Книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо. Дж. К. Хоган "Сильное лекарство"
 Скачать 1.49 Mb.
|
|
Глава 11 С тех пор, как Джона уехал, время тянулось серой тоской. Каждый день Кэмерона был таким же, как предыдущий — за исключением дней терапии. «Это всегда забавно», — подумал он, развлекая себя внутренним сарказмом. Хоть зима ожидаемо перешла в весну, Кэмерон всё равно каждый день скучал по Джона. Он часто думал, почему Джона не мог попрощаться, боль задерживалась на краях его мыслей. Но он знал Джона и знал, что на это будет причина, какой-то способ оправдать то, почему так произошло. Кэмерон не станет осуждать его за это. Он только надеялся, что в конце концов снова его увидит. В тот день автобус как обычно высадил его в семь двадцать. Он улыбнулся и кивнул Карли, которая стояла за стойкой в приёмной. Она говорила по телефону, так что в ответ подмигнула ему и помахала пальцами. Как и всегда, Кэмерон прошёл по коридору к первой двери охраны, набрал свой код и вошёл на станцию медсестёр. — Доброе утро, пупсик, — сказала Ифа, когда заметила его. К его удивлению, суровая медсестра к нему привязалась, практически приняв его как своего младшего брата. Было даже мило чувствовать себя как в семье. — Доброе, Иф, — сказал он, пытаясь натянуть весёлую улыбку. Судя по выражению её лица, наверное, вид получился противный. — Значит, по-прежнему никаких вестей от милого? Ифа быстро поняла, что Кэмерон вроде как увлёкся Джона, хоть и не знала о маленьком инциденте с поцелуем. Кэмерон старался её утихомиривать, потому что знал, что это неприемлемо, хоть Джона и уехал, но когда они оставались одни, она выдавала свои комментарии, если видела его хандру. — Боже, не так громко, — сказал он. — Рохан в любую минуту придёт меня забрать. Величественная со своим высоким, грациозным, золотисто-коричневым телом и собранными чёрными волосами, Ифа перегнулась через стол, чтобы похлопать его по щеке. — Позволь мне с ним разобраться, сладкий… — она наклонила голову и пожевала свою пухлую нижнюю губу. — Но серьёзно. Как ты? Ты немного похож на… робота. Кэмерон вздохнул и прислонился к столу. — Я не знаю, Иф. Ты знаешь, что я всех вас люблю, ребята, но с Джона я мог действительно о чём-то поговорить, понимаешь? Наверное, я вернулся обратно к одиночеству. Ифа нахмурилась и откинулась на спинку своего стула. Кэмерон был уверен, что задел её чувства, но она всё равно по-матерински улыбнулась ему. — Я знаю, милый. Но мы поддержим тебя, если ты позволишь. Мы все тебя любим. — Спасибо, — сказал Кэмерон, чувствуя себя полным дерьмом. Он был облегчён, когда увидел, что Рохан прошёл через двери на противоположной стороне холла. «Спасён… большим, крепким островитянином в униформе». — Привет, босс, я готов к обходам, если готов ты. Рохан окинул его взглядом, затем посмотрел на Ифу и задержался на мгновение, прежде чем вернуться к Кэму. Тот приподнял на это брови, но здоровяк притворился, что не заметил. — Хорошо, мы пойдём в жилой блок и возьмём смену на себя. Уитни обучает новичка, так что они начали чуть раньше. Кэмерон прошёл за Роханом обратно в коридор, стараясь не отставать. — Да? Он, ну ты знаешь, по программе? — Нет. Она просто новая медсестра, которую мы наняли, когда Эдди ушёл на пенсию. — Понятно. Так с кого мы начнём? Рохан пару раз постучал пальцами по своему планшету, открывая информацию о постояльцах. — Похоже, с Изобель. Ха. Новенькой повезло, что она её пропустила. Кэмерон вздохнул, продолжая идти. — Она просто снова будет подкатывать ко мне. — Да, и всегда весело наблюдать, что она карабкается не на то дерево. Будто здесь кто-то будет правильным вариантом. Это был просто небрежный комментарий со стороны Рохана, но у Кэма покраснело лицо. Не то дерево. Джона был не тем деревом. Но боже милостивый, Кэмерон скучал по нему. Пока они шли к комнате Изобель, Рохан продолжал возиться с планшетом, пока наконец не взглянул на Кэма. — У нас пару новых постояльцев, так что мы с тобой сегодня будем сидеть в большой компании. С каждой проходящей неделей присутствие Кэма на групповой терапии всё меньше имело отношение к дополнительной помощи и всё больше к его собственной терапии. Рохан перестал его сопровождать. Обычно там был просто один или два доктора, дополнительная медсестра — временами с испытуемыми — и Кэм. В последнее время группы, к которым его просили присоединиться, были самыми маленькими — для постояльцев с наркотической или алкогольной зависимостью. Он знал, что это хитрый способ со стороны докторов провести с ним терапию так, чтобы он не сопротивлялся. Это была часть его работы, так что он не мог отказаться. Они все просто притворялись, что он присутствовал там по работе. — Хорошо. Расскажешь мне о них вкратце? — Всё не очень красиво, — сказал Рохан, нахмурившись. — Джанна Пульте и Джексон Рейес. Они подростки, друзья. Полиция сказала, что это был какой-то суицидальный пакт. Они оба перерезали себе запястья, и как только их стабилизировали, они всё равно вели себя буйно. Врачам, при сотрудничестве их родителей, пришлось передать их на экстренное содержание. Кэмерон кивнул, потирая руки, будто в комнате вдруг стало холодно. Первый раз, когда это произошло, Рохан объяснил ему, что экстренная госпитализация — это семьдесят два часа принудительного психиатрического контроля, хотя несовершеннолетних могли держать неопределённый срок. Это случалось не так часто и не так просто, как показывали по телевизору, но когда пациенты грозили навредить сами себе или кому-то другому, особенно несовершеннолетние, это было необходимо. — Как только их выпустили из экстренной психиатрии, оба ребёнка стали фактически невосприимчивыми. — Кататония? — спросил Кэмерон. Рохан покачал головой. — Нет, они полностью всё осознают и функционируют, просто отказываются говорить за гранью основной необходимости. Так что их родители согласились оставить их на длительный период лечения и выбрали Ривербенд вместо общественной больницы. — Это было как в романтических отношениях? Такой пакт? — Невозможно быть уверенным, что именно это было, если пакт вообще был, пока они не заговорят. Но они не пара. Родители подтвердили, что подозревают обоих детей в гомосексуальности. Кэмерон споткнулся, поправился и пошёл дальше. — Это придаёт всему совершенно другой оборот, так ведь? — тихо произнёс он. — Хотелось бы, чтобы это было не так, но... Это открывает совсем новую банку мотивов. Во всяком случае, они сегодня впервые будут в основной группе, так что мы привлекаем больше сотрудников, просто для безопасности. Ты подойдёшь, потому что ты сотрудник, но в какой-то степени и нет. От этого Кэм нескромно фыркнул. — Ты понимаешь, о чём я! Постояльцы тебе доверяют. Ты не белый халат. — Медсёстры и санитары не носят белые халаты. — Не пререкайся со мной, мальчик. Это была метафора, и ты это знаешь. Кэмерон хохотнул. Шутки над Роханом всегда поднимали ему настроение. Он почти забыл, что это день терапии. *** Большой зал для собраний искрил от бурного напряжения, которого никогда не было здесь раньше. По Ривербенду ходили слухи, как в столовой средней школы, и все знали, что произошёл добор — серьёзный. Кэмерон сел между Роханом и новенькой медсестрой, которую ему представили как Энни Мэйхью. Уитни на самом деле была кузиной Энни — Уит тоже была Мэйхью — и умоляла Рохана дать Энни шанс. Внешне они двое были полными противоположностями, Уитни была миниатюрной блондинкой, а Энни темноволосой и долговязой, но по одной их речи Кэмерон мог сказать, что они родственницы. Они обе пользовались одинаковыми южными оборотами в одинаковых местах — много таких слов, как «вполне возможно» и «приделать» — и у них были самые очаровательные имена в стиле кантри; Уитни Джин и Энни Сью Мэйхью. Кэмерон не поверил бы в это, если бы не видел их водительские права. Оказывается, такой принцип имён на юге распространён, особенно на «холмах», как девушки называли горы. Кэмерон отчасти завидовал тому, что они знают о своих людях. У него не было никаких корней. Он жил вымышленной жизнью. Эта мысль вырвала его из внутренних комментариев, и он начал включаться в происходящее вокруг. Конечно же, присутствовали все три доктора. В зале сидел набор обычных постояльцев: Изобель и Холли перешёптывались, сдвинувшись поближе, рядом с ними Кевин, Грег, Итан и Келли. Они всегда сидели в одном и том же порядке. Странно. С другой стороны от Энни, конечно же, сидела Уитни. Остальной круг замыкали ещё несколько постояльцев, которых Кэмерон привык видеть. Он увидел Аделию Уизерс и Мартина Файта среди тех, кого не узнавал или не мог вспомнить. И там, справа от вершины их яйцеобразного кольца стульев, сидели двое новичков. Их нельзя было ни с кем спутать. Двое детей, где-то между четырнадцатью и шестнадцатью годами, казались невероятно молодыми и одновременно тысячелетними. Они оба кутались в не по размеру большие чёрные байки, без завязок, под которыми явно была больничная форма. У парня были платиновые волосы, практически полностью сбритые по бокам, а на верхушке такие длинные, что свисали на глаза. Он подтянул колени до подбородка и обвил ноги руками, будто пытался стать как можно меньше. В его ярких синих глазах, которые напоминали Кэмерону о Джона, был загнанный взгляд, как если бы парень не спал неделями. У девушки были длинные и тонкие чёрные волосы, цвет казался фальшивым, но не так, как если бы она пыталась стать готом. Её лицо было бледным и исхудалым. На этом лице отражалось пренебрежение, будто она бросала вызов докторам попробовать изменить её мнение насчёт того, чтобы покончить с собой, как только выдастся шанс. Её ноги были широко расставлены, когда она наклонилась, опираясь локтями на бёдра. «Это должно быть весело», — подумал Кэмерон. — Как вы видите, у нас сегодня пара новых постояльцев, — первой заговорила доктор Кэллоуэй. Она указала жестом на подростков, и они отодвинулись, хоть круг шириной был в добрых двадцать футов. — Пожалуйста, поприветствуйте в группе Джанну и Джексона. Я верю, что вы поможете им чувствовать себя прямо как дома. В продолжение она стала представлять остальных присутствующих новичкам. Кэмерону показалось странным, что Кэллоуэй так отделила детей. Это не было обычной практикой, особенно с личностями, которые уже были растревожены. Джанна — Кэллоуэй произносила имя как «Жанна», так что Кэмерон предположил, что оно какое-то немецкое или вроде того — открыто смотрела волком на докторов, её поза стала ещё более напряжённой, а Джексон уткнулся лицом в свои колени, скрутившись в комок как испуганный ёжик. Шелдон прочистил горло, и Кэмерон вроде бы заметил напряжённый взгляд в сторону Кэллоуэй, но не был уверен. — Почему бы нам всем не представиться самим. Вы можете рассказать о себе так много или так мало, как захотите. Однако, не забывайте, что вы никогда не знаете, через что проходят ваши товарищи-постояльцы, и ваши слова просто могут помочь кому-то другому. Когда голоса на заднем плане стихли, Кэмерон задумался над этим заявлением. У скольких людей в этой комнате были такие же проблемы, с какими боролся он? Я начну. Я доктор Блейз Шелдон, зовите меня Блейз... Что касается этих детей? Если их попытки суицида действительно имели отношение к их гомосексуальности, поможет ли им справиться наличие союзника в Ривербенде? Это было догадкой, но Кэмерону казалось, что он обязан попробовать. Доктор Ив Кэллоуэй... обучалась в Гарвардском медицинском... Поза Джанны сдулась; они с Джексоном прислонялись друг к другу, будто пытаясь согреться в снегу. Их взгляды были стеклянными, потерянными. Доктор Сэм Драри... работает в Ривербенде десять лет... Взгляд Кэма скользил по кругу, скучающие постояльцы избегали зрительного контакта. Его глаза снова остановились на Джексоне, и мальчик смотрел на него в ответ. Ошеломлённый взгляд широко раскрытых глаз Кэмерон видел много раз за все годы — его узнали. Изобель Флатт... Холли Кинер... У него зачесалось горло. Он не должен был удивляться. «Фоксфаер» пользовалась популярностью у детей такого возраста, хоть Кэмерон и его братья и сёстры были уже намного старше. Мысль о том, что его узнали из «прежней» жизни, его ужасала. Он не был «открытым» во внешнем мире, но эти дети могли всё изменить. Что ему делать? Имело ли это значение? Кевин Джессоп... Грег... Итан... Келли Уилсон, двадцать три года... Ривербенд придавал Кэмерону фальшивое ощущение неосуждающей безопасности. Он знал, что не готов открыться официально, но наслаждался искусственным обществом в стенах, где всем было плевать, гей ли он. Аделия... Мартин... Уитни... Энни Сью... Это не имело значения... Кэмерон решил, что здесь может быть собой, и это не имело значения. Конечно, он не был готов, чтобы его семья всё узнала, но не был уверен, будет ли вообще когда-нибудь сознательно к этому готов. В Ривербенде он будет собой, и будь что будет. Кэмерон замер, когда понял, что все смотрят на него. Он поискал в своём мозгу причину для этого, но не нашёл. Рохан кашлянул и толкнул его локтем в бок, отчего Кэмерон простонал. — Твоя очередь, приятель, — сказал Рохан. — Оу! Эм, извините. Я просто... задумался, — сказал он, неубедительно оправдываясь. Он сел на стуле прямее. — Меня зовут Кэмерон. Мне двадцать семь лет. Я родился в Колорадо, но большую часть жизни прожил в Калифорнии и Нью-Йорке. В раннем подростковом возрасте я был телевизионным актёром и до недавних пор являлся ведущим вокалистом группы «Фоксфаер». У Джексона и Джанны у обоих отвисли челюсти. Они сидели и глазели на него, будто не в силах поверить, что их подозрения действительно подтвердились. — Некоторые из долговременных постояльцев могут даже не знать этого, но меня попросили уйти после того, как я попал в связанную с алкоголем автокатастрофу, попался на вождении в нетрезвом виде. Когда по комнате полетел буйный ропот комментариев, Кэмерон опустил голову, стыдясь. Он почувствовал тяжёлый вес руки Рохана, сжавшей его плечо. Он искоса посмотрел на здоровяка, молча думая, нормально ли поделиться настоящей причиной, по которой он здесь работает. Должно быть, Рохан понял, потому что ободряюще кивнул. — Мой отец замолвил пару слов, чтобы уберечь меня от тюрьмы, и так я оказался здесь — на терапии для страдающих от зависимости. Хоть доктора могут со мной не согласиться... — он бросил дружелюбный взгляд на Шелдона, — я всё равно уверен, что я не алкоголик. Это не значит, что я не злоупотреблял алкоголем. Думаю, довольно очевидно, что такое было. Я работаю в Ривербенде, чтобы помочь другим и получить необходимую для себя консультацию. — Спасибо, что поделился, Кэмерон, — сказал доктор Драри. — Это было очень смело с твоей стороны. У тебя есть какие-нибудь подозрения насчёт того, почему ты злоупотреблял алкоголем? Кэмерон пожал плечами, пытаясь заставить свои губы двигаться. Он умолчал уместную деталь о том, что это суд приговорил его к работе в Ривербенде, потому что не думал, что это пойдёт на пользу детям. Однако, следующая часть... — У меня ещё нет всех ответов. Полагаю, это часть причины, по которой я всё ещё здесь. Пока что я знаю, что... Я с очень юного возраста жил публичной жизнью. Казалось, будто никакие мои мысли или чувства мне не принадлежат. Затем я потерял свою маму, единственного человека, которому рассказывал свою настоящую, глубочайшую мысль... что я гей. У двоих подростков вырвались шокированные вздохи. Кэмерон подозревал, что его слова попали в нужную точку. Его слегка подташнивало, но ещё он чувствовал надежду. — Я не столько переживал о том, чтобы семья приняла меня, сколько... существовало понятие, кем я должен быть — молодая суперзвезда, счастливый в одиночестве или в эффектной паре — и гомосексуальность определённо к этому не подходила. Он откинулся на спинку стула, глядя прямо на двух подростков, пытаясь передать, что говорит им нечто важное. — Сейчас знает мой брат Майло — я должен был кому-то сказать, и он всё ещё единственный за пределами этих стен, кто всё знает — но как только моя мама умерла, я похоронил себя вместе с ней. Я прятал свою реальностью за алкоголем и бесшабашностью. И так оказался здесь. В комнате воцарилась хрупкая, звонкая тишина, которая явно могла загореться, если бы кто-нибудь зажёг спичку. Рука Рохана ещё раз слегка сжала его плечо, прежде чем исчезнуть. Некоторые давние постояльцы смотрели на Кэмерона с новоприобретённым уважением, другие с новоприобретённым подозрением. Взгляды подростков были пристальными, будто они пытались разорвать его и осмотреть внутренности, выяснить, что заставляло его нервничать, а что заставляло жить. В горле Кэма поднялся странный, прерывистый смешок, продукт нервозности и чистой неловкости. Доктора сжалились над ним, воспринимая это как знак к окончанию собрания. — Все отлично поработали, — сказал доктор Шелдон. — Думаю, это хорошая точка для сегодняшнего собрания. Можете свободно разойтись по своим индивидуальным комнатам либо пройти в общий зал. Кэмерон подскочил на ноги, желая выбраться из надоедливой тучи напряжения. Он почти вышел за дверь, когда за его спиной заговорил Шелдон. — Увидимся через час на твоём личном приёме, Кэмерон. Чёрт. *** — Добрый день, Кэмерон. — Добрый, доктор Шелдон, — сказал Кэмерон, занимая своё обычное место напротив стола. — Я тебе говорил, можешь называть меня Блейз. Кэмерон потёр ладонями ноги и робко улыбнулся. — Да, извините. Просто это кажется неуважительным, как называть свою учительницу из пятого класса Мартой, а не миссис Томпсон. Доктор Шелдон приподнял аккуратно подстриженную, с проседью бровь. — Я не уверен, насколько хорошим покажусь при таком сравнении. Очередной нервный смех вырвался на поверхность, прежде чем Кэмерон смог это остановить. — Извините. Ещё раз. Мой папа всегда серьёзно относился ко всему этому «уважению к старшим». — Тогда, как насчёт «док»? Шелдон казался намеренным сделать себя человечнее в глазах Кэма, чтобы тот меньше видел в нём доктора и авторитетную фигуру. Кэмерон не был уверен в его мотивах, но решил подыграть. Если бы не подыграл, доктор начал бы анализировать ещё и это. — Конечно, — сказал он с фальшиво-весёлой улыбкой. — Так значит, сегодня в группе у тебя был довольно большой прорыв, да? Иногда он так делает, составляет заявление как вопрос, вроде как подводя Кэмерона к правильному выводу. — Эм, наверное. В этом не было ничего нового, просто мне было некомфортно говорить это раньше. — Почему сейчас? Кэмерон запустил пальцы в свои растрёпанные волосы. — Наверное, из-за этих детей. Рохан сказал, что их родители считают их обоих гомосексуальными. Думаете, они поэтому... Должно быть поэтому, верно? Так что я почувствовал себя виноватым, что держусь за это, когда вокруг такое дерьмо. Доктор Шелдон уклончиво пожал плечами. — Веришь или нет, иногда быть геем не тяжело. — Какого чёрта вы... — Расслабься, Кэмерон, позволь мне закончить. Я хочу сказать, что ты не знаешь ситуацию. Я могу ошибаться, но их родители кажутся хорошими людьми, определённо не такими, кто откажется от детей из-за сексуальной ориентации. Есть сотни вещей, которые могут довести человека до суицидальных мыслей — включая старую добрую депрессию — и только то, что они гомосексуальны, не означает, что у них проблемы из-за этого. — Наверное, но... У меня просто предчувствие, вот и всё. Предчувствие в стиле «семейные проблемы». Доктор Шелдон наклонил голову и смотрел на Кэма, явно не понимая отсылки к «семье» или о чём Кэмерон вообще говорит. — Просто назовите это гейской интуицией, док. — Хорошо, Кэмерон, я проверю это. Они сейчас в крыле с повышенной охраной, потому что могут быть опасны. Я посмотрю, сможет ли Рохан помочь тебе немного пообщаться с ними в безопасном окружении, под наблюдением. Это подойдёт? — Конечно. — А теперь давай для разнообразия поговорим о тебе. — Ох, да бросьте! *** Кэмерон устало тащился обратно к станции медсестёр, после выматывающего часа терапии. Он никогда не знал, как изнурительны могут быть разговоры о самом себе, пока не приехал в Ривербенд. Когда прошёл через двери охраны, он заметил, что компания сотрудников собралась в кучку и переговаривалась тихим тоном. — Я так и знала... — сказала Уитни, прежде чем её голос вышел за пределы слышимости. Неловко глядя на них издалека, Кэмерон понял, насколько привлекательны все сотрудники — и мужчины, и женщины. Они все хорошо выполняли свою работу, так что их наняли явно не только для того, чтобы глаз радовать, но Кэмерон рассеянно задумался, была ли красота необходимым условием, чтобы получить должность. Может быть, доктора считали, кто приятные на вид работники смогут улучшить настроение постояльцев. Остальные работники больницы в общем выглядели средне, но медсёстры... что ж, похоже, будто кто-то привёз в Ривербенд голливудских актёров из реалити-шоу и включил камеры. «Настоящий мир Аппалачей — Выпуск о психиатрической больнице», — подумал Кэмерон, слегка хохотнув. Затем начал улавливать отрывки тихого разговора. — Разве ты не говорила, что обычно он держится до июля? — спросила Энни. Ифа печально кивнула. — Бедный мальчик. Когда он выписывался, казалось, у него всё так хорошо. Я уж думала, что это наверняка будет последний раз. Уилл, санитар, нахмурился при взгляде на них. — Я вас умоляю, я знал, что это только вопрос времени, когда он станет постоянным пациентом. Специфическое, трепетное ощущение щекотало стенки желудка Кэма, пока он подходил ближе. Что-то происходило. Его пульс ускорился, и хоть он надеялся, что ошибается, он знал, что это не так. — Что происходит, ребята? — Ты не слышал? — спросила Уитни. — Джона Рэдли едет обратно. |