Книга первая Сильви и Бруно Глава 1 Долой хлеб! Даешь налоги!
 Скачать 1.81 Mb.
|
Глава 23Чудо-часы Вернувшись в городок, я увидел двух рыбачек, занятых какой-то интеллектуальной беседой, и вдруг мне взбрело в голову испытать часы тут же. Будет очень забавно, если эта сценка повторится на бис. – Добрый вечер, миссис Смит. Как ваша Марта? Вы не забываете передавать ей в письмах приветы от меня? – Конечно, не забываю. Она пишет, что вернется, если ей там не понравится. Спокойной ночи! Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что беседа окончена, только не я. – Не вернется. Вот увидите, ей там понравится. Они очень деликатесные люди. Спокойной ночи! – Еще какие деликатесные! У них такой хороший вкус. Спокойной ночи! (Я содрогнулся, но, к счастью, сообразил, что речь идет всего лишь о деликатности и добром вкусе). – Кланяйтесь им с приветом. Спокойной ночи! – Не беспокойтесь, они всегда с приветом. Спокойной ночи! Наконец они расстались. Я подождал, когда они отойдут ярдов на двадцать, и поставил часы на минуту назад. Эффект был самый невероятный: тут же из воздуха возникли две фигуры и оказались на прежнем месте. – Не вернется. Вот увидите, ей там понравится. Они очень деликатесные люди. Спокойной ночи! – Еще какие деликатесные! У них такой хороший вкус. Спокойной ночи! И они довели диалог до конца и разошлись, а я, проводил их взглядом и отправился бродить по городу. «Но это всё игрушки, – размышлял я. – По-настоящему следовало бы с помощью такого мощного средства расстроить какое-нибудь зло, предотвратить несчастный случай…» Возможность испытать часы «по-настоящему» не заставила себя долго ждать. Не успел я подумать о несчастном случае, как он представился. Возле склада шляпного магазина стояла фура с коробками, а служители ее разгружали. Одна из картонок упала на панель, но казалось, что подбирать ее не было смысла: всё равно служитель вернется через минуту. Однако в этот момент из-за угла выскочил мужчина на бицикле и, чтобы не налететь на коробку, сделал вираж – и весьма неудачно. Он сверзился головой на брусчатку, прямо перед колесом фуры. Тут же из-за двери выскочил служитель, и мы вместе с ним отнесли спортсмена-неудачника в магазин, где оказали ему первую помощь. Голова у него была разбита, и одно колено серьезно повреждено. Он нуждался в немедленной помощи хирурга. Я помог освободить фуру, мы поместили раненого поудобнее, положив его на подушки, и тут меня осенило. Еще неизвестно, удастся ли нам отыскать хирурга, а в руках у меня такой скальпель, который безо всяких последствий отсечет происшедшее несчастье! «Пора!» – подумал я и сдвинул минутную стрелку назад. И началось! Вот злополучная картонка упала на панель. Я немедленно водворил ее назад. Вот из-за угла выскочил мужчина на бицикле, но никаких виражей делать не стал, а преспокойно проехал мимо и растаял в предвечернем сумраке. – Вот она – волшебная сила техники! – сказал я себе. – Сколько бед, сколько человеческих страданий я мог бы одним движением пальца – не уменьшить, а полностью уничтожить! Сколько возможностей в моих руках! Но погодите! Я исправил эту ситуацию, а что должно было случиться потом? Ну-ка посмотрим! И я поставил обычное время. В результате фура, неспешно катившаяся вниз по тротуару, моментально вернулась к магазину и только еще собиралась трогаться. В ней сидел, откинувшись на подушки, раненый с лицом, искаженным страданием. «О насмешка чудесных часов! – подумал я. – Добро, сделанное с их помощью, оказывается иллюзией, а единственная реальность мира – неисправимое зло!» – и отправился домой. А сейчас я расскажу вам еще об одном интересном опыте. Его можно считать достаточно чистым, и добрые читатели могут смело мне поверить. Ну, а я не поверил бы, если бы не видел собственными глазами того, о чем сейчас хочу вам поведать. Но всё по порядку. Я проходил мимо красивой маленькой виллы – с пышными клумбами, плющом, украшающим фронтон, на лужайке стояло кресло с газетой, забытой на нем; рядом резвился мопс – в общем, картина была самая идиллическая, причем центральная дверь была заманчиво полуоткрыта. – Что ж, войдем! – сказал я себе, потом нажал Индикатор Аннулирования и шагнул в приоткрытую дверь. В другом доме при неожиданном появлении незнакомца поднялся бы переполох. Но сейчас я был уверен, что ничего подобного не произойдет. При обычном ходе событий хозяева сначала слышат какие-то шаги, затем оборачиваются и видят вошедшего, затем начинают думать, что ему здесь надо. А потом, в принципе, они могут его изгнать. Я полагал, что сейчас всё должно идти наоборот: сначала хозяева задумаются, потом увидят меня, и только потом услышат. Таким образом, я, возможно, не буду с позором выдворен, если, конечно, хозяева не выдворят меня прежде чем задумаются об этом. Мопс не сделал ни малейшей попытки укусить меня – возможно, потому, что я не покушался на охраняемую им газету (если не ошибаюсь, «Дэйли Телеграф»). В комнате я увидел четырех жизнерадостных здоровых девочек, от пяти до пятнадцати лет. Их мать сидела с вышиванием в руках у камина. В то время как я вступил в комнату (насколько вы понимаете, без объявления), она сказала: – А сейчас, дети, вы можете идти в сад. Но дети, к моему величайшему изумлению, – ведь я еще не привык к действию часов – уселись у камина с рукодельем, причем, как выразился поэт, улыбки упорхнули с их лиц – со всех четырех разом. Я, оставаясь незамеченным, спокойно сел на стул и принялся наблюдать за ними. Рукоделие у девочек было свернуто, и нужно было развернуть его, чтобы приниматься за работу. Тогда мать объявила: – Ну, вот всё и готово. Сворачивайте вышивание, дети. Дочери поняли ее в совершенно противоположном смысле: они тут же развернули свое шитье и принялись за работу. Странная это была работа: девочкам, видимо, не понравилось то, что они сделали раньше, и они дружно принялись с помощью иголки выдирать нитки из полотна и не успокоились, пока не уничтожили все узоры совершенно. Когда всё было кончено, леди повела себя не менее странно: поднялась и попятилась назад, в гостиную, говоря при этом: – Нет, мои дорогие, сначала мы должны закончить вышивание. А девочки – также спиной вперед – поскакали в гостиную, восклицая: – Мамочка! Отпусти нас погулять, такая прекрасная погода! В гостиной слуги усердно заставляли стол грязной посудой. Потом за стол уселись мать с дочерьми и еще одним джентльменом, и они принялись делать то, от чего мне едва не стало плохо: начали выцарапывать из себя вилками куски баранины. Вскоре их тарелки наполнились бараниной и картофелем. Кроме того, члены этого странного семейства еще вели беседу – не менее безумную, чем всё, что они делали до сих пор. Сначала самая младшая из сестер сказала старшей: – Ты вредина! Я ожидал от старшей сестры чего угодно – возмущения, оправдания, возражения – но не того, что за этим последовало: она рассмеялась и что-то сказала отцу громким шепотом. Я совершенно четко расслышал слова: «как бы выскочить замуж». Отец, то ли не разобрав этих слов, то ли будучи недовольным, что они были произнесены слишком громко, попросил ее: – Скажи мне тихонько на ухо, дорогая. Но дочь, видимо, не зря была названа врединой: она ничего не прошептала ему на ухо. Напротив, она сказала во весь голос: – А я знаю, о чем всё время думает Дороти! Младшая в ответ на это пожала плечами и сказала с очаровательной капризностью: – Папа, не дразни нас! Ты же понимаешь, я не хочу выходить за первого встречного! – А Дороти будет четвертой, – невпопад ответил отец. Тут в разговор вмешалась третья сестра: – Мы уже условились, мамочка. Мэри сказала, что в следующий вторник в гости к нам приедут три ее кузена: мы же трое – девицы на выданье, а… – На нее можно положиться, – сказала мать со смехом. – Что обещает, то всегда сделает. Но хорошо бы, если бы не пришлось долго ждать. И беседа продолжалась – если, конечно, этот сумбур можно было назвать беседой. – Подумать только! Сегодня утром мы не заметили кедров, потому что Мэри Дэвенант стояла у ворот и прощалась с мистером… всё время забываю, как его зовут. А мы, конечно, смотрели в другую сторону. Тут вошли слуги и принялись убирать со стола тарелки с едой. Отчаявшись понять хоть что-нибудь в этом сумасшедшем доме, я отправился за ними на кухню. То, что я сподобился увидеть там, о взыскательные мои читатели, оказалось не лучше. Повара засунули и без того отлично прожаренную баранину в очаг, отчего она медленно, но верно сделалась сырой. С той же целью жареный картофель был помещен на огромную сковородку – с тем же самым эффектом. Мало того, повара, словно престидижитаторы, проделали немыслимый фокус: они сгребли сырые куски мяса и картофеля, выложили их на разделочные столы и принялись быстро-быстро манипулировать ножами, отчего маленькие куски соединились в большие. Но самый умопомрачительный аттракцион был преподнесен на сладкое, когда очаровательная девица одним изящным движением поймала затухающий в камине огонь на фосфорную спичку, а потом моментально загасила его, чиркнув о коробок. Чем больше я обдумывал это странное приключение, тем безнадежнее всё запутывалось. Но, к счастью, я встретил Артура, и это отвлекло меня от бесплодных размышлений. Мы вместе пошли к Эшли-Холлу. Я рассказал ему о происшествии на станции, но о своих приключениях с часами решил умолчать. Мы застали Графа сидящим в одиночестве в саду. – Как хорошо, что вы подошли. Я тут один… Мюриэл уже легла, она так переволновалась… А Эрик в гостинице, укладывает вещи. Он завтра едет в Лондон утренним поездом. – Значит, телеграмма пришла? – спросил я. – Как? – удивился он. – Разве я не сказал? Да, сразу после того, как вы ушли со станции. Всё в порядке. Эрик получил необходимые полномочия. А теперь, когда у них с Мюриэл всё решилось, он уезжает по делам. – Простите, по каким делам? – сердце у меня упало. Старик любезно пояснил: – Есть одно дело, оно тянется уже два года. Я не могу быть покоен и счастлив, пока у меня нет уверенности в будущем моей дочери… – Я надеюсь, что они будут счастливы, – послышался странный голос. Мы вздрогнули. – Кто здесь? – воскликнул Граф. – Это я, – ответил Артур с лицом, искаженным страданием (мы совсем забыли про него). – Очень рад за Леди Мюриэл и капитана, и, конечно, за вас. Желаю всем вам счастья. – Спасибо, – сказал старик просто и сердечно. Наступила неловкая тишина. Я подумал, что Артур захочет побыть в одиночестве, и пожелал любезному хозяину доброй ночи. Артур молча пожал ему руку. Он промолчал всю обратную дорогу. И только дома сказал, ни к кому не обращаясь: – «Лишь сердце знает собственную боль». Вот, оказывается, что это значит. Следующие несколько дней прошли довольно бессмысленно. У меня не было никакого желания идти в Эшли-Холл, и тем более – с Артуром. Вскоре мне понадобилось отлучиться в город по делам, и я сказал об этом Артуру. Впрочем, я обещал вернуться через месяц, если ему нужна будет моя поддержка. – Благодарю вас, – ответил он. – Но я, видимо, поеду за границу. Мне предложили место в одном госпитале в Индии. Думаю, что это выход. В конце концов, иногда судьба обрушивает нас удары и пострашнее. – Да, – согласился я. – Ваш венценосный тезка испытал их на себе, но удары судьбы только придавали ему силы. – И какие удары! – подхватил Артур. – Не чета моим. Так вы не задержитесь в Лондоне? – Думаю, нет. – Тогда живите здесь. Я сообщу вам свой новый адрес, как только устроюсь, – пообещал Артур. – И вы мне будете подробно рассказывать о себе и о наших друзьях. |