Но вот мальчик успокоился и сказал: – Я никогда не был таким счастливым, – и сестра его поцеловала. Она сама заплакала от избытка чувств и сказала: – Милый Бруно, я тоже никогда не была так счастлива. Почему дети были счастливы как никогда, осталось для меня загадкой. Ну, допустим, Бруно ощутил сладость мщения, а Сильви? Впрочем, я тоже чувствовал себя довольно хорошо. Обычно люди в таком состоянии рыдают или не рыдают. Я, конечно, не рыдал: большим это вообще не положено. За это время, вероятно, прошел дождик. Я не заметил его, только ощутил легкую влажность у себя на щеке. Потом дети обошли весь сад, от растения к растению, словно читали какой-то волшебный текст, написанный цветами. – Знаешь, Сильви, – горделиво сообщил Бруно, – это называется «месть»! Сильви рассмеялась: – А что это значит? Бруно охотно разъяснил: – Это значит кому-то досадить. – А, тогда понятно! – сказала Сильви. – Посадить в саду новые цветы. О милый Бруно, как это прекрасно – месть! Это самое замечательное, что есть на свете. – Вот как! – воскликнул он простодушно. – А мне говорили наоборот. Но не стал уточнять, кто ему это говорил. Только обернулся в мою сторону и нахально подмигнул на прощание. Другой благодарности я не удостоился. Они еще долго бродили рука в руке среди фиалок, разговаривали и смеялись. – Послушай, Бруно, – был последнее, что я услышал. – Повтори, как это называется – ну, то что ты сделал сегодня… Но Бруно уже забыл это слово. |