Билеты античная литра. Билеты, античная литература (1 семестр). Литература Древней Греции общая характеристика, периодизация
 Скачать 458.57 Kb.
|
|
Но надежды ее напрасны. Венера жестоко насмехается над несчастной невесткой и даже избивает ее. Богиню, кроме всего, бесит уже сама мысль о перспективе стать бабушкой: она собирается помешать Психее родить дитя, зачатое от Амура: «Брак ваш был неравен, к тому же, заключённый в загородном поместье, без свидетелей, без согласия отца, он не может считаться действительным, так что родится от него незаконное дитя, если я вообще позволю тебе доносить его». Затем Венера даёт Психее три невыполнимых задания (ставшие затем «вечными сюжетами» мирового фольклора). Первое из них — разобрать несметную кучу ржи, пшеницы, мака, ячменя, проса, гороха, чечевицы и бобов — Психее помогают выполнить муравьи. Так же, с помощью добрых сил природы и местных божеств, справляется она и с остальными повинностями. Но и Амур тем временем страдал в разлуке с любимой, которую уже простил. Он обращается к своему отцу Юпитеру с просьбой разрешить этот «неравный брак». Главный Олимпиец созвал всех богов и богинь, велел Меркурию немедленно доставить Психею на небо и, протянув ей чашу с амброзией, сказал: «Прими, Психея, стань бессмертной. Пусть никогда Купидон не отлучается из объятий твоих и да будет этот союз на веки веков!» И была сыграна на небе свадьба, на которой весело плясали все боги и богини, и даже Венера, уже к тому времени подобревшая. «Так надлежащим образом передана была во власть Купидона Психея, и, когда пришёл срок, родилась у них дочка, которую зовём мы Наслаждением». Впрочем, Зевса можно понять: во-первых, он был не совсем бескорыстен, ибо за согласие на этот брак попросил Амура подыскать ему на Земле очередную красавицу для любовных утех. А во-вторых, как мужчина, не лишённый вкуса, он понимал чувства сына... Этот трогательно-трагический рассказ Луций услышал от пьяной старухи, которая вела хозяйство в пещере разбойников. Благодаря сохранившейся способности понимать людскую речь, превращённый в осла герой узнал множество и других удивительных историй, ибо почти непрерывно находился в пути, на коем попадалось ему немало искусных рассказчиков. После множества злоключений, постоянно меняя хозяев (преимущественно — злых и лишь изредка — добрых), Луций-осел в конце концов спасается бегством и оказывается однажды на уединённом Эгейском побережье. И тут, наблюдая рождение Луны, восходящей из моря, он вдохновенно обращается к богине Селене, носящей множество имён у разных народов: «Владычица небес! Совлеки с меня образ дикого четвероногого, верни меня взорам моих близких <…> Если же гонит меня с неумолимой жестокостью какое-нибудь божество, пусть мне хоть смерть дана будет, если жить не дано!» И царственная Исида (египетское имя Селены-Луны) является Луцию и указывает путь к спасению. Не случайно именно эта богиня в античном мире всегда связывалась со всеми таинственными действами и магическими превращениями, ритуалами и мистериями, содержание коих было известно лишь посвящённым. Во время священного шествия жрец, заранее предупреждённый богиней, даёт несчастному возможность наконец вкусить розовых лепестков, и на глазах восхищённо-экзальтированной толпы Луций вновь обретает человеческий облик. Приключенческий роман завершается главой, посвящённой религиозным таинствам. И происходит это вполне органично и естественно (ведь речь все время идёт о превращениях — в том числе и духовных!). Пройдя через серию священных обрядов, познав десятки таинственных посвящений и в конце концов возвратившись домой, Луций вернулся и к судебной деятельности адвоката. Но в более высоком звании, чем был ранее, и с добавлением священных обязанностей и должностей. Сюжет «Золотого осла» - не изобретение Апулея. Лукиан «Лукий, или осел» - аналогичный двигатель сюжета. Была еще и греческая версия, которая также носила название Метаморфозы. Автором был Лукий из Патр («Библиотека» Фотия). Метаморфозы Апулея местами почти дословно совпадают с Лукианом. Однако – во всем виноваты лирические отступления, описания, вставные новеллы – оно выросло до 11 книг, причем последняя сообщает всему произведению серьезный характер. (В самом делении романа на одиннадцать книг содержится намек на его концепцию: для готовящихся посвятиться в таинства Исиды десять дней служили подготовкой к одиннадцатому - дню посвящения в мистерии). У Лукиана концовка насмешливо-издевательская. Главный вопрос связан с тем, в каких отношениях находятся между собой эти произведения. Ответа до сих пор нет. Наиболее вероятно – и Лукиан, и Апулей позаимствовали сюжет Лукия. Лукиан сокращал источник, а Апулей – расширял. Он сам говорит, что черпает из греческого источника. У Лукиана нет некоторых подробностей, кт есть у Апулея. Еще один вопрос – об автобиографичности. Стремление исследователей отождествить автора и рассказчика обусловлен эгонарративной формой. Правда, это почти непременная традиция жанра романа (в Сатириконе то же самое). Все это связано с традициями жанра диалога Платона и Ксенофонта. Спасается Луций, когда он обращается к Исиде, а она появляется из моря и заставляет его служить ей. Он возвращается домой, преисполненный благодарности к богине. После неожиданного возвращения всех его вещей, слуг, лошадей он еще усерднее придается своим религиозным обязанностям, укрепляется в желании принять посвящение. Он отправляется в Рим и принимает посвящение, так кончается роман. У Лукиана все гораздо проще: осел в театре перед представлением случайно видит у кого-то розы, он их жрет, потом сбегает от толпы, которая очень удивлена этим фактом, и отправляется к местному магистрату. За ним (бывшим ослом) приезжает брат. Но прежде чем – он видится с женщиной, которую оприходовал, будучи ослом. Он надеялся, что она полюбит его еще больше, но увы. Эти разные концовки отражают писательскую индивидуальность и идейную направленность. В 11й книге Апулея очевидно меняется тон. Она отражает идею нравственного очищения, духовного обновления, доказывает, что Апулей хотел придать определенный нравственный и религиозный смысл. Т.к. у Лукиана её не было – скорее всего, у источника её тоже не было. В последней книге начинают стираться грани между героем и автором. Сюжет получает аллегорическое истолкование. В античном сознании осел – не символ глупости или упрямства, а символом похоти, связанным с культом плодородия. Т.е. Луций в начале романа только внешне был человеком, а внутренне – ослом с античной точки зрения. И только пройдя многочисленные испытания, внутренне преобразившись, Луций может стать обратно человеком. Кроме того, пребывание его в шкуре осла становится аллегорией чувственной жизни вообще – в финале жрец об этом прямо говорит. Кроме того, тут скрывается и второй порок – любопытство, желание самовольно проникнуть в тайны сверхестественного. Если человек ведет такую жизнь, судьба его за это накажет. Чувственный человек – раб слепой судьбы. Тот, кто это качество преодолел – «справляет победу над судьбой». «Тебя приняла под свое покровительство другая судьба, но уже зрячая». Это противопоставление отражается на всем построении романа. Сначала его внешний вид и духовная сущность пришли в соответствие, а потом его уже не преследует судьба – он становится человеком по воле богини, а не по воле случая. Далее его жизнь движется планомерно от низшей ступени к высшей. Именно жизненный путь героя и является сюжетом этого романа. Изображению этого жизненного пути присущи две особенности, кт определяют в т.ч. хронотоп. Во-первых, жизненный путь дан в оболочке метаморфозы – причем не только в основном сюжете, но и во вставной новелле про Амура и Психею. Она – «вариант» основного сюжета. Фольклорные истоки. На античной почве метаморфоза проделала очень сложный, развлетвленный путь развития. Одно из на этом пути – греческая философия, где идея превращения наряду с идеей тождества играет громадную роль, причем существенная мифологическая оболочка этих идей сохраняется очень долго. Другое ответвление этой идеи – культовое развитие идеи метаморфоз в мистериях, особенно в Элевсинских. Античные мистерии в дальнейшем все более и более подвергались влиянию восточных культов. В них формы – специфические. Сюда же обычно относят начальные формы христианского культа. Грубые магические формы культа – туда же (шарлатаны там всякие). 1-2 век – знак эпохи. Третье «ответвление» - в фольклоре. До нас оно всё не дошло, но его существование известно по отражению в литературе. Амур и Психея – оно. Четвертое – развитие идей метаморфоз в самой античной литературе. Очевидно, что оно проходит не без воздействия трех других путей развития этой идеи. Например, влияние мистерий элевсинской традиции на греческую трагедию – неоспоримо. В мифологической оболочке метаморфозы содержится идея развития – причем не прямолинейного, а скачкообразного. Это определенная форма временного (ударение на предпоследний) ряда. Но состав этой идеи сложный, неоднородный, из него развертываются временные ряды различных типов. У Апулея метаморфоза приобретает все более частный, изолированный, прямо магический характер. От её былой широты и силы почти ничего не остается. У Апулея метаморфоза стала изображением частной человеческой судьбы в её отрыве от космического исторического целого, но все же благодаря влиянию всех остальных ответвлений эта идея сохраняет еще много энергии для охвата хотя бы одного жизненного пути (то есть целое) в основных его переломных моментах. В этом её значение для жанра. Сам генезис ослиной метаморфозы тоже сложен. Этот вопрос тоже не решен. Есть неоплатоническая трактовка, религиозная… В целом метаморфоза как процесс – это то, как человек становится другим. Разные образы одного и того же человека, объединенные в нем как разные этапы его жизненного пути. Здесь еще нет становления личности в точном смысле, но уже есть кризис и перерождение. Этим определяются отличия сюжета Апулея от сюжета греческих романов (где события не влияли на человека). События, изображенные Апулеем, определяют всю жизнь героя – хотя биографической жизни в целом мы не видим. В этом романе изображается несколько образов человека, которые разъединены кризисами и перерождениями. В основном сюжете Апулей дает три образа Луция: до, во время и после (очищенный и обновленный). В параллельном сюжете даются два образа Психеи: до очищения искупительными страданиями и после них. Здесь путь развития более последователен. То есть это не бесследное время греческого романа («временное зияние»), оно оставляет след в самом человеке и в его жизни. Но вместе с тем – оно все-таки авантюрное, т.к. – время исключительных, необычных событий. События эти тоже определяются случаем и характеризуются разной разновременностью и одновременностью. Однако в данном случае эта логика случая подчинена иной, высшей логике, над ней стоящей. Власть случая ограничена. Случай действует только в пределах отведенного ему места: начинается всё неслучайно (в отличие от греческого авантюрного романа); герой сам запускает механизм, где случай будет уже ведущим. Инициатива здесь еще не положительно-творческая, а инициатива ошибки, вины, заблуждения. Этому соответствует первый образ героя – юный, легкомысленный, необузданный и пр. человек. Он навлекает на себя беду сам. Первое звено авантюрного ряда – характер героя. Но и завершение всего авантюрного ряда – тоже не случай: Луция спасет Исида. Она не выступает в роли deus ex machinа – она руководительница Луция, она требует от него аскезы, очистительных обрядов и т.д. Т.е. первое и последнее звенья цепи авантюр лежат вне власти случая. Это меняет и сам характер цепи авантюр. Цепь авантюр становится действенной. Ряд пережитых авантюр приводит не к простому подтверждению его тождества с самим собой, но к рождению нового образа. Во власть слепой судьбы Луций отдается по собственной вине. Отчетливо раскрывается и сам смысл слепой судьбы: роковое возмездие и путь к настоящему блаженству. То есть и у случая оказывается смысл. «Слепая судьба вела Луция, сама того не ведая» - то есть авантюрный ряд=наказание+возмездие. Он управляется уже совершенно иной, не авантюрной логикой. Он определяет, прежде всего, саму метаморфозу. Во-вторых – этот ряд зависит от причинной необходимости. За виной и необходимостью следует возмездие. Что логично. Кроме того, необходимость – не механистическая, а человеческая – тоже определяется характером самого героя. Возмездие так же необходимо – оно=очищающая сила. То есть основа всего этого ряда – человеческая ответственность. Кроме того, человек здесь – приватный и изолированный. Действенность этого ряда ограничивается образом самого человека и его судьбы. На окружающем пространстве он никаких следов не оставляет. Связь человека и мира носит внешний характер. Человек переживает метаморфозу совершенно независимо от мира, который остается неизменным. Основной временной ряд романа – замкнут, изолирован. Однако в романе есть бытовое время, и в этом проявляется еще одна особенность изображения жизненного пути в метаморфозах. Первая – что он сливается с «реальным» путем странствия. Это что-то типа реализации метафоры. В основной раме сюжета – эпизоды с рассказами и сказка об Амуре и Психее, которая заняла более двух книг. Рассказы эти, вполне возможно, существовали в сборниках новелл (Аристид из Мелета – Мелетские рассказы, например). Они широко использовались в литературе. В Сатириконе тоже есть. Некоторые рассказы Апулея имеют сходство с историями, рассказанными другими античными авторами. (Интересно: там есть одна вставная новелла, сюжет которой почти полностью повторяет миф о Федре и Ипполите и соответствующую трагедию Еврипида) В целом Метаморфозы насчитывают около 16 вставок с новеллами: Аристомен о Сократе (что-то там про колдунью). Телефрон – стерег покойника и лишился носа и ушей. Серия разбойничьих рассказов и т.д. Вставные новеллы образуют циклы, тематически соотнесенные с повествованием о Луции; так, тем его частям, которые предваряют превращение, сопутствуют новеллы о колдовстве, а рассказ о жизни Луция в плену у разбойников и непосредственно после бегства от них перемежается новеллами о разбойниках. «Метаморфозы» написаны в стилистических традициях риторической прозы, в цветистой и утонченной манере. Стиль вставных новелл более прост. Особняком стоит сказка об Амуре и Психее. Во-первых, её значение проявляется даже на формальном уровне – она расположена в центре романа и занимает почти две книги. Во-вторых, сюжет сказки параллелен основному сюжету роману: Психея тоже страдает из-за своего любопытства и наказана за него же. Она проходит испытания, итогом которых становится брак с Амуром, рождение дочери, вознесение на Олимп. Трактовка сказки неоднозначна, существует множество точек зрения. Две крайности – что это просто сказка о доброй женщине или что это чистой воды аллегория, изображающая в неоплатоническом духе страдания и очищение души (Психея по греч. – душа). Но, как обычно, д.б. золотая середина. С одной стороны, это – первый образец литературной сказки. Здесь есть все признаки сказки как жанра (есть зачин – некогда жили…; установка на вымысел; попадание в чужой мир; и т.д.) В отличие от обычных волшебных сказок там есть явные приметы современной Апулею действительности и есть сатирический элемент (боги так изображаются). В общем, иносказание – не единственный её смысл. Она многофункциональна. Трактовка д.б. сложнее и неоднозначнее. С другой стороны – имя героини и параллель с основным сюжетом говорит о том, что нравственный смысл тут тоже есть. Обычно его возводят к тчк зрения о душе неоплатоников. |