|
Лекции по метафизике москва 2004 Современные тетради
|
|
|
|
|
|
|
ЛЕКЦИЯ 3. СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ПРДЦПОСЬШКИ
СТАНОВЛЕНИЯ ФИЛОСОФИИ
1. ОТ МИФА К ФИЛОСОФИИ
Зарождение философии в VII—VI веках до н. э. сразу в нескольких культурах — по масштабам всемирной истории события почти одновременные. Но в данном случае для нас более важно не столько хронологическое совпадение, сколько своеобразный феномен временной и социокультурной одновременности. Это стало моментом взлета человеческой культуры. Одновременно это было результатом некой закономерности становления человеческого духа, его переломным моментом, что позволило, например, немецкому философу К. Яспер-су говорить об осевом времени всемирной истории. Действительно, во многих культурах «одновременно» происходит резкий поворот, и появляется «современный человек», человек философствующий. Он «осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения... В эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющих жизнь людей»1. Это было завершение мифологической и начало совсем другой эпохи — эпохи рационального переосмысливания всей жизни человечества, включая и переосмысливание мифов как основополагающих смысловых структур того периода. «Мифы были преобразованы и постигнуты с новой глубиной в то самое мгновение, когда миф в целом был разрушен»2.
Философия возникает не на пустом месте, а реализуется в соответствующих социальных и культурных условиях. Кроме внутренней логики развития самого человеческого мышления, само это мышление опосредуется социально-исторической практикой, определяющей форму этого развития и его распространение.
В некоторых культурах философия изначально формируется как вариант религиозного сознания, в других в ней на первый план выходят проблемы этического или эстетического плана. В зависимости от политического устройства государства (хотя эти связи не следует абсолютизировать) философское мышление принимает свободный и доступный для всех характер, в других — оно реализуется как замкнутая мыслительная деятельность посвященных лиц. Соответственно философия выступает либо как открытая для дискуссий система, либо как форма абсолютно завершенного знания, доступ к которому обычных людей может быть весьма за-
|
|
|
|
|
|
1 Яспсрс К. Истоки истории и ее цель // Карл Ясперс. Смысл и назначение истории. М, 1991. С. 32—33.
2 Он же. Введение в философию. Минск, 2000. С. 103.
|
|
|
|
|
|
62
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
трудней. Не случайно носителями такого рода эзотерических религиозно-философских систем выступают жрецы, пророки и другие представители религиозного культа. Это, в свою очередь, определяет и условия существования философии, и формы ее распространения.
Здесь лежит корень различий в возникновении философии на Западе (в Греции) и на Востоке (Китай и Индия), который проявляется для соответствующих философских систем и в наше время. Разрыв с мифологической мировоззренческой пуповиной никогда не был на Востоке столь радикальным, как в Европе. Скорее даже можно говорить о естественной кристаллизации религиозно-философских систем (конфуцианства и даосизма в Китае, веданты в Индии) внутри традиционных систем восточных верований, где идет постоянное возвращение (правда, рациональное и систематическое, облаченное в категориальный язык философии) к классическим мифологическим, «осевым», как иногда говорят, текстам и темам.
Так, в Китае на протяжении тысячелетий незыблемым оставался авторитет древнего Пятикнижия во главе со знаменитой И-цзин (китайской классической Книгой Перемен). В Индии такими осевыми текстами до сих пор являются Веды и бессмертная «Бхагавадгита» — часть крупнейшего индийского эпоса «Махаб-харата». В силу такого глубочайшего традиционализма, особого внимания к мистической интуиции и созерцанию в философском творчестве, а также почитания Учителя конфликт между философией и религией на Востоке был практически невозможен. Смертный приговор Сократу за оскорбление греческих богов — это нечто совершенно немыслимое для восточной культурной традиции.
С другой стороны, европейской философской мысли, начиная с Древней Греции, свойственна гораздо большая связь с наукой и опора на ее позитивные результаты. Если на Востоке великие философы — это чаще всего еще и крупнейшие религиозные деятели-реформаторы (Лао-Цзы и Конфуций в Китае, На-гарджуна и Шанкарачарья, Вивекананда и Шри Ауробиндо в Индии), то на Западе, напротив, — это по преимуществу выдающиеся ученые (Пифагор, Фалес или Аристотель).
Однако несмотря не все различия, на всю опосредованность социально-исторической практикой, в развитии философии большее значение имеет ее собственная внутренняя логика, отражающая, как мы сказали выше, саму логику свободного человеческого мышления, свободного размышления индивида над кардинальными вопросами бытия. Именно поэтому характер первых философских систем на Востоке и на Западе весьма схож1, равно как и логика их последующего развития.
Это проявляется, во-первых, в единой направленности развития философии: от первоначально недифференцированного состояния ко все большей специализации и дифференциации философского знания; от философии как творчества отдельных мудрецов — к формированию профессионального философского сообщества; от спорадического и случайного занятия философией «для души» — к ее преподаванию в школах и университетах в качестве обязательной учебной дисциплины.
|
|
|
|
|
|
1 Упор на проблематику бытия, а не познания; внимание к логической аргументации своих идей; понима-
ние человека как части живого Космоса — космоцентризм.
63
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Во-вторых, философия исторически развивается и дифференцируется под непосредственным влиянием развивающейся культурной среды. Она всегда является «дочерью» своей эпохи, отражая ее базовые ценности, идейные веяния и пристрастия. Более того, она способна выражать дух своего времени в наиболее конденсированной, четкой и ясной форме. По текстам великих философов мы реконструируем образ мышления и «картины мира» древних греков и средневековых людей, деятелей европейского Просвещения и индийского духовного Ренессанса последней четверти XIX — начала XX века. Недаром великий представитель немецкого классического идеализма Гегель определял философию как духовное самосознание своей эпохи. И это еще одно ее абсолютно верное определение, на чем мы еще не раз остановимся в дальнейшем.
В-третьих, существует органическая связь между характером философствования (вниманием преимущественно к тем или иным проблемам, разработка преимущественно тех или иных разделов философии, определенная специфика философского языка и стиля) и его национальной принадлежностью. В национальной философской традиции своеобразное решение получают вечные философские проблемы, подвергаются систематическому осмыслению и кристаллизуются базовые ценности данной культуры. Чем более развита духовная культура какого-либо народа, тем более развитой является и его философия, а последняя вполне может быть определена как важнейшая теоретическая форма национального самосознания, позволяющая избегать как крайностей национализма, так и космополитизма. Букет мировой философии складывается из неповторимых национальных философий, находящихся в диалогических отношениях.
В-четвертых, несмотря на все возрастающее историческое, национальное, профессиональное и личностное разнообразие мировой философии, на появление все новых и новых мировоззренческих и методологических философских проблем, о которых подчас и задумываться не могли философы прежних эпох1, в ней всегда сохраняется неизменный проблемный стержень, придающий ей и историческое (диахроническое), и культурно-пространственное (синхроническое) единство и преемственность. Такой единый стержень как раз и образуют «вечные» проблемы человеческого бытия, устойчивые относительно всех исторических перемен и лишь получающие своеобразную постановку и решение в зависимости от нового социокультурного контекста.
Мы рассмотрим возникновение философии на примере древнегреческой культуры, для чего имеется целый ряд вполне объективных причин. Именно здесь становление и развитие философии реализуется в наиболее «чистом» варианте, что позволяет трактовать античную философию как своеобразный эталон. Именно это давало повод Гегелю достаточно жестко утверждать, что философия как таковая начинается только в Греции. В более мягкой форме, распространяя влияние античной философии лишь на западную культуру, об этом же говорит и Карл Ясперс, усматривая в древнегреческой философии начала западноевропейской философии в целом. Если по поводу восточной философии ведутся споры, была ли это фило-
|
|
|
|
|
|
1Ясно, что проблемы философии техники не могли занимать преимущественное положение в философии Древней Греции, а понятие «виртуальная реальность» не могло быть сформулировано даже в середине XX века, ибо для это необходимо было возникновение компьютерных технологий.
64
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
софия в собственном смысле слова или нет, то по поводу древнегреческой философии в этом уж точно не сомневается никто.
Именно здесь в чистом виде происходит известный переход от «мифа к логосу», который в других культурах носил менее определенный характер. Поэтому целесообразно рассматривать данный тип философии как некий классический образец, с помощью которого можно исследовать проблему возникновения философии «в чистом виде», проследить, как она отделялась от иных форм сознания и, в частности, как происходило ее вычленение из мифа.
Гегелю принадлежит известное выражение о том, что развитие философии как бы проходит путь солнечного светила, которое восходит на Востоке, поднимается в Греции и заходит как форма завершенного знания на Западе (к последнему типу знания он, конечно, относил прежде всего собственную философскую систему).
Восточный народ, писал великий немецкий философ, убегает в «пустую абстракцию как в бесконечное; это встречается преимущественно у индусов, которые истязают себя и углубляются в состояние наиглубочайшей абстракции; так, например, индусы смотрят в продолжение десятков лет на кончик своего носа, а окружающие их кормят, они, таким образом, живут без всякого духовного содержания, кроме как знания абстракции; содержание этого знания есть, таким образом, нечто совершенно конечное. Это, следовательно, не почва для свободы»1.
В связи с этим Гегель вообще отрицал наличие философии на Востоке, где, по его мнению, существовало лишь предфилософское знание, которое хотя и оказало влияние на греческую философию, но не сравнимо с античностью по достигнутым результатам. Конечно, Гегель был явно несправедлив, принижая философские системы восточных стран, но действительно Древняя Греция дала нам особую — как бы кристальную — форму философии, с которой, и это не случайно, мы чаще всего и отождествляем само понятие философии.
Для того чтобы понять особенности данного феномена, необходимо кратко рассмотреть социокультурный фон развития философии в античности. Гегель, высочайшим образом оценивая значение древнегреческой философии, связывал это с тем, что философия вообще есть принципиально свободное мышление, которое не может быть реализовано без соответствующих социальных предпосылок. Она возникает здесь как форма свободного мышления, а условием свободного мышления должна быть практическая (при всей ее относительности) свобода мыслящего человека. «Вследствие этой общей связи политической свободы со свободой мысли философия выступает в истории лишь там и постольку, где и поскольку образуется свободный государственный строй... философия поэтому начинается лишь в греческом мире»2. Правда, Гегель замечает далее, что это еще ограниченная свобода, так как само развитие философии есть неуклонный процесс самореали-
|
|
|
|
|
|
1 Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Кн. 1. М, 1993. С. 145. Еще более жесткую и вряд ли спра-
ведливую оценку высказывает Г.Г Шпет: Ср.: «Именно Восток есть родина мудрости, всяческих сказок, сказаний
и мифов. Восток их переживает, ими питается и в них выражается. Он не знает, что такое рефлексия; умственная
жизнь для него — нечто чуждое; он с трудом отличает ее от тяжелого физического труда, он отдыхает, когда от
него не требуют умственного напряжения; умственная лень — его природа и добродетель» (Шпет Г.Г. Философ-
ские этюды. М., 1994. С. 228—229).
2 Гегель Г.В.Ф. Указ. соч. С. 143—144.
|
|
|
|
|
|
5-4258
|
65
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
зации и самопознания абсолютного духа, поэтому философия развивается как нарастание самой степени свободы человеческого мышления, как рост самосознания человечества в целом.
Но еще до достижения политической свободы как условия свободного мышления существовал важный фактор, оказавший влияние и на само государственное устройство Древней Греции, и даже на характер представителей этого народа. Это особенности географического положения Греции. Страна представляла собой территорию, расчлененную на множество островков земли. Здесь отсутствуют и мощные реки, пронизывающие всю страну, и высокие горы, ее разделяющие. Греция заселена людьми, которые, как отмечал Гегель, видят перед собой одинаковый горизонт, что придает им чувство единства, но одновременно это единство разнообразия, так как племена, населяющие Грецию, отличны друг от друга. Это важный момент, когда национальное единство обогащается разностью и даже чужеродностью его составляющих. Греческие племена, достаточно поздно придя на ту землю, которую мы называем Грецией, быстро научились земледелию у местных критских племен. От них же они перенимают практику освоения моря. Поэтому, отмечал Гегель, корабль и виноградная лоза надолго становятся любимыми объектами поэтического творчества греков. Таким образом, в Греции реализуется принцип разнообразия в восприятии мира, что оказывает влияние на сам стиль мышления, который изначально должен был быть достаточно гибким и толерантным.
Географические факторы повлияли изначально и на государственное устройство Греции. Греция располагалась в гористой местности, но горы были не слишком велики, чтобы отгораживать друг от друга селившиеся здесь племена. Люди жили между гор и имели выход к общему для них морю, что обеспечивало постоянный контакт. Такая территориальная раздробленность создавала предпосылки для чисто географического разделения (но не раскола!) страны на ряд мелких округов (кантонов). «Такой рельеф создавал благоприятные условия для той политической организации, которую греки назвали полисом»1, о значении которого мы скажем ниже. Относительная культурно-географическая неоднородность совокупности государств-полисов приводила к тому, что они жили между собой в соперничестве. Между полисами постоянно велись войны, что отражается в том факте, что в Греции никогда не заключали мира, а были лишь перемирия, которые, как правило, нарушались.
Это способствовало созданию особых социально-психологических условий для формирования индивидуального сознания. Вся жизнь людей здесь протекала в соперничестве как на индивидуальном уровне, так и в экономической, политической, культурной сферах взаимоотношений между различными полисами, что часто заканчивалось войнами. Своеобразной вершиной этого всеобщего духа соперничества становятся Олимпийские игры, как бы закрепившие эту форму конкурентно-конфликтного социального поведения. Это были не сегодняшние Олимпиады, в которых демонстрируется преимущественно сила мышц, но также соревнования между поэтами, драматургами, певцами, танцорами. Проводились
|
|
|
|
|
|
1 Боннар А. Греческая цивилизация. Т. 1. От Илиады до Парфенона. М., 1992. С. 32.
66
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
даже конкурсы красоты. При этом в большей степени ценилась не материальная награда, которая, впрочем, была незначительной, но слава победителя.
Постепенно это формирует особое духовное состояние личности древних греков, которое иногда обозначают термином агональность1. Это особое состояние психики человека, когда стыд и нежелание вызвать неодобрение со стороны равных себе, причем по любому вопросу, приобретают характер абсолютной ценности, так же как и желание проявить себя перед лицом соплеменников с наилучшей стороны. Причем желание снискать славу и почести любыми путями приобретает иногда болезненную форму2. В этом культе борьбы и самоутверждения, а не политического единства и нравственного согласия есть, безусловно, и свои слабые стороны, которые в конце концов привели как к политическому падению классической полисной Греции и подчинению ее власти македонских царей, так и к духовному перевороту, который принесло в европейскую культуру победившие христианство.
Важнейшей предпосылкой формирования греческой философии и общей творческой свободы греческого культурного мира является выработанная ими такая форма политического правления, как демократия. Гегель не случайно называл ее художественным произведением в политике. Свобода индивидуума в Греции не зависела в такой степени от государства, как в восточных деспотиях. Поэтому не государство определяло индивидуальность греков, но, напротив, индивидуальность греков определяла общие свойства греческого государства3.
Правда, замечает далее Гегель, именно демократия стала и главным условием гибели античной Греции. Так как она исторически была еще не готова к существованию, не получила собственную субстанциальность и не стала в полной мере демократией. Это была форма эгалитарной демократии для меньшинства4. В рамках всей Греции это привело к ее разрушению, так как свобода и частные интересы отдельных городов превалировали над общими интересами и законами, могущими спасти независимые греческие города-государства.
Культура Древней Греции, отмечает Лосев, настолько стала эталоном классики, что даже в сознании профессиональных исследователей античность лакируется, а ее социально-исторические отношения (общество, государство) идеали-
|
|
|
|
|
|
1 «Агон (греч. «борьба», «состязание»). Отличительная черта греческого быта — неудержимое стремление
к любым состязаниям почти во всех сферах обществ, жизни» (Словарь античности. М., 1989. С. 14). См. также
более подробно: Зайцев А.И. Культурный переворот в Древней Греции. VIII—V вв. до н. э. Л., 1985. Гл. II.
2 «Об Эмпедокле рассказывали, что он, желая уверить окружающих, будто он взят богами на небо, покон-
чил самоубийством, тайно прыгнув в жерло Этны... Авантюрист II в. н. э. Перегрин, как рассказывает Лукиан,
всю жизнь стремился заставить о себе говорить любыми способами и наконец торжественно сжег себя, желая
уподобиться взошедшему на костер Гераклу... Об Алкивиаде Плутарх сообщает, что он изуродовал дорогую и
красивую собаку, отрубив ей хвост, чтобы афиняне говорили именно об этом его поступке...» (Зайцев А.И. Куль-
турный переворот в Древней Греции. VIII—V вв. до н. э. С. 78—79).
3 Гегель Г.В.Ф. Философия истории. СПб., 1993. С. 277.
4 Так, в V в. до н. э. в Афинах жили 130 тыс. граждан, включая их жен и детей, около 70 тыс. иностранцев
и 200 тыс. рабов. При этом правом голоса обладали лишь мужчины из числа граждан, то есть около 30 тыс. Это
была форма эгалитарной демократии лишь по отношении к меньшинству населения, и рабство было условием
данной демократии. Как подметил А.Ф. Лосев, раб и рабовладелец не были цельными людьми. Раб представлял
собой некую вещь, способную производить работу. В философском смысле раб представлял собой некоторую
потенцию, смысл и действие которой придавало движущее начало в лице рабовладельца как особой «формо-
образующей идеи». Поэтому они не могли существовать друг без друга, образуя некоторое единое целое (См.:
Лосев А.Ф. История античной философии. М., 1989. С. 13).
67
|
|
|
|
|
|
|
| |
|
|
Скачать 0.5 Mb.