Книга Текст предоставлен правообладателем
 Скачать 2.9 Mb.
|
|
5 Когда впервые попадаешь в африканский город, кажется, что очутился на другой планете ничего подобного ты никогда не видел. Но если ты уже побывал в нескольких мегаполисах Африки, все они начинают сливаться воедино палатки, лотки, толчея людей в цветистых местных «вышиван- ках» или в галабеях, уличные торговцы с товаром на голове, битком набитые маршрутки, ряды двухэтажных колониальных построек вперемешку с жестяными лачугами, шпалеры пыльных пальм в центральной части города, размытые грунтовые дороги за периметром нескольких главных улиц Это Банги, столица ЦАР, или Бамако, столица Мали, или Бахр- Дар, город на cеверо-западе Эфиопии. Если бы не разница в фенотипах (эфиопа с человеком из Центральной Африки не спутаешь, а также в марках и расцветке машин, используемых в качестве такси (в Эфиопии – бело-синие жигули, в ЦАР – желтые рено и «пежо», на Мадагаскаре – тоже «пежо» и рено, но бежевые, если бы не эти подсказки, то никто, включая самих африканцев, не смог бы определить по фотографии или видеосъемке первой попавшейся улицы, в каком из городов она находится. Разумеется, не все африканские города безлики. Тимбукту есть Тимбукту город песочных мечетей сего приглушенной, как вовремя снегопада, акустикой и странным розоватым светом. Кига- ли есть Кигали, современный и по-сингапурски чистый, как будто специально построенный для того, чтобы контрастировать с нелестным стереотипом «African city». Кейптаун есть Кейптаун. Тана тоже легко опознается. Не потому, что тут нет всеа- фриканских палаток и маршруток, а потому, что – террасированные холмы, лоскутная мозаика заливных полей, каскады рисовых чеков, ни на что непохожий ландшафт, начинающийся сразу по выезде из центра. Многоярусный горизонт, заселенный колониальными постройками в несколько этажей никаких небоскребов, ничего, что могло бы оспаривать композиционное первенство дворца Руву, подпирающего небо на вершине одного из двенадцати священных холмов и видного отовсюду. Поэзия урбанистического упадка – хорошой знакомый жанр. Любителям этой чахлой красоты в фотогеничной Тане есть чем поживиться. Но фотографировать надо засветло: ночью во многих районах нет никакого освещения, кроме костров. Нет и прохожих – с наступлением темноты улицы мигом пустеют. Только проститутки стоят на посту да полиция, вымогающая взятки у подгулявших вазаха. Проститутки и полицейские не мешают друг другу, каждый занят своим делом. К повсеместному запаху канализации примешивается сладкий запах «рунгуни» – местной анаши. После восьми часов вечера большая часть города кажется вымершей, но где-нибудь в окрестностях стадиона Махама- сина еще жарят шашлыки при свете газовых ламп на площади Тринадцатого Мая уличные бармены еще обслуживают клиентов самогоном из пластиковых бутылок. Еще работают забегаловки и круглосуточные тележки седой на улице Независимости. Торговка еще несет на голове стеклянный шкафчик с выпечкой. Еще открыты бильярдные и подвальные клубы, где хулиганы «макула» состязаются в искусстве брейк-данса или читают рэп на постколониальном суржике, рифмуя «la quelle» с «Аналакели». А в самом Аналакели, историческом центре Таны, фешенебельный клуб Le Glacier еще ждет гостей-нуворишей. Еще не закончился домашний концерт группы «Махалеу» водном из роскошных особняков Верхнего города, среди купидонов и бюстов французских просветителей. Продолжается и площадное действо хи- рагаси, и самопровозглашенный мастер художественной декламации нижет традиционные бусы пословиц Беда похожа на ящерицу, что заставляет нас вздрогнуть от неожиданности, ноне пугает нас. Камень крепче всех, но он молчит, когда на него гадят птицы. Нам нужны испытания, как горшку нужен обжиг. Предки говорили долг подставки – быть верной горшку, дело горшка – быть готовым к пламени, а мое дело – говорить вам эти слова. Я – филин, выступающий перед павлинами. Но жизнь человека как колесо от повозки: сегодня ты внизу, завтра наверху…» Туристам говорят, что главный принцип жизни на Мадагаскаре «мýра-мýра». Словом ра в зависимости от контекста может означать легкий, дешевый или медленный (например «мьецк мура-мура» – еле тащимся, это о езде по городу. «Мýра-мýра» – что-то вроде французского. Потихоньку-полегоньку. Но чем дольше находишься в Тане, тем отчетливее чувствуешь, насколько это тяжелый город, ощущаешь его неспокойность и неблагополучие. Есть абсолютная черта бедности, за которой беспечность уже невозможна, даже если люди по своей природе веселы и неприхотливы даже если их традиционный уклад жизни от века зиждется на принципе «мура-му- ра». Гана, какой бы бедной она ни была, все-таки находится над этой чертой, а Мали и Мадагаскар – нет. Впрочем, при ближайшем знакомстве с историей и культурой народа мерина становится ясно, что у них далеко не всё «мура-мура». Из двенадцати священных холмов Антананариву мы посетили три. На один из них мы даже взбирались несколько раз причем исключительно в рабочих целях. В конце XVIII века, вовремя правления короля Андриандзафинандриама- нитра, на том холме располагалась столица государства Име- рина; в середине XIX столетия там находилась летняя резиденция Радамы II, а к началу XXI века главной достопримечательностью стала частная онкологическая клиника Ила- фи. Что же касается посещения двух других холмов, Ана- ламанга и Амбухиманга, это был уже чистый туризм исторические памятники доколониальной эпохи, объекты Всемирного наследия ЮНЕСКО. Словом, обязательные галочки для любого гостя столицы. Нас возил туда Жеремиа, муж Нурусуа. Об истории Мадагаскара он знал не больше нашего, хоть и был зарекомендован как опытный экскурсовод. Но я уже сам успел запастись необходимым чтивом, и, пока мы «мьецк мура-мура» по направлению к Амбухиман- ге, я зачитывал витиеватую, как подобает «айнтени» 270 , преамбулу к исторической прозе Рабеаривелу: Ибо только мрак оставался неподвижным в той воде, чья поверхность волнилась бесчисленными кругами, теряющими свои зыбкие, меняющиеся очертания по мере того, как они становились все шире. И вся история семьи Баули, как он поведал мне тем ослепительно темным языком, что отражает душевную смуту Имерина, заложена в этом символе камешка, воз Традиционная поэтическая речь, характеризуемая сложным синтаксисом и обилием метафор искусство айнтени, как и смежное понятие «кабари» (ораторское искусство, высоко ценилось при дворе монархов Имерины и до сих пор составляет важную часть любого торжественного мероприятия мутившего покой воды…» 271 История начинается с традиционного мифа о сотворении мира творец Занахари и его сын Андрианеринерина, восставший против отца, – метафора дихотомии Неба и Земли. В советской энциклопедии Мифы народов мира Занахари отождествляется с благоуханным повелителем («Андриа- манитра»). Но малагасийско-французский энциклопедический словарь, составленный миссионером Веббером в конце века, предлагает иное толкование. Если «занахари» общий термин, означающий божество или божества (в мала- гасийском языке существительные не имеют категории числа, то благоуханный владыка – это духи предков, их совокупность, образующая силовое поле «хасина», от которого всецело зависит человеческая жизнь. За мифом о творении следует история первого человека, Андриамбаумананы, ма- лагасийского Адама, и его жены Андриамаилалы. Когда За- нахари спросил их, какую смерть они предпочли бы, Андри- амбауманана пожелал уподобиться банановому дереву (умирая, оно пускает новые ростки, а его жена захотела стать луной, умирающей и возрождающейся каждый месяц. С этого эпизода начинается национальный эпос Андриамбахуака, сотканный из множества «ангану», включая знаменитый героический цикл «Ибуниа». Герои «Ибуниа» – Повелитель Востока, Небесный отец, Сероглазый человек, Юноша-кото- рый-стоит-шести, Мужеподобная принцесса, ее придворные Начало исторического романа Ж. Ж. Рабеаривелу Вмешательство Много-забот и Много-близких, братья Получеловек и Полу- дерево, Великое эхо и другие – странные существа то либо- ги, то ли предки нынешних мерина. Впрочем, грань между богом и предком в малагасийской картине мира очень раз- мыта. Культ предков – не такое уж диковинное явление в свое время он был распространен и среди славян, ив большинстве азиатских культур, ив Центральной Америке. Но то было сотни, тысячи лет назад. Уникальность Мадагаскара в том, что обряды, связанные с поклонением предкам, до сих пор играют важную роль в жизни многих малагасийцев. В целом влияние предков на жизнь человека считается благотворным. Но известно немало случаев, когда духи умерших, не будучи окруженными должным вниманием, принимались бесчинствовать и досаждать живым самыми неожиданными способами. Историями о привидениях, популярными среди малагасийцев всех возрастов, не гнушаются и современные авторы (например, замечательный Дзухари Равалусун в новелле Вода в заливных полях мне уже по колено»). Особенно злобными считаются когтистые и красноглазые духи «кинýли». Чтобы дух усопшего не превратился в «кинýли», семья обязана соблюдать определенные обряды вроде «фамадиханы» – церемонии эксгумации, которую принято проводить с регулярностью разв семь лет, пока труп не разложится окончательно. Об этом странном обычае довольно много написано. Нам с Алисой и Марвином посчастливилось наблюдать фамадихану в деревне неподалеку от Ранумафаны. Правда, наблюдали мы издали – во-первых, потому что чувствовали себя незваными гостями, хоть и получили приглашение от одного из участников а во-вторых, из соображений гигиены (согласно Всемирной организации здравоохранения, фамадихана – одна из главных причин для ежегодных эпидемий чумы в некоторых районах Мадагаскара. Все-таки кое-что нам удалось разглядеть, да и поддатый попутчик – тот самый, что пригласил нас на церемонию, охотно комментировал происходящее. На кладбище, – говорил он, – хоронят только изгоев и иностранцев. Традиционное место захоронения – семейный склеп рядом с домом, где покойников укладывают на широкие настилы. Эксгумация последняя стадия в жизни малагасийца. Тело заворачивают в новый шелковый саван («ламба-мена»), ив течение двух дней семья общается спокойным. Все это сопровождается веселыми песнями под аккомпанемент дудок и барабанов, плясками в обнимку с дорогим мертвецом и закланием зебу. Все участники церемонии выряжены в нарядные платья, на головах – соломенные шляпы. Атмосфера вполне непринужденная, чему способствуют обильные возлияния слышатся пьяные возгласы вроде Бабуля, это мы или «Эй, осторожней там, это же наш предок Саван, в который «переодевают» виновника торжества, каким-то сложным образом связан с жизненной силой «хасина», позволяющей душе перейти из нечистого обиталища смерти в благоуханный мир предков. Индусы сказали бы слиться с Брахманом». Если индийская культура и повлияла на малагасийскую, то очень опосредованно. Тем не менее малагасийцы тоже по- своему верят в условность жизни и смерти. Поэтому на Мадагаскаре не принято указывать даты рождения и смерти су- верена, только даты правления (когда король умирал, говорили, что его величество повернулся спиной»). Предки диктуют жизненные правила в форме многочисленных предписаний и запретов («фади»). Нельзя охотиться на лемуров, ближайших родственников человека. Нельзя передавать из рук в руки куриные яйца яйцо имеет овальную форму, как цифра ноль, и, стало быть, символизирует за- ва-пуна» (пустоту. Если женщина вовремя беременности положит к себе в карман бритву, ребенок родится с заячьей губой. Если же она станет носить в кармане имбирь, ребенок будет шестипалым. Переступать порог дома можно только с правой ноги. Внутри традиционного жилища – строгий порядок, малагасийский вариант геомантии фэншуй: кровать должна стоять в северо-восточном углу ступа, в которой толочь рис, – в юго-западном; в центре – очага рядом с очагом, с восточной стороны – большой кувшин «синибе». Все это до сих пор можно увидеть в деревенских домах. Что же касается странных обычаев, фамадихана – далеко не единственный. Есть, например, фамурана, то бишь обрезание. На Мадагаскаре его обычно делают не в младенчестве, а когда мальчику исполняется пять лет. Особенность обрезания по-малага- сийски в том, что крайнюю плоть тут же съедает один из почетных гостей (как правило, дедушка со стороны отца, заедая ее бананом и запивая ромом. В это время другой член семьи должен украсть (не купить, не сорвать на собственном участке, а именно украсть) несколько стеблей сахарного тростника и принести их туда, где проходит фамурана. Многие из обычаев связаны с астрологией. Календарь ма- лагаси состоит из 12 лунных месяцев алахамади, адауру, адизауза, асурутани, алахасати, асумбула, адимизана, алака- рабу, алакауси, адидзади, адалу и алухуци. В былые времена астрологическим прогнозам верили безоговорочно. Судьба человека определялась тем, в какой день и какого месяца он родился. Если звезды не сулили ничего хорошего, семье надлежало подвергнуть ребенка тем или иным испытаниям, чтобы отвратить злой рок. Ребенка, родившегося в огненный месяц адауру, заносили на руках в горящий дом, дабы снять с него заклятие огня. Детей, родившихся в месяц алаха- сати, пичкали специальной травой для снятия чар. Детям, родившимся в месяц адимизана, рекомендовалось бережно относиться к весам, разводить черно-белых кури пятнистых зебу. Детей, родившихся в месяц алакауси, топили в реке, а тех, кто родился в месяц асурутани, относили в загон для скота, чтобы младенца растоптали быки. Мифология, сопряженная со страшным ритуалом детоубийства, послужила сюжетом одного из фильмов классика мадагаскарского кинематографа, Раймона Радзаунаривелу. Капила, главный герой фильма, рождается вовремя солнечного затмения. Мать мальчика умирает при родах. Отец выбрасывает новорожденного в загон для скота. Соседка, у которой нет собственных детей, спасает ребенка и уносит его вглухую деревню на другом конце острова. Там она растит его, стараясь, насколько возможно, жить нормальной жизнью. В результате травмы, которую он перенес прежде, чем спасительница умыкнула его из-под копыт быка, Капила навсегда остается хромоногим. Он тоже старается жить нормальной жизнью, но чем дальше, тем больше замечает, что все, к чему бы он ни прикоснулся, подвергается уничтожению. Его единственный друг, воришка-беспризорник, погибает от рук базарных торговцев после того, как Капила приглашает его к себе в дом и преследователи выслеживают его там. Почему я всегда приношу зло тем, кто мне дорог спрашивает Капила у своей приемной матери. Ты всегда был одинок, – загадочно отвечает она, – а отныне будешь еще более одинок. Вот, сынок, я соткала тебе накидку. Носи ее, пока не исполнишь своего предназначения. С этими словами она надевает ему на плечи шелковую ламбу, в которую заворачивают покойников. Капила отправляется за тридевять земель в поисках своего отца. Когда он наконец добирается дородной деревни, ему говорят, что его отец давно лишился рассудка и сделался посмешищем базарной толпы, безумным нищим по кличке Поэт. Капила встречается с Поэтом. Тот сразу догадывается, что хромоногий юноша – его сын Он ждал этой встречи и боялся – не возмездия за свои грехи, а того, что сбудется пророчество и Капила погубит всю деревню. Природа прекрасна, как женщина, – изрекает он, но она что-то против нас имеет. Она населяет нас и заставляет совершать то, что нам противно. И твои сверхъестественные способности, сынок, всего лишь инструмент ее воли». О каких сверхъестественных способностях идет речь, вскоре становится ясно из разговора Капилы со слепой старухой, которую он тоже встречает на базаре. Что это за старуха, можно только гадать то ли демон, вселившийся в Капилу, то ли призрак его умершей при родах матери, то ли просто ведьма (сам Капила в какой-то момент высказывает предположение, что старуха – его подсознание, отражение его детских обид и страхов. Старуха сообщает юноше, что он – великий разрушитель, бог одиночества. Сколько бы он ни пытался, ему не под силу изменить своего предназначения. Перед тем как испариться в воздухе, она вручает ему посох возмездия. Тем временем в деревне оракул «умбиаси» призывает толпу к расправе над пришельцем, который, согласно пророчеству, должен принести разрушение. Толпа гонится за Капилой, он спасается от них на вершине горы. В сердцах он швыряет подаренный старухой посох, посох сшибает камень, и начинается камнепад, от которого, понятное дело, погибает вся деревня. В комментариях к фильму режиссер поясняет, что это – верная оригиналу экранизация одного из известных малагасийских мифов. Если это так, мифология гаси ничем не уступает древнегреческой. Стой разницей, впрочем, что на Мадагаскаре эта античность продлилась до относительно недавнего времени ритуальные убийства детей, рожденных в неблагоприятную пору, были отменены королем Радамой вначале века. Между тем малагасийская история насчитывает много столетий. Одна из великих загадок человечества каким образом индонезийские предки мерина приплыли сюда на своих каноэ, покрыв расстояние семь тысяч километров Современные историки считают, что это невероятное путешествие произошло где-то между II и V веками нашей эры. Однако, если верить малагасийским преданиям («тантара гаси, индонезийские мореплаватели небыли первыми покорителями Восьмого континента. До них здесь уже обосновались вазимба – полумифические пигмеи, предположительно прибывшие с Африканского материка. Подругой версии, это именно вазимба приплыли из Индонезии, ноне полторы тысячи лет назад, а гораздо раньше – между VI и IV веками до нашей эры. Так или иначе, вазимба считаются самыми ранними обитателями Мадагаскара, и первый период ма- лагасийской истории известен как «фаха вазимба». Второй период ознаменован территориальными войнами между ва- зимба и мерина. В романе Рабеаривелу упоминаются имена последних королей вазимба: Расулау и Рапету. Нормальные малагасийские имена («ра» означает кровь и используется в качестве уважительного префикса. Остальное – из области легенд и невероятных домыслов. Собственно, это и есть самое интересное. Сказывают, например, что вазимба хоронили своих покойников в болотах, которые почитали священными, а может, и сами жили в этих болотах – полулюди-по- луводяные. Еще говорят, что больше всего на свете вазимба боялись соли и потому тем, кто живет в болотистой местности, не рекомендуется есть ничего соленого – на случай, если там остались захоронения вазимба. Следует также избегать блюд со свининой и чесноком (очевидно, вазимба не жаловали эти кушанья. Несмотря на всю историю кровопролитных войн между вазимба и мерина, во многих малагасийских легендах вазимба воспеты как исконные хозяева земли, заслуживающие всяческого почитания. История королевства Имерина начинается с Андриама- нелу, изгнавшего вазимба, и Раламбу, упорядочившего систему титулов у земледельческого дворянства «андриана» 272 Но превыше всех монархов история славит Андрианампуа- нимерину (гаси часто называют его просто Пуани) и его сына Радаму Великого в конце XVIII – начале XIX века они объединили Мадагаскар в единое государство. Вовремя правления Андрианампуанимерины была принята первая конституция, были проведены разнообразные социальные рефор- 272 В королевстве Имерина общество делилось на дворян («андриана»), простолюдинов («хува») и рабов («андеву»). К последним часто причислялись чернокожие («улуна майнти»), то есть представители племен с более негроидным фенотипом. Считается, например, что название племени сакалава происходит от арабского «сакалиба» (раб мы. В 1792 году он перенес столицу в Антананариву, город двенадцати холмов, Город тысяч. На двенадцати холмах он расселил своих жен, коих у него было как раз двенадцать. Любимая жена, мать Радамы I, жила во дворце с мужем, остальные жены сожительствовали с придворными евнухами. Кроме Радамы у него было еще двое сыновей, одного из которых Пуани убил после попытки дворцового переворота. И вот перед нами дворец Андрианампуанимерины – единственный из деревянных дворцов Рувы, уцелевший вовремя пожара 1995 года. В былые времена малагасийцы строили дома только из дерева. Считалось, что каменный дом («тра- ну вату) годен для мертвеца живым же нужны деревянные дома («трану хазу»), ибо дерево символизирует жизнь, а камень – смерть. Первый каменный дворец был построен в 1869 году. Вернее, построен он был в м, как положено, из дерева, а тридцать лет спустя – облицован камнем в знак того, что королева Ранавалуна II отреклась от языческой веры предков и приняла христианство. Но вернемся к королевской резиденции Андрианампуанимерина. Я достаточно много путешествовал, но таких дворцов не видел никогда и нигде. Этот дворец – двухэтажная избушка без окон. На каждом этаже – по комнате. Первый этаж – кухня, она же гостиная в северо-восточном углу – кровать, стало быть, и спали там же. Пол – земляной, точнее песчаный. Королевский трон – низенькая табуретка рядом с троном подсвечник в виде фаллоса. Второй этаж-мансарда использовался следующим образом. Когда во дворец наведывались послы из соседних государств или другие важные гости, хитрый Пуани прятался на мансарде. Его величества нет дома сообщала супруга, – ноя с радостью приму вас. Засим она усаживала гостей на земляном полу и принималась расспрашивать о том о сем. Король подслушивал их разговор из своего убежища, и, если посетители не внушали ему доверия, он незаметно сбрасывал жене наголову камешек. Это означало от собеседников пора избавляться, сославшись на то, что государь в отъезде и вернется, по всей видимости, не скоро. Трогательная история, но все-таки: неужели у них и тогда была такая кромешная нищета, что монаршей казны хватило лишь на строительство этой куцей избушки Экскурсовод (не Жеремиа, а настоящий экскурсовод, подвернувшийся нам уже на месте) объяснил дело не в отсутствии денег. Просто у аристократии мерина роскошь никогда не была в чести. Кодекс андриана гласит чем скромнее, тем лучше. Известно, например, что праздничный стол Андрианам- пуанимерины включал в себя семь королевских блюд толченые листья маниоки («равитуту»), блюдо из бобов бамбара («вуандзубури»), копченый угорь («амалуна»), блюдо из требухи, суп из курицы с имбирем, суп «румазав» и томленое мясо зебу («варанга»). Кроме «варанги», которая всегда считалась деликатесом, и, может быть, требухи, все остальное в этом королевском меню – каждодневная пища любого малагасийца. Никаких тебе лосиных губи улиточьей икры, никакого фуа-гра. Фуа-гра – это для тех, кого будут хоронить на кладбище. Для колонизаторов. Нов романе у Рабеаривелу есть забавная сцена, когда один из героев попадает на прием к советнику королевы Ранавалуны, и тот тайком угощает его заморской мерзостью под названием шоколад. Нас же угостили малагасийским десертом под названием куба запеканкой из рисовой муки, толченого арахиса и меда, завернутой в банановый лист. Жеремиа купил ее в киоске по пути в Руву. Если бы у моей Сони не было аллергии на орехи, я бы обязательно попробовал приготовить ей это лакомство, уж она бы оценила. До пожара, случившегося в ночь сна января 1995 года, на территории Рувы находилось пять дворцов и девять усыпальниц монархов Имерины. Кроме вышеописанной избушки отца-основателя Андрианампуанимерины, в пожаре, причины которого до сих пор не выяснены (раздолье для конспирологов), сгорело все, что было сделано из дерева, то есть все, что имело отношение к жизни. Уцелели каменные склепы – обиталище благоуханного владыки. Уцелела и крепостная стена. В качестве строительного материала для нее использовалась смесь из песка, перемолотых ракушек и яичных белков (на постройку ушло шестнадцать миллионов яиц. Наворотах до сих пор красуется орел – подарок королеве Ранавалуне I от Наполеона Бонапарта; рядом сор- лом – вездесущий фаллос, местный эквивалент шиваитского лингама. После пожара некоторые из построек удалось отреставрировать. В первую очередь, главный дворец, возведенный в середине XIX века по проекту французского архитектора. Это уже не избушка, а вполне солидное здание на манер европейских ратуш. Сохранилось издание судилища, где правосудие вершилось с помощью «тангены», сильного яда, добываемого из плодов мадагаскарской церберы. Чтобы доказать свою невиновность, подсудимый должен был принять летальную дозу тангены. Если останется жив, значит, невиновен, а если умрет (надо добавить, мучительной смертью, значит, понес заслуженную кару. Особенно охотно применяла тангену королева Ранавалуна I. В истории она запечатлена как безумная королева, одержимая идеей очистить Мадагаскар от христианской скверны, вершившая правосудие с помощью армии палачей (земных мужей) и тангены. Прежде чем взойти на престол, она расправилась с остальными женами Ра- дамы, а заодно сего младшими братьями, близнецами Рата- фику и Рауви. Вдохновившись легендой царицы Клеопатры, она часто меняла любовников и столь же часто приказывала казнить их. Однако она пощадила своего единственного сына, Радаму II (чьим отцом был, по-видимому, один из злополучных любовников королевы, после того как юноша принял участие в попытке дворцового переворота. Радама II взошел на престол после того, как Ранавалуна умерла естественной смертью в почтенном возрасте семидесяти пяти. Первым долгом он отменил торговые пошлины и прочие меры, направленные против европеизации Мадагаскара, запретил испытание тангеной, прекратил преследование христиан и распустил регулярную армию. Он сочинял стихии музыку, играл на нескольких музыкальных инструментах. У власти он продержался около полутора лет. В 1863 году его задушили по приказу премьер-министра Райнивунинахитриниуни. Трон заняла вдова Радамы II, Ра- сухерина, самая кровавая из правительниц Мадагаскара. Через несколько недель после коронации премьер-министр, расчистивший дорогу для Расухерины, женился на королеве, однако уже наследующий год она выгнала его из дворца и вышла замуж за его сводного брата, Райнилайариву- ни, занявшего пост премьер-министра и главнокомандующего одновременно. После смерти Расухерины натрон взошла ее двоюродная сестра, Ранавалуна II, а вслед за ней – Ра- навалуна III, последняя королева Мадагаскара. Премьер-ми- нистр Райнилайаривуни поочередно женился на обеих. Фактически последние тридцать лет существования королевства Имерина можно считать периодом правления Райнилайари- вуни. За это время он сделал для Мадагаскара не меньше, чем в свое время Наполеон – для Франции учредил новую конституцию, ввел бесплатное и обязательное начальное образование, строил колледжи, больницы, дороги, пытался развивать промышленность, посылал дипломатические миссии в США и Европу. Нов году Франция развязала на Мадагаскаре колониальную войну, которая свела на нет многие из достижений Райнилайаривуни. Французские войска жгли деревни, рушили мосты и дороги, словом, уничтожали все, что могли. А в 1895 году Вторая франко-малагасийская война положила конец королевству Имерина. Королева была сослана на Реюньон, ее супруг – в Алжир, и Мадагаскар был объявлен французской колонией. Ты строила башню из ветра и склонялась над этой водой, о безликая королева, чья корона клыкастая, сверкающая алмазами смутных звезд, не защитит грядущее от дождя О душа уготованных нам перемен, мать и сестра всякой новой луны на окраине рощи, ты строила из ветров и жила над водой, как подобает мудрейшим Что принесет нам твоя внезапная осень, что останется от королевства, от моей собственной башни, от радости в наших глазах, когда ложь наступает уже на пятки останется ли хоть что-то, возродится ли новой луной? Остался однокомнатный дворец Андрианампуанимерины и наполовину отреставрированный после пожара дворец Ра- навалуны. Остались и летние резиденции королевской фамилии в Амбухиманге. «Трану хазу» из красного дерева, эбена и палисандра – трех самых дорогих сортов дерева (всё должно быть в пределах разумного, включая бессребрени- чество). Королевские ворота, перед которыми зарыт скелет зебу для защиты крепостная стена, украшенная рогами и черепами зебу жертвенный камень «ватулахи». Усыпальница королевского астролога, оружейная палата, конюшня. Сам поселок Амбухиманга, ничем не отличающийся от других, но расположенный в живописнейшем месте, на вершине горы, откуда открывается вид чуть лине на все центральное нагорье. Священный лес, где придворные эскулапы собирали коренья и травы. Среди прочих здесь произрастает розовый барвинок, из которого западная медицина получает противоопухолевые алкалоиды – винкристин, вибластин и ви- норелбин. Пока мы гуляли поэтому лесу, экскурсовод, уже выяснивший «инуна’нареу» (кто мы по профессии, проповедовал народную медицину Лес дает нам все, что нужно. У нас на Мадагаскаре девяносто процентов растений – лекарственные. И все бесплатно. А когда мы слышим про клинику или госпиталь, мы понимаем это такс нас три зебу Время от времени до меня доносился запах конопли. Она тут тоже растет. Солдатам королевской гвардии запрещалось пить ром, зато курение «рунгуни» почему-то приветствовалось. Рядом с лекарственным лесом – небольшое озеро. В последний день года, который назывался также Банным днем, после традиционного шествия с фонарями и танцевального конкурса фампитаха, после заклания зебу и воздаяния предкам, в этом озере купались семьдесят девственниц. Таким образом вода очищалась и становилась пригодной для новогоднего купания королевы. Придворные присягали на верность, касаясь этой воды хворостиной, говорили Клянусь кровосмешением отца моего». Осталась богатая устная история («ангану», «тантара», «ухабулана») и некоторое количество письменных памятников, из которых рано или поздно должна вырасти художественная проза. В 1928 году Рабеаривелу опубликовал исторический роман Вмешательство, прослеживающий жизнь дворянского рода Баули от периода правления Радамы и Ра- навалуны I вплоть до французской колонизации и падения государства Имерина. Это важная книга, написанная в лучших традициях французской литературы, достойная стоять водном ряду с произведениями французских классиков. Как и ее европейские предтечи, она выстраивает картину мира через подробное, психологически точное описание жизни «высшего света. Не знаю, насколько достоверно, ново всяком случае, убедительно. Разумеется, это роман на экспорт Как и большая часть произведений Рабеаривелу, он написан по-французски и, увы, до сих пор не переведен на другие языки. В наше время подвиг Рабеаривелу по части большой прозы решил повторить Найвухарисуа Патрик Рамамундзи- суа (псевдоним Найву). Эпопея Найву называется Зари- совыми полями. В отличие от Вмешательства, эта книга переведена на английский. Хотя Найву ни разу не ссылается на своего предшественника, он свободно заимствует у Рабеаривелу – то имена второстепенных персонажей, а то и целые сцены. При этом книгу Найву нельзя назвать плагиатом. Скорее это центон, подразумевающий, что цитаты, которыми пользуется автор, общеизвестны. Возможно, ко- му-то и известны. Я же прочел в обратном порядке сначала За рисовыми полями, затем роман Рабеаривелу. За последний я взялся как раз накануне нашего посещения Рувы и Амбухиманги. Увидев у меня в руке книжку, экскурсовод закатил глаза О, Рабеаривелу, да, да, это наше национальное достояние…» |