Леонтьев. Леонтьев Лекции по общей психологии. Лекции по общей психологии под редакцией Д. А. Леонтьева, Е. Е. Соколовой москва смысл 2000 А. Н. Леонтьев
 Скачать 3.35 Mb.
|
|
тут тоже есть какое-то вооружение, созданное процессом общественного развития? Разве слово не выполняет роль посредствующего звена, то есть принципиально ору- дийную, инструментальную роль? Разве слово не выступает тоже как универсальное, своеобразное психологическое орудие, превращающее непосредственный психичес- кий процесс в опосредствованный? Л.С.Выготский, желая подчеркнуть опосредство- ванный инструментальный характер психологических процессов у человека, вместо традиционной двучленной схемы «стимул-реакция» (S ? R) предложил схему, в ко- торую введено промежуточное звено «стимул-средство». В соответствии с этой схемой получается, что человек овладевает не только процессами внешнего мира, но и процессами внешнего и внутреннего поведения. Одновременно с идеей об опосредствованном характере психических процессов у человека Л.С.Выготский совершает свой второй шаг, который придает решитель- ность как направлению исследования психики, так и самой идее инструментальнос- ти. Когда мы имеем дело со звеньями, выполняющими инструментальную функцию и входящими в качестве опосредствующих звеньев в психический процесс, то эти звенья как бы открывают особенное, только им свойственное лицо. Они выступают в роли знаков. Так, «узелок на память» является знаком некоторого события, но он, в отличие от языка, не обладает универсальным характером. Другое дело, если мы ис- пользуем зарубки на дереве в качестве письма. Тогда это средство имеет не только инструментальную, но и знаковую функцию. Оно действует не совсем и не только 40 ВВЕДЕНИЕ В ПСИХОЛОГИЮ ЛЕКЦИЯ 5 как инструмент, а как замещающий инструмент, то есть как знак, имеющий значе- ние. Это положение необходимо пояснить. Орудие есть физический предмет, но весь вопрос заключается в том, как этот физический вещественный предмет выступает вместе с приданной ему функцией. Когда мы говорим, например, о молотке, то име- ем в виду не физическую характеристику предмета, а характеристику его значения (предмет для забивания гвоздей). Если вы возьмете молоток и дадите его в руки чело- веку, то он выступит в своем значении, то есть как орудие, но если вы положите тот же молоток в клетку с обезьянами, то молоток утратит свое значение, хотя не утра- тит ничего от своих вещественных свойств. Что же это за мир значений? Выготский отвечает очень просто. Это и есть зна- чения, которые образуют ткань человеческого сознания, а конкретное психическое изучение сознания есть не что иное, как изучение формирования этих значений и процессов, связывающих одно значение с другим, изучение структуры самих значе- ний и структуры систем, которые их образуют. Ну, а потом открылась другая стра- ница, не законченная самим Выготским, а только начатая им: что лежит за этим значением в человеческой жизни. Это проблема проникновения в сознание не толь- ко со стороны значений, но и со стороны мысли. У Л.С.Выготского есть красивая метафора. Он говорит, что в языковом процессе мысль изливается в речь, как обла- ко проливается дождем, и так себя реализует. Тут спрашивается, а что движет этим облаком? И тогда открылась сфера чувств, та сфера внутренней регуляции, которая еще не заключена в самом значении. Это был очень важный вклад. Но и на этом, конечно, не остановилось развитие мысли в новом направлении. Последовали дру- гие шаги. Последовал ряд капитальных работ, выполненных у нас, в советской психологии. Если говорить только о наиболее значимых именах, то я бы назвал сре- ди этих имен имя очень крупного отечественного психолога Сергея Леонидовича Рубинштейна. Я мог бы присоединить к этому имени ряд очень значимых имен, с которыми вы познакомитесь и в ходе нашего курса, и в том разделе истории пси- хологии, который будет касаться современности. Было разработано много новых проблем, которые вообще обходила прежняя психология. Я уже говорил об одной из них. Это проблема конкретно-психологической характеристики человеческого со- знания, этапов его развития. К ним относится также по-новому разработанная про- блема усвоения, «делания своим» достижений человеческой культуры. Процесс ус- воения вовсе не похож на накладывание печати на чистый лист бумаги, на простую проекцию понятий, выработанных обществом и передаваемых с помощью знаковых систем. Это очень сложный процесс, проблема «обучения» с большой буквы. Ины- ми словами, это проблема овладения достижениями человечества отдельным инди- видом, родившимся беспомощным. Проблема обучения охватывает не только «обу- чение» в тесном смысле слова, но и вместе с тем выходит за границы обучения в этом узко-педагогическом значении термина. Это проблема усвоения человеческого отдельным человеком и, вместе с тем, проблема вклада отдельных людей в культу- ру той или иной эпохи, выражающую то или другое общественное устройство. Все это новые страницы. Новые страницы разработаны были и в отношении проблем психологии, физиологии и морфологии мозга. У нас в стране на этой почве развились междисциплинарные направления, например нейропсихология. Надо сказать, что все эти изменения, которые я охарактеризовал лишь схема- тично, опустив очень много важного и существенного, привели к результату, на кото- рый я хотел бы обратить ваше внимание. Я уже говорил, что официальная психология в дореволюционной России развивалась в рамках философии и, по существу, выпол- няла идеологическую функцию. Это относится к философии богословского факульте- 41 ПРОЕКТЫ МАРКСИСТСКИ ОРИЕНТИРОВАННОЙ ПСИХОЛОГИИ та, излагавшейся в многочисленных учебниках психологии для духовных семинарий. Была также и психология второго ранга, экспериментальная подражательная психо- логия, которая отставала от психологии в других странах, идя по пути полного подра- жания исследованиям в этих странах. Я мог бы охарактеризовать старую русскую пси- хологию, за некоторыми исключениями, как провинциальную психологию, которая, в лучшем случае, лишь соучаствовала в событиях, разыгрывавшихся в мировой психо- логии. Такие области психологии, как психотехника, разрабатываемая профессором А.П.Нечаевым, были почти копией с психотехники Т.Мюнстерберга. Психология до- революционной России была подражательной психологией. В конце XIX века на первом международном объединении психологов главны- ми участниками и создателями были представители трех стран: Франции, Германии и России. Если вы прочитаете список членов «патронального» комитета, то не найде- те в нем ни одного из представителей русской официальной психологии, препода- вавшейся с кафедр духовной академии. Вы не найдете ни Нечаева, ни Челпанова, но встретитесь с хорошо известным именем Сеченова, который был одним из органи- заторов международного комитета, и с некоторыми фигурами меньшего значения, такими, как В.Ф.Чиж — представитель медицинской психологии. Таким образом, русскую психологию на первом конгрессе представляли врачи, физиологи, а не офи- циальные психологии. Председателем первого съезда психологов был избран знаме- нитый французский психоневролог Ж.Шарко, который известен широкой публике больше в связи с душем Шарко, а не с его научными открытиями. Центральной фигурой на II Психологическом конгрессе в США в конце 20-х годов вновь были не психологи, хотя на нем уже присутствовали представители нового подхода к психологии (А.Р.Лурия, С.Г.Геллерштейн и др.), а физиолог И.П.Павлов, выступивший с докладом, посвященным проблеме изучения условных рефлексов. Однако со временем статус советской психологии в мировой психологии рез- ко изменился. На международном конгрессе 1954 года, то есть на первом послевоен- ном конгрессе, выступление советских психологов вызвало бурные отклики в зару- бежной научной прессе. Это было первое серьезное столкновение мнений, первое серьезное столкновение разных теоретических подходов к изучаемым проблемам. Че- рез три года после этого конгресса представители советской психологической науки оказались в исполнительном комитете Международного союза психологов. И еще один факт я хочу привести вам исключительно ради того, чтобы вы ощутили послед- ствия перестройки психологической науки, которые произошли за сравнительно ко- роткий срок. В 1966 года на XVIII Международном психологическом конгрессе в Мос- кве собралось 5000 одних только формальных делегатов, а общий состав участников конгресса подходил к 7000 человек, причем 2000 — советские психологи. На предше- ствующем конгрессе в Вашингтоне было только 2000 участников. Итак, конгресс 1966 года прошел под знаком превалирования советской психологической мысли. Он открывался докладом, который был посвящен значению теории отражения для пси- хологии. Этот доклад не стал поводом к простому оспариванию или игнорированию выдвинутых тезисов, а привлек самое серьезное и пристальное внимание. Все эти факты истории свидетельствуют о том, что найденные в начале 20-х годов решения позволили быстро и эффективно продвинуться в понимании природы психического и тем самым привели к изменению статуса советской психологии в ми- ровой психологии. Вам, будущим психологам, нельзя забывать о силе этой теории, этого оружия, благодаря которому отечественная психология вышла в ряды наиболее мощно представленных движений психологической науки среди других стран мира. лекция 6 проблема возникновения психики. раздражимость и чувствительность Н есмотря на проделанный всей предшествующей психологией анализ природы психических явлений и процессов, марксистская психология оказалась сто- ящей перед труднейшими нерешенными проблемами. Проведенная за истекшее вре- мя работа дала возможность сегодня наметить положительное решение многих труд- нейших проблем, касающихся самой природы психических явлений и процессов, привести в известную систему накопленные прежде данные и дать последователь- ное их освещение с новых позиций. Вот это, в общем, и составляет задачу нашего курса общей психологии. Конечно, всякая система знаний может быть изложена, отправляясь от любого капитального научного вопроса. Но я думаю, что нужно на- чинать, так сказать, с начала. Что я имею в виду? Дело в том, что марксизм требу- ет рассматривать изучаемые явления со стороны их возникновения, их развития. Ра- зумеется, это относится в полной мере так же и к тем явлениям, которые мы объединяем в понятие явлений психических, или, еще короче, в понятие психики. Психика, психические явления не существуют как нечто изначально данное. Они имеют историю своего возникновения, историю своего развития, в ходе которого приобретают те формы, которые мы знаем сейчас. Прежде всего это относится к человеку. Вот эти сложные высшие формы, которые мы рассматриваем как формы человеческой психики, как человеческое сознание, и являются продуктом очень длительного процесса развития. И вот одна из коренных проблем психологической науки, обычно говорят — одна из фундаментальных проблем — есть проблема необходимости, с которой эти явления возникают. Это, иначе говоря, проблема первоначального порождения пси- хики — с нее я хотел бы начать изложение курса общей психологии. Как показывает вся ее история, проблема эта чрезвычайно сложна. Ее слож- ность определяется тем, что мы не можем сейчас прямо воспроизвести те события, те изменения, которые привели к порождению, к возникновению первоначальных психических явлений — психики в ее зачаточных формах. Ведь речь идет не о том, чтобы просто допустить возникновение этих явлений, этого особого свойства, а о том, чтобы показать необходимость этого возникновения. А мы не можем воспроиз- вести условия, создающие эту необходимость. Мы, как и в ряде других проблем, вступаем здесь в область построения известных гипотез, то есть предположений, до- пущений, которые мы должны сделать. Только область гипотез — это вовсе не об- ласть фантазий. Это не область произвольных допущений. Это область таких пред- положений, таких допущений, которые имеют свое достаточно прочное научное основание. 43 ПРОБЛЕМА ВОЗНИКНОВЕНИЯ ПСИХИКИ Сложность проблемы, о которой идет речь, приводила постоянно к идеям о том, что эта проблема вообще неразрешима, что никакая научная гипотеза в этой области невозможна. Такая позиция является позицией признания непознаваемости этой проблемы. Или, говоря философским языком, позицией агностицизма. Это не научная позиция. Мы стоим на другой точке зрения: процесс познания не имеет границ, если не считать временных границ. Это не значит, что мы можем на любом этапе истории развития человеческих знаний проникнуть во все области реальности. Это значит, что мы в принципе можем проникнуть в эти очень трудные иногда обла- сти. Проникнуть в них путем построения и проверки делаемых допущений, то есть научных гипотез, путем их развития, обоснования, то есть путем действительно научного поиска, если не сразу, то постепенно приближающего нас к возможности точных научных представлений об этих кажущихся первоначально недоступными областях реальности. Вопрос о том, что порождает первоначально зачаточные формы психики, в силу какой необходимости они возникают, конечно, обсуждался на страницах науч- ной литературы, как философской, так и — биологической. Он обсуждался и в сис- теме психологических знаний. Я не буду сейчас перечислять те допущения, которые при этом выдвигались. Они лишь косвенно отвечали на вопрос о причинах, вызыва- ющих к жизни психические процессы и явления, то есть порождающих то свойство материи, которое мы называем психикой. Новый, последовательно материалистический, марксистский подход позволил выдвинуть гипотезу, которая напрямую отвечала научным требованиям, то есть отправлялась от известного факта и давала более прямое, а не только косвенное, отдаленное, предположительное решение этой сверхсложной проблемы генезиса за- чаточной психики. Гипотеза эта была выдвинута в советской психологии более трид- цати лет тому назад. Я должен заранее отметить, что никакой другой гипотезы, сопоставимой с выдвинутой, до сих пор не существует. Поэтому я ограничусь изло- жением только этой единственной, прямо отвечающей на вопрос, гипотезы. Гипо- теза эта опирается на совершенно фундаментальный биологический факт, сос- тоящий в том, что у достаточно высоко развитых организмов легко наблюдается способность отвечать реакциями (то есть проявление раздражимости) на воздействия двоякого рода. Одни воздействия сами по себе утверждают эту жизнь и возможность ее дальнейшего развития. Назовем их условно биотическими воздействиями. Наряду с этими воздействиями отмечаются и другие, на первый взгляд, очень странные воздействия. Причем их особенность сразу не замечается. Это воздействия, которые сами по себе нейтральны, в том смысле, что прямо от них не зависит под- держание, положительное или отрицательное, жизни организма, что от них прямо не зависит развитие организма или, наоборот, инволюция (обратное развитие) и, следовательно, в конечном счете, разрушение, распад организма. Этот фундамен- тальный факт был достаточно давно отмечен. К примеру, реакция животного на шо- рох, конечно, сама по себе не способна поддержать существование организма. Дело в том, что шорох, то есть обычно малой интенсивности звуковые, акустические вол- ны, не в состоянии прямо участвовать в процессах ассимиляции. Они не изменяют и не воздействуют отрицательно на фундаментальные жизненные процессы обмена веществ. Тем не менее существует огромное множество видов животных, которые от- вечают на воздействия такого рода. Прямого действия нет, существует какое-то не- прямое действие. Потому-то и возникла в ходе эволюции раздражимость по отноше- 44 ВВЕДЕНИЕ В ПСИХОЛОГИЮ ЛЕКЦИЯ 6 нию к стимулам этого рода. Амфибия, излюбленный мной простейший пример, от- вечает на такое воздействие, но, ориентируя свое тело в отношении этих воздей- ствий, амфибия не меняет хода основных жизненных процессов, которые при этом совершаются. Шорох сам по себе не меняет ассимилятивных или диссимилятивных процессов в организме. Возникает вопрос: «Какова биологическая роль раздражи- мости организмов по отношению к такого рода воздействиям?» Нужно сказать, что в известной форме эта идея развивалась крупнейшим фи- зиологом начала двадцатого века Иваном Петровичем Павловым. Он констатировал эту идею, развивал ее в несколько специальном, собственно биологическом, аспек- те и выдвинул, наряду с так называемыми безусловными раздражителями, раздра- жители условные, или сигнальные, что то же самое. Сама по себе пища поддержива- ет организм, но наряду с этим животное реагирует, скажем, на звук метронома, или другой какой-нибудь раздражитель — звонок, свет, мигающую лампочку, зажигаю- щуюся лампочку, которые лишь связаны с пищей той связью, которую Павлов вы- делил как связь условную, или сигнальную. Следовательно, в области исследования даже физиологического аппарата и законов его действия, то есть в области исследо- вания мозга, мы отмечаем то же фундаментальное несовпадение, то же фундамен- тальное различие, только здесь оно выступает с физиологической точки зрения, как различие безусловных, то есть обязательно вызывающих действие организма и обяза- тельно важных для существования организма, раздражителей и раздражителей второ- го рода, то есть раздражителей условных. Правда, это различение не вполне совпада- ет с тем, о котором я только что говорил. Дело в том, что эволюция, действие отбора и наследуемости привело к тому, что некоторые косвенно важные, опосредствую- щие, как мы говорим, жизненные процессы раздражители приобрели безусловный характер. Поэтому в числе безусловных раздражителей следует указать и такие, кото- рые имеют тоже не прямое, но только заранее фиксированное в нервной системе, абсолютное, так сказать, безусловное значение. Таким образом, круг безусловных раздражителей должен быть еще распределен, разделен на два рода безусловных раз- дражителей: одни — собственно прямые с самого начала, изначально прямые, пря- мо поддерживающие ассимилятивно-диссимилятивный процесс, и другие, ставшие обязательными, то есть безусловными, хотя они выполняют не прямую, а косвенную функцию. Вот какое положение. И с точки зрения работы мозга, с точки зрения физиологических законов, управляющих этой работой, безусловные, как их называл Павлов, раздражители первого и второго рода занимают то же самое место в этой механике мозга. Правда, у Павлова есть мысль, что, по-видимому, часть безусловных раздражителей, а мо- жет быть, и большинство из них у высших животных, столь высоко развитых, как, |