плаха. Чингиз Айтматов - Плаха (2010, Детская литература) - libgen.lc. Литература 2010 Copyright оао цкб бибком & ооо Aгентство KнигаCервис
 Скачать 5.18 Mb.
|
|
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 189 нец Мария осмелилась открыть глаза, крик радости вырвался из ее груди — лодка причалила к берегу, точно бы ее ктото привел туда, и крокодил, повер нув назад, уплывал вдаль. Не помня себя, Мария выскочила из лодки и побежала по берегу, плача от потрясения и смеясь от счастья. Она бежала, прижи мая к себе малыша, и все твердила, целуя его и об ливая слезами: «Иисус! Иисус! Ненаглядный мой сыночек! Тебя Отец узнал! Он тебя спас! Это Он тебя спас! Он тебя возлюбил, ты Его возлюбленный сын, Иисус! Ты станешь премудрым, Иисус! Ты будешь Учителем, Иисус! И ты откроешь глаза людям, Иисус! И они пойдут за тобой, Иисус, и ты не отсту пишься от людей никогда, никогда, никогда!» Так, причитая, ликовала «благословенная между жена ми». Так причитала и ликовала она от радости, что чудом спасся Сын Божий, и невдомек ей было, что то было знамение Господне, чтобы люди знали, кто он, подрастающий Иисус, сын плотника Иосифа, скрывшегося ради спасения младенца от Ирода в Египет. Ибо, как только Мария с дитятею выскочи ла из лодки на берег и побежала, лодка кудато ис чезла, уплыла по реке, а женщины, стиравшие белье в реке, сбежавшиеся на ее крик, уверяли потом, что, когда она бежала с малышом на руках, вокруг его головы виднелось золотистое сияние. И все обрадо вались этому. И тронуты были до слез, когда малень кий Иисус, прильнув к матери, крепко обнял ее за шею и, вдыхая материнский дух, сказал: «Мама, когда я вырасту, я поймаю того крокодила за хвост, чтобы он больше не пугал нас!» Все посмеялись сло вам детским, а потом стали припоминать, кто же мог быть хозяином лодки. Тут открылось, что никто в округе того человека не знал и никто его больше ни когда не видел. Плотник Иосиф многие дни пытался разыскать загадочного лодочника, чтобы извинить ся перед ним и возместить ему убыток, но так и не нашел его... Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 190 Вот какая приключилась однажды история с младенцем Иисусом в Египте, и теперь он припом нил ее на Арочной террасе, когда просил прощения у матери за причиняемые ей горе и страдания. «Я с тобой прощаюсь сейчас, мать, — говорил он ей, — не обижайся, если не успею или не смогу обратиться к тебе, когда меня будут казнить. Страшусь я смер ти, и ноги мои холодеют, хотя сегодня так невыно симо жарко. Прости меня, мать, и не ропщи в мой тяжкий час на долю свою. Мужайся. А у меня иного пути к истине в человеках, которые самое тяжкое бремя Творца, нет, кроме как утвердить ее через собственную смерть. Иного пути к человекам не дано. И я иду к ним. Прости и прощай, мама! А жаль, что крокодила того я так и не схватил за хвост. Говорят, они очень долго живут, дватри человеческих века, эти крокодилы. А если бы и поймал, отпустил бы с миром... Пусть себе... И еще вот подумалось, мама, если тот лодочник был ангел в облике старца, может быть, мне суждено свидеться с ним в мире ином... Припомнит ли он тот случай? Слышу шаги, идет мой палач поневоле — Понтий Пилат. Прощай, мать, заранее прощай». Понтий Пилат вернулся на Арочную террасу тем же твердым шагом, каким и покидал ее. Стража тут же удалилась, и опять эти двое остались на террасе один на один. Выразительно глянув на Иисуса, встав шего с места при его появлении, прокуратор понял, что все идет так, как ему хотелось, — жертва сама неуклонно приближалась к последней черте. Однако и в этот раз он решил не рубить сплеча — дело и без того развивалось в нужном направлении. — Ну что ж, как я погляжу, разговор окончен, — сказал Понтий Пилат с ходу. — Ты не передумал? — Нет. — Напрасно! Подумай еще! — Нет! — покачал тот головой. — Пусть будет так, как должно быть. — Напрасно! — повторил Понтий Пилат, хотя и не совсем уверенно. Но в душе дрогнул — его поко Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 191 лебала решительность Иисуса Назарянина. И в то же время он не хотел, чтобы тот отрекся от себя и стал бы искать спасения, просить пощады. И Иисус все понял. — Не сокрушайся, — улыбнулся он смиренно. — Я верю, слова твои чистосердечны. И понимаю тебя. Мне тоже очень хочется жить. Лишь на пороге небы тия человек понимает, как дорога ему жизнь. И мать свою мне жаль — я так люблю ее, всегда любил, с самого детства, хотя и не выказывал того. Но как бы то ни было, наместник римский, запомни: ты мог бы, скажем, спасти одну душу, и на том было бы вели кое тебе спасибо, а я обязан спасти многих и даже тех, которые явятся на свет после нас. — Спасти? Когда тебя уже не будет на земле? — Да, когда меня не будет среди людей. — Пеняй на себя, больше мы к этому разговору не вернемся, — решительно заявил Понтий Пилат, не желая более рисковать. — Но ответь мне на по следний мой вопрос... — сказал он, задерживаясь возле своего кресла, и замолк, задумавшись, нахму рив мохнатые брови. — Скажи мне, ты в состоянии сейчас вести разговор? — добавил вдруг доверитель но. — Если тебе не до этого, не утруждай себя, я не буду тебя задерживать. Тебя ждут на горе. — Как тебе угодно, правитель, я в твоем распоря жении, — ответил собеседник и поднял на прокура тора прозрачносиние глаза, поразившие того силой и сосредоточенностью мысли — будто Иисуса и не ждало на горе то неминуемое. — Спасибо, — также неожиданно поблагодарил вдруг Понтий Пилат. — В таком случае ответь мне на последний вопрос, теперь уж любопытства ради. Поговорим как свободные люди — я от тебя ни в чем не завишу, да и ты теперь, как сам понимаешь, на пороге полной свободы, так что будем откровенны, — предложил он, усаживаясь на свое место. — Скажи мне, говорил ли ты ученикам, приверженцам своим, причем, как ты сам понимаешь, я в твое учение не верю, так вот, говорил ли ты приверженцам своим, Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 192 Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 193 уверял ли их, что, коли тебя распнут, ты на третий день воскреснешь, а воскреснув, вернешься в один прекрасный день на землю и учинишь Страшный суд и над теми, кто сейчас живет, и над теми, кто еще явится на свет, над всеми душами, над всеми поко лениями от сотворения? И что это будет якобы вто рое твое пришествие в этот мир. Так ли это? Иисус странно усмехнулся, как бы говоря себе: вон оно, мол, что, — и, переступая босыми ногами по мрамору, помолчал, точно бы решая для себя, стоит ему отвечать или нет. — Это все Иуда Искариот наговорил? — спросил он насмешливо. — И тебя это очень беспокоит, рим ский наместник? — Я не знаю, кто такой Иуда, но так мне переда вали уважаемые люди, старейшины. Так что ж, все это, выходит, пустые слова? — Думай как хочешь, правитель, — холодно от ветил Иисус. — Никто не навязывает тебе того, что чуждо твоему уму. — Ведь я всерьез, я не смеюсь, — поспешил заве рить прокуратор. — Просто я думаю, что другой та кой возможности побеседовать у нас с тобой уже не будет. Как только тебя отсюда уведут, обратной до роги у тебя не будет. Но для себя я хочу выяснить, как можно после смерти вновь явиться на землю не рождаясь и учинять суд над всеми душами? И где этот суд будет — в небесах или еще где? И как долго должны ждать доверившиеся тебе люди этого дня, чтобы удостоиться вечного покоя? Позволь мне вы сказать вначале, как я на это смотрю. Расчет твой прост: ты рассчитываешь на то, что каждый хочет и на том свете удобной жизни. Ах этот смертный че ловек, и вечното он чегото вожделеет, вечното он чегото жаждет. Так просто заманить его посула ми — и он даже там, в загробной жизни, побежит за тобой, как собака. Но, допустим, пусть будет так, как учишь ты, пророк, но твоя жизнь уже на исходе, продлить ее ты можешь только беседой... Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 194 — Я мог бы и вовсе ее не продлевать. — Но ты же не пойдешь на гору, оставив мой воп рос без ответа. В моем понятии такой уход хуже смерти. — Продолжай. — Так вот, допустим, твое учение верно, тогда скажи: когда наступит тот день второго твоего при шествия? И если ожидание будет длиться долго, не вообразимо долго, то зачем это человеку? Ведь в том, что не исполнится в течение жизни, для него мало проку. А потом, по правде говоря, и представить нельзя, чтобы можно было дождаться такого неве роятного события. Или же ждать надо, слепо веря? И что это даст? Какая в том польза? — Сомнения твои понятны, правитель римский, ты мыслишь грубо, поземному, как учителя твои, греки. Не обижайся на замечание мое. Пока стою я пред тобой, как бренный человек, ты вправе спо рить. К тому же мы с тобой уж очень разные — как вода и огонь. И суждения наши разнятся, с разных концов мы с тобой ко всему подходим. Так вот, о том, что тебя волнует, правитель... То, что второго при шествия ждать придется бесконечно долго, это вер но. В этом ты прав. Когда наступит тот день, никто не может предсказать, ибо это начертано в замыслах Того, кем мир сотворен. То, что для нас продлится тысячелетия, для Него, возможно, одно мгновение. Но суть в другом. Создатель наделил нас высшим в мире благом — разумом. И дал нам волю жить по разумению. Как распорядимся мы небесным даром, в этом и будет история истории людей. Ведь ты не станешь отрицать, наместник римский, что смысл существования человека в самосовершенствовании духа своего, — выше этого нет цели в мире. В этом красота разумного бытия — изо дня в день все выше восходить по нескончаемым ступеням к сияющему совершенству духа. Тяжелее всего человеку быть человеком изо дня в день. А посему — как долго ждать придется того дня, в который ты не веришь, правитель, зависеть будет от самих людей. Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 195 — Вот как! — Понтий Пилат возбужденно вско чил, схватился за спинку кресла. — Постой, постой, чтобы такое от людей зависело — это же неслыхан но! Я, не верующий в твое учение, постичь этого не могу. Если бы люди могли по воле своей удалять или приближать подобное явление, уж не уподобились бы они богам? — Ты в чемто прав, правитель римский, но преж де я хотел бы отделить молву от истины. Молва об истине — великая беда. Молва — как ил в воде, что со временем превращает глубокую воду в мелкую лужу. В жизни всегда так — любую великую мысль, родившуюся на благо людям, достигнутую в прозре ниях и страданиях, молва, передавая из уст в уста, вечно искажает во зло и себе, и истине. Вот к чему и речь веду, наместник, — к тому, что те небылицы, которым ты веришь, есть молва, а истина в другом. — Не хочешь ли открыть ту истину? — Да, попробую. Не буду избегать разговора. К тому же я говорю об этом в последний раз. Так знай, пра витель римский, промысел Божий не в том, что од нажды, как гром в ясную погоду, грянет день, когда Сын Человеческий, воскреснув, спустится с небес пра вить суд над народами, а все наоборот будет, хоть цель и останется та же. Не я, кому осталось жить на рас стоянии перехода через город к Лысой горе, приду, воскреснув, а вы, люди, пришествуете жить во Хрис те, в высокой праведности, вы ко мне придете в неуз наваемых грядущих поколениях. И это будет мое вто рое пришествие. Иначе говоря, я в людях вернусь к себе через страдания мои, в людях вернусь к людям. Вот о чем речь. Я буду вашим будущим, во времени оставшись на тысячелетия позади, в том Промысел Всевышнего, в том, чтобы таким способом возвести человека на престол призвания его — призвания к добру и красоте. В том смысл моих проповедей, в том истина, а не в молве ходячей и не в небылицах всяких, опошляющих высокие идеи. Но путь тот будет наитяг чайшим средь всех для рода людского и бесконечно Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 196 долгим, и этого ты, наместник римский, справедли во опасаешься. Путь этот начнется с рокового дня, с убиения Сына Божия, и в вечном покаянии да пре будут поколения, всякий раз заново содрогаясь цене той, которую я сегодня заплачу во искупление гре ховности людей, во их прозрение и пробуждение в них божественных начал. На то и родился я на свет, чтоб послужить людям немеркнущим примером. Чтоб люди уповали на мое имя и шли ко мне через страдания, через борьбу со злом в себе изо дня в день, через отвращение к порокам, к насилию и кровожад ности, столь пагубно поражающим души, не запол ненные любовью к Богу, а стало быть, к подобным себе, к людям! — Постой, Иисус Назарянин, ты отождествляешь Бога и людей? — В какомто смысле да. И более того, все люди, вместе взятые, есть подобие Бога на земле. И имя есть той ипостаси Бога — БогЗавтра, Бог бесконеч ности, дарованной миру от сотворения его. Навер ное, ты, правитель римский, не раз ловил себя на мысли, что желания твои всегда к завтрашнему дню обращены. Сегодня ты жизнь приемлешь такой, ка кая есть, но непременно хочешь, чтоб завтра было иным, и если даже тебе сегодня и хорошо, все равно желаешь, чтобы завтра было еще лучше. И потому живут надежды в нас, неугасимые, как свет Божий. БогЗавтра и есть дух бесконечности, а в целом — в нем вся суть, вся совокупность деяний и устремлений человеческих, а потому, каким быть БогуЗавтра — прекрасным или дурным, добросердечным или кара ющим, — зависит от самих людей. Так думать позво лительно и необходимо: того желает от мыслящих существ сам БогТворец, и потому о завтрашней жизни на земле пусть заботятся сами люди, ведь каждый из них какаято частица БогаЗавтра. Чело век сам судья и сам творец каждого дня нашего. — Постой, а как же Страшный суд, столь грозно провозглашаемый тобою? Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 197 — Страшный суд... А ты не думал, правитель римский, что он давно уже свершается над нами? — Не хочешь ли ты сейчас сказать, что вся наша жизнь — Страшный суд? — Ты недалек от истины, правитель римский, пройти тем путем, что начинался в муках и терзани ях с проклятия Адаму, через злодеяния, чинимые из века в век одними людьми над другими людьми, по рождающими зло от зла, неправду от неправды, — это, наверно, чтото значило для тех, кто пребывал и пребывает на белом свете. С тех пор как изгнаны родоначальники людей из Эдема, какая бездна зла разверзлась, каких только войн, жестокостей, убийств, гонений, несправедливостей, обид не узнали люди! А все страшные прегрешения земные против добра, против естества, совершенные от сотворения мира, — что все это, как не наказание почище Страш ного суда? В чем изначальное назначение истории — приблизить разумных к божественным высотам люб ви и сострадания? Но сколько ужасных испытаний было в истории людей, а впереди не видно конца зло деяниям, бурлящим, как волны в океане. Жизнь в таком аду не хуже ли Страшного суда? — И ты, Иисус Назарянин, намерен остановить историю во зле? — Историю? Ее никто не остановит, а я хочу ис коренить зло в деяниях и умах людей — вот о чем моя печаль. — Тогда не будет и истории. — Какой истории? Той, о которой ты печешься, наместник римский? Ту историю, к сожалению, не вычеркнешь из памяти, но если бы ее не было, мы оказались бы гораздо ближе к Богу. Я тебя пони маю, наместник. Но подлинная история, история расцвета человечности, еще не начиналась на земле. — Постой, Иисус Назарянин, оставим меня пока в стороне. Но как же ты, Иисус, намерен привести к такой цели людей и народы? — Провозглашением Царства справедливости без власти кесарей, вот как! Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 198 — И этого достаточно? — Да, если бы этого захотели все... — Занятно. Ну что ж, я выслушал тебя внима тельно, Иисус Назарянин. Ты прозреваешь далеко, но не слишком ли ты самонадеян, не слишком ли ты уповаешь на людскую веру, забывая о низменной природе площадей? Ты в этом очень скоро убедишь ся за городской стеной, однако истории тебе не повер нуть никак, эту реку никому не повернуть. Меня же одно удивляет: к чему ты зажигаешь пожар, в кото ром прежде всех сгоришь сам? Без кесарей не может жить мир, не может существовать могущество одних и покорность других, и напрасно ты тщишься навя зать иной, придуманный тобой порядок как новую историю. У кесарей есть свои боги — они чтут не тво его отвлеченного БогаЗавтра, что в бесконечности всех «завтра» лишен определенных границ и принад лежит всем на равных основаниях, как воздух, ибо все, что можно равно дать, то ничто, то малоценно, то пустое, оттогото кесарям и дано владычествовать именем своим над каждым и над всеми. А среди всех кесарей, правящих в мире, достославного Тиберия отличили боги — его держава, Римская империя, простерлась на полмира. И потому под эгидой Тибе рия я властвую над Иудеей и в этом вижу смысл жизни своей, и совесть моя спокойна. Нет выше чес ти, чем служить непобедимому Риму! — Ты не исключение, наместник римский, чуть не каждый жаждет властвовать хотя бы над одним себе подобным. В томто и беда. Ты скажешь: так устроен мир. Порок всегда легко оправдать. Но мало кто заду мывается над тем, что это есть проклятие рода люд ского, что зло властолюбия, которым заражены все — от старшины базарных подметальщиков до грозных императоров, — злейшее из всех зол, и за него однаж ды род человеческий поплатится сполна. Погибнут народы в борьбе за владычество, за земли, до основа ния, до самого корня друг друга изничтожат. Понтий Пилат нетерпеливо вскинул руку, пре рвав речь собеседника: Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 199 — Остановись, я не ученик твой, чтобы благого вейно внимать тебе! Остановись! На словах сокру шить можно все что угодно. Но что бы ты ни предре кал, Иисус Назарянин, напрасны усилия твои. Мир, управляемый властями, не может быть иным. Как он на том стоял, так на том и будет стоять: кто силь нее — у того и власть, и впредь миром будут править сильные. И порядок этот неизменен, как звезды на небе. Их никому не передвинуть. Напрасно ты боле ешь за род людской, напрасно готов спасти его ценою жизни своей. Людей не научат ничему ни проповеди в храмах, ни голоса с неба! Они всегда будут следо вать за кесарями, как стада за пастухами, и, прекло няясь перед силой и благами, почитать будут того, кто окажется беспощадней всех и могущественней всех, и славить будут полководцев и их битвы, где кровь хлынет потоками во имя владычества одних и покорения и унижения других. В том и будет доб лесть духа, воспетая, передаваемая из поколения в поколение, в честь того будут возноситься знамена и звучать трубы, кровь будет вскипать в жилах, будет приноситься клятва — ни вершка чужим не отда вать; и от имени народа будут возводиться в необхо димость военные действия, воспитываться нена висть к врагам отечества: пусть собственный царь процветает, а другого задавить, поставить на коле ни, поработить вместе с народом его, а землю от нять, — да в этом же вся сладость жизни, весь смысл бытия с незапамятных времен, а ты, Назарянин, хочешь все это осудить, проклясть, ты славишь убо гих и бессильных, ты благости повсюду хочешь, за бывая при этом, что человек — зверь, что он не мо жет без войн, как плоть наша не может без соли. Подумай, в чем твои ошибки и заблуждения, хотя бы в этот час, перед тем как тебе идти с конвоем на Лысую гору. А на прощание я скажу тебе: ты видишь корень зла во властолюбии великом людей, в поко рении земель и народов силой, но этим ты только усугубляешь свою вину, ибо кто против силы, тот против сильных. Не иначе как намекаешь ты на |