УЧЕБНИК Барышева. Курс лекций Витебск уо вгу им. П. М. Машерова

• Название: Курс лекций Витебск уо вгу им. П. М. Машерова
• Анкор: УЧЕБНИК Барышева.doc
• Дата: 09.03.2018
• Размер: 2.54 Mb.
• Имя файла: УЧЕБНИК Барышева.doc
• Тип: Курс лекций; #16460
• страница: 18 из 41

§ 5. Исковая давность в договорных обязательствах
1. Исковая давность определяется в соответствии со ст. 191 ГК Республики Беларусь как срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено. Истечение срока исковой давности влечет утрату юридической возможности восстановления нарушенных прав. Существование института исковой давности аргументируется необходимостью освобождения судов и арбитражей от дел по давно минувшим правоотношениям.

Исковая давность имеет непосредственное отношение к договорным обязательствам, поскольку ненадлежащее исполнение договоров ведет к искам, предъявление которых производится с учетом исковой давности.

2. Сроки исковой давности, применяемые к договорным отношениям в разных государствах, имеют не только разную продолжительность, но и разное положение в правовой системе. В большинстве государств срок исковой давности квалифицируется как норма материального права, но в странах с англо-американской правовой системы длительное время исковую давность относили к процессуальному праву. В результате, если исковая давность квалифицируется как процессуальная норма, суд, рассматривающий спор, всегда должен руководствоваться в вопросе исковой давности национальным процессуальным правом, т.е. lex lori, и истечение срока исковой давности лишает потенциального истца права обращения в суд. В то же время квалификация исковой давности в правовой системе государства как материальной нормы позволяет суду применять исковую давность иностранного государства, следуя указанию коллизионной нормы, и истечение срока исковой давности само по себе не является препятствием к предъявлению иска в суд, который должен его принять к рассмотрению.

Такое несовпадение подходов у отдельных государств в вопросе исковой давности на практике порождало сложные ситуации. Хрестоматийным примером является дело о Теннеси-векселе, многократно обсуждавшееся в литературе.¹

В отношении лица, выставившего к оплате вексель, выданный в штате Теннеси, был предъявлен иск в Германии. При этом оказалось, что установленный германским правом трехлетний срок исковой давности уже истек, а установленный в штате Теннеси шестилетний срок исковой давности действовал, но по гражданскому законодательству этого штата он относился к процессуальному праву и также не мог быть применен. В момент рассмотрения дела эта правовая дилемма была неразрешима, но современное германское право предлагает в подобной ситуации квалифицировать исковую давность, установленную в иностранном государстве, с позиции материального права (п. 4 абз. 1 ст. 32 Вводного закона к ГГУ). При таком подходе право Теннеси, устанавливающее исковую давность, подлежит применению германским судом независимо от того, где располагаются в нем нормы об исковой давности – в материальном или процессуальном праве.

Под воздействием коллизий, связанных со сроками исковой давности, произошли изменения и в позициях государств англо-американской системы права. В Великобритании в 1984 г. был принят Закон об иностранных сроках исковой давности (Foreign Limitation Periods Act). Такая же тенденция наблюдается в ряде штатов США по отношению к применению сроков исковой давности других государств.

3. В Республике Беларусь исковая давность в правоотношениях с иностранным элементом устанавливается ст. 1118, в п. 1 которой говорится: «Исковая давность определяется по праву страны, применяемому для регулирования соответствующего отношения».

Использованная в данной коллизионной норме формула прикрепления подчиняет решения всех вопросов исковой давности тому же праву, которое регулирует все материальное гражданско-правовое отношение, т.е. lex causae. Правило, установленное в ст. 1118, имеет императивный характер и не может быть изменено соглашением сторон.

В п. 2 ст. 1118 установлены исключения из общего правила исковой давности, а именно: «Требования, на которые исковая давность не распространяется, определяются по праву Республики Беларусь, если хотя бы один из участников соответствующего отношения является гражданином Республики Беларусь или юридическим лицом Республики Беларусь».

Выделение требований, на которые не распространяется исковая давность, обусловлено особой значимостью прав, защищаемых этими требованиями в демократическом социальном правовом государстве, каким в Конституции провозглашена Республика Беларусь. К таким требованиям, согласно ст. 209 ГК, отнесены: требования, вытекающие из нарушения личных неимущественных прав и других нематериальных благ; требования вкладчиков к банку о выдаче вкладов; требования о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина; требования собственника или иного законного владельца об устранении всяких нарушений его права, хотя бы эти нарушения и не были соединены с лишением владения.

Нормы п. 2 ст. 209 ГК о неприменении к этим требованиям исковой давности должны рассматриваться как императивные нормы законодательства Республики Беларусь, регулирующие соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права.

4. Исковая давность получила унификацию в международных договорах, заключенных в рамках СНГ: Соглашении о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности от 20 марта
1992 г. (Киевское соглашение), а также Минской конвенции 1993 г. и Кишиневской конвенции 2002 г. В названных актах установлена единообразная норма: вопросы исковой давности разрешаются по законодательству государства, которое применяется для регулирования соответствующего правоотношения (п.п. «3» ст. 11 Киевского соглашения 1992 г., ст. 43 Минской конвенции 1993 г. и ст. 46 Кишиневской конвенции 2002 г.). По содержанию коллизионная норма названных конвенций полностью совпадает с содержанием коллизионной нормы п. 1 ст. 1118 ГК Республики Беларусь. В связи с этим возникает вопрос, на какой акт должен ссылаться правоприменительный орган в соответствующем случае: международный договор или национальную норму, хотя совпадение норм как будто лишает смысла ответ на поставленный вопрос. В таком случае к правоотношению, подпадающему под действие соответствующего международного договора, должна применяться норма этого договора, а не белорусского закона.

Это объясняется тем, что Республика Беларусь как участница соответствующего договора, взяла на себя обязательства исполнять его путем применения в пределах своей юрисдикции унифицированные этим договором коллизионные или материальные нормы. В противном же случае возникает вопрос о целесообразности унификации норм международного частного права.

5. Материальная унификация норм исковой давности содержится в ряде конвенций. Так, Конвенция о договоре международной перевозки грузов (КДПГ) 1956 г. предусматривает: «Подача исков, которые могут возникнуть в результате перевозок, выполняемых в соответствии с настоящей Конвенцией, может происходить в течение одного года. Однако в случае злоумышленного поступка или вины, которая согласно закону, применяемому разбирающим дело судом, приравнивается к злоумышленному поступку, предельный срок давности устанавливается в три года» (п. 1 ст. 32). В Женевской конвенции о переводном и простом векселе 1930 г. установлено, что «исковые требования, вытекающие из переводного векселя против акцептанта, погашаются истечением трех лет со дня срока платежа» (ч. 1 ст. 70).

Во всех правоотношениях, к которым применимы международные договоры с участием Республики Беларусь, содержащие унифицированные нормы о продолжительности сроков исковой давности и начале их течения, действие п. 1 ст. 1118 ГК будет исключаться в силу приоритета действия норм международного права.

В ГК Российской Федерации вопрос о приоритете действия международных договоров разрешен в специальной норме (п. 3 ст. 1186) следующего содержания: «Если международный договор Российской Федерации содержит материально-правовые нормы, подлежащие применению к соответствующему отношению, определение на основе коллизионных норм права, применимого к вопросам, полностью урегулированным такими материально-правовыми нормами, исключается».

Представляется, что подобная по содержанию норма необходима и в ГК Республики Беларусь, для снятия всех вопросов относительно приоритета норм международных договоров.
§ 6. Конвенция об исковой давности
в международной купле-продаже товаров
1. Наибольшее количество споров между участниками международного торгового оборота возникает по поводу купли-продажи товаров. Соответственно это порождало и порождает большое количество исков, при предъявлении которых неизбежно возникает вопрос об исковой давности.

Национальное законодательство отдельных государств по-разному регулировало сроки исковой давности при купле-продаже товаров, в результате чего они колебались от шести месяцев до тридцати лет. С целью установления единого срока исковой давности Комиссия ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ) разработала проект Конвенции, предложенный государствам для подписания на дипломатической конференции в Нью-Йорке 12 июня 1974 г. Ратификация Конвенции об исковой давности в международной купле-продаже товаров шла медленно и к апрелю 1980 г., когда принималась Конвенция ООН о международной купле-продаже товаров, Конвенция об исковой давности не вступила еще в силу, хотя для этого требовалось всего десять ратификационных грамот. В связи с этим было решено не включать вопрос об исковой давности в Конвенцию 1980 г., а согласовать Конвенцию 1974 г. с Конвенцией 1980 г. специальным Протоколом и предложить обе конвенции государствам для подписания и ратификации. Это повысило заинтересованность государств в Конвенции 1974 г. и она вступила в силу 1 августа 1988 г., немного позже Конвенции 1980 г.¹

2. Конвенция 1974 г. определяет условия, при которых требования покупателя и продавца друг другу, вытекающие из договора купли-продажи товаров или связанные с его нарушением, прекращением или недействительностью, не могут быть осуществлены вследствие истечения определенного периода времени. Такой период времени в Конвенции именуется как «срок исковой давности» (п. 1 ст. 1). Конвенция 1974 г. применима в тех же случаях и по отношению к тем же товарам, что и Конвенция о международной купле-продаже товаров 1980 г. Как и Конвенция 1980 г., она не имеет императивного характера и не применяется в тех случаях, когда стороны договора купли-продажи в ясно выраженной форме исключили ее применение.

Срок исковой давности устанавливается в четыре года (ст. 8). Течение срока исковой давности начинается со дня возникновения права на иск
(ст. 9). Право на иск, вытекающее из нарушения договора, считается возникшим в день, когда имело место такое нарушение (п. 1 ст. 10). Право на иск, вытекающее из дефекта или иного несоответствия товара условиям договора, возникает со дня фактической передачи товара покупателю или его отказа от принятия товара (п. 2 ст. 10). Течение срока исковой давности прерывается, когда кредитор совершает действие, которое рассматривается как возбуждение судебного или арбитражного разбирательства против должника или как предъявление требования в ходе ранее начатого судебного разбирательства (ст. 13, 14). Если должник до истечения срока исковой давности в письменной форме признает свое обязательство перед кредитором или произведет уплату процентов, или частичное исполнение обязательства, то со дня такого признания, уплаты процентов, частичного исполнения обязательства наступает новый четырехлетний срок исковой давности (ст. 20).

Если течение срока исковой давности не может быть прервано кредитором вследствие не зависящих от него обстоятельств, которые он не мог избежать или преодолеть, то срок исковой давности не будет считаться истекшим до окончания одного года со дня прекращения действия соответствующего обстоятельства (ст. 21).

Стороны не могут изменить срок исковой давности и порядок его применения путем заявления или соглашения между ними (п. 1 ст. 22). Единственным исключением может быть случай, когда должник в любое время в течение срока исковой давности продлит этот срок путем письменного заявления кредитору, которое в дальнейшем может быть возобновлено (п. 2 ст. 22).

Срок исковой давности в любом случае истекает не позднее десяти лет со дня начала его течения (ст. 23). Истечение срока исковой давности принимается во внимание при рассмотрении спора только по заявлению стороны, участвующей в процессе (ст. 24). В отношении этой нормы, согласно
ст. 36, любое государство в момент сдачи на хранение документа о ратификации или присоединении может сделать оговорку о неприменении статьи 24. В результате такой оговорки применение исковой давности в ходе разбирательства становится возможным по инициативе суда или арбитража. Такая оговорка важна для государств, где согласно национальному законодательству заявление об истечении срока исковой давности должен делать суд или арбитраж.

В случае исполнения обязательства должником по истечении срока исковой давности он не вправе на этом основании требовать возврата исполненного (ст. 26).

3. Представитель БССР подписал Конвенцию в момент ее принятия в 1974 г., но ратификация Конвенции произошла только в феврале 1997 г. Республика Беларусь ратифицировала Конвенцию 1974 г. с внесенными в нее изменениями Протоколом от 11 апреля 1980 г. В таком же варианте Конвенция действует еще в отношении 16 государств, в том числе Молдовы, Польши, Чехии, Словакии, Венгрии, Египта, США. Текст Конвенции 1974 г. без изменений действует в отношении 24 государств. Главное отличие в том, что Протокол расширяет сферу действия Конвенции и на те ситуации, если «согласно нормам международного частного права к договору купли-продажи применимо право Договаривающегося государства» (п.п. «b» п. 1 ст. 1). Например, если между сторонами возник спор в связи с куплей-продажей товаров и одна из сторон не принадлежит к государству-участнику Конвенции
1974 г., а вторая – принадлежит, то Конвенция будет применима, если согласно коллизионной норме должно применяться право стороны, которая представляет государство, участвующее в Конвенции 1974 г.
§ 7. Принцип автономии воли сторон (lex voluntatis)
в договоре
1. В конце XIX в. происходила выработка единого подхода в регулировании обязательственных правоотношений. Как указывает М.И. Брун: «Мнения писателей расходятся по вопросу о главном принципе, который должен действовать в сфере обязательств из договора».¹ Итальянско-французская правовая школа выступала за применение закона места заключения договора (lex locix contractus), поскольку его легко установить сторонам, он удобен при заключении сделок на ярмарках. К. Савиньи предложил применить право места исполнения договора (lex loci executionis), что получило довольно широкое признание в Германии. Было предложение применять к договорным обязательствам личный статут должника (lex personalis), понимая под ним в первую очередь закон места жительства (lex domicilii). Это решение обосновывалось тем, что в интересах должника устанавливались нормы обязательственного права: по его месту жительства чаще всего подавался иск, там же происходило исполнение договора. Еще одно мнение (Штобле, Бартон) состояло в том, что в сфере обязательственного права вообще не может быть определенного принципа.²

2. Во второй половине ХХ столетия проблема обязательственного статуса договора была в целом разрешена установлением основного коллизионного начала «автономии воли сторон». Это означает, что стороны могут избрать применимое право для регулирования своих правоотношений применительно к определенному договору. Первоначально такой подход закрепился в международных конвенциях: Кодексе Бустаманте, Конвенции о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, 1955 г., Римской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г., Гаагской конвенции о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, 1986 г.

Последняя из названных конвенций следующим образом определяет применимое право:

«1. Договор купли-продажи регулируется правом, выбираемым сторонами. Соглашение сторон о таком выборе должно быть явно выражено или прямо вытекать из условий договора и поведения сторон, рассматриваемых в своей совокупности. Такой выбор может ограничиваться частью договора.

2. Стороны могут в любое время договориться о подчинении договора в целом или его части какому-либо иному праву, помимо права, которым он регулировался ранее, независимо от того, что право, ранее регулировавшее договор, было выбрано сторонами. Любое изменение сторонами применимого права заключения договора не наносит ущерба формальной действительности договора».³

Своеобразно решают задачу выбора права Киевское соглашение
1992 г. и Минская и Кишиневская конвенции. В этих актах предусмотрено, что права и обязанности сторон по сделке определяются по законодательству места ее совершения, если иное не предусмотрено соглашением сторон. Российский автор Г.К. Дмитриева в связи с такой формулировкой считает, что «…главный смысловой акцент лежит на второй части коллизионной привязки: «если иное не установлено соглашением сторон». Именно это правило является генеральной привязкой, имеющей приоритетное, преимущественное применение».¹

Противоположного мнения придерживается В.П. Звеков: «Привязка обязательства по сделке к закону места ее совершения, заимствованная из Основ 1961 г., воспринимается сегодня как устаревшая».² В силу приоритета применения норм международного договора, национальные нормы права, основанные на свободе воли сторон, будут уступать место нормам, предусмотренным международными договорами.

Учитывая это, следует согласиться с мнением, что нормы международных договоров в рамках СНГ по вопросу применимого права к договорным обязательствам должны быть пересмотрены в соответствии с коллизионными нормами, принятыми в Модели ГК для стран СНГ, а также Конвенция стран ЕС о праве, применимом к договорным обязательствам.

3. В действующем законодательстве большинства стран также содержатся нормы о свободе выбора права в договорных обязательствах. Такое право предусмотрено в законодательстве Австрии, ФРГ, Венгрии, Польши, Турции, Швейцарии, КНР, а также законах о международном частном праве Азербайджана, Грузии, Украины и гражданских кодексах ряда других стран.

Однако при применении автономии воли сторон могут действовать три вида ограничений: пространственные, временные и ограничения, связанные с содержанием договора. Пространственные ограничения касаются ограничений в применении к договору права государств, не имеющих отношения
к договору. Такие ограничения содержатся в законодательстве отдельных стран. Так, в Законе о международном частном праве Польши, принятом в 1965 г., в ст. 25 говорится: «§ 1. Стороны могут подчинить правоотношения по договорным обязательствам выбранному им закону, если этот закон взаимосвязан с обязательством».³ Но в законодательстве большинства стран и международных договорах не содержится пространственного ограничения относительно выбора применимого права.

Временные пределы определяют время, когда стороны могут избрать право. По общему правилу стороны могут избрать право в момент заключения договора или в последующем, но при этом такой выбор не должен наносить ущерба третьим лицам.

Главные ограничения автономии воли сторон обусловлены содержанием договорных обязательств, которые устанавливаются обязательственным статутом договора. В этом плане стороны не могут определять исковую давность, поскольку, как уже отмечалось, она определяется избранным правом.

4. В VII разделе ГК Республики Беларусь вопрос о свободе выбора применимого права регулируется ст. 1124 следующего содержания:

«1. Стороны договора могут при заключении или в последующем избрать по соглашению между собой право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по договору, если это не противоречит законодательству.

2. Соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть явно выражено или должно вытекать из условий договора и обстоятельства дела, рассматриваемых в совокупности.

3. Выбор сторонами по договору подлежащего применению права, сделанный после заключения договора, имеет обратную силу и считается действительным с момента его заключения без ущерба для прав третьих лиц.

4. Стороны договора могут избрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей».

Как видно из содержания п. 1 ст. 1124, законодатель не локализирует договор и не ограничивает стороны в выборе применимого права. Единственная оговорка состоит в том, что этот выбор не должен противоречить законодательству. Соглашение сторон о применимом праве может быть указано в договоре либо отдельном документе. Формулировка «стороны договора могут избрать» свидетельствует, что обязанности избрания применимого права в данном случае нет.

Пункт 2 ст. 1118 дословно повторяет п. 2 ст. 1093 ГК и требует, чтобы соглашение о выборе права было явно выражено или прямо вытекало из условий договора и обстоятельств дела, рассматриваемых в их совокупности. Еще в советское время сложилась арбитражная практика, которая различала прямо выраженную волю и ее выражение молчанием. Доказательством молчаливо выраженной воли могут быть ссылки на определенные нормативные акты и отдельные нормы. Применительно к договорным обязательствам это могут быть нормы международных соглашений, нормы законодательства отдельных стран, право международных коммерческих договоров (lex mercatoria).

В пункте 3 говорится об обратной силе действия нормы о выборе права, совершенном после заключения договора, при котором не должно наноситься ущерба правам третьих лиц. Ущерб может возникнуть в результате уже начатого выполнения договора и последующих неблагоприятных последствий для третьих лиц как следствия произведенного выбора права.

В п. 4 ст. 1124 предусмотрена возможность избрания применимого права как для договора в целом, так и для его отдельных частей. В связи с содержанием этой нормы возникает вопрос, могут ли стороны подчинять отдельные правоотношения в договоре праву разных государств. Очевидно, что каких-либо ограничений по количеству применимых правовых систем к договору не существует, но при этом должна приниматься во внимание сложность регулирования, вызываемая необходимостью установления содержания правовых норм нескольких государств.

5. Ограничением принципа автономии воли сторон является противоречие избранного права публичному порядку государства. Об этом ограничении следует помнить всегда, поскольку избранное сторонами иностранное право не применяется в случаях, когда его применение противоречило бы основам правопорядка (публичному порядку) Республики Беларусь (ст. 1099 ГК).

В аналогичной по предмету регулирования статье Гражданского кодекса Российской Федерации (ст. 1210) содержится п. 5, который гласит: «Если из совокупности обстоятельств дела, существовавших на момент выбора подлежащего применению права, следует, что договор реально связан только с одной страной, то выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм страны, с которой договор реально связан». Несмотря на отсутствие такой нормы в белорусском праве, действие императивных норм также ограничивает возможность избрания применимого права согласно ст. 1100 (Применение императивных норм) и
ст. 1097 (Последствия обхода акта законодательства) ГК Республики Беларусь.