Книга Текст предоставлен правообладателем
 Скачать 2.9 Mb.
|
|
* * Когда пересекаешь границу из Ботсваны в Зимбабве, пейзаж меняется также стремительно, как на границе между Намибией и Ботсваной. В Зимбабве нас встречает лес, родной, чуть лине русский, с какими-то березо- и осиноподобными деревьями (позже выяснится, что это – «мсаса» или зебровое дерево. Ехать и ехать вдоль этого леса, среди этих пейзажей с календаря Русская природа, пока не доедем до города, где моя коллега Айссату трудится сейчас на благо медицины под началом фонда семьи Клинтон. В городе все иначе. Нагромождение вылинявших многоэтажек, скопление людей и автомобилей – все это как будто слиплось в единую массу в сером тумане. Нескончаемый поток маршруток «комби», какофония клаксонов и криков, столпотворение тесных лавок, до сих пор обклеенных плакатами с изображениями Мугабе и призывами «Памбери!» 390 , заваленные мусором улицы, ведущие вглубь жилых кварталов, где кончается асфальт где колдобины и рытвины превращаются в котлованы, наполненные черной водой, и люди не торопятся по своим делам, как на главной улице, а околачиваются без видимого толку, провожают задумчиво-недоб- рожелательным взглядом тех, кто не отсюда. И ты понима- 390 К победе (шона) ешь, что здесь лучше не задерживаться, и идешь дальше – туда, где начинается рынок Мбаре, город внутри города, организованный в виде концентрических кругов, словно пародия на знаменитую модель Берджесса 391 . Внешний круг рассчитан на туристов здесь продают стеатитовых носорогов и прочие дешевые поделки. Следующий круг – китайщина, пиратские, поддельные часы «Мовадо», поддельные духи Boss. Если же пройти еще дальше, пробираясь к центру лабиринта, окажешься там, куда еще не ступала нога му- рунгу 392 . Это самое сердце Мбаре, а может быть, его чрево. С точки зрения постороннего, здесь все вперемешку – электроника, ювелирка, неразбериха лачуги навесов из ржавой жести, из обгоревшей пластмассы, из ошметков того и сего. Все атрибуты этого мира выглядят как-то неуверенно, как будто очутились здесь по ошибке. Ошалевшие торговцы суют тебе свой товар, бормоча при этом цену, как бормочет поднос пациент психбольницы. Кто-то увязывается зато- бой, дергает за рукав, шепчет на ухо, что все эти вещи, от электроники до ювелирки, – краденые и тебя здесь уже приняли за агента полиции, так что он советует тебе быть осторожным. И ты спотыкаешься, забываешь смотреть под ноги, и внос тебе бьет запах садзы 393 , которую варят в огромных Модель, описывающая социальную структуру города в виде концентрических кругов. Разработана социологом Эрнестом Берджессом в 1925 году Белый человек (шона). 393 Кукурузная каша котлах, запах несвежего мяса, плесневелых балок и черного дыма (жгут пластмассу. И чем дальше, тем теснее и жарче, тем меньше проникает солнечного света, и люди, обитающие в этой душной темноте, расхаживают голые по пояс, и их глаза кажутся неестественно яркими, как глаза ночных животных, и видят тебя насквозь. Но вот мы выныриваем с другой стороны и снова попадаем в туристическую зону, где все благополучно, несмотря на развалившуюся экономику и голод в стране. В ресторане Мама Африка нам предлагают на выбор «умва- ба ледоби» (национальное блюдо ндебеле) или «вхукунайе дови» (национальное блюдо шона). На поверку оказывается, что это практически одно и тоже блюдо жаркое из сушеного мяса в арахисовом соусе, к нему – садза и тушеная чомолия (зимбабвийский шпинат. Три испуганных ребенка играют на маримбе для белых туристов. Труппа уличных артистов в набедренных повязках, в кожаных передниках, оплетенных бусами из ракушек, в медных шейных браслетах и головных уборах из страусиных перьев развлекает клиентуру ресторана традиционными песнями-плясками. Есть среди посетителей этого сытого уголка и местные жители – по всей видимости, представители почти несуществующего среднего класса. Молодая семья празднует день рождения сына, мальчика лет шести или семи. Родители фотографируют его – растерянного и чумазого – на фоне статуи не то Мугабе, не то короля Лобенгулы, в обнимку с недоеденным именинным тортом Через дорогу начинается парк, где представлена местная флора во всем ее пышно-диковинном разнообразии гре- виллея, мелия, плюмерия, берхемия, джакаранда, лаконос, эритрина, ююба, мопане, марула, свинцовое дерево, пробковый дуб, нортамберлендская сосна, родезийский тик Рядом с парком – сад скульптур. Издали он кажется стандартной приманкой для туристов, но при ближайшем рассмотрении оказывается чем-то еще таких скульптур мы еще не видели, это не ширпотреб и не фабричная продукция все, что здесь выставлено, по меньшей мере интересно, а кое- что просто здорово. Курируют эту галерею два брата, Ллойд и Дэвид Мангвенде. Они – сами скульпторы, некоторые из выставленных здесь работ сделаны ими. Вот эту скульптуру ваял Ллойд, а вот эту и вон ту – Дэвид. Они долго водят нас посаду, угощают домашним пивом «чибуку». Дэвид раскуривает косяки рассказывает о чудесном городе Булавайо, где нам непременно надо побывать. Наступает вечер, нам пора уходить и надо что-то купить у них, поддержать. Мы снова бродим посаду, пытаясь что-нибудь выбрать. Все сделано мастерски, с фантазией, композиционно сложно и неожиданно. Цены по западным меркам смехотворные, но проблема в размерах в Америку эти массивные скульптуры не увезешь. Наконец мы выбираем четыре скромные статуэтки и договариваемся о цене семьдесят пять долларов. Но тут обнаруживается, что у меня при себе только пятьдесят (яду- мал, больше. Принимают ли они кредитные карты Увы. Тогда я готов взять у них две статуэтки вместо четырех и заплатить за них имеющиеся у меня пятьдесят баксов. Лица наших хозяев омрачаются, Дэвид скручивает еще один косяк. «Знаешь что – говорит он после некоторой паузы. – Давай такты дашь нам свои пятьдесят баксов и возьмешь все четыре статуэтки. А потом пойдешь в продуктовый магазин… вон тот, видишь Там принимают кредитки. Пойдешь туда и еще на двадцать пять баксов купишь нам что-нибудь поесть. Договорились 6. Ливингстон Замбийская писательница Намвали Серпелл начинает свой роман «Олд-Дрифт» с ошибки Ливингстона»: дескать, шотландский путешественник открыл будущую Замбию, как Колумб – Америку, по недоразумению, приняв Грохочущую воду («Моси ва тунья») за искомый исток Нила. И хотя на самом деле все было совсем не так (экспедиция, приведшая Ливингстона к водопаду Виктория, состоялась в 1855 году, а экспедиция в поисках истоков Нила – в м, версия Намвали звучит красиво. Жертвуя исторической достоверностью ради художественного вымысла, она продолжает после того как взору Ливингстона предстал великий водопад, он потерял свою походную аптечку, в которой хранил, как талисман, пузырек с хинином. Вскоре он умер от малярии. В знак уважения к путешественнику африканцы выпотрошили его труп и зарыли сердце не то под баобабом, не то поддеревом мопане, а кишки отправили обратно в Великобританию. Назвав водопад в честь английской королевы, Ливингстон якобы предсказал падение Британской колониальной империи ведь «Victoria falls» – это еще и фраза В действительности Ливингстон умер в 1873 году, через 22 года после открытия водопада Виктория, на территории нынешней Замбии его сердце действительно было похоронено там, а тело набальзамировано и отправлено в Великобританию означающая Виктория падает»! Такова версия Серпелл, чей роман-эпопея охватывает всю историю Замбии, от Ливингстона до недалекого будущего (действие книги заканчивается в 2023 году, когда в результате скрещивания комаров и дронов в Лусаке возникнет новый вид живых существ, способный поработить человечество. В книге много элементов фантастики, особенно под конец, но самое интересное – реальные исторические события, порой более невероятные, чем авторский вымысел. Например, печально известная космическая программа Замбии, детище революционера Эдварда Нколосо, узревшего в свой домашний телескоп неоспоримые доказательства жизни на Марсе и вознамерившегося отправить в космос семнадцатилетнюю Мату Мвамбву в сопровождении двух котов. В качестве космического корабля Нколосо предложил использовать алюминиевую бочку. Когда репортажи из лаборатории Нколосо стали появляться в западных СМИ, президент Замбии Кеннет Каунда осознал, что его бывший соратник по борьбе, возомнивший себя естествоиспытателем, выставляет их страну на посмешище. Космическую программу поспешно свернули, мотивировав это беременностью афро- навтки. Мата Мвамбва таки не отправилась в космос, зато стала, полвека спустя, одним из ключевых персонажей книги «Олд Дрифт». Дело художника, как заметил в свое время Александр Со- провский, не запечатлять события с максимальной точностью, а, наоборот, очернять и приукрашивать. Что Намвали и делает со свойственной ей изобретательностью. Но даже если бы она попросту констатировала хронику событий, все равно вышло бы интересно в истории Замбии достаточно «готовой литературы. Чего только стоит история самопро- возглашенной царицы-жрицы Элис Леншины и ее синкретической секты «Лумпа», переросшей в политическое движение анархистского толка их противостояния правительству Кеннета Каунды (чей отец, пастор Давид Каунда, в свое время был духовным наставником Элис) и связанной с этим религиозной истерии, охватившей Замбию в те же годы, когда Нколосо развивал свою космическую программу. Или история замбийского еврейства (не путать с историей зимбабвийского племени лемба, исповедующего иудаизм. Об этом стоило бы написать отдельную книгу. Ашкеназские евреи из Литвы и Украины прибыли в Ба- ротселенд 395 во второй половине XIX века и были приняты здесь Леваникой, королем народа лози. Король проявил подобающее африканцу радушие и, выслушав речи братьев Эли и Гарри Суссманов о новых торговых путях и возможностях для коммерции, снабдил их лодками, провизией и командой опытных проводников для длительного похода по реке Замбези. Похоже, он не слишком верил в завиральные идеи Суссманов, но боялся обидеть их отказом. Леген- 395 Историческая область, находится на территории нынешних Намибии, Замбии, Анголы, Ботсваны и Зимбабве да гласит, что, напутствуя проводников, Леваника предостерег Если наши гости не вернутся из похода живыми, вам тоже нежить. В последующие годы Суссманы преуспели в самых разных начинаниях, от скотоводства до железнодорожной промышленности. Теперь они были намного богаче короля лози, что, впрочем, не омрачило их добрых отношений с Леваникой. К этому времени Баротселенд уже стал частью Северной Родезии. Вначале века сюда хлынула целая волна еврейских иммигрантов, спасавшихся от погромов. Считается, что именно благодаря влиянию Суссманов колониальные власти в Северной Родезии проявляли куда больше гуманности, чем в соседних регионах, по отношению не только к евреям, но и к коренному населению. В е годы Северная Родезия еще раз послужила убежищем для евреев из Европы. Ни Южная Родезия, ни ЮАР, где африканеры объявили себя союзниками Гитлера, не принимали беженцев. Небольшая группа осела в Кении, но, судя по воспоминаниям Стефани Цвейг, там они тоже былина птичьих правах. И только в Северной Родезии еврейская община чувствовала себя как дома здесь были синагоги, кошерные лавки, еврейские кладбища. При этом надо заметить, что положение евреев не было уникальным. В разные периоды своей истории эта земля привечала итальянцев, индийцев и других иммигрантов. Похоже, коренные жители – бемба, тонга, лози, чева – всегда отличались открытостью к чужестранцам (недаром здесь похоронено сердце Ливингстона). Человечность, именуемая здесь зулусским словом «убунту», вообще свойственна африканцам. С ней сталкиваешься повсюду, нов некоторых местах она особенно ощутима. Одно из таких мест – Гана другое – Замбия. В начале пятидесятых Симон Цукас и другие лидеры еврейской общины приняли активное участие в борьбе за гражданские права африканцев, а позже примкнули к освободительному движению. После того как протекторат Северная Родезия получил независимость и был переименован в Замбию, Цукас занял пост министра в правительстве Кен- нета Каунды. Обо всем этом можно узнать в Ливингстонском еврейском музее. Мы попали туда за десять минут до закрытия, но смотрители, двое пожилых африканцев, отнеслись к нам стой же трогательной заботой, с какой король Лева- ника принимал братьев Суссман. Вы евреи – поинтересовался один из смотрителей. И, получив утвердительный ответ, заключил Тогда вам надо все здесь как следует осмотреть. Мы никуда не спешим. После чего в течение часа водил нас по музею, а затем повел в железнодорожный музей, соседствующий с еврейскими рассказывало том, как ва- Суссман 396 строил железные дороги. Есть в этом городе и краеведческий музей, названный, как и сам город, в честь того, кто здесь страдал, кто здесь любили сердце здесь похоронил. Музей Давида Ливингстона. Вопреки моим ожиданиям, о самом путешественнике – его «ва-» – уважительная приставка к имени жизни, дружбе с африканцами итак далее – в музее нет ничего. Зато есть много муляжных фигур первобытных пращуров и ископаемых видов животных, много занимательной антропологии, зоологии, ботаники, а также история освободительного движения, жизнеописание Кеннета Каунды, вырезки из старых газет и прочие свидетельства минувшей эпохи Словом, сборная солянка. Все экспонаты сопровождаются табличками с длинными объяснениями, потрясающими по своей назидательной прямолинейности и напоминающими учебники для начальных классов советской школы. Особенно впечатляет та часть экспозиции, где наша деревня противопоставляется их городу. Наша деревня, гласит табличка, – это наш дом. Этот дом открыт для всех. Типичная деревня состоит из нескольких кланов. Каждому клану или семейству принадлежит группа хижин. Несколько деревень составляют вождество. Наша деревня – это наше культурное наследие, существующее испокон веков и потому способное устоять против любых социальных изменений. Это система взаимопомощи, благодаря которой наши предки выживали в самых неблагоприятных обстоятельствах. Для того чтобы выжить, они должны были освоить много ремесел. Они были искусны вплетении корзин и гончарном деле, в резьбе по дереву и работе с металлом. К несчастью, в наши дни кустарные промыслы все больше вытесняются фабричной продукцией. И хотя в нашей деревне всем хорошо живется, многие молодые люди мечтают уехать в город, где, каким кажется, их ждет веселая и богатая жизнь. На самом же деле всех их ожидает горькое разочарование. Далее следует «их город, исчадие капиталистического зла. Вырезанные из картона небоскребы и автомобили, серая вата смога, фигурки гибнущих от голода молодых людей, столь опрометчиво променявших традиции предков на химеру лучшей жизни. На одной из фабрик, где гробит себя деревенская молодежь, виднеется надпись крупными буквами «Суссман и Ко * Утром, до музейной программы, мы засвидетельствовали почтение великому водопаду. Все то восторженное, что я читали слышал об этом чуде света, оказалось правдой: по сравнению с «Моси ва тунья» Ниагара, рядом с которой я жил в продолжение четырех лет, выглядит жалкой струйкой. Собственно, Виктория – это не один, а целая группа водопадов. Мы совершили круг почета, обозревая каждый из водопадов с разных точек, а под конец искупались в бассейне «Купель дьявола на самом краю водопада. Суть этого кас- кадерства не столько в самом купании, сколько в фотографиях, которыми можно потом пугать родных. Выглядит жутко, но на самом деле ничего страшного. Впрочем, Бастиану, моему коллеге из Лусакского госпиталя, понадобилось добрых полчаса, чтобы собраться с духом и подплыть к краю Потом мы обедали ншимой 397 и похлебкой из замбезийского леща, запивая это напитком «магеу» из забродившего проса (местный вариант бозы), и Бастиан рассказывал про положение делу них в больнице, про заболеваемость ВИЧ (по некоторым оценкам, вначале х в Замбии было заражено около 30 % населения в последние годы эта цифра упала до 16 %), про перебои в электроснабжении из‐за нехватки воды в водохранилище Кариба ГЭС и про то, что по традиции бемба перед свадьбой невеста должна предстать перед будущей свекровью с голой грудью. Не берусь сказать, как мы набрели на эту тему. Начав с обсуждения совместного медицинского проекта, мы дошли до миграции племени бемба в XVII веке. В процессе мы переключились с «ма- геу» на пиво «Моси», несколько раз заказывали добавку этого прохладительного напитка, а заодно – добавку рыбной похлебки (после Купели дьявола у всех разыгрался зверский аппетит. «Принесите-ка нам еще вашего буйабеса», – просил Бастиан, и хозяйка заведения смотрела на него большими глазами, не понимая, чего от нее хотят. Вспомнилась сцена из мемуара Александры Фуллер, где автор оказывается в глухой деревне в Малави и какой-то рыбак приглашает ее к себе в хижину на обед. Там ее угощают похлебкой, которая предназначалась для семьи рыбака. В семье пятеро детей Замбийское и малавайское название традиционной кукурузной каши. В Зимбабве тоже блюдо называется «садза», в ЮАР – «пэп». В Восточной Африке более густой вариант этой каши называется «угали» или «пошо». и все они, включая умственно отсталого мальчика, следят затем, как она ест. Очевидно, что они голодны, но обычай запрещает им прикасаться к пище, пока гостья не наестся досыта, и отказаться от еды она тоже не может это было бы оскорблением. К счастью, никаких голодных детей в ресторанчике «Матерето» не было, но от затравленного взгляда хозяйки (она же – повари официантка) мне стало не по себе. «Все в порядке, – заверил Бастиан. – Мыс ней давние знакомые. Просто она не привыкла к такому количеству иностранцев После обеда мы долго гуляли по городу, который показался мне на удивление благополучным. Когда-то Ливинг- стон был столицей Северной Родезии, нов м административный центр перенесли в Лусаку. Нынешний Ливинг- стон – город с супермаркетами, кинотеатрами, магазинами детской одежды, магазинами электроники, арт-галереями, кафе и сетью забегаловок Hungry Lion, где всегда полно народу. Есть несколько зданий исторического значения ратуша, церковь, дом Стэнли. Супермаркет в центре города неотличим от американского. Все как в каком-нибудь Огайо, включая очереди покупателей, набирающих полные тележки еды. Стало быть, у людей есть средства. А в часе езды отсюда в магазинах многострадального Зимбабве – пустые полки, как во времена моего советского детства, и упаковка дефицитных яиц стоит двадцать пять американских долларов. В Замбии все по-другому. Замбийская валюта называется «квача». На языках ньянджа, бемба и тонга «квача» значит заря. Одна квача состоит из ста нгве. «Нгве» означает яркий. Яркая заря свободы – лозунг замбийских революционеров. «Квача нгве-е-е», – поет Анна Мвале, поп- звезда восьмидесятых, чей голос до сих пор доносится из динамиков в кафе Hungry К тому моменту, как мы добрели до окраины города, хмель успел повыветриться, и я увидел обычную Африку с ее лачугами и красной землей. Ее и люблю. Мы заглянули на рынок в поисках подарков для Сони и Даши, долго выбирали детские платья из традиционной ткани «читенге», но так ничего и не выбрали. В утешение Бастиан накупил нам местных фруктов. Я полагал, что уже перепробовал все тропические плоды, которыми богата Африка. Оказалось, ничего подобного. В этой части континента – свой ассортимент фруктов и ягод, о большинстве из которых я никогда не слышал слива «мпунду» (Parinari curatellifolia), муш- муловидная хурма «нчендже» (Diospyros mespiliformis), горьковатые ягоды «мбубу» (Vangueriopsis lanciflora), обезьяний апельсин «мави» (Strychnos spinosa), африканская ююба «масау» (Zízíphus jujúba), а также странный фрукт «мане- го (Azanza garckeana), который иногда называют африканской жвачкой. Мякоть этого фрукта действительно напоминает по вкусу американский bubble gum. Глотать ее не рекомендуется. Но ее можно часами жевать, как в Западной Африке жуют орех кола Вечером мыс Аллой, кажется, впервые за последние два или три года пошли в кино. Смотрели фильм замбийского режиссера Рунгано Ниони Яне ведьма, заслуженно завоевавший призы на международных кинофестивалях. Главная героиня фильма – девятилетняя девочка, которую обвиняют в том, что она ведьма, и определяют в специальный лагерь для ведьм. Такие лагеря действительно существуют в некоторых африканских странах общины, где ведьмы живут, как гейши в Японии, обособленной жизнью, в согласии с определенным сводом правил причем живут они там, насколько я понял, на государственное пособие. Ведьмы колдуют во благо родины, а заодно пашут и сеют. Покидать общину ведьме не разрешается. В сущности, эти лагеря – нечто среднее между колхозом и женской колонией. Фильм же очень сильный и очень тяжелый, хотя местами он гротескно комичен и странным образом напоминает ранние фильмы Юрия Мамина. Замбийская деревня у Ниони начинается с белых лент, которыми ведьмы привязаны к отведенному им месту. А ленты зачем – интересуется турист (кроме прочего, ведьмы служат аттракционом для иностранцев. Ну как, они же летают – отвечает экскурсовод. И поясняет дух ведьмы веет где хочет, а по этим лентам он находит дорогу домой. В деревне Мукуни, где мы побывали по совету Бастиана, обошлось без показных ведьм и белых лент. Эта деревня существует без малого семьсот лет. В 1855 году здесь останавливался Ливингстон вовремя экспедиции, целью которой был поиск путей к атлантическому побережью (а вовсе не истоков Нила. Вождь племени токалея принял гостя под большой акацией и воздал ему почести, однако в свое жилище таки не пригласил. Нас тоже не пустили в «лумпасу» (логово льва, и нам пришлось довольствоваться голословными описаниями проводника. Кроме жилища самого вождя, на территории лумпасы располагается дом верховной правительницы (как правило, она приходится вождю двоюродной или троюродной сестрой, а также дом главного министра, зал для церемоний, зал для приема почетных гостей (к числу коих ни Ливингстон, ни мы не принадлежали) и хранилище для священных барабанов, в которые бьют только тогда, когда умирает вождь или кто-нибудь из его приближенных. Весь комплекс обнесен тремя высокими заборами. Тому, кто попытается проникнуть вовнутрь без разрешения, грозит заточение в деревенской тюрьме. Но этого никогда не происходит. Жители деревни вообще на редкость законопослушны. Поэтому в здешней тюрьме всего четыре камеры, и большую часть времени они пустуют. Если же кого и сажают, то ненадолго. Случается это обычно в разгар деревенских праздников, когда некоторые из жителей имеют обыкновение напиваться и буянить. Бывает и такое, что старики-родители упе- кают в тюрьму своих взрослых детей, если те не проявляют должного почтения к старшему поколению. О таких преступлениях, как кража или, не приведи господь, убийство в деревне не слыхали. Сейчас в Мукуни проживает около семи тысяч человек. Больше, чем в некоторых городах соседней Ботсваны. Но это не городи не поселок городского типа, а именно деревня, «наша деревня. И это вовсе не означает, что здесь не признают благ цивилизации. Здесь есть своя школа, своя поликлиника, парикмахерская, баня, продовольственная лавка. Есть даже здание суда. Большая часть домов – крытые травой мазанки без окон, с низкими одностворчатыми дверьми. Каркасы для этих хижин сооружают мужчины, а глиной обмазывают женщины. Эти жилища абсолютно водонепроницаемы, им нестрашен и вселенский потоп. Другое дело огонь. Бастиан рассказывал, что к ним в больницу чуть лине ежедневно поступают жертвы пожаров. Женщина, которая показывала нам деревню, подтвердила пожары случаются часто. Между хижинами – делянки, обнесенные плетеной изгородью. Здесь выращивают рапс, маис, просо и сорго. Участки, как и сами дома, выглядят ухоженными и чистыми, никакого мусора или хлама нигде невидно. В большинстве домов нет канализации, но проведено электричество. Телевизоры и мобильные телефоны есть практически у всех. Как и все племена Замбии, токалея занимаются скотоводством и земледелием. Кроме того, их кормит река Замбези, и речь тут не только о рыболовном промысле. Дело в том, что граница между верхними средним течением Замбези – мекка любителей рафтинга. Этот маршрут считается одним из самых трудных в мире, многие из порогов – пятой категории. Неудивительно, что молодежь в Мукуни поголовно занимается спортивным сплавом и работает в сфере водного туризма резюмировала наша экскурсоводша. Я отметил этот диалектизм еще в Зимбабве «and what- what» в смысле итак далее. Вообще, интересно, что здешний извод английского обнаруживает неожиданные сходства с ганским. Даже фонетические ошибки похожи здесь тоже вечно путают «l» и «r», «kitchen» и «chicken». Вместо говорят «ko-ko-ko». Гана и Замбия находятся на противоположных концах континента, связь между языками чви и ньянджа – самая отдаленная, но есть одно совпадение, под которое сразу хочется подогнать какую-ни- будь теорию моногенеза. «Ньяме» на чви означает «Бог». Фразы «Ньяме адом (с Божьей помощью) и «дже Нья- ме» (только благодаря Господу) в Гане слышишь повсюду. И вот на другом конце континента мы встречаем «Нья- ми-Ньями». Редупликация здесь выражает не многобожие, а священный ужас Ньями-Ньями – бог реки Замбези. У него рыбья голова и змеиный хвост. И всякий, кто сплавлялся по этой реке, знает Ньями-Ньями страшен в гневе Тук-тук-тук. |