|
|
Лекции по метафизике москва 2004 Современные тетради
|
|
|
|
|
|
|
Все перечисленные процессы приводят к становлению той традиции в философии, которую мы далее будем обозначать как классическая модель1. Для данной философской традиции, охватывающей период от Декарта до Гегеля (а значит, с середины XVII до середины XIX века), характерным является представление о философии как о форме рационально-теоретического сознания, с помощью которой можно объяснить самые разнообразные явления духа и природной действительности.
В ее основе лежит систематическое и целостное объяснение мира, которое основывается «на глубоком чувстве естественной упорядоченности мироустройства, наличия в нем гармоний и порядков (доступных рациональному постижению)»2. Это, в свою очередь, приводит философов к выводу о принципиальной установке на рациональную познаваемость мира, какими бы условиями ни оговаривался сам путь достижения истинности. Человек при этом рассматривается как особый субъект познания, очищенный от своих личностных характеристик и выступающий в качестве конструирующего, мыслящего начала. Если попытаться обозначить сущность данной традиции одной формулой, то ею станет «господство Разума». Безусловно, за столь долгий исторический период появлялись и концепции, выпадающие за рамки указанной традиции, но основная, магистральная линия философских размышлений строилась все же на примате рационального объяснения, мира, человека и места человека в мире.
Установка на систематичность проявляется в том, что перед нами предстают, как правило, всеобъемлющие философские системы, которые включают в себя буквально все, что на данном историческом этапе доступно рациональному философскому исследованию. В наивысшей степени это проявилось в философской системе Гегеля, представившего фактически энциклопедическую для своего времени картину становления человеческого духа.
Большинство представителей классической философии так или иначе рассматривают философию как единое целое. Это позволяет критически переосмысливать предшествующие философские концепции, рассматривая свою систему в качестве закономерного этапа общего процесса развития философии. Как писал по этому поводу Гегель, «история философии показывает... что кажущиеся различными философские учения представляют собой лишь одну философию на различных ступенях ее развития...»3. Именно здесь начинает формироваться представление о нерасторжимом органическом единстве истории и теории философии, о чем мы писали во Введении. Она прослеживается уже у Ф. Бэкона, Г.В. Лейбница и ряда других мыслителей этого периода, достигая четкой формулировки и последовательного приложения в гегелевской философской системе. В дальнейшем этот плодотворный общеметодологический принцип совмещения теоретического и исторического ракурсов постижения предмета получит название «принцип единства логического и исторического».
|
|
|
|
|
|
1 Мы, несколько модифицируя, используем термин «классическая философия» в значении, которое при-
дала ему группа российских философов в 1970-е гг. См.: Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Швырев B.C.
Классика и современность: две эпохи в развитии буржуазной философии // Философия и наука. М, 1972.
2 Швырев B.C. Проблема отношения науки и метафизики в современной англо-американской философии
науки // Указ. соч.
3 Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 1. М., 1974. С. 99.
in
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Особым образом понималось в классической философии соотношение мира и человека. Мир мыслился проникнутым идеей гармонии, целесообразности, естественного порядка. В нем вновь особую роль стало играть число и пропорция, структура и мера. Происходило своеобразное возрождение пифагорейского взгляда на мироздание. Человек при этом рассматривался как существо универсально деятельное и универсально познающее, способное проникать своей мыслью в гармонию мирового целого. Как телесный индивид человек был несоизмерим с миром. Но в качестве мыслящего субъекта, рационально интерпретирующего и конструирующего мир и как бы очищенного от бренных и индивидуальных свойств, он становился ему соразмерным. Поэтому мир представлялся доступным познанию простыми и рациональными способами, так как сам был создан по рациональным законам. Отсюда вытекает стремление уподобить философское познание математическому, сделать его столь же простым и ясным. Это выражается даже терминологически в «геометрическом методе» Спинозы, в «демонстративных» методах Локка, в «правилах для руководства ума» Декарта, в априорных схемах Канта и в интеллектуальной интуиции Фихте.
Особо следует сказать о такой важнейшей черте новоевропейской философии, как интенция познающего субъекта на рефлексивное постижение собственного арсенала приемов и методов познания, на превращение познающего мышления в центральный объект метафизических исследований. Средневековая теология, центрированная на механизмах и условиях богопознания, сменяется своеобразной светской философской «теологией разума», когда последний превращается в демиурга бытия и фактически занимает место Бога. Соответственно самопознающий разум, рефлексивно осваивающий свои глубины, постепенно поглощает все другие предметные поля философских исследований. При этом для самого себя он оказывается абсолютно прозрачным, и нет в нем такой глубины, куда бы не мог проникнуть луч его рефлексии. Наиболее зримо эта тенденция проявится в немецкой классической философии. «Рефлексия» и «рациональное самопознание» — вот ключевые метафизические слова, частота употребления которых неуклонно нарастает в течение всего этого исторического периода от Декарта до Гегеля.
В классической философии приобретает завершенную форму и общий метафизический метод философствования, который при самом разнообразном его содержательном наполнении можно определить как особое, доказательное и систематически разворачиваемое в виде философского текста размышление мыслителя над предельными основаниями устройства мира и месте в нем человека; над познанием и его границами; над ценностными ориентирами человеческой деятельности. Философский Разум не может быть несистематичным и неясным — он обязан светоносно прояснять для человека основания и цели его жизнедеятельности.
Такое понимание философии вело и к особой трактовке ее места и предназначения в обществе. Философ выступал не от имени себя лично, а как бы от имени Разума, от имени законов устройства мира, а поэтому мог претендовать на роль поучающего субъекта. Отсюда такой высокий просветительский пафос классической философии и вера в то, что, разъяснив людям, что и как надо делать в этом мире, мы можем действительно построить его по гармоничным и простым зако-
112
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
нам. Оборотной стороной этого было представление о людях как некой инертной массе, наполненной всяческими предрассудками, от которых философ и должен эту массу избавлять. Это придавало философским «рецептам» своеобразный схоластический характер и менторский тон. Страдания и переживания отдельного человека были вне философских интересов, так как носили слишком конкретный, индивидуальный характер и были связаны, по мнению философов, лишь с тем, что человечество не имеет достаточных знаний.
Это создавало ситуацию оторванности философии от реальных проблем человека, придавало ей самоценный и автономный характер. Философ как бы замыкался от мира в своей умозрительной философской системе, часто подменяя анализ реальных процессов и проблем построением иллюзорных миросхем и ограничиваясь тем безжизненным и высокомерным резонерством об истине, благе и красоте, от которого никто вокруг не становится ни лучше, ни мудрее.
Таким образом, если дополнить характеристику данной традиции еще одним словом, то в качестве емкой формулы, обозначающей ее сущность, будет начертано: «Разум и Просвещение». Для этой традиции по-прежнему характерным будет подчеркнутый интерес к метафизике, но уже в единстве двух ее частей: онтологии и гносеологии. С Р. Декарта и Ф. Бэкона можно начинать отсчет самостоятельного развития последней, о чем у нас пойдет отдельный разговор в третьем разделе лекционного курса. В центре же онтологических исканий этого периода оказывается понятие субстанции, ее соотношения с Богом и решение проблемы общего устройства мира. В частности, здесь четко формулируется вопрос о том, одна или несколько субстанций лежат в основе бытия.
Именно в связи с четко поставленной проблемой субстанции в новый этап взаимоотношений вступят две основные онтологические линии — спекулятивно-метафизическая и натурфилософская. Последняя получит мощный импульс для своего развития, что будет связано с господством ньютоновской классической механики. Не случайно сам Ньютон назовет свой основной труд «Математические начала натуральной философии». Однако и логико-спекулятивная метафизика, сосредоточившись на проблеме субстанции, отныне получит свое четкое проблемное оформление. Не схоластические рассуждения о бытии и абсолюте вообще и не произвольная игра предельными категориальными смыслами — праздное занятие келейных «тонких докторов», а совершенно определенный и нацеленный поиск такого рода (или родов) бытия, которое лежит в основании всех других видов бытия и обеспечивает возможность их рационального познания с единых позиций — вот истинная цель существования спекулятивной метафизики в новоевропейской философии.
Показательно, что многие крупные философы этого периода являются мыслителями аристотелевского склада (Лейбниц, Кант, Гегель). Они органически сочетают в себе дар крупного ученого-теоретика с талантом спекулятивного умозрения и вкусом к систематическому диалектическому рассуждению. Но есть философы с явным преобладанием или логико-спекулятивного мышления (Гегель, Фихте), или, наоборот, натурфилософского мышления типа П. Гассенди. Однако любопытно то, что отныне жестко разорвать две эти онтологические линии не удается практически никому. Объяснение этому может быть найдено двоякое.
ИЗ
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Во-первых, бурное развитие конкретных наук о природе заставляет систематически философски осмысливать и логически обосновывать натурфилософские построения, а умозрительные спекуляции по поводу Бога и идеальных сущностей вне учета натуралистической компоненты оказываются невозможными. «Нет вне-природного разума, как нет и неразумной природы» — вот ключевой принцип, заставляющий две ипостаси онтологии тесно переплетаться между собой.
Во-вторых, если в центре философских рассуждений оказывается не Бог и не Космос, а человек в единстве его телесных и разумных характеристик, то отныне просто невозможно рассуждать о субстанциальных основах бытия, полностью игнорируя телесно-физическое, равно как и идеально-разумное его измерения. Другое дело, что перед новоевропейской метафизической мыслью открывается объективная возможность создания различных и даже полярных субстанциально-онтологических моделей в зависимости от того, какое из двух противоположных начал — телесно-материальное или идеально-духовное — будет принято за основу. Ясно при этом, что выбор телесно-материальной субстанции в качестве первоначала приведет к доминированию натурфилософских онтологических рассуждений, а примат идеальных начал бытия выдвинет на первый план спекулятивно-метафизические построения с большим «удельным весом» теологической проблематики. Впрочем, как мы увидим ниже, здесь возможны и антиномические, и достаточно гибкие синтетические ходы онтологической мысли.
Обратим внимание читателя и на тот очевидный факт, что двум основным онтологическим линиям (натурфилософской и спекулятивной) начинают достаточно четко соответствовать и две базовые гносеологические новоевропейские установки — рационалистическая и эмпиристская, но обе они в унисон поют гимн человеческому разуму, философии, науке и просвещению. Вместе, бок о бок, они сражаются с умозрительной схоластикой, мистикой и церковью.
|
|
|
|
|
|
2. ОСНОВНЫЕ МОДЕЛИ КЛАССИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ
2.1. Рационализм
Дуалистический вариант в понимании бытия создает в своей метафизике Рене Декарт (1596—1650). «Разумея субстанцию, — отмечает философ, — мы можем разуметь лишь вещь, которая существует так, что не нуждается для своего существования ни в чем, кроме самой себя»1. Сотворенный мир образован, по Декарту, двумя такими, не сводимыми друг к другу субстанциями: духовной и материальной.
Духовная субстанция неделима, вечна, фактически это — мышление, от которого производны все иные атрибуты (главные неотделяемые свойства), называемые модусами мышления — чувства, воображение и др. Идеи такой нематериальной субстанции врожденные, они присущи мышлению и не могут быть приобретены в опыте. К ним относятся прежде всего идея бога, идея числа, ряд общих
|
|
|
|
|
|
1 Декарт Р. // Антология мировой философии. Т. 2. С. 249.
114
|
|
|
|
|
|
|
| |
|
|
Скачать 0.5 Mb.