|
|
Лекции по метафизике москва 2004 Современные тетради
|
|
|
|
|
|
|
зируются и как бы отождествляются с великими образцами ее художественного развития1.
Так, например, говоря о демократии чаще всего имеют в виду афинскую демократию, игнорируя иные примеры государственного устройства, что особенно характерно для философов, пытающихся конструировать реальную историю как единый исторический процесс. Это было характерно, например, для Гегеля.
Мы частенько находимся под обаянием таких величественных фигур, как Платон или Аристотель, думая, что все греки были таковыми. Мы восхищаемся стихами Сапфо и отождествляем их с восприятием мира и с общим положением античной женщины в целом, которое было отнюдь не столь прекрасно и поэтично2. Не случайно Платон, который попытался в своем «Государстве» провести все собственные идеальные принципы до конца, нарисовал в качестве идеального образ такого тоталитарного государства, который был «страшнее самой тогдашней действительности». «Пока вопрос касался только самих этих конструктивно-логических принципов, идеи Платона, а вернее, целый мир идеальных сущностей, представал взору читателей Платона в очень чистом и весьма возвышенном виде. Тут Платон побеждал свой век с его развалом и хаосом, и тут у него получалась весьма возвышенная эстетика, действительно в корне противоречащая культурно-социальной жизни»3.
Таким образом, развитие Греции, как и многих иных народов, представляло собой, по выражению Лосева, «душераздирающую трагедию».
Но для нас, однако, важны не эти социально-исторические аспекты существования Древней Греции, сколько идеи, оставленные древнегреческими философами в человеческой культуре. И здесь мы обязаны подчеркнуть, что перечисленные социокультурные особенности античной Греции, и прежде всего афинская демократия, привели к невиданной активности индивида в жизни общества. Здесь необходимо было бороться за свою политическую и человеческую репутацию, быстро и взвешенно принимать публичные решения, уметь вести споры и моделировать продуктивные дискуссии. Указанная же выше агональность пронизывает все сферы бытия античного человека, в том числе и философию, придавая ей диалоговую
|
|
|
|
|
|
1 Лосев А.Ф. История античной эстетики. Высокая классика. М., 1974. С. 405.
2 Именно в отношении к женщинам проявлялась ущербность греческой демократии. Женщина была лише-
на права голоса. В Афинах и Спарте существовали гинекономы, которые специально наблюдали за поведением
женщин. В структуре греческой семьи женщина занимала положение первой среди служанок. Даже слово «жена»
(по-гречески «ойкурема») — понятие среднего рода, обозначающее предмет. Такое отношение к женщине до-
носят до нас некоторые литературные памятники. Гесиод писал, что Зевс, дабы наказать людей, которые приняли
огонь из рук Прометея, велел богам и богиням создать из старой глины женщину — существо болезненного же-
лания, коварное и бесстыдное, «западню и пропасть бездонную с крутыми стенами», — которой человек обязан
всеми своими несчастьями.
Симонид Аморгский, который, по мнению исследователей античной литературы, скомпилировал пословицы и поговорки из поэм Гесиода, создал целую женоненавистническую поэму. В этой поэме все женщины были разделены на несколько категорий по именам животных и предметов. Так, например, женщина-свинья описывается следующим образом: «У ней всегда все в доме // Неубранным лежит, валяясь на полу. // Сама ж немытая, в нестиранных одеждах // Сидит она в грязи, жирея с каждым днем». Женщина-лиса — сама хитрость и уловки. Женщина-собачья дочь — болтунья и сплетница, которая лает без перерыва, и заставить ее замолчать нельзя, даже выбив камнями зубы. Женщина-осел «облезлый от плетей // Под брань, из-под кнута, с большим трудом она // Берется за дела... Иную сотворил из обезьяны Зевс: // Вот худшее из зол, что дал он в дар мужьям... Ту из волны морской. Двоится ум ее...» (См.: Античная лирика. М., 1968. С. 122—123). Частично именно из такого отношения к женщине в Греции формируется традиция особого отношения мужчин к мальчикам как носителям чистого начала в отличие от женщин как носителей зла и грязного начала.
3 Лосев А.Ф. Указ. соч. С. 406.
68
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
форму, построенную на столкновении противоположных точек зрения, что, в свою очередь, основывается на диалектическом восприятии мира.
Таким образом, философия реализуется в античной культуре как соревнование (борьба) мысли, основанная на развитии доказательного типа мышления, на такой философской дисциплине, как логика, детально разработанной в античности. Борьба за то, чтобы твои аргументы были приняты большинством, необходимость убеждать в своей правоте других порождает дополнительно к этому необходимость учитывать сферу психоэмоционального воздействия на сознание человека, что реализуется в такой дисциплине, как риторика.
Цель политической риторики, в которой главным было привлечение на свою сторону как можно большего числа людей, в наибольшей степени опирается не столько на логическое обоснование политических взглядов, сколько именно на систему психоэмоционального воздействия на субъекта, позволяющую риторическими приемами возвысить самого себя или, напротив, очернить противника. Итогом переживания ситуации, когда человека за что-то высмеяли, могло стать даже самоубийство1. И прославление, и очернение противника были нормами греческой политики и мощным средством воздействия на людей, впрочем, как и сегодня. Разница лишь в усилении технических средств воздействия на психологию масс2.
Логика и риторика как символы рационального подхода к миру дополнили виноградную лозу и корабль в качестве важнейших символов греческой цивилизации.
Именно владение логикой и риторикой стало условием того, что философ в античности занимает важное место и в политической борьбе, выступая здесь часто как политик-профессионал, а политика, в свою очередь, становится, может быть, самой наглядной формой умственной состязательности. Даже если философы и не управляли государством непосредственно как действующие правители, то влияние на этих правителей они имели огромное. Не случайно уже Аристотель выделяет внутри философии такую дисциплину, как философия политики, которая должна являться фундаментом политики как разновидности общественной деятельности. И, кстати говоря, этот термин гораздо глубже понятия «политология», фиксирующей часто лишь совокупность прежде всего эмпирического и часто несистематизированного материала.
Кроме вышеперечисленных компонентов, культура античности была проникнута идеей гармонии, которая распространялась также на все сферы жизни человека. Здесь не было господства, например, культа грубой силы или физически бессильной интеллектуальности. Не случайно Диоген Лаэртский иронизирует по поводу Платона (от греч. «платюс» — «широкий»), настоящее имя которого было Аристокл, что он получил данное прозвище скорее за ширину плеч, как победитель Олимпийских игр, чем за ширину лба, как философ.
|
|
|
|
|
|
1 А.И. Зайцев приводит следующие факты из древних источников: «Насмешки Архилоха довели до само-
убийства дочерей Ликамба... Полигар повесился, не выдержав насмешек в комедии... О Пифагоре сообщают, что
он перестал делать своим ученикам внушения иначе как наедине, после того как один из них, которому он сделал
выговор в присутствии других, повесился» (Зайцев А.И. Культурный переворот в Древней Греции. VIII—V вв.
дон. э. С. 80—81).
2 Мне думается, что примером первой жертвы «черного пиара» можно вполне считать Сократа. Не столь
уж нова эта «наука», как, впрочем, и тот факт, что разум может культивироваться в иррациональных целях, о чем
мы еще поговорим ниже.
69
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Подводя некоторые итоги, можно сказать, что в Древней Греции становление философии было связано с рационалистическим преодолением мифологического сознания. На это непосредственно влияла социально-политическая стихия античного полиса, требовавшая людей энергичных, речистых и склонных к рациональной аргументации. Если в мифах такие проблемы, как, например, проблема добра и зла, блага, ответственности и др., носят художественно-символический характер, что, впрочем, не снимает момента интуитивных открытий и озарений, то философия постепенно стремится ставить и решать их в рациональной форме, обосновывая и доказывая выдвигаемые утверждения.
Одновременно философия воспринимает такую особенность мифа, как синтетическое воззрение на мир, соединяющее в единое целое реальное и идеальное, сознательное и бессознательное, рациональное и внерациональное. Установка мифа на целостное понимание бытия и места в нем человека глубоко пронизывает философию, отличая ее уже с самого начала от дифференцированного, предметного подхода наук. В философии живой и чувствующий субъект мыслительной деятельности, будучи личностью, не отбрасывается. Для нее важны не только рациональные знания, но и сфера эмоциональных переживаний человека, от которых он никогда не сможет окончательно освободиться, не рискуя лишиться полноты бытия.
Таким образом, миф как бы распадается, и та его часть, которая была связана с попытками целостного описания мира, моделированием его закономерностей, или, иначе говоря, его рациональная часть, развивается в философию. Философия делает ясным то, что было смутным в мифе (Гегель), она начинает свое существование в качестве понятийно структурированного мышления, когда на первое место выступает культивирование рациональных знаний, а мыслитель начинает оперировать абстракциями (И. Кант).
В то же время греческая философия не абсолютизирует рационалистическую установку, и в ней большое место отводится образному восприятию мира. Ее близость к мифу и одновременно установка на рациональное постижение мира приводят к гармоничному пониманию философии, которая также изначально двуедина, как двуедино само человеческое сознание.
Гармония мира представляется греку почти абсолютной. С помощью разума можно все объяснить и обосновать, но мир трактуется не только как нечто внешнее и сугубо рассудочное, но и как особое художественное творение человека. Подобно тому, как музыкант улавливает в этом мире гармонию звуков, художник — гармонию цвета, скульптор — гармонию форм, поэт — ритмику мира, философ способен уловить разумность бытия, раскрывающуюся для нас не только в виде системы понятий и категорий, но и в виде по-своему прекрасной картины Космоса.
Таким образом, греки диалектически преодолевают («снимают», если использовать гегелевскую терминологию) мифологическое сознание, создавая философию как систему понятий, обеспечивающую универсальное рациональное понимание и одновременно ценностно-эмоциональное восприятие мира, осуществляя тем самым переход от мифа к философии.
Однако греки изначально чувствовали опасность такого перехода, связанного с тем, что философии здесь может быть сведена к псевдофилософии, когда за онау-
70
|
|
|
|
|
|
|
| |
|
|
Скачать 0.5 Mb.