М. С. Савина Пряжникова Е. Ю
 Скачать 4.4 Mb.
|
|
87   Важную роль при построении карьеры в разных культурах иг-] рают застолья (банкеты, юбилеи, совместные сауны и т.п.), где у] рядовых сотрудников появляется редкая возможность «блеснуть» = перед начальством. Известно, что мастера анекдотов, тостов, поздравлений «по случаю...», точно рассчитанных «приколов», де- ■ монстрируя свое мастерство на работе, фактически также «охму- • ряют» свое начальство, демонстрируя перед ними либо свою лю- j бовь, либо шутовство (как некую разновидность любви). Заметим," что в условиях России (и ушедшей, и современной) очень многие * важные деловые вопросы вообще решаются за столом, где и фор- ■ мируются основные симпатии или антипатии. Это позволяет даже! обозначить наше время как затянувшуюся эпоху «застолья» (а мы I этим еще и гордимся, считая «застолье» важным элементом своей! культуры).Тренировка подростков в умении очаровывать сверстников как! условие будущих карьерных достижений. У подростков, еще не! успевших сделать значимых карьерных достижений, стремление! очаровывать своих сверстниц — это своеобразная «тренировка»! перед настоящей взрослой жизнью (с последующим очаровыва-1 нием значимых для карьеры людей). А первые успехи в сердечных! подростковых соревнованиях за право нравиться своим «тусовоч-1 ным» красавицам вселяют в подростка чувство уверенности и| собственного достоинства, которые пригодятся ему в будущей | карьере. Здесь фактически подтверждается идея о том, что даже в осно-\ ее выбора «очаровывать» полового партнера за его умение лежик ориентация на признание успешности в труде (или хотя бы потен-1 циальной успешности: «Раз меня сумел очаровать, то наверняка| очарует и какого-нибудь начальника-работодателя»). Проблемы взаимоотношений неуспешного мужчины с общепри-1 знанной красавицей. Естественно, есть и исключения из этого пра-1 вила. Но даже тогда, когда красавица выходит замуж за простого! (ничем не выдающегося) мужчину, который просто дорог ее серд-1 цу, в дальнейшем она частенько будет вспоминать о том, что мог-f ла бы выйти замуж за «богача-благодетеля» (чем больше она об! этом будет вспоминать и думать, тем больше она будет обнаружи-1 вать в нем достоинств, реальных или мнимых). Но скорее всего,! даже такие несостоявшиеся отношения (между красавицей и воз-1 можным претендентом из числа «людей успеха») все равно будут| значимым эпизодом ее жизни. Более того, вероятнее всего, и муж этой красавицы также будет! гордиться тем, что ради него (простого смертного) она отвергла! не кого-нибудь, а именно «человека успеха» (какую-либо знаме-| нитость, богача или начальника). И тогда получается, что и он,! мало кому известный, простой труженик, тоже по-своему значи-| телен. И в этом есть своя особая истина и даже очарование. 88 Проблемы взаимоотношений успешного мужчины с женщиной, не соответствующей существующим эталонам привлекательности. Интересная для нашего анализа ситуация возникает тогда, когда успешный в карьере мужчина влюбляется в женщину, не соответствующую существующим канонам красоты («сердцу не прикажешь»). Во-первых, он фактически бросает вызов общественному мнению, нарушая определенные правила игры. Нередко такому смелому мужчине приходится испытывать давление со стороны близких людей («зачем тебе это нужно», «неужели не мог найти получше» и т.п.). Во-вторых, такой смелый мужчина в каком-то смысле творит новую культуру, создавая новые представления о прекрасном и открывая невиданные ранее грани красоты, мимо которой все проходили мимо (не обращали внимания, «даже подумать не могли, что в такую можно влюбиться»). При этом для такого творческого открытия новых граней прекрасного больше требуется не интеллект и даже не развитое эстетическое начало, а мужество, точнее, мужество любви, когда человек осмеливается любить не то, что нравится большинству (а большинство часто опошляет даже самые прекрасные образы), а то, что нравится ему самому. Можно представить, какой взаимной любовью наградит такого смелого человека женщина, в которой он сумел открыть то, чего другие не замечают. Быть может, такие влюбленные (бросившие вызов общественному мнению и существующим критериям успеха) обретут настоящее, неповторимое (многочисленными подражаниями) счастье, и именно это будет главным «достижением» (и успехом) их жизни. Общепринятая красавица как «награда» победителю. Уже отмечалось, что часто признанные в данной культуре красавицы являются фактически своеобразной «наградой» (или «добычей») наиболее успешных в жизни мужчин. Если сравнить «красавицу-награду» с такой наградой за успехи в труде, как деньги, то главная разница здесь в том, что женщины, в отличие от денег, способны как-то выражать свое согласие или несогласие с тем, что они для кого-то являются «наградой», т. е. женщина является «говорящей (а также думающей и чувствующей) наградой». Заметим, что и это также является историческим (или даже культурным) приобретением человечества, ведь раньше женщины автоматически становились «наградой» победителю (или захватчику) и их мнением или чувствами мало кто интересовался, но по мере демократизации общества женщин все больше спрашивали, хотят ли они украсить жизнь того или иного человека. В современном обществе даже может возникнуть ситуация, когда женщина, которая вышла замуж по расчету, может принадлежать своему богатому мужу (или «спонсору») формально, постоянно может демонстрировать ему свое презрение, а может и расторгнуть такой брак (или «спонсорские» взаимоотношения). 89  Взаимоотношения между людьми успеха и признанными красавицами («добычами») как игра со своими правилами и со своими санкциями за нарушение этих правил. Если продолжить сравнительный анализ признанных красавиц как возможных «наград» успешным мужчинам и денежно-материальных вознаграждений за успехи в труде и жизни, то можно выделить как моменты определенного сходства, так и моменты различия. О существенном различии уже говорилось выше: деньги бессловесны, а женщина иногда может и выражать свое согласие (или несогласие) с тем, что ее вообще могут использовать как «награду» (или «добычу») для людей успеха. Общим же моментом является то, что и деньги, и «женщины-награды» относятся к общепризнанным критериям жизненного и профессионального успеха. Этот общепризнанный j критерий успеха во многом регулирует само отношение человека i к труду и стимулирует его действовать так, как принято в данном \ обществе. Если же кто-то осмеливается ориентироваться на иные' критерии успеха (труда и жизни), то этим он ставит под сомне-; ние саму ценность деятельности, полезной для данного общества] (как эту полезность понимают в данном обществе).По отношению к тем, кто ставит под сомнение критерии успеха | (и смыслы) труда в данной социокультурной системе, применя- i ются определенные санкции. В частности, в «рыночном» обществе | люди, считающие, что не все может продаваться, часто выглядят! нелепо, их высмеивают как в анекдотах, так и в непосредственном 1 общении (называют «белыми воронами», «лохами», «наивными романтиками» и т.п.). И с такими людьми стараются поменьше связываться, их трудно «использовать» в выгодных сделках, они] просто малопонятны и могут «подвести». Нечто подобное возникает и с признанными красавицами. Если! успешный мужчина влюбляется в тех женщин, которые в данной] социокультурной системе не считаются престижными (их не рас-1 сматривают как «награду» за успех), то такой мужчина часто вы-] зывает недоумение и даже осуждение со стороны окружающих. Но| интересно, что часто и сами красавицы по-своему начинают мстить! этим мужчинам, ведь они же, в отличие от денег, являются го-« ворящими наградами. Уместно вспомнить, что именно в тоталитарных системах пред-1 ставление о счастье и успехе достаточно стандартизированное,] ведь людьми, которые ориентируются на одинаковые ценности и] смыслы, гораздо легче управлять и манипулировать, постоянно! дразня их понятными для большинства соблазнами. А что понятно! подавляющему большинству? Деньги, престиж и стандартные красавицы (во многом олицетворяющие «красивую жизнь»). Воз- [ никает даже интересная ситуация, когда ориентация на стандар-1 тизированных красавиц и соответствующую стандартизированную! любовь порождает особую форму тоталитаризма, которую услов-f 90 но можно обозначить как «кок-тоталитаризм» (тоталитаризм кокеток или даже кокоток). Здесь «женщину-награду» получает человек, который действует не только успешно, но и «правильно», в соответствии с признанными критериями успеха и нормами данного общества. При этом такой человек награждается не только со стороны общества (которое, например, с «пониманием» относится к бракам по расчету и т.п.), но и самими женщинами-красавицами, которые в отличие от безмолвных наград-поощрений (денег, благ, вещей) сами могут высказывать свое почтительное отношение к человеку успеха. А сам человек успеха, чтобы быть признанным и со стороны «женщины-награды», должен также продемонстрировать готовность выполнить ритуал до конца, в частности принять кокетство со стороны доставшейся ему и признавшей его женщины. Отсюда и получается «кок-тоталитаризм», когда стандартизация проникает даже в область интимных отношений, основанных на расчете и выгоде. И все это очень распространено в цивилизованных «рыночных» странах, т.е. давно приобрело тотальный или даже глобальный характер. Сексуальные отношения как высшая награда победителю и признание его успехов (или его человеческой ценности). Часто сама любовь является наградой за успех в основном деле своей жизни. В таком случае не так уж важно, в какой форме эта любовь проявляется (через трепетное обожание, через ритуализированные знаки внимания, через совокупление и т.п.). Но в большинстве случаев ценятся именно такие отношения, когда уважение к другому человеку все-таки проявляется через ту самую близость, которую не выставляют напоказ, т. е. когда степень доверия к другому человеку наибольшая (заметим, что именно такие отношения считаются наиболее интимными и значимыми в большинстве культур). И если привлекательная женщина с кем-то вступает именно в такие («неприличные», т.е. собственно интимные) отношения, а кому-то отказывает в этом («ради сохранения значимых отношений», ради того, чтобы «остаться друзьями»), то отвергнутый мужчина нередко воспринимает это как обиду и оскорбление. Особенно если эротические (наиболее интимные) отношения осуществляются с теми, кто имеет много денег (или занимает престижное положение в данной группе), а отказывают в этих отношениях действительно достойным людям, то обида усугубляется еще больше. Естественно, воспитанные мужчины стараются не показать свою обиду. Да и сами такие принципиальные женщины или честные девушки впоследствии нередко чувствуют себя «дурами», обманувшими самих себя и упустившими собственное счастье. Интересно, что в одном из своих редких интервью Чарли Чаплин как-то сказал, что «в конце концов в памяти остаются лишь те женщины, с которыми была постель». А с учетом того, 91    что в жизни и творчестве Чарли Чаплина было много проблем! эти откровенные слова многого стоят.И многие мыслители (например, Ф.Ницше) буквально него-| дуют по поводу такой общественной морали, когда прекрасные люди «ради сохранения значимых отношений» сами добровольно! отказываются от естественных человеческих взаимоотношений также добровольно идут на эти отношения со всякими мерзавца-! ми. Таким образом, любовь (во многих своих формах, включая самую естественную — эротическую) все чаще выступает в каче-| стве своеобразной платы за успех и самоутверждение. 3.6. Проблема построения «семейной» карьеры Как уже отмечалось выше, бывают ситуации, когда люди влюб-^ ляются друг в друга не потому, что они много зарабатывают юн удачно «адаптируются» к конкретной социально-экономической ситуации. К сожалению, это случается редко и вызывает искрен-1 нее уважение и даже радость у окружающих, которые как бы го<] ворят себе: «А все-таки настоящая любовь бывает (настоящая, т.< не ориентированная на деньги и престиж)». Но в большинст случаев через любовь люди выясняют, кто более значителен в это* жизни. Часто любовь является своеобразным критерием успеха чем-то очень главном, ради чего человек живет и трудится. И эти придает особый смысл основному делу их жизни — профессионально^ му труду. При этом соперничество в этом вопросе может рассмат-j риваться как разновидность стремления человека к элитарност (см.: Пряжников Н.С., 2000а). Традиционно успешная карьера связана с главным делом жиз-j ни — с трудом. Но нередко при этом добавляют, что успешна карьера — это и успех всей жизни, и сам образ жизни человека! включая его взаимоотношения с окружающими, и в первую оче| редь с родными и близкими людьми. Многие усердно трудятся| чтобы построить привлекательный образ жизни, чтобы построит семью и получить признание своих родственников, которые ранып^ считали, что данный человек ничего не добьется в жизни... МожнС посмотреть на проблему успешной карьеры и так, что работа — лишь один из аспектов самоутверждения в семье. Все это позволяв ет обозначить проблему «семейной карьеры» как стремление признанию в среде родных и близких. Стремление к признанию, к утверждению чувства собствен-! ной значимости (чувства элитарности) зачастую становится доминирующим при построении интимных отношений. Можно пред-| положить, что и первые подростковые неудачи в интимной сфер имеют в основе причины, связанные со своеобразным понимание ем «элитарности». Например, проблемы, возникающие в связи несоответствием мечты подростка о том, кто ему, действительно, нравится, и реальными элитными характеристиками этого человека, который может «не так одеваться», «не там проживать», «не в той семье родиться», «не так ходить» и «не так говорить». Примечательно, что в более зрелом возрасте многие смиряются со своим местом в общей иерархии и уже не влюбляются в того, в кого им «не положено» (если не считать обожание известных артистов, рок-звезд и близких к ним популярных политиков, где проявляется не столько внутренняя свобода выбора объекта обожания, сколько принцип: «Ориентируйся на тех, кто нравиться большинству»). Проблема «семейной карьеры» может иметь множество граней и аспектов рассмотрения. Например, поиск успешного супруга или супруги (известный брак по расчету), способствование успеху своего супруга в тех профессиях, где роль жены весьма существенная (у дипломатов, политических деятелей и др.). В этих и других вариантах мужья и жены вместе стремятся к общему успеху. Все это интересные темы для отдельного анализа. Нас же больше интересуют взаимоотношения между супругами, когда они фактически соревнуются за первенство в семье, за утверждение своего превосходства над супругом. Тем более что само понятие «карьера» предполагает соревнование, конкуренцию (см. подробнее в 2.1). Конечно, такое сложное и противоречивое явление, как любовь, не может быть объяснено только через элитарные ориентации. Например, А. Маслоу считает, что подлинная любовь у самоактуализирующихся личностей лишена враждебности и конкуренции между полами, основана на взаимопонимании и взаимоуважении, а главное — такая любовь основана не на идеализации своего партнера, когда недостатки не замечаются, а на принятии этих недостатков, когда чувство сохраняется и даже развивается «вопреки им» (см.: Гозман Л.Я., 1987, с. 127—129). Правда, другими авторами экспериментально выявлено (согласно исследованию М.А.Абалкиной), что как раз людям с более высоким уровнем личностного развития свойственна «склонность к идеализации партнера». Причем мужчины более склонны к идеализации женщин, чем женщины — мужчин, что объясняется необходимостью мужчины занимать более активную позицию и преодолевать больше трудностей в любовных отношениях (см. там же, 1987, с. 118). Но это может быть объяснено и более выраженным стремлением мужчин к самоутверждению не только перед женщиной-партнером, но и перед окружающими. Например, мужчина, сумевший выстроить свои отношения с привлекательной женщиной (привлекательной, согласно существующим канонам), да еще победивший в «психологическом поединке» за право на любовь такой женщины других своих конкурентов-претендентов, часто считает себя лучше их, а значит, в чем-то «выше», и его статус, 92 93  действительно, может несколько повыситься. Аналогично можн^ рассуждать и применительно к женщинам, которые также само-] утверждаются, очаровывая престижных мужчин. Причем есть мало женщин, для которых успех всей жизни вообще определяет^ ся «удачным» замужеством или даже «любовным приключением» со знаменитостью.Когда в мире животных самец демонстрирует себя самке шн, другим самцам-претендентам, «он неизбежно должен показывать| что он крупнее других, сильнее, смелее, ярче... Неудивительно^ что другой самец воспринимает демонстрацию как некую угроз) для себя» (Дольник В. Р., 1994, с. 95 — 97). По сути, уже в эп поединках между самцами во многом закладывается основа и для других видов соперничества (с целью демонстрации либо cboi претензий на более высокий статус, либо уже имеющийся стат и соответствующие привилегии, в частности и привилегии большее предпочтение со стороны противоположного пола). Отношения соперничества между самими влюбленными про| являются иногда в осознанном или неосознанном стремлений манипулировать своим партнером. Как пишет Э. Шостром, «mj чина-манипулятор видит в женщине объект сексуального завоева! ния», для такого мужчины «женщины — это вещи, а не личности»! а «число побед, которые он одержал, — это мера его мужествен! ности». В свою очередь, «женщина-манипулятор использует муж| чин, чтобы почувствовать себя более привлекательной... — пише Э. Шостром. — Ей нравится сам процесс очаровывания. Она лицд соблазнительница, и крайне манипулятивная женщина получает огромное садистское удовлетворение, отвергая мужчину, котси рый всерьез ею увлекся» (Шостром Э., 1992, с. 100— 101). В брачных отношениях между некоторыми супругами иногл возникает сообщество, «состоящее из хозяина, хозяйки и дв>.. рабов» (по А. Бирсу). Но в истинных отношениях любви и привя" занности «супружеская борьба в действительности не нужна, есл! муж и жена достаточно умны и в состоянии разрешить любо! спорный вопрос, — продолжает Э. Шостром. — ...Мужчина и жен-* щина, которые в действительности любят друг друга, не затеваю1 борьбы. Любовь побеждает все» (там же, с. 114—115). Интересно, что при построении типологии вариантов любв* выделяются критерии, так или иначе предполагающие отноше* ния превосходства между партнерами. В частности, Т. Кемпер пред*| лагает два таких критерия-фактора: 1) власть, т.е. «способно _ силой заставить партнера сделать то, что ты хочешь», и 2) статус «желание партнера по общению идти навстречу требования!» субъекта» благодаря положительному отношению и уважению партнеру (цит. по: Гозман Л.Я., 1987, с. 113). Но власть и статус -1 это как раз те категории, которые часто используются при харак-| теристике элиты. 94 На основании сочетания и разного проявления этих факторов Т. Кемпер выводит семь типов любви: романтическая, братская, харизматическая, «измена», влюбленность, «поклонение», любовь между родителем и маленьким ребенком. Например, в романтической любви партнеры обладают одинаковым статусом и властью (поскольку каждый может «наказать» партнера, лишив его своего чувства). В братской любви статус у партнеров высокий, но власть не выражена. В харизматической любви один из партнеров обладает и властью, и статусом, а другой — только статусом (например, отношения «учитель — ученик»). В варианте любовной «измены» один партнер обладает и властью, и статусом, а другой — только властью (например, в ситуации супружеской измены неверный супруг сохраняет власть, но теряет статус-уважение) и т.п. (см.: Гозман Л.Я., 1987, с. 114). Как известно, человеческая любовь хоть и основана на генетически запрограммированном половом влечении, но в немалой степени окультурена целой системой воспитания и обучения. При этом ряд авторов отмечают важную роль ритуальных ситуаций в таком обучении, главная особенность которых заключается в их «относительной психологической безопасности», что и дает партнерам «возможность для своего рода тренировки» (там же, с. 123). При этом сами такие ритуалы основаны на «лучших» образцах поведения и нередко ориентированы в идеале на правила этикета представителей элиты. Раньше такие образцы задавались сначала через мифы, легенды и предания, позже — через сказки, романы и театр, в современных условиях — через средства массовой информации, в основном через кино и телевидение. Усваиваются эти образцы через ритуализированный любовный флирт. Но выделяются и иные варианты освоения и реализации своей потребности любить и быть любимыми. Например, С. Мос-ковичи развивает идею 3. Фрейда об идентификации с объектом любви, которая часто «замещает любовное желание» по отношению к определенному лицу. «Желание интериоризируется, и человек, который любит, становится как тот, кого он любит. Подражая ему, он овладевает им», — пишет С. Московичи (Москови-чи С, 1996, с. 310). Если учесть, что многие партнеры стараются соответствовать образам «настоящего мужчины» или «настоящей женщины», а эти образы, в свою очередь, часто копируют жизнь элиты, то, идентифицируясь с этими образами, человек как бы «овладевает», осваивает и характеристики этой элиты. Правда, идентификация в таком виде приводит к «абсолютной конформности», когда «каждый любит только то, что любят другие, никто не имеет своих собственных вкусов или страстей» (там же, с. 317 — 318). Очень любопытная ситуация может возникнуть тогда, когда два искренне любящих друг друга человека вдруг спросят себя: 95 «А кого же я так люблю — вот этого конкретного человека или просто образ, который меня уже давно привлекал и который лишь немного похож на данного человека?» Конечно, нормальные влюбленные таких вопросов задавать не станут, им и в голову не придут такие рассуждения. Но если все-таки попытаться ответить на этот вопрос, то окажется, что часто «образ», действительно, гораздо важнее живого человека, и если встретится другой человек, в большей мере соответствующий этому «образу», то возможна смена партнера. Естественно, настоящая любовь предполагает ориентацию не на «стандартный образец», а на реального человека, но в обыденной жизни все не так благородно и красиво, иначе не было бы ни измен, ни семейных скандалов, ни обычных разочарований. Правда, иногда такие разочарования можно оправдать сменой или даже развитием образов, на которые следовало бы ориентироваться (как партнера, так и своего собственного). В обществе проблема идентификации «...состоит в выборе модели, — отмечает С. Московичи. — ...В самом деле, выбор может; идти между множеством лиц, множеством объектов. Более того, каждый человек принадлежит ко множеству групп и в разной степени связан с каждой» (там же, с. 319). Если человек явно запутался в своих симпатиях или же окружающие люди кажутся ему не- "■ достойными его любви, то свое неудовлетворенное чувство он начинает направлять на других людей, а нередко и на иные объекты j (вещи, хобби, работу, спортивные команды, политические партии).; То, что больше находится в поле его внимания и что обладает! хоть какой-то привлекательностью, и может стать для него свое- ■ образным «замещающим объектом». Тем более что такие «объекты» ] и не предполагают реального (физического) обладания, т.е. впол-] не «доступны» в плане воображения, симпатий, иллюзий. В современных условиях перед глазами постоянно находится! именно реклама, искусно восхваляющая не просто те или иные! товары, но определенный образ жизни. Таким образом, чувство] переключается на образец хорошей, «красивой жизни». На телеэкране перед глазами современного обывателя постоянно эстрадные и спортивные «звезды», политические лидеры, некоторые] «штатные» представители театрального бомонда и интеллигенции.! Ну как ему все это не полюбить! В. Райх в своей сексуально-энерге-| тической концепции примерно так и обосновывает появление! «непреодолимой любви к вождю» в тех тоталитарных государствах, [ где массы ограничены в естественных проявлениях своей потреб-1 ности любить (см.: Райх В., 1997). Правда, и в так называемых «демократических» системах про-.] стые люди обычно лишены реальной возможности любить так,] как это делают наиболее яркие представители постоянно рекла-1 мируемой элиты, ведь такая любовь часто предполагает и опреде-1 ленный «уровень жизни», т.е. богатство и статус в обществе, чего| 96 обыватель лишен. Часто смысл «красивой жизни» и связанных с ней сексуальных приключений постоянно ускользает от человека, включенного в этот непрекращающийся «праздник». «Зачем я живу? — думает он. — Для того, чтобы постоянно ходить по кабакам? Знакомиться со всякими очаровательными дурами и, чтобы поиметь их, говорить им комплименты — какие они умные, прекрасные, какая у них тонкая душа? Чтобы потом утром просыпаться с отвратительным настроением и давать себе слово, что никогда больше не буду этого делать? Как из этого вырваться? Ведь мне же это нравится». Заметим, что речь в данном случае идет не о девушках-проститутках, а о вполне приличных девушках, которые не зарабатывают своим телом, но также «наслаждаются жизнью». Трагедия такого человека состоит в том, что, с одной стороны, он неплохо зарабатывает, т. е. вроде бы его деятельность признана в данном обществе (в том числе признана и «красавицами»), но, с другой стороны, тот смысл труда, который он для себя нашел и который культивируется в обществе (через СМИ, массовую культуру), этого человека уже не устраивает. Но нового смысла он обрести пока не может («Ведь мне же это нравится»). Он лишь интуитивно догадывается, чувствует фальшь своей жизни, но пока не в состоянии отказаться от тех «наград», которые ему «положены» за его нынешние «труды» (например, он успешно занимается бизнесом). Хотя, естественно, есть примеры и более успешного поиска смыслов людьми бизнеса, в том числе и через признание со стороны действительно возвышенных и тонких женщин. Но в большинстве случаев награда за успех достаточно стандартизированная — кабак, стандартные песни, шутки, комплименты, кровать, похмелье. А это и есть пошлость. Ибо пошлость — это количество, но не качество (хотя любое качество, даже самое прекрасное, можно опошлить частым употреблением). В итоге такие люди «успеха» все-таки начинают догадываться о своей псевдоэлитарности. Феномен любовной ревности также может быть объяснен ущемленным чувством собственной значимости (ущемленной элитарности). С. Московичи вообще считает, что «основным аспектом» в отношениях между человеческими существами является выбор такого объекта обладания и преклонения, который «отвечает образцу, соответствует моде этого момента», а главное — «предпочитаем нашими друзьями» и имеет определенное «социальное значение». Таким образом, если выбираемый партнер (по «образцу» и «моде») предпочитает нам кого-то другого, то получается, что в целом мы хуже этого «другого», а значит, и сами имеем меньшее «социальное значение». С. Московичи пишет, что люди часто «ревнуют не потому, что любят, а как раз наоборот, любят потому, что ревнуют» (Московичи С, 1996, с. 315 — 316). 97 4 Пря Интересная может быть ситуация, если и обожаемые массой представители элиты («звезды», «вожди», «штатные интеллигенты» и т.п.) спросят себя: в какой мере именно их (живых, конкретных людей) любит толпа? Или она направляет свою любовь на некие абстрактные «образы», которые они своими персонами олицетворяют и которые искусно создаются мастерами рекламы и шоу-бизнеса? Возможно, что после откровенного ответа на этот вопрос кто-то из таких «звезд», «вождей» и «штатных интеллигентов» несколько переоценит свою собственную значимость в искусстве, науке и политике, а может, переоценит и свою «элитарность». В итоге получается, что люди массы очень часто выбирают себе партнера, основываясь на принципе: я полюблю того, кто в наибольшей степени «похож» на элиту, и тогда я как бы сам приближусь к элите как в глазах окружающих, так и в собственных глазах. А в отношении обожаемых массами «кумиров» можно сказать, что они сами стали рабами рекламируемых с их помощью «образов». Главное несчастье тех и других состоит в том, что они недостаточно искренни, а потому как субъекты любви они почти не существуют: они просто игроки, выполняющие уже давно расписанные и сыгранные кем-то роли (кстати, и после них уже другие игроки будут выполнять те же роли). Если же говорить о настоящей любви, то так же, как и все высокое и благородное, такая любовь прежде всего неповторима, необычна по сравнению с имеющимися «стереотипами», а следовательно, и малопонятна обывателю, который привык любить по \ «образцу», т.е. повторяя и копируя чьи-то чужие чувства. Как верно заметил С. Московичи, «эрос — враг повторения, а повторение — враг эроса» (Московичи С, 1996, с. 309). Истинная любовь! (эрос) по-настоящему понятна только самим влюбленным, даже когда они хотят поделиться своим чувством с целым миром, бук-; вально «излучая» эту любовь. Но понять их можно, только так же \ полюбив. 3.7. Многомерность пространств самоопределения. «Реальные» и «фантазийные» пространства Поиск и анализ различных типологий профессиональных и| жизненных выборов приводят к выводу о том, что, во-первых,; таких типологий огромное множество и неясно, какая из них луч-1 шая, а во-вторых, часто оказывается, что сами типологии тоже] могут быть как-то «типологизированы». В основе любой типологии обычно лежит определенный критерий, ведь каждая типология —| это своеобразная система, а система, как известно, строится на| определенном стержне, точке отсчета (цели, задаче, идее). Фак-J 98 тически, когда человек пытается самоопределиться, он ищет такую точку отсчета или ищет центральную идею своей жизни. Но идеи меняются в течение жизни, поэтому настоящее самоопределение — это постоянный творческий поиск. И тогда возникают новые проблемы. Например: возможно ли определить саму логику такого поиска, когда смена различных жизненных идей подчинялась бы определенным закономерностям? Или другая проблема: от чего зависит эта логика, этот вектор в смене жизненных идей? Все это могло бы стать особым предметом научно-психологического (и философского) анализа. Поскольку человек нередко сам выстраивает пространства самоопределения, то возникают и такие вопросы: насколько эти пространства оторваны от реальности? И вообще, что такое «реальное» пространство самоопределения? Проблема «реальных» и «виртуальных» миров сейчас достаточно популярна и даже обсуждается применительно к личностному и профессиональному самоопределению (см. подробнее: Пряжников Н. С, 2000, с. 397—401). С психологической точки зрения любое субъективно выстроенное пространство (или образ мира) имеет право на существование, поскольку для психолога субъектность — это и есть реальность. И тем не менее существует проблема отрыва человека от реальности. Что здесь обычно имеют в виду? Человек живет среди людей и вынужден считаться с их образами мира, т. е. как-то соотносить свои субъективные миры с общепринятыми. Иначе поведение и сама жизнь такого человека просто выпадают из контекста реальности. А сама реальность в данном случае — это общепринятый образ мира и соответственно общепринятые критерии успеха жизни. То есть реальность — это субъектность определенной группы людей, среди которых приходится жить и с которыми приходится считаться. При этом вполне возможно, что такие групповые образы могут быть ошибочными, т. е. приводить даже к несчастьям этой группы. Например, целые народы ошибаются, выбирая себе бездарных вождей и поддаваясь их бредовым идеям. Но именно идеи творят мир, поэтому и это является для психолога реальностью. И снова возникает вопрос: в какой мере конкретный самоопределяющийся человек, понимающий пороки и заблуждения своего общества, может не принимать образы мира, которые предлагает ему то общество, в котором он живет? Это один из важнейших вопросов в психологии профессионального самоопределения, поскольку сама способность человека быть хозяином своей судьбы, т. е. способность искать собственные смыслы жизни и выстраивать на основе этих смыслов свои системы и образы мира, говорит о творческом подходе к своей жизни. И одновременно конфликтовать с окружающим миром и с обществом очень рискованно, не только потому, что общество обычно по-своему мстит большим 99 «оригиналам» и они часто обречены на одиночество, но и пото- \ му, что счастье многими мудрецами рассматривается как возможность поделиться с людьми тем лучшим, что у человека есть (идеями, добром, любовью). Но если критерии счастья данного человека непонятны окружающим, то они и не воспримут его «дары миру», просто проигнорируют его стремление всех осчастливить. Важно ведь не просто' что-то давать людям, важно, чтобы люди еще и захотели это взять. С этой проблемой часто сталкиваются писатели, поэты, художни- i ки, особенно когда они пытаются творить бескорыстно (а корысть, как это ни парадоксально, основана на «рыночных механизмах» и \ обычно предлагает потребителю то, что его интересует и за что| он готов заплатить). Одним из вариантов разрешения этой парадоксальной ситуа-1 ции является следующий. Изначально человек просто вынужден! понять критерии построения образов мира, принятые в том об-! ществе, в котором он живет. Более того, он должен показать ок-1 ружающим, что готов занять определенное место в понимаемом! таким образом мире, т.е. самоопределиться в уже выстроенном| другими пространстве (сделать определенные профессиональные выборы, как-то реализовать их и т.п.). И только успокоив окружа-1 ющих, показав им, что являешься полноценным (а точнее, понят-1 ным) членом данной системы, можно выстраивать и реализовы-| вать новые жизненные смыслы, создавая новые пространства са-| моопределения и делая уже новые выборы. И часто такие выборы| более эффективны, если они производятся скрытно, без того,, чтобы как-то «дразнить» окружающих. В дальнейшем эти новые миры (и идеи, лежащие в их основе) могут стать и достояниел общества, например, такие идеи со временем могут стать даже популярными и реально преобразовывать мир, а могут и не стат таковыми. Но это уже другая тема. Иногда такие творческие и смелые люди все-таки находят близ-^ ких себе по духу людей, и тогда новые пространства самоопределе-«| ния выстраиваются совместно, что не только позволяет преодо-* левать чувство одиночества, но даже, наоборот, создает ochobj для чувства элитарного превосходства над окружающими, в основе которого лежит ощущение своей особенности, избранности^ Но нередко все это довольно быстро опошляется, так как таки< чувства быстро становятся самоцелью и утрачивается сама твор-i ческая направленность поиска. Кроме того, обычно псевдоэл!-стремится к тому, чтобы быть понятной массам, иначе массь просто не станут ею восторгаться и завидовать ей. То есть настоя! щего творчества, действительно понятного лишь избранным, н4 всегда и получается. А по-настоящему творческие люди (истинна элита) во внешнем плане будут стремиться к тому, чтобы не|| сильно отличаться от массы (не дразнить и не травмировать своим превосходством), но в плане внутреннем они будут свободны в выборе критериев своего счастья и в построении совершенно иных жизненных миров. Более того, таких миров у творческого человека может быть несколько, и главной заботой для него станет ориентация в этих мирах. Получается, что есть люди, которые живут в общепринятой реальности, а есть люди, которые во внешнем плане также пребывают в этой реальности, но которые при этом готовы к «параллельной» жизни в иных реальностях (с психологической точки зрения, быть может, еще более интересных). В этой связи уместно вспомнить о том, что многие возрастные психологи считают, что в детстве ребенок обязательно должен фантазировать, иначе дальнейшее его развитие будет неполно-пенным. Более того, считается даже, что и профессиональные планы в детстве также должны быть фантазийными. А уже ближе к моменту взросления и выбору профессии нужно быть более реалистичным и прагматичным. А могут ли хотя бы некоторые люди позволить себе совмещать моменты реалистичности и фантазийности? Как мы попытались показать выше, это просто необходимо для творческого самоопределения. Вопросы и задания Справедлива ли точка зрения, согласно которой человек выбирает не столько профессию, сколько образ жизни? Почему? Чем вызвана необходимость в универсальной типологии профессио нальных и жизненных выборов? Приведите пример «внешних» и «внутренних» профессиональных выборов. В чем состоит сущность «событийного подхода» в профориентации? Рекомендуемая литература Гинзбург М. Р. Психологическое содержание жизненного поля личности старшего подростка // Мир психологии и психология в мире. — 1995. — № 3. Климов Е.А. Как выбирать профессию. — М., 1990. Прощицкая Е. N. Джон Голланд о выборе профессии // Школа и производство. — 1993. — № 4. Пряжников Н. С. Профессиональное и личностное самоопределение. — М-; Воронеж, 1996. Пряжников Н. С. Психологический смысл труда. — М.; Воронеж, 1997. Пряжников Н. С. Теория и практика профессионального самоопределения. — М., 1999. |