римское право. Литература по гуманитарным и социальным дисциплинам для высшей школы и средних специальных

• Название: Литература по гуманитарным и социальным дисциплинам для высшей школы и средних специальных
• Анкор: римское право
• Дата: 14.12.2022
• Размер: 6.24 Mb.
• Имя файла: Avtonomov_V__Ananin_O__Makasheva_N_-_Istoria_ekonomicheskikh_uch.doc
• Тип: Литература; #845020
• страница: 12 из 74

Основы теории экономических кризисов

Кризисы перепроизводства — одно из самых ярких свидетельств противоречивости капитализма - не могли не привлечь пристально­го внимания Маркса. Постоянство, с которым они повторялись в се­редине XIX в., и социальные потрясения, которыми они сопровож­дались, служили для Маркса свидетельством того, что капитализм как носитель общественного прогресса себя исчерпал и эпоха его господ­ства подходит к концу.

Анализ различных аспектов экономических кризисов можно най­ти во многих работах Маркса, в том числе но всех томах «Капитала». Хотя эти разбросанные фрагменты так и остались, по выражению Й. Шумпетера, «ненаписанной главой» в теоретическом наследии

² См.: Johnson L._: Gramm W. nnd Hoass D. The falling rate of profit debate in Marx, alternative lines of interpretation // Caravale G.F.(ed.) Marx and Modern EconomicAnalysis.Vol.il Aldershot, E!gar,I99i.

122

Маркса , впоследствии они стали отправной точкой для многих ис­следователей темы экономических кризисов и циклов.

Эта тема, так же как тема технического прогресса, относилась к числу крайне неудобных для классической школы. Истинным предметом теории в глазах экономистов-классиков была экономи­ка в состоянии «покоя», или долгосрочного равновесия, — мир «ес­тественных иен». Даже когда речь заходила об экономической ди­намике, подразумевалось прежде всего изменение характеристик этого равновесного состояния под воздействием внешних естест­венных причин, таких, как плодородие почвы и демографические тенденции. Непосредственным теоретическим выражением этой позиции был закон Сзя, котррый попросту постулировал равнове­сие на макроуровне при сознательном абстрагировании от его на­рушений как от чего-то случайного и потому не составляющего предмет науки.

Исходная позиция Маркса была более гибкой: важно не только осмыслить условия, при которых спрос и предложение на макроуров­не могут поддерживаться в сбалансированном состоянии (теория вос­производства), но и выявить те системные, внутренне присущие ка­питализму факторы и механизмы, которые препятствуют движению экономики по траектории сбалансированного роста. К решению этой задачи Маркс подходил с нескольких сторон.

Во-первых, на всем протяжении «Капитала» он тщательно отсле­живает «узкие места» капиталистического хозяйственного механиз­ма — все, что может нарушить нормальный ход воспроизводственно­го процесса. Так, сопоставляя натуральный (бартерный) обмен с де­нежным, Маркс сразу же обращает внимание на то, что в этом случае между продажей и покупкой появляется разрыв во времени, и это создает возможность экономического кризиса. Вводя, далее, в ана­лиз кредитные отношения, он не забывает вернуться к этой теме, от­мечая, что развитие кредита увеличивает этот временной разрыв и повышает вероятность кризиса. Переходя от индивидуального капи­тала к общественному, Маркс обращает внимание на переплетение и взаимозависимость оборота индивидуальных капиталов и фиксирует этот момент как фактор, усугубляющий разрушительный характер возможного кризиса.

Во-вторых, Маркс пытается проследить внутреннюю логику раз­вертывания экономического кризиса. Ключевую роль играют при этом три положения:

³ Schumpeter J.A. History of Economic Analysis NY- Oxford University Press, 1954. P. 747, 1131.

123

• 
  зависимость инвестиционной активности от нормы прибыли;
  

• 
  обратная зависимость между уровнем заработной платы и нор­
  мой прибавочной стоимости (прибыли);
  
• 
  наличие «резервной армии труда», т.е. постоянное превышение
  предложения над спросом на рынке рабочей силы.
  

Логику рассуждений Маркса можно реконструировать следую­щим образом:

а) период экономического подъема характеризуется наличием
стимулов к накоплению капитала и, следовательно, растущим спро­
сом на рабочую силу, который ведет к сокращению безработицы, по­
вышению заработной платы и снижению нормы прибыли ;

б) подъем обрывается кризисом перепроизводства, когда падение
нормы прибыли достигает такой точки, что стимулы к накоплению
капитала перестают действовать и чистые инвестиции прекращают­
ся; кризис проявляется в резком падении совокупного спроса, преж­
де всего инвестиционного;

в) кризис ведет к резкому увеличению «резервной армии» и как
следствие падению реальной заработной платы, а также снижению
цен и обесцениванию накопленных капитальных запасов;

г) снижение зарплаты и обесценение запасов в свою очередь вы­
зывают повышение нормы прибыли, что восстанавливает стимулы к
накоплению капитала, возвращая ситуацию к исходной точке.

Подобный воспроизводственный цикл позволил Марксу совме­стить в единой теоретической схеме идею регулярности воспроизвод­ственного процесса с идеей системной обусловленности экономичес­ких кризисов.

В-третьих, Маркс обратил внимание на то, что, раз начавшись, подобный цикл закономерно приобретает повторяющийся, регуляр­ный характер, поскольку получает материальную основу в виде цик­ла обновления основного капитала. Кризис синхронизирует выбытие оборудования, а с началом фазы подъема аналогичным образом со­здает условия для его новых единовременных массовых закупок и, соответственно, синхронизации процессов его изнашивания, после­дующего выбытия и новых массовых закупок. Выделение материаль­ной основы 10-летних циклов развития производства при капитализ­ме - важное теоретическое достижение Маркса.

⁴ В связи с этим Маркс критиковал так называемую теорию недопотреб­ления, объясняющую кризисы недопотреблением масс, — в такую теорию явно не вписывался тот факт, что перед началом кризиса заработная плата имеет тенденцию к росту и положение рабочих наиболее благоприятно (см.: Капитал. Т. 2. Гл. 16 (III).

124

3. Политэкономия - наука о производственных отношениях

Отчуждение труда

Главный конфликт капитализма Маркс определил для себя еще до того, как приступил к интенсивным занятиям экономикой. Соб­ственно, стремление объяснить его и было важнейшим побудитель­ным мотивом к таким занятиям. Проблему, ставшую центральной в его творчестве, Маркс четко сформулировал, когда ему было 26 лет, — в работе, известной под названием «Экономическо-философскиеруко­писи 1844 года». Это была проблема отчуждения труда.

«Отчуждение» — понятие гегелевской философии. Непосредст­венно Маркс заимствовал его у своего современника немецкого фи­лософа-гегельянца Л. Фейербаха, который использовал это понятие при анализе религиозного сознания. По Фейербаху, религия — про­дукт творческого воображения человека. Но, будучи однажды приду­манными, боги затем начинают «жить» собственной жизнью — ста­новятся предметом веры, обретают сиоих служителем; те в свою оче­редь организуются в церковную иерархию, обзаводятся землями, иму­ществом и банковскими счетами. В результате религия, будучи сама продуктом человеческой фантазии, обретает власть над сознанием лю­дей. Это превращение продукта в нечто господствующее над его твор­цом Фейербах и называл отчуждением.

Маркс увидел здесь аналогию с социально-экономическими яв­лениями, а именно с отношениями между трудом и капиталом. Как и почему богатство общества, его прогресс — все то, что создано тру­дом человека, — оказывается чуждым, часто враждебным самим ра­бочим? Почему, например, фабричный труд (наиболее производитель­ный во времена Маркса) действовал на рабочих отупляюще, превра­щая их в простой придаток машин; почему замена ручного труда ма­шинами нередко оборачивалась л ишь ростом безработицы; наконец, почему созданное человечеством материальное и культурное богат­ство находится в частной собственности меньшинства, тогда как его действительные творцы — трудящиеся лишены не только контроля над ним, но часто и доступа к нему?

Анализируя этот процесс отчуждения, Маркс начинаете просто­го: рабочий трудится на фабрике, но продукт фабрики принадлежит i te ему, а владельцу средств производства — капиталисту. Продукт труда оказывается чужим для его создателя - это первая, простейшая фор­ма отчуждения труда. Но вслед за этим чужой и чуждой рабочему ста-

1S5

новится и его собственная производственная деятельность - он не заинтересован втом, что делает; его труд вынужденный, он приходит на фабрику только для того, чтобы заработать себе на жизнь. Эта жизнь начинается для него лишь за воротами фабрики. В результате происходит еще одно превращение: рабочий не воспринимает свой фабричный труд как нечто значимое, как свое участие в созидании общественного богатства. Это ведет к утрате общественного, обще­культурного смысла человеческой деятельности. Тем самым жизнь человека как полноправного представителя человечества или, по вы­ражению Маркса, родовая жизнь человека — низводится до роли сред­ства для поддержания его индивидуальной жизни.

Всеобщее отчуждение рабочего от окружающего его общества со­ставляет главную тему экономических исследований Маркса. «Капи­тал» — это развернутый ответ на вопросы, поставленные им в теории отчужденного труда. В своей теории эксплуатации труда Маркс про­слеживает всю «историю» прибавочной стоимости: каким образом она формируется из продукта труда, как она возвращается в производст­во в виде нового капитала и как замыкается этот цикл «самовозраста­ния» капитальной стоимости. Маркс показывает, что «самовозраста­ние» капитала — это особая, присущая капитализму форма общест­венного прогресса. В ее рамках собственник капитала не только по­лучает власть над трудом нанятого им рабочего, но и подчиняет сво­им целям сами условия его труда и найма: технологию и организа­цию производства, направленность технического прогресса, даже характер потребительского спроса. Извлечение прибыли становится самоцелью, подчинение труда капиталу приобретает устойчивый все­сторонний характер.

Товар как вещное отношение

Отчуждение, власть, господство и подчинение — темы, необыч­ные для классической политической экономии, и в то же время цен­тральные для Маркса. Именно с их разработкой связана специфика марксистской политической экономии как теории, имеющей свой осо­бый предмет — производственные отношения.

Первоначально свой подход Маркс демонстрирует при анализе товара как элементарной формы богатства в рыночной экономике. На примере понятия «товар» Маркс выделяет три уровня рассмотре­ния экономических явлений.

Первый уровень — физическое бытие товара. Для обыденного со­знания всякий товар — это прежде всего некоторая полезная вещь, конкретная потребительная стоимость. Изготовление (заготовка) та-

126

ких вещей — конкретные технологические процессы, будь то сбор лес­ных ягод, выпечка хлеба, отливка металла или постройка дома. В лю­бом случае это процесс труда, или, по определению Маркса, «целесо­образная деятельность для созидания потребительных стоимостей, все­общее условие обмена веществ между человеком и природой, вечное ес­тественное условие человеческой жизни» .

Второй уровень рассмотрения товара — стоимостный. В этом слу­чае отдельный товар выступает уже не сам по себе - он понимается как составная часть совокупного продукта труда общества. Как стои­мости все товары соизмеримы независимо от их натуральной фор­мы. Величина их стоимости определяется количеством труда, затра­ченного на их производство. Данный подход — не что иное, как ри-кардианская трудовая теория стоимости, наиболее совершенная для своей эпохи попытка осмыслить внутреннюю взаимосвязанность ры­ночного хозяйства. Но как мы уже знаем (см. гл. 4), это была теория «естественного состояния», т.е. теория, описывающая мир, в кото­ром труд распределен между различными видами производств про­порционально, товары обмениваются на рынке в соответствии с их стоимостями, а затраты труда разного вида и качества сведены к еди­ной мере. Короче говоря, отношения между людьми (товаропроиз­водителями) представлены здесь как технологически взаимно согла­сованные отношения их продуктов, а отношения между основными классами общества — как соотношение долей общественного продук­та. Вспомним, что долгосрочная динамика нормы прибыли у Рикар-до определяется изменением именно технической пропорции — рос­том удельных затрат в земледелии. Эту же систему жестких пропор­ций явно имеет в виду и Дж.Ст. Милль, когда пишет о независимости законов производства от воли людей.

Экономисты-классики знали, что в хозяйственной практике тео­ретические предпосылки, как правило, не соблюдаются, но они ве­рили, что «естественное состояние» — это точка устойчивого равно­весия, к которой силы рыночной конкуренции подталкивают реаль­ную экономику. Сам механизм рыночной конкуренции был интере­сен для них лишь постольку, поскольку он подтверждал, как предпо­лагалось, их веру в «естественное состояние», а следовательно, и зна­чимость их теории.

Согласно Марксу, оба эти уровня рассмотрения товара недоста­точны, так как они применимы к продукту труда при любом типе об­щества и не отражают специфику товара как предмета рыночного обмена, В дополнение к этим подходам Маркс развивает принципи-

' Маркс К Капитал. Т 1// Маркс К., Энгельс Ф Соч.2-еизд Т. 23. С. 195.

127

ально иной взгляд на товар, представляя его как производственное отношение между людьми. Его трактовка товара включает два аспек­та, которые можно условно назвать структурным и функциональным.

В структурном аспекте взаимоотношения тонаропроизводителей Маркс противопоставляет отношениям между участниками произ­водства и нерыночных экономиках. В любом обществе производство совокупности благ, удовлетворяющих человеческие потребности, складывается из определенного набора взаимосвязанных трудовых функций. Соответственно, в любом обществе возникает задача ко­ординации этих функций, прежде всего пропорционального распре­деления между ними совокупного рабочего времени. В гипотетичес­ком хозяйстве Робинзона на необитаемом острове эта задача своди­лась бы к распределению его собственного времени, а ее решение было бы в его исключительной иоле. В феодальном поместье и пат­риархальной крестьянской семье аналогичные трудовые функции распределялись между разными людьми, так что координация функ­ций перерастала в координацию их исполнителей. Впрочем, в обоих случаях, как и у Робинзона, координатором выступала единая воля, будь то хозяина-феодала или главы семьи. Но здесь уже в отличие от хозяйства Робинзона воля координатора была отделена от воли ко­ординируемых, и между участниками лроизиодства складывались определенные общественные отношения, будь то отношения господ­ства и подчинения между феодалом и его крестьянином или отноше­ния семейного старшинства в крестьянском хозяйстве. И я том и в другом случае речь шла об отношениях личной зависимости, устано­вившихся до и независимо от выполнения их участниками каких-либо производственных функций.

Иначе обстоит дело в обществе товаропроизводителей. Здесь, как и в предшествующих случаях, труд каждого товаропроизводителя — это звено в общественном разделении труда, частица совокупного общественного труда, поэтому каждый товар изначально предназна­чен для продажи, и каждый товаровладелец жизненно заинтересован в его обмене на другие товары, удовлетворяющие его собственные потребности. Однако в этом случае разделение труда не подкрепля­ется какой-либо координирующей волей. Речь идет об отношениях людей-атомов, лично друг от друга не зависящих, как правило, даже незнакомых. Единственный и непременный посредник в таких от­ношениях — товар. Координация деятельности осуществляется здесь лишь косвенно и задним числом, после того как произведенные то­вары вынесены на рынок. Именно в этом смысле продукт, принима­ющий форму товара, предполагает особые отношения между участ-

128

пиками производства — отношения атомизированных частных произ­водителей. Это структурный аспект товарного отношения.

Мысль Маркса не сводится ни к банальному выводу, что рынок — необходимый механизм координации в условиях разделения труда, ни к столь же банальному наблюдению, что рыночная конкуренция имеет стихийный характер. Главный тезис Маркса состоит в том, что I) обществе товаропроизводителей производственные отношения за­кономерно принимают форму вещных отношений (в противовес лич­ным отношениям в прежних типах хозяйства). Причем речь идет во-асе не о стандартном приеме экономистов-классиков, сводивших отношения людей к соотношению их продуктов. Вещи в данном слу­чае - не представители людей, а активные посредники в их взаимоот­ношениях. В этом случае товарное отношение рассматривается в ас­пекте его функционирования в процессе рыночной конкуренции.

Интерес к механизму рыночной конкуренции был характерен не только для Маркса. Инициаторы маржиналистской революции (см. гл. 10), приведшей в конечном счете к формированию современ­ной микроэкономики, также стремились к теоретическому осмысле­нию этого явления. Однако их главный интерес был связан с процес­сом формирования рыночных цен, тогда как Маркс фокусировал вни­мание на другой стороне дела — на динамике отношений между са­мими товаропроизводителями. Колебания спроса и предложения, ве­дущие к установлению равновесной цены, сопровождаются драма­тическими процессами расслоения производителей: обогащением од­них, массовыми разорениями других. Именно в этих процессах вещи (товары) как бы отделяются от их владельцев и начинают жить собст-иенной жизнью: в рыночную конкуренцию вступают не сами товаро­владельцы — только их товары. Судьба же товаровладельцев стано­вится всего лишь ставкой в этой конкурентной борьбе. Маркса по­стоянно интересует вопрос о том, насколько устойчивы выявленные им производственные отношения, каковы механизмы, которые их за­крепляют в динамичной хозяйственной среде или, напротив, подры-нают, предопределяя направленность их эволюции или трансформа­ции. Так, говоря об обществе товаропроизводителей, Маркс часто от-[алкивается от гипотезы простого товарного производства - эконо­мического строя, в котором каждый товаропроизводитель создает свой продукт собственным трудом. Анализ этого гипотетического с гроя дает Марксу пример неустойчивой системы производственных отношений. В таком обществе те, кто в результате расслоения обога­тился, не смогли бы развивать свое производство без привлечения дополнительной рабочей силы, а те, кто разорился, оказались бы про-

5 История экономических учений 129

сто без средств существования. Только возможность покупать допол нительную рабочую силу—для первых, и возможность ее продавать ■ для вторых открывает путь к разрешению противоречия на почве рыночного хозяйства. Но это значит, что производственные отноше­ния, складывающиеся между однородными контрагентами-товаропро­изводителями, закономерно эволюционируют в сторону капиталис­тических производственных отношений, перерождаясь в отношения неоднородных контрагентов: тех, кто нанимает, и тех, кого нанимают.

Капитал и превращенные формы прибавочной стоимости

По Марксу, капитализм - это зрелая форма рыночного хозяйст­ва. Его специфику Маркс подчеркивает сопоставлением с вышеупо­мянутым простым товарным производством. В условиях такого ги­потетического строя смысл рыночного обмена сводится к тому, что­бы товары, произведенные разными производителями, нашли своих потребителей. Это обмен по формуле «деньги — товар — деньги»:

Т-Д-Т.

Продажа товара за деньги — здесь всего лишь промежуточный акт, облегчающий общее перераспределение товарной массы, ■

Формула капиталистического обмена иная: Д-Т-Д^гдеД^Д.

Смысл такого обмена состоит не в том, чтобы получить нужный для жизни товар, а в том, чтобы деньги, вложенные вдело, вернулись назад к тому, кто их и вложил, причем непременно с прибылью.

Формула Д — Т - Д, - удобная отправная точка для прослежива­ния логики теоретической системы Маркса. Прежде всего он пока­зывает, что приращение Д — Д, нельзя объяснить, оставаясь в сфере обращения. Как все «классики», он исходил из того, что прибавоч­ная стоимость создается в производстве. В результате исходную фор­мулу он расшифровывает как формулу кругооборота капитала:

Д-Т-П...-Т.-Д,,

где Д, Т и П... - соответственно денежный, товарный и производи­тельный капиталы. Чтобы подчеркнуть повторяющийся характер кру­гооборота капитала, эту формулу можно представить в виде схемы:


П

В теории капитала Маркс повторяет логику исследования, при­мененную им при рассмотрении товара. На уровне физического бы-




- Д(Д'Ь

130

тия капитал — это предметные условия применения производитель­ного труда, прежде всего средства производства (это представление Маркса — продукт эпохи промышленного капитализма, подобно тому как ассоциация капитала с фондом жизненных средств, характерная для экономистов-классиков предшествующих поколений, отражала опыт земледельческого капитала).

Стоимостное бытие капитала нашло отражение в Марксопом де­лении капитала на постоянный и переменный и в его теории воспро­изводства, объяснившей механизмы возмещения и накопления ка­питальной стоимости.

Капитал как производственное отношение — это неоднородная структура агентов производства, их устойчивое разделение на тех, кто имеет собственные средства производства, и тех, кто их не име­ет и потому вынужден продавать собственную рабочую силу. В этом контексте дополнительный смысл приобретает и Марксова теория воспроизводства общественного продукта: показывая, как может быть реализован весь продукт, Маркс показывает, как одновремен­но воспроизводится капиталистическое отношение. Речь идет не только о принципиальной возможности возмещения и накопления капитала, но и способе распределения его прироста между класса­ми общества.

В отличие от анализа товара исследование капитала Маркс распро­страняет на его внутреннюю структуру; показывая, как воспроизводятся различные виды капитала. Вернемся к формуле кругооборота капита­ла^— Т — П... — Т₍ — Д,. Каждый ее элемент обозначает фазы круго­оборота, которые последовательно проходит каждый индивидуальный капитал. Сначала капитал авансируется в денежной форме. Затем, ког­да на эти деньги закупаются факторы производства, он переходит в товарную форму, далее эти факторы вступают в производственное вза­имодействие — это фаза производительного капитала, именно здесь со­здается прибавочная стоимость и происходит приращение капитала. Результатом производства выступает товарная масса, и капитал снова обретает товарную форму. После реализации товаров капитал возвра­щается в исходную, денежную, форму.

Разумеется, реальный капитал фирмы распределен одновремен­но между всеми этими формами: в виде запасов сырья, производст­венных фондон, остатков готовой продукции и, наконец, денежных активов. Идея кругооборота подчеркивает единство всех этих внеш­не разнородных элементов.

Далее Маркс переходит, говоря современным языком, с микро­уровня на макроуровень: от индивидуального капитала к капиталу об-

131

щественному. Формула кругооборота капитала как бы накладывается на все общественное производство, и каждая фаза кругооборота вы­ступает уже как специализированная форма общественного капита­ла: производительной форме капитала в формуле кругооборота соот­ветствует производственный капитал общества: фабрики, мануфакту­ры, другие предприятия и индивидуальные производители; товарной форме — торговый капитал: оптовые и розничные магазины вместе с их товарными запасами, склады и т.д.; наконец, денежной форме — банковский капитал.

Рассматривая воспроизводство общественного капитала в един­стве всех его форм, Маркс последовательно ведет свою главную тему. Подобно тому как на уровне индивидуального капитала прибавоч­ная стоимость создается только в фазе производительного капитала, точно так же на уровне общественного капитала ее создание локали­зовано там, где действует производственный капитал. Все другие ка­питалы рассматриваются как отпочковавшиеся от производственно­го капитала, а все формы дохода на капитал, такие, как торговая при­быль или банковский процент, — как превращенные формы прибавоч­ной стоимости.

Тем самым Маркс предлагает свою разгадку еще одной пробле­мы: если прибавочная стоимость создается трудом производительного работника, то откуда берется прибыль у торговца или банкира? Со­гласно Марксу, речь идет о перераспределении прибавочной стоимости между капиталами разных специализаций. Так, производственный капитал может передать часть своих функций, например сбыт про­дукции, специализированному торговому капиталу, при этом в каче­стве платы за услугу он уступает последнему часть полученной им прибавочной стоимости. В результате таких перераспределений у производственного капитала также остается только часть прибавоч­ной стоимости — предпринимательская прибыль. Тем самым прибыль оказывается еще одной из превращенных форм прибавочной стои­мости.

Аналогично Маркс прослеживает и происхождение из прибавоч­ной стоимости такого дохода, как земельная рента.

Таким образом, выстраивая свою теоретическую систему, Маркс подводит к мысли, что процесс капиталистического воспроизвод­ства в общественном масштабе — это прежде всего воспроизводство самих капиталистических отношений, т.е. постоянное воспроизве­дение исходного конфликта: рабочему достается только его заработ­ная плата, а вся прибавочная стоимость оседает у разных агентов капитала.

132

Капитал как вещное отношение

Есть ли, однако, основание говорить о неравноправии в отноше­ниях капиталиста и рабочего? Разве это не отношения свободного и | жвивалентного обмена между двумя самостоятельными агентами — продавцом и покупателем рабочей силы?

Известный современный американский экономист П. Самуэль-coii в развитие этой мысли однажды заметил, что в экономике с эф­фективно действующим рыночным механизмом, включающим рын­ки труда и управленческих услуг, никакие значимые экономические решения не должны зависеть от того, кто кого нанимает: капиталист — рабочих или рабочие (трудовые коллективы) — управляющих'. При этом теоретическая логика Самуэльсона предполагает, что во власти конкуренции находится даже разделение дохода капиталиста на по­требляемую и сберегаемую части: рост его потребления выше уровня рыночной платы за управление обрекает его на разорение. Аргумент Самуэльсона справедлив, если теорию капиталистической эксплуа­тации свести к «естественным» отношениям найма и распределения доходов.

Однако для Маркса капиталистическое отношение не сводится к таким отношениям. Подобно тому как товар — это вещное отношение товаропроизводителей, так и капитал в теории Маркса — это произ­водственное отношение с непременным вещным посредником в виде средств производства. В процессе функционирования капиталистиче­ского отношения этот посредник оказывается активным его участ­ником.

Маркс разграничивает формальное и реальное подчинение труда капиталу, показывая, что формальным оно было только на заре капи­тализма, когда по своему содержанию труд наемного рабочего не от­личался от труда независимого ремесленника. По мере развития ка­питализма, особенное распространением машинного производства, ситуация качественно меняется, причем капитал как вещь выступает активным фактором таких изменений. Маркс выделяет три этапа в развитии капиталистического производства:

а) простую кооперацию, когда материальная база производства еще
не отличается от ремесла и функция капитала в самом процессе про­
изводства сводится к управлению;

б) мануфактуру\ которая резко усиливает внутрипроизводствен­
ное разделение труда, предполагающее, по выражению Маркса, «бе-

⁶ Sannielson P. Understanding the Marxian Notion of exploitation; a Summary ofthe so Called Transformation Problem between Marxian Values and Competitive Prices//Journal of Economic Literature. 1971. №9(2).

133

зуслоеную власть капиталиста над людьми, которые образуют простые звенья принадлежащего ему совокупного механизма» . Именно на этом этапе подчинение труда капиталу становится реальным, а экономи­ческое превосходство мануфактурного производства над ремеслен­ным придает этим отношениям необратимость: «если первоначально рабочий продает свою рабочую силу капиталу потому, что у него нет материальных средств для производства товара, то теперь сама его индивидуальная рабочая сила не может быть использована до тех пор, пока она не запродана капиталу»*',

в) машинное фабричное производство, когда капитал, воплощен­ный в орудиях производства, полностью подчиняет себе рабочего: «Вмануфактуре рабочие являются членами одного -живого механизма. На фабрике мертвый механизм существует независимо от них, и они присоединены к нему как живые придатки» . Переход к машинному производству знаменует для Маркса еще один важный рубеж; теперь прогресс производства связан почти исключительно с обновлением и совершенствованием его технической базы. В результате происхо­дит «отделение интеллектуальных сил процесса производства от физи­ческого труда»¹⁰, и капитал ставит себе на службу не только труд сво­их рабочих, ной науку.

Неудивительно, что, возражая Самуэльсону, современные амери­канские марксисты продолжили именно эту линию Марксова ана­лиза, показывая, что сегодня и в развитии структур управления со­временными фирмами, и в технической политике развития произ­водства критерии эффективности далеко не всегда являются опреде­ляющими — отношения на производстве строятся так, чтобы закре­пить подчиненное положение рабочих .

Таким образом, для Маркса эксплуатация труда капиталом отнюдь не сводилась к формальному присвоению капиталистом части про­дукта. Маркс не раз прямо указывал, что, принуждая к прибавочно­му труду, капитал способствует развитию производительных сил и и этом заключается «одна из цивилизаторских сторон капитала»¹². Для Маркса проблема эксплуатации - это прежде всего проблема кон­троля над прибавочной стоимостью как ресурсом общественного про-

⁷ Маркс К. Капитал. Т. 1 //Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 368.

⁸ Там же. С. 373.

⁹ Там же. С. 433.

¹⁰ Там же. С. 434.

¹¹ Marglin S. What do Bosses do? The Origins and Functions of Hierarchy in
the Capitalist Production // Review of Radical Political Economics. 1974. № 6.

¹² Маркс К. Капитал. Т. 3 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 25.
Ч. II. С. 386.

134

гресса. Почему этот решающий для развития общества ресурс оказы­вается в распоряжении капитала и используется только в его интере­сах? Почему большая часть общества не имеет голоса при распреде­лении инвестиций и формировании технической политики и, следо­вательно, отчуждена от определения стратегии его развития? В рам­ках капитализма Маркс не видел позитивного ответа на эти вопросы.

Судьба капитализма

Вопрос об исторической судьбе капитализма был для Маркса во­просом самоисчерпания потенциала данной социально-экономиче­ской системы. Отслеживая внутренние противоречия капитализма, он рассчитывал выявить те конфликты, которые сделают этот строй нежизнеспособным. В текстах Маркса имеется по меньшей мере два сценария такого развития событий.

Один содержится в I томе «Капитала» и стал хрестоматийным. Он связан с основной схемой рассуждений Маркса: прибавочная стои­мость аккумулируется классом капиталистов, т.е. на одном полюсе общества; в силу конкуренции капиталов одновременно растет сте­пень их концентрации. Это ведет к обострению конфликта, который Маркс называл основным противоречием капитализма — между обще­ственным характером производства и частным характером присвое­ния его результатов. Если в условиях конкурентного капитализма ча­стные интересы ограничивались неподконтрольным для нихрынком, то постепенно, по мере концентрации капиталов общественное про­изводство перестает быть стихийным, и контроль над ним сосредо­точивается в руках крупного частного капитала. Для Маркса такое положение было признаком того, что общественное производство технически и организационно созрело для общественного контроля и, следовательно, для смены экономической системы, т.е. для пере­хода к социализму.

Именно эта концепция Маркса лежала в основе многих полити­ческих программ на рубеже XIX—XX вв., в том числе программы боль­шевиков в русской революции 1917 г.

Попытки реализации данного сценария дали совсем не те резуль­таты, на которые Маркс рассчитывал (причем не только в России, где развитие капитализма явно не достигло того уровня, который предполагался в теории). Сценарий не прошел в значительной мере потому, что тенденция к концентрации капитала оказалась не столь_ всеобъемлющей: одновременно возникали все новые и новые мел­кие капиталы. Базовая предпринимательская прослойка сохранялась, ■л имеете с ней и соответствующая рыночная среда.

135

Второй Марксов сценарий самоисчерпания капитализма имел совершенно другую основу и долгое время оставался неизвестным. Он содержался в черновой рукописи «Капитала», написанной еще в 1857—1859 гг., но опубликованной первоначально только в 30-е годы, причем в виде отдельных фрагментов, а целиком - только в 60-е годы XX в. Этот сценарий опирался на тенденции научно-тех­нического прогресса. Еще в середине XIX в. Маркс обратил внима­ние на то, что за простым ростом фондовооруженности труда начи­нает просматриваться нечто большее, а именно тенденция к вытес­нению непосредственного человеческого труда из процесса произ­водства. Работник перестает быть прямым его участником, сохра­няя за собой роль контролера и регулировщика производственного процесса. С развитием такой тенденции логика системы, построен­ной на эксплуатации этого непосредственного труда, разрушается. Такой труд отходит на второй план, уступая место главного творца общественного богатства труду научному. Прогресс выражается уже не столько в расширении производства, сколько в постоянном со­вершенствовании его технологической базы. Поскольку же издерж­ки тиражирования и распространения знаний незначительны по сравнению с затратами на их создание, постольку казалось, что ме­ханизм рынка не будет способен эффективно регулировать эту осо­бую сферу человеческой деятельности. Новый источник богатства явно не вписывался, по Марксу, в механизмы капиталистического рыночного хозяйства. Этим сценарием Маркс предвосхитил очень многие тенденции, которые сегодня мы связываем с научно-техни­ческой революцией.

Рекомендуемая литература

Маркс К. Капитал. Т. 1—3 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23— 26.

Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 42.

Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46. Ч. I, II.

Негиши Т. История экономической теории. М.: Аспект-пресс, 1995. Гл. I и 6.

Шумпетер Й. Капитализм, социализм и демократия. М.: Экономи­ка, 1995.

Багатурия Г.А., Выгодский B.C. Экономическое наследие Карла Маркса. М.: Мысль, 1976.

136

Caravale G.F.(ed.) Marx and Modern Economic Analysis. Vol. 1—II.

Aldershot, Elgar, 1991. Moseley F. Marx's Economic Theory: True or False? // Heterodox

Economic Theories. True or False? Elgar, 1995. Locating Marx after the Fall. Minisymposium // History of Political

Economy. 1995. Vol. 27(1).